– Ну как тебе Никита? Такой мужчина видный, и представляешь, говорят, пока один, – вздохнув, заметила Таня.

– Никита Андреевич, – поправила ее.

– Что? – она смерила меня непонимающим взглядом и, не найдя поддержки в моем лице, больше попыток обсудить нового коллегу, не предпринимала.

Ну мы же на работе, хотя кто зачем приходит, уж Татьяна точно на охоту.

Никита вернулся, продолжая разговаривать по телефону, развалился в своем кресле, так, что оно под ним громко скрипнуло. (Вера Павловна будет в ярости, если он что-нибудь сломает в бухгалтерии.) Никита смотрел на меня сердито, как будто я была виновата во всех его бедах:

– Да, коллектив знатный… Нет, Макс, мне отец объявил мораторий.

Танька сидела рядом с ярко-розовым румянцем на щеках, смущенно улыбалась, а я просто отвернулась к монитору, погрузившись в дела.

«Наверное, не сработаемся», – подумала, нервно щелкая мышкой, не попадая с первого раза в нужные вкладки на экране.

Вторая половина дня прошла на удивление продуктивно, Никита охотно помогал мне с отчетами, и с проверкой у нас все шло по плану, а в конце рабочего дня он спросил номер моего телефона:

– Я, может, завтра опоздаю… Если что, позвоню, сообщу… Да не смотрите так на меня, Евдокия Дмитриевна, названивать не буду, – потом он добавил, уже обращаясь на «ты». – Я уже понял, что тебе не интересен, Ева.

Я так и застыла, ничего не ответив, всё-таки узнал. Я ощущала себя пружиной, готовой вот-вот распрямиться. Весь день провела под давлением.

Я достала телефон, продиктовала свой номер, поглядывая, успел ли записать. Заметила, что он именовал меня, как Ева-королева, и я опять смутилась. Ну как девчонка прям…

– Сейчас дозвон сделаю.

Вспомнила, как я его назвала в своей телефонной книге, и поспешно попросила:

– Не надо, ты у меня записан.

Он прищурился, серьезность тут же пропала с его лица, появилась на долю секунды знакомая усмешка, а с ней и мелкие лучики морщинок возле глаз:

– Что ж ты, Ева, мне не позвонила? Я так ждал вчера, думал о тебе.

– А я, может, сегодня собиралась тебе позвонить, – ответила с вызовом, а сама мысленно закрыла себе рот ладонями.

Опять очередная коллега заглянула в кабинет, отпросилась у меня пораньше, так как я была за главного. Спасена. Все это время Никита не сводил с меня глаз и ждал, пока мы останемся наедине, явно, что хотел задать мне пару вопросов.

Танька забежала следом за коллегой полить цветы в нашем кабинете.

– Евдокия Дмитриевна, вы все цветы загубите. Вера Павловна просила поливать их каждый день.

Ну что тут скажешь, на работе мне было не до цветов.

Я начала одеваться, готовилась бежать домой. Какое-то дежавю. Похоже, мне понравилось дразнить его и сбегать в самый неподходящий момент.

Глава 3. Дом. Никита.

Ева-королева! Интересная у неё манера, не договорив, убегать. Вечером я гипнотизировал телефон, но позвонить так и не решился. Отец в конце рабочего дня выдал мне толстый пакет документов, велел перевести с французского и в письменном виде переслать ему на почту перевод на русский язык. Там листов пятьдесят точно было. Он издевался, что ли? Ничего другого мне не оставалось, как приняться за дело.

– Не торопись, сынок, – говорил отец, – можешь вечерами переводить, у тебя недели две, а там у нас встреча с очень важными партнерами, и я хочу, чтобы ты присутствовал, в качестве переводчика. Изучишь за две недели этот пакет, будешь в теме, так что жду твоих советов в данном вопросе. Работой. А да, завтра у нас летучка, вы с Евдокией Дмитриевной должны быть.

Ужасно злился на себя, но видел лишь один выход из этого унизительного положения: быть исполнительным, чтоб все были мной довольны и воспитательница, и отец, тогда он точно сменил бы гнев на милость. Как же он сердился на меня! Отец думал, что я приеду и, погуляв недельки так две, успокоюсь и займусь делами «Строй НН», перехватив у него эстафету. Отчасти я так и планировал, вернувшись из Штатов: встречусь с друзьями, погуляю, расслаблюсь. Всё-таки несколько лет без отпусков, не считая новогодних праздников, в беспросветной работе, истощали и выматывали. Но что-то пошло не так, вышло из-под контроля, странно, что отец раньше не вмешался, а только когда я разбил машину дяди Лёвы на очередной пьянке.

Я вспомнил тот день, когда познакомился с Евой-королевой. Тогда я даже не планировал идти в клуб, и тем более напиваться, понимая, что мне нужно быть в форме к понедельнику, собраться с мыслями. С утра был солнечный денёк, мне хотелось поймать за хвост уходящие теплые деньки октября. Деревья сбросили листву и в полной наготе простирали к небу корявые ветви. Решил прогуляться по городу, по знакомым и памятным для меня местам. Забавно, до чего я соскучился по родному краю, здешнему климату. Даже осень меня не пугала своей промозглой слякотной погодой и темными днями и вечерами. Тем более зима уже не за горами, а с ней горнолыжные склоны. (В планах у меня было освоить сноуборд.)

Когда я учился в лицее, у нас с другом был любимый маршрут. Мы шли до Чкаловской лестницы, спускались вниз, потом бродили по набережной и незаметно доходили до Канавинского моста. Вот и тогда я дошел до моста, остановился почти на его середине и смотрел на «стрелку», где «Ока» сливалась с «Волгой». От проезжающего транспорта мост слегка дребезжал и позвякивал, как живой. Облокотившись на липкие и грязные перила, я обвел взглядом город. На берегу виднелись храмы, поблескивал в солнечных лучах новенький стадион. Каждый год, приезжая домой, гуляя по любимым местам, я отмечал перемены: город менялся вместе со мной. Обычно я приезжал раз в полгода на новогодние праздники, как раз отметить свое день рождение в кругу семьи, и летом в июне ко дню рождения младшей сестры Марьяны. И всё время я замечал что-то новое в родном городе, но не был уверен, нравилось ли мне это. Иной раз казалось, что я упускаю важное. Трепетно было осознавать, что в этот раз вернулся домой насовсем.

Четыре года я жил в США, набирался опыта, как считал отец. Работал в фирме его друга, целый год занимал должность заместителя директора, многому научился. А насмотрелся… Наша фирма занималась флиппингом, искала убитое жилье, в основном это были частные дома, приводила его в подобающий вид, после ремонта продавала по высокой цене. Первый год я сам участвовал в проведении черновых работ с другими эмигрантами. Трудился по десять часов в день, и в таком режиме жил целый год. Вначале было даже интересно поработать в бригаде с разными людьми, но потом была просто борьба за выживание. Отец считал, что я должен пройти эту школу, и я ему верил. Он постоянно мне напоминал о том, как они с братом, дядей Лёвой, строили бизнес с нуля, как было тяжело.

Дальше мне было легче, я занимался поиском домов, участвующих в аукционах, и непосредственно покупками. В Штатах я подтянул язык за эти годы, выучил еще французский, так как отец работал с французами, надеялся, что эти знания мне пригодятся. В Россию я ехал с намерением выйти на серьезный уровень, отец возлагал на меня большие надежды. Он ждал меня, хотел поскорее ввести в дела.

В то утро я договорился встретиться с лучшим другом Денисом Грачевым, соскучился по нему. Денис шёл ко мне по мосту, разведя руки в стороны, что означало – он в недоумении.

– Никитос, ну мы могли просто покататься на машине, я так ботинки стопчу, знаешь ли, отвык от таких прогулок.

– Не ной, Деня, почувствуй какой запах, – я громко втянул ноздрями воздух. Сырость, перемешанная с запахом асфальта, выхлопных газов и пыли ударила в нос.

– Ну и вонь. Лучше бы на великах покатались. Давай со мной вечером рванём. У нас сегодня закрытие сезона, большая компания собирается, целая велостая.

– Ух ты, так и участвуешь в марафонах и катках? Я к вам только весной присоединюсь в лучшем случае. Может, самокаты напрокат возьмем? – пришла ко мне идея, как раз недалеко видел пацанов, сдающих в прокат этот новый для меня вид транспорта. Но Денис не был воодушевлен моей затеей.

– Ага, как дети погоняем! Давай наперегонки, Макса с собой еще позовем, пусть поржет над нами.

– Нет, давай заедем за ним на работу. Ну а что, финансовый директор на самокате – экология! – Денис дорожил своей должностью, на мою шутку лишь поморщился.

Денис работал в филиале «Строй НН», под руководством Льва Альбертовича Шульце, родного брата моего отца. Он уже больше года трудился в должности финансового директора, а до этого несколько лет был простым финансистом.

С Денисом мы вместе учились в лицее, занимались в лыжной секции, и вообще у нас было много общих интересов. Наши родители дружили и хорошо общались, иногда вместе отмечали праздники, дни рождения.

Оглядывая родные места, я засмотрелся на крепость. А может, полазить по кремлю, Денис рассказал, что можно всю стену обойти? В школьные времена мы ходили с классом на экскурсию, но вечно какая-нибудь часть стены была на реконструкции. Нужно только выбрать ясный день и вперёд, покорять крепость. Сегодня Деня меня отговорил от такого мероприятия, мы ещё погуляли час и разошлись. Он домой, а я за братом Максом в бизнес-центр, где находился филиал «Строй НН».

Я обратился к Максу с просьбой помочь мне выбрать одежду. Заметил, что я раздался в плечах, а всё потому, что появилось больше времени на спорт. Не хотелось вечер проводить в торговом центре, с детства не любил это занятие. Гулял бы сегодня на свежем воздухе, покатался бы с Деней на великах, но откладывать это дело в долгий ящик не представлялось возможным.

– Сейчас мы тебя обуем и оденем, как с обложки «Форбс» будешь выглядеть, малыш, – веселился брат.

Мы отправились сразу в то место, где одевался брат. Максиму как-то удавалось выглядеть всегда ярко, был у него вкус. Да и внешне он выглядел привлекательно: высокий, коренастый, волосы как смоль, волнистые. Черты лица, правда, у брата были грубоватые, нос крупный, но что-то в нём было восточное.

В этом отделе никого из покупателей не было, зато работали симпатичные девушки- консультантки. Макс поздоровался с ними, видно было, что он с ними знаком. Моей целью было приобрести пару-тройку костюмов, и подобрать к каждому рубашку, галстук, платок и даже носки в тон. Не любил тратить с утра время на сборы, поэтому хотелось готовые безупречные варианты. Достал чехол, а там, например, темно-синий костюм, белая рубашка, галстуки на выбор черный или синий в тон к костюму. И обязательно носки подходящие, какие-нибудь цветные или с принтом, в зависимости от настроения и случая. С джинсами всё было намного проще, подбираешь любую футболку, рубашку или джемпер, и образ готов. Девушки кружили вокруг меня, словно бабочки, а Макс подкалывал:

– Никита Андреевич, вам бы жениться удачно, чтобы вот так вас с утра провожали на работу, одевали, и никаких забот бы вы не знали, может, девушка оставит свой номерочек? – вот же хитрец, ему уже дали отворот-поворот, так он, якобы, для меня старался. Я усмехнулся, не поддержав брата, решил, пусть сам изворачивается.

– Ну как я вам, Максимилиан Львович, в этом костюме? – обращался к нему и мысленно угорал от его реакции. Знал, что он не любил, когда его называли полным именем, так как в паспорте его записала мать.

– Недурно, – Максим стоял, уперев руки в бока, и рассматривал меня. Мы заняли две примерочные и совсем загоняли девушек. Особенно я их напрягал с выбором носков. Просто хотелось решить проблему с одеждой и закрыть этот вопрос на длительное время, а у них носков в клетку не было. Так и быть, взял в полоску…

Покупки были сделаны. Мы стояли и ждали, пока девушки всё упакуют, и тут мой взгляд остановился на обуви. Про неё-то я совсем забыл, и вообще не очень был готов к здешним холодам. Я выбрал яркие ботинки, не то зеленые, не то бирюзовые. «Буду теперь как пижон, непривычно». Максим одобрительно кивнул, подняв большой палец вверх.

Девушки переглянулись, улыбнувшись нам, я расплатился, и мы отправились с кучей пакетов ко мне домой. Мама уже звонила несколько раз, ждала нас к ужину, а после мы должны были отправиться в театр. У неё на руках оказались два лишних билета, как раз для нас с Максимом.

– Может, не пойдём, Макс?

– Никак нельзя маму расстраивать.

Родители Максима развелись, когда ему было десять лет. Его мать вышла второй раз замуж и уехала в Израиль, там, кажется, родила ребенка. С тех пор, он с ней больше не общался. Да и до развода Макс постоянно жил у бабушки, а после её смерти часто оставался у нас. Моя мама его всегда жалела и любила, как родного, иногда единственная вставала на защиту, когда он во что-нибудь ввязывался.

Мы удачно добрались домой, без пробок. Дверь была не заперта, из дома повеяло теплом и ароматом мяса, специй. Пришло осознание, насколько я голоден. Разулся. Завидев меня, Марьянин кот бросился бежать наутек.

– Это что за чучело-мяучело? – Максим пошёл за котом. – Ники, ты опять кота мучил? Кис-кис! Пушок!

Повесив куртку и пальто брата, небрежно брошенное возле зеркала, отправился в свою комнату, отнести пакеты, пока мама и сестра не увидели меня с покупками. Это их любимое развлечение, ещё заставят всё перемерить и пройтись, ну уж нафиг. Я затолкал всё под кровать, кроме ботинок, их собирался надеть в театр.

Скучал по своей комнате, без соседей. Только мой мир книг, пластинок, проигрыватель деда, гитара на стене, запах домашний, даже одежда в шкафу пропиталась домом, деревом, кондиционером с мандаринами и ещё чем-то неуловимым, уютным. На прежнем месте в углу так и стоял старый письменный стол со школьных времен с потайным выдвигающимся ящичком. И до сих пор там хранились стихи… Не разрешил родителям выкинуть его, планировал продолжать работать за ним. Внутри мы с Деней нацарапали свои подписи, вроде граффити, можно рукой нащупать неровности. Я провел ладонью по шершавой поверхности, будто опасался, что они исчезли. Нет, как в детстве, все было на месте.

Марьяна позвала меня к столу на кухню. Мы с Максимом слишком долго были в магазине, поэтому все поужинали, не дожидаясь нас. Мама была в ванной, а Марьяна, набросив поверх платья передник, разогревала нам запеканку с мясом.

– Хозяюшка какая, – пел Максим. – Посиди с нами. Ты уже ужинала? Надеюсь, ты не на диете? Не нравишься ты мне, Марьяна, бледная.

– Не на диете, уроков много просто, – грустно ответила Марьяна.

– Так ты всё не делай, – нашелся брат. Слышали бы его родители сейчас. Тот ещё советчик. В ответ она лишь фыркнула.

Марьяна разложила перед нами тарелки и приборы. Пока отвернулась за хлебом, Макс вскочил с места и бросился ей помогать. Он шустро поставил противень с запеканкой посередине стола и уселся рядом со мной.

– Да брось ты эти салфетки, мы сами всё возьмем! Посиди с нами. Какое платье у тебя красивое, а, что с волосами? – Макс не унимался, и есть успевал, и рассыпаться в комплиментах.

Марьяна присела к нам за стол. Действительно, длинные светлые волосы у неё были завиты на концах. Выглядела она непривычно в облегающем платье, с косметикой на лице и крупными локонами. За то время, что я не видел Марьяну, она расцвела, округлилась в некоторых местах и превратилась из «мелочи» в красивую девушку. В последний мой визит я запомнил её обычной девчонкой, как все подростки, облаченной в бесформенные кофты и штаны. Худой она никогда не была, поэтому носила одежду свободного кроя. В кого она только такая пышка? Мать стройная, тонкая кость, я в неё, да и отец никогда лишним весом не страдал. Может, в бабушку? Говорят, она была настоящей русской красавицей в молодости, дед просто обожал ее, должно быть, Марьяша пошла в неё. Только она сама была другого мнения о своей внешности, постоянно смущалась и краснела от комплиментов.

– Как в школе дела, не обижают? – задал Макс дежурный вопрос. Марьяна недовольно взглянула на него, ничего не ответив, уже устала от его излишней опеки. Но ничего Максим с собой поделать не мог, как старший брат и крестный, сильно за неё переживал.

– Марьяш, какие оценки получила сегодня?

– Четверку за сочинение.

– А почему не пятерку? Что проходят сейчас в одиннадцатом классе? – не унимался Макс. Я уже добавки положил, весело орудуя ложкой, а он всё пытал сестру.

– Куприна проходим, произведение «Олеся». Учительница осталась недовольна моим сочинением. А что я могла поделать, если мне не понравилась повесть?

– Что же тебе не понравилось? – Максим даже отложил вилку, слушал Марьяну так внимательно, будто она рассказывала страшную тайну.

– Понимаешь, барин, получается, бросил Олесю, а сам хотел на ней жениться… Я так и написала в сочинении, что он неправильно поступил, он должен был за нее бороться, искать её, – Марьяна, вздыхая, рассуждала, видно, эта несчастная любовь её потрясла и возмутила до глубины души.

– Вот урод! – в сердцах воскликнул Макс, а я не удержался и хохотнул, на что получил неодобрительный взгляд своих родственников.

– Я бы такому барину морду набил, – на полном серьезе выдал Макс, потирая нос.

Кот осмелел и терся на кухне возле нас, и я подбрасывал ему под стол кусочки мяса.

– Вот был бы у Олеси такой брат Максим, – вмешался я. – Не было бы несчастной любви. А что? Наблюдали бы мы счастливый конец, супружество, детишек полна горница. Скучно же… В жизни как раз так и бывает, как с Олесей, – рассуждал я, за что получил под столом от Макса по коленке ногой, аж стол содрогнулся и зазвенела посуда. Кот отскочил на безопасное расстояние.

– А ты бы не искал свою Олесю? – не унималась Марьяна и тут же продолжила. – Нет, он просто смалодушничал и, выходит, не сильно-то её любил!

– Что обсуждаете? – мама вошла на кухню плавной походкой, прервав наш разговор.

– Любовь! – ответил Максим.

– Литературу. 1899 год. Реализм, – сумничал я.

– Душнила, – прошептала мне Марьяна, видимо, обиделась.

Ну а что, просто если на минутку представить, ничего хорошего и не могло выйти у простой девушки из леса и барина. Разные социальные слои. Ну сестренка такая наивная, ей сказки читать в самый раз, а она про любовь рассуждает, не рано ли?

– Молодцы. Ну я готова. Приобщимся к прекрасному, ребята?

Мама, как всегда, выглядела великолепно. Отец её иногда на полном серьёзе называл «моя Елена прекрасная». Она поправила аккуратно уложенные волосы, на ее красивом лице было минимум косметики.

Услышав мамин голос, к нам на кухню вышел из кабинета отец. Он выглядел уставшим, похоже, после ужина он задремал у себя в кабинете. На щеке его было большое красное пятно, след то ли от руки, то ли от подушки. Он был в костюме, слегка помятая рубашка и отсутствие галстука выдавали его времяпрепровождение. Отец несколько месяцев проработал без заместителя, мечтал с мамой выбраться в отпуск, когда я приеду и освоюсь в новой должности.

Мама поправила отцу волосы и воротник на рубашке, а я в свою очередь спохватился, побежал переодеваться. С родителями я почти каждый свой приезд в Нижний Новгород посещал театр. Нравилось мне это или нет, никого не волновало. Я получал особое удовольствие лишь от атмосферы и торжественности всего происходящего.

Мы приехали заранее, мама и Марьяна успели встретиться и пообщаться со знакомыми дамами. Мы же с Максом расположились в фойе и, скрывшись за колонной от любопытных глаз, пробовали виски. Мой старший брат практичный человек, он умел и близких порадовать вниманием, и себе скрасить вечер.

– Знатный вискарь, – оценил я. Жизнь заиграла красками, люди казались приветливыми и улыбчивыми.

Недолго мы радовались, нас обнаружил отец.

– Угощайтесь, дядя Андрей, – Максим протянул маленький пузырек отцу. Он сделал глоток.

– Ух, забористая штука. Ну вы не увлекайтесь больно-то.