4 глава.

Ник оставил Сорцию далеко позади, перешел по Медовому мост в так называемую «материковую» часть Калининграда и сел на остановке. Положив руки на колени, чародей стал прикидывать варианты. Соваться без надежного тыла за спиной к Черному Когтю было ужасно глупо, Сорциа был прав. Но если комиссар не хотел предоставлять людей, то и не надо, Ник справится своими силами. Был у него один человек, к которому можно было обратиться за такого рода помощью.

Чародей набрал Семена. Как ни странно, но Алмазов не ответил. Исходя из того, что в это время он, конечно, должен быть дома, Ник позвонил на домашний номер. Естественно всегда был риск нарваться на Тамару, но это лучше, чем на пулю в спину часом позже.

Сонные гудки заставляли чародея пристукивая ногой по бетону, бормотать:

– Ну давай же, давай....

И так не слишком теплый воздух к ночи заметно остыл и теперь Ник кутался в плащ, покачиваясь на месте. Руки мелко подрагивали. В телефоне щелкнуло и сквозь череду помех пробился тоненький голосок.

– Здравствуйте. – робко сказал кто-то совсем юный.

Ник даже растерялся на мгновение от неожиданности, но потом сообразил, что к чему. Должно быть, это Таня – старшая дочь Алмазовых, припомнил имя чародей. Смутные воспоминания подсказывали, что она в этом году должна была идти в седьмой класс. Семен обычно мало распространялся о своей семье.

– Здравствуйте, а папа дома? – скинул с себя оторопь Ник.

– Да, но он сейчас занят. – ответила девочка с запинкой. – А что вы хотели?

Среди шума помех, за которым слышался плеск воды и какой-то дробный стук возник голос Тамары. Он, как и всегда, был таким резким и громким, что отчетливо доносил каждое ее слово.

– Таня, у меня руки мокрые, кто там? – потребовала ответа Алмазова. – Что нужно? Если это опять опросы или клиники, выключай.

Зная Тамару, она уже была в секунде от того, чтобы взять трубку, поэтому торопливо заговорил:

– Семен Петрович дал мне этот номер, что бы я смог узнать на какой стадии находится ремонт моей машины.

Говорить с Тамарой Ник не горел желанием, как и выдавать, что это собственно звонит он.

– Хотят спросить по ремонту. – пояснила Таня, в сторону от телефонного динамика.

Стук на заднем фоне оформился теперь в четкий стук ножа по разделочной лоске и скрежет рассекаемых волокон. К ним примешивался шум телевизора в глубокой дали.

– Аааа… – даже в том, как Тамара протянула этот невинный звук, чувствовалось сдерживаемое недовольство. – Тогда неси папе. Сема! Опять твои клиенты звонят!

Она до того возвысила голос, что Ник даже поморщился, когда трубка взвывала помехами, остро впивающимися в барабанные перепонки.

– Сейчас. – пообещала девочка и пошлепала куда-то.

Шум начал становится тише, пока не сменился тишиной, которую нарушал только спокойный, размеренный голос Семена.

– Одеяла и подушки ждут ребят… – размеренное баюканье Алмазова прервалось, а после секундной паузы друг заговорил уже совсем близко. – Ало, да, я слушаю вас.

Ник молча замер на своем конце провода, словно даже сбитое дыхание могло его выдать. Сердце предательски заныло от той картины счастливой семейной жизни, которая разворачивалась перед ним, как живая благодаря звукам. У чародея вдруг не повернулся язык сказать заветные слова. Стоило попросить, и Семен примчится со всем своим боевым снаряжением наперевес, в этом не было никаких сомнений. Вот только имел ли Ник право вырывать его из этой тихой жизни и лишний раз ставить под удар. Сам Сорциа не захотел задействовать своих людей – подготовленных бойцов, а Семен, не стоит забывать, был хоть и очень даровитым, но все-таки самоучкой. Зря Тамара думала, что Ник не понимал этого. Он все прекрасно осознавал, потому старался привлекать друга только в экстренных случаях и сводил контакты Алмазова с нечистью к возможному минимуму.

– Ало, говорите, кто это? – прогудел Семен опять, но Ник нажал на отбой.

В трубке пикнуло, и чародей бессильно уронил руку с мобильником на колени. Нет, это было слишком опасно для главы большой семьи, как Семен. Сколько, биш, было у него детей – четверо, пятеро? Затравленно глядя в темноту, Ник размышлял, что среди его знакомых больше не было способных ему помочь. Выхолит, что судьба не оставляла выбора – к ночной эскападе ему самому нужно подготовиться на все сто.

Вернувшись домой чародей активно взяться за сборы. Сатана сонно сощурился на хозяина и загораживал мордочку от света пушистым хвостом, а вот Бруно от радости с первого раза взял крутой подъем по лестнице в фантомную лабораторию, куда поднялся Ник.

Мысли чародея свивались в один тугой неразрывный комок, откуда очень сложно было вычленить что-то одно. Имело смысл сосредоточиться, если Ник хотел выжить. Из платяного шкафа он вытащил кожаный саквояж с железными зажимами вместо молнии. Раскрыв его бездонное чрево, чародей крутанулся вокруг себя. Что в конце концов, ему могло понадобиться?

Одним из главных плюсов заклятия незримого расширения заключалось в том, что вещи абсолютно любых форм и размеров умещались без проблем.

Первым делом чародей сунул в саквояж свой посох-трость, следом полетела пара ручных жезлов, несколько склянок, с заточенными внутри чарами. Немного подумав, Ник спустился на первый этаж. На одной из кухонных полок стояла жестяная коробка из-под чая стилизованная под Новый год. Внутри лежала блестящая наградная беретта из семейства 92-ых. Ник вытащил пистолет и осмотрел со всех сторон, взвесил тяжесть в руке. Таким подарком отблагодарил чародея итальянский дипломат за то, что Ник сумел разыскать его похищенную дочь. Красивая вещица, ничего не скажешь. По большей части чародей привык рассчитывать на магию, как на главное сове оружие, но эта боевая игрушка, впрочем, тоже обладала вполне смертоносным потенциалом. Предосторожность не бывает лишней. Чародей проверил магазин и предохранитель, после чего положил пистолет в карман плаща.

Так…что еще? Ник еще раз прокрутил в голове содержимое прочитанных во сне писем, перечитал собственные сбивчивые заметки. Очевидно, что изначальный план придется менять. В идеалистической версии чародей мог бы позаимствовать у Сорции клок волос Сарматова, чтобы при помощи зелья личины перевоплотиться в антиквара. У Цербериата точно был образец биоматериала Аркадия Павловича. Но теперь… Придется просто шастать кругами вокруг Железнодорожных ворот и ждать у моря погоды, а у небес допрашиваться удачи. А как иначе узнать, кто заказал у Черного Когтя хопеш? От комиссара разве что кукиш с маслом допросишься.

В плаще саквояжем в одной руке чародей вышел из квартиры. По дому разлилась во истину ночная тишина, звучащая исключительно в преддверии длинной ночи. Подъездная дверь отворилась прямо перед носом Ника, когда он еще не успел нажать на ручку. Чародей резко затормозил – в подъезд собирались войти двое мужчин в серых плотных пальто. Один – худой араб с темной щетиной и шоколадными глазами, а второй – бледнолицый блондин с волевой челюстью. Одинаковая ровная и в то же время сосредоточенная энергетика текла от них, и чародей почти сразу понял, что перед ним маги из Цербериата. Это подтверждали и форменные пальто.

Сердце болезненно сжалось, особенно когда мужчины удивлённо посмотрели на него.

– Мистер Фельсенбург? Мы как раз к вам. – сказал араб, в голосе которого слышался характерный южный акцент.

– А вы куда? – придирчиво поинтересовался его напарник.

Ник неуверенно осмотрел самого себя.

– Так вот на помойку. Нужно выкинуть кое-что. – не придумал ничего лучше чародей и указал на потертый саквояж.

Видок у него правд был не из лучших, что не мудрено. Эта кожаная сумка повидала на своём веку больше, чем большинство людей почтенного возраста. Однако Церберы недоверчиво переглянулись. Отвратительное это чувство, когда те, кого ты хочешь водить за нос даже не пытаются делать вид, что верят.

– А… – протянул блондин. – Мусор выкидывать вечером плохая примета. Завтра с утра пойдете.

Не сговариваясь, они с одинаковой уверенностью начали теснить чародея обратно в подъезд, помахивая руками. Точно также загоняли дичь на охоте.

– Что вам от меня надо?! –возмутился Ник.

Противостоять их напору становилось почти невозможно.

– Мы были посланы сюда комиссаром Сорцией, чтобы вернуть вам ваше забытое имущество – ответил араб. – и… обеспечить вашу безопасность, назовем это так.

Так вот как теперь назывался домашний арест!

– Что за бред?! Бред! Я ничего я не забывал! И воо… – фыркнул чародей, но оборвал себя на полуслове, когда до него дошло.

Все-таки Луциан Сорциа умел держать слово. Темноволосый маг вытащил и внутреннего кармана небольшую квадратную коробку-куб и передал Нику. Пальцы начало покалывать, подсказывая, что там находится то самое. Удивительный способ подсластить пилюлю. Церберы сопроводили чародея до четвертого этажа и обосновались с двух сторон от двери в его квартиру с видом людей, изготовившихся к долгому ожиданию.

– Вы что, тут останетесь? – поразился Ник. – У Цербериата работы мало?

Тогда скандинав с видом вселенской усталости на лице вздохнул и вытащил из кармана скрученную трубочкой бумагу. Развернув ее на манер папируса, цербер продемонстрировал текст чародею.

– У нас распоряжение не выпускать вас из дома до рассвета, предписанное самим комиссаром Сорцией. – скучливо пояснил он. – Так что вы и есть наша прямая задача. Поэтому, будьте добры, вернитесь в помещение. Сразу скажу, что за ваше неповиновение, мы имеем полное право арестовать вас. В распоряжении так же об этом сказано.

Ник только зубами заскрежетал от злости, быстро пробежав глазами документ. Оперативности Сорции было не занимать. Одним словом, отдел быстрого реагирования. Комиссару было мало просто не согласиться на операцию, он решил не допустить Ника до места встречи. Делать было нечего.

Чародей обжег стражей взбешенным взглядом и громко хлопнул дверью за собой. Скопленная злость и досада все равно не получили должного выхода. Будильник в спальне показывал без двадцати десять. Оставалось совсем мало времени. Надо что-то придумать.

Ник принялся бродить по комнате. Он то и дело подскакивал то к двери, то к окну, осененный идеей, но почти тут же отбрасывал их все. Будильник давил на нервы своим тиканьем даже из соседней комнаты, Сатана щурился на растопленный камин, Бруно водил головой в след за движениями хозяина.

Ник, поглядев на пса, остановился как вкопанный, а потом взял с тумбочки поводок и прикрепил его к ошейнику волкодава. Обидно, что уходить придется без саквояжа, но хоть самому бы выбраться.

Стражи посмотрели на него одинаковыми, полными учтивой неприязни взглядами.

– Что у вас, мистер Фельсенбург? –спросил скандинав.

Губы его тронула такая же ледяная и ломкая улыбка, как ледник.

– Нужно выгулять собаку. – заявил Ник, вскинув голову.

Бруно с интересом глазел на незнакомцев, доверчиво повиливая хвостом.

– Не положено. – отрезал блондин.

– Мне что делать? Хотите, чтобы он загадил мне всю квартиру? Сорциа сам потом займется влажной уборкой? – вышел из себя чародей.

Идея, надо признать изначально никуда не годилась. Но он не мог сидеть сложа руки.

Второй сотрудник постарался, как мог дружелюбно, улыбнуться.

– Эй, зачем так волноваться? – добродушно спросил он с акцентом. – Давайте я выгуляю собаку.

Блондин неуверенно посмотрел на руку товарища, протянутую за поводком. Чародей инстинктивно отстранился назад.

– Он не пойдет на поводке с незнакомцем. – врал напропалую Ник, но кто знал, что Бруно был добряк из добряков? – Если вы так боитесь, то можете сопровождать меня.

Пожалуй, что при некоторой доле сноровки он мог оглушить их ненадолго, чтобы удрать. Но арктический парень был непоколебим.

– Нет, не положено. – на все попытки чародея противиться он пожал плечами. – Претензии к руководству.

Одним нажатием руки он закрыл дверь перед Ником, оставив того упираться в нее носом изнутри. Черт! Голова гудела от усталости, и чародей обхватил ее обеими руками.

Может, подпалить квартиру? На пожар-то они должны отреагировать. Или устроить дебош? Милая Валентина Тимофеевна будет легка на расправу и вызовет полицию сразу, стоит ему только начать шуметь. Было бы очень интересно понаблюдать, как застигнутые врасплох церберы поведут себя с человеческими служителями закона. Но, нет. На все это нужно было многим больше времени, чем имелось. Собственно, он уже опаздывал.

Из зеркала чинно выплыл Ротфус.

– Вечер добрый, Ник.

– Не такой уж и добрый. – немилосердно фыркнул чародей и плюхнулся в кресло у камина не раздеваясь.

Призрак недоуменно проводил его взглядом, потом подлетел к двери и поднес руку к тому месту, где на месте сердца красовалась брешь в латах.

– Милосердный Боже, вы уже под конвоем?! – воздел руки он. – А я же говорил вам, что драться не стоило с этим Надзирателем.

– Дело не в этом, Ротфус. – устало вздохнул Ник. – Шавки из Цербериата сторожат меня, чтобы я не пошел на встречу с плохими ребятами. Это, если не вдаваться в частности.

Настоящие оборотни в погонах. Вот оно что!

Ник вскочил с места, будто пронзённый разрядом тока, и кинулся открывать окно. Уже по-осеннему пронзительный и холодный ветер, ерошил волосы, трепал рубашку, как парус. Высунувшись из окна на секунду, чародей поставил саквояж на край подоконника.

– Ротфус, у меня будет к вам огромная просьба. – обернулся к призраку Ник. – Когда я посвечу в окно фонариком, скиньте мне это вниз. Вы же умеете, если захотите, толкать предметы.

Призраки из-за своей бестелесности совершенно логично были лишены способности касаться материальных предметов, но при этом обладали некой концентрированной энергией, которая позволяла им не распадаться, а существовать в виде образа в пространстве. Если призрак хотел он мог преобразовать эту силу в своих целях и воздействовать ею на предметы – хлопать дверьми, сшибать вещи с мест, стучать в окошко. Чаще всего этим баловались полтергейсты.

Ротфус недоуменно забормотал:

– Право слово. Я не совсем понимаю смыс..

Ник уже не слушал, копошась в верхнем ящике комода. Бруно еще не успел испугаться ржавых железных ножниц, как чародей отстриг у него маленький клок шерсти. Патластая шкура волкодава ничуть не изменилась. Ник бросился по качающейся лестнице в свою мастерскую, посмеиваясь как помешенный. Ротфус залетел следом, Вид его сделался еще более обескураженным, когда призрак увидел, как чародей роется в новом шкафу, не замечая ничего вокруг. Клок шерсти валялся на серебряном подносе.

– Ну где же ты, где… – причитал Ник себе под нос, одну за другой вытаскивая колбы, полные цветными жидкостями.

Еще в самом начале своей чародейской практики, Ник разделил ящики деревянными перегородками на секции, а вот названия каждой ячейке сделать поленился. И зря. Если работа чародея была кропотливой, то зельеварам требовалось еще больше времени и сил, чтобы создать свое детище. Уж больно высока была цена ошибки при приготовлении эликсиров и снадобий. В лучшем случае ожидаемый эффект может быть не достигнут, а это означает бессмысленный перевод часто редких и дорогостоящих ингредиентов. Куда хуже, если после принятия зелья ты окочуришься или навсегда останешься каким-нибудь чудовищем, которого потом назовут жертвой эксперимента, а на деле собственной глупости.

Торопиться в таком деле было нельзя. Поэтому Ник заранее делал заготовки зелий, когда было время. Очень хорошая терапия, плюс ко всему этими основами можно было пользоваться, когда времени не доставало. Своего рода замороженная пицца в магии.

Эссенция для зелья, наводящего личину нашлась в самом дальнем ряду. Пузатая склянка была наполнена на половину бледно-зеленой жидкостью, напоминающей концентрированную текилу.

Посмотрев жидкость на свет, чародей довольно улыбнулся. За год даже не помутнела. Его преподавательница по зельеварению -миссис Спервик, могла бы гордиться своим учеником. Право слово, даже жалко было тратить такую удачную основу на пару минут эффекта.

Ник осторожно отлил часть в узкую пробирку, а оставшееся смешал с шерстинками Бруно и взболтал. При этом чародей изо всех сил старался верить в то, что заклинание удастся как надо. Руки уловили исходящее от колбы тепло раньше, чем она засияла в полумраке зелено-желтым фосфоресцирующим цветом. Изумрудные искорки заплясали в лунных глазах Ротфуса.

Ник с радостью увидел, что волоски собачьей шерсти растворились, за то жидкость приобрела цвет насыщенной зеленки. Все как надо.

Данное зелье позволяло временно принять на себя облик любого существа, биоматериал которого будет внутри. Плюс в том, что меняясь внешне, ты не меняешься внутренне – сохраняешь свой разум и не проходишь болезненных стадий метаморфозы тела. В конце концов при обратном перевоплощении сохраняешь всю свою одежду в целости.