Читать книгу «Второе рождение» онлайн полностью📖 — Антона Николаевича Гели — MyBook.
image
cover

– Прошу вашего абсолютного внимания! Особенно новеньких! – подняв руки, провозгласил рыжебородый Евгений Борисович. – Все меня видят? А все меня слышат? – протяжно привлекал к себе внимание оратор. – Ещё раз прошу поднять руки, кто еще не заселился! Заселиться означает получить место в палатке! Не вижу рук. Так… раз…три…четыре… семь… Вижу семь ваших рук, из них четыре девичьи. Всё верно? Мужики, у кого есть лишнее место? Чтобы ещё одну палатку не ставить… Есть? У вас? Вы в польской? Кого к себе возьмёте? Это кто у нас? Саша, ты же уже заселялся? Недозаселился. Хорошо, этот вопрос решён. Оставшимся ставим три «звёздочки».

– Про астму блошиную не выяснили! – подала хулиганский голос толстая хриплая женщина в бесформенной штормовке, которая сидела на ней как надувная лодка.

– А ты, Лена, сама в усы к Петру Петровичу не попади! – под взрыв хохота ответили со стороны.

Вихрь событий остатка дня вымотал Виктора, как никогда. Было непривычно не ложиться спать днём, а впервые за несколько лет что-то делать. И это получалось. Получалось всё, за что бы ни взялся.

– … Ты охренел? – прозвучало рядом.

– Что случилось? – прозвучал удивлённый ответ.

– Нет, ничего не случилось. Просто, вдруг, ты уже охренел, а мы и не знаем, – под смех нескольких голосов далось объяснение первого вопроса…

Быстрый обед рожками с тушёнкой из ведра на костре, участие в постановке палатки для себя, постановка хозяйственных палаток, разбор и заточка напильником лопат, узнавание дороги к свежевыкопанному туалету, названому по гендерному признаку тропой «8 марта» и «23 февраля», над которыми даже установлен навес, что не спасало от невероятного количества злых крупных комаров, мгновенно впивавшихся в оголённые участки кожи, вынос из леса деревьев, их распил двуручными пилами, колка дров на запас, заселение в палатку и знакомство с соседом Игорем, студентом-первокурсником, напуганным первым в жизни отъездом от родителей; ужин «супчиком быстрорастворимым» и на второе на выбор гречка с тушёнкой и оставшиеся от обеда макароны, поход за водой к «чудотворному источнику», сушка у костра промокшей одежды…

А дождь не прекращался. Уже стемнело, а народ всё бродил и чем-то занимался.

Отупевший от усталости Виктор грелся возле одного из двух костров, стараясь просушить хоть часть надетых на себя вещей. Сырые дрова сильно дымили и не давали вдохнуть. Но этот же дым спасал от комаров.

Говорят, «комар августовский» не кусачий. Врут. Не знают, какой он кусачий те, кто про это говорит. Комарихи в Архангельско-Вологодских лесах пьют кровь и кусают до заморозков в сентябре. За этот день Виктор не меньше десятка раз намазался репеллентом, но дождь смывал мазь, и комары с особым удовольствие кусали в уже расчёсанные места.

– Ты сними, да потряхивай – поучали его несколько человек одними и теми же словами, видя, как Виктор то одним боком, то другим поворачивается к огню. Рядом люди трясли куртками и джинсами около огня.

– А зачем так делать? – не понимал Виктор.

– Пар быстрее выходит – пояснили ему. Но снять, пусть и мокрую, куртку было невозможно. Ледяной мокрый воздух сковывал движения. Вызывала ужас одна мысль, что надо снять куртку.

– …пуншик… – выловил фрагмент тихого разговора Виктор.

– …в палатку придём… – услышал фрагмент ответа Виктор.

… Во влажной холодной одежде Игорь и Виктор одновременно залезли в свою палатку. Им сказали обязательно переодеться в сухую одежду, прежде чем они влезут в спальный мешок «академия». А то «сырость и гниль из мешка вывести будет невозможно».

– Блин, как тут раздеваться? – негромко выразил общую мысль Игорь.

– Есть во что сухое одеться? – спросил Виктор.

– Да, в сумке…

Включили фонарики и в тесноте палатки начали возиться в своих сумках, доставая холодные, как будто влажные вещи. В синих, холодных лучах света китайских фонариков клубился пар от дыхания, а воздух был густой, холодный, влажный.

– Ле-е-ен!.. – вдруг совсем рядом раздался громкий мужской голос. – А вы там уже что, греетесь?

– Ага!.. – ещё ближе ответила сипловатым голосом Лена. По голосу Виктор узнал ту самую толстую женщину, которая про блошиную астму спрашивала.

– А чем греетесь? – опять громко спросил мужской голос у самого уха.

– У нас две таблетки!.. – произнесла Лена так, как будто только что выиграла миллион.

– О-о-о-о!.. – пришёл в экстаз мужской голос. – Да!.. Продолжай!..

– У нас тепло!.. И почти сухо!.. – продолжала Лена.

– Да ты что-о-о?!! – эйфорично восторгался мужской голос.

– Начали секс по мегафону, – недовольно прозвучал чуть дальше голос Оксаны, с которой Виктор познакомился после ужина, когда для мытья посуды потребовался «потаскун-насильник», который натаскает воды и отнесёт чистую посуду к столу. – Рановато в этот раз!

– Ксюш, ты погоду видела? В самый раз начали! Не ломай кайф, присоединяйся лучше, – пригласил разделить восторг мужской голос.

– Нет уж, увольте, батюшка, я как-нибудь втихомолку согреюсь – отказалась рассудительная Оксана.

– Лё-ё-ёшь! – позвала Лена, – а ты с пуншем?

– Нет, – отозвался Лёша, мужской голос-участник «секса по мегафону». – Берегу на день.

– Напоминаю. Сухой закон – негромко, чётко, значительно прозвучал голос Евгения Борисовича около палаток.

От этого негромкого напоминания притихли все. По палатке метнулся луч фонарика.

– Ребята-новенькие, у вас всё в порядке? – совсем близко спросил Евгений Борисович.

– А как спать? Тут дышать совсем нечем, а ноги мёрзнут! – прозвучал почти плачущий девичий голосок из палатки рядом.

– Где дышать нечем? – после паузы спросил Евгений Борисович.

– В спальном мешке! – с вызовом в голосе прозвучал второй слабый голосок, с нотками плача.

– А… а-а-а вы как в него забираетесь?.. – с улыбкой в голосе прозвучал вопрос Евгения Борисовича.

– Головой вперёд… – неуверенно ответил голосок.

Хрюканье, перемежающееся со всхлипыванием и неприличным лошадиным гоготом, наполнило всё пространство. Хохотали даже Виктор и Игорь. Хохотали так, что перехватывало дыхание.

– Юля, Олеся – пробивался сквозь взвизгивание Лены голос Евгения Борисовича – в спальный мешок нужно забираться ногами, а голову оставлять снаружи. Лена, Лена! – в другую сторону прозвучал голос – напоминаю о пожарной безопасности. У вас остальные таблетки сухого спирта отдельно лежат?

– …Да, мы в баночке жжём!.. – преодолевая ржание, ответила Лена.

Эта вспышка гогота согрела Виктора. Как же давно он не смеялся вот так, от души. Этот смех этой промозглой ночью был явлением из другого мира, чем-то невероятным, неожиданным.

Неожиданно Виктор прервался, осадил сам себя. А что такого смешного произошло? Почему он так расхохотался? И сразу за этой мыслью пришло раздражение. Ну, вот чему они смеются?..

Переодевшись в спортивные штаны, сухие носки, сухую футболку и сухой свитер Виктор начал забираться в пахнущий прелостью спальный мешок…

* * *

… Унять дрожь и хоть немного согреться, поминутно проваливаясь в беспокойный, поверхностный сон, удалось только к середине ночи. Уснуть было очень тяжело. Комары звенели в мокром холодном воздухе и находили любой незакрытый участок кожи, чтобы очень больно укусить. Пришлось накрывать голову полотенцем, сквозь которое всё равно кусали особенно крупные комары. От мази против комаров щипало кожу. То тут, то там, но всегда где-то близко всю ночь звучали голоса, взрывы смеха, две гитары с разных сторон. Поэтому когда в серо-зелёной хмурой рассветной сырости зазвенели у палаток удары топора о топор и голоса «подъём, завтрак через полчаса», Виктор решил для себя спать дальше. Он просто не мог встать. От вчерашней нагрузки болели мышцы, давно столько не двигался. Игорь уже сидел в своём спальнике и тёр измятое лицо руками.

Сонный голос Лёши громким хрипом оповестил приближающийся звон топоров.

– В этой микрахе все встали! Тут звенеть не надо!.. ну меня на хрен… о-о-о-о, грехи мои тяжкие… – выдал Лёша. Покряхтел и вдруг предложил: – Ксю-ю-ю! А давай ты меня усыновишь?

– Внезапное начало дня – сонно ответила Оксана. – А зачем?

– Ну, как зачем? – удивился Лёша. – Ты меня усыновишь… Я буду тебе радоваться… А ты меня завтраком в кроватку будешь кормить. Начать можно прямо сегодня… Давай, а?..

– Заманчиво… Но всё равно не понимаю всей прелести твоего предложения, – отказалась Оксана.

– Ксю, а меня усыновишь? – прозвучал ещё один сонный мужской голос.

– В очередь, Петруня, в очередь, – прервала противоестественный ход событий рассудительная Оксана.

– Вставай – толкнул Игорь в плечо Виктора.

– Не могу, потом встану – тихонько, не размыкая глаз, ответил Виктор.

– Евгений Борисович для новеньких будет после завтрака рассказывать об этом месте. Говорили, всем быть надо – добросовестно будил Виктора Игорь.

– Я потом – из последних сил пытался остаться спать Виктор.

Вокруг уже слышались шаги, звучали голоса.

– Не вижу активности – прозвучал у самого входа голос Евгения Борисовича. Кто у нас тут?

– Игорь и Виктор – сообщил Игорь.

– А это кто говорит? – уточнил Евгений Борисович.

– Игорь – ответил Игорь, развязывая вход.

– А Виктор почему ещё с закрытыми глазами? – настойчиво спрашивал рыжебородый.

– Я позже выйду, сейчас не могу, долго не спал с вечера от холода – постарался вызвать жалость Виктор.

– Виктор, на меня посмотри, – потребовал Евгений Борисович.

С трудом разлепляя веки, Виктор повернулся к говорящему.

– Здесь правила для всех общие. Все встают в одно время. Все выполняют предусмотренную работу. Если ты с этим не согласен – собирай рюкзак и отправляйся обратно. Доступно излагаю? – от спокойной жёсткости сказанного Евгением Борисовичем у Виктора похолодело внутри. Он понял, что подчинение этим общим правилам обсуждаться не будет. Хотелось что-то возразить, что он совершенно разбит и не выспался, но тогда придётся ехать обратно. А ему тут пообещали хорошую зарплату. А в деньгах он нуждался больше всего.

– Я встал, сейчас выйду – выразил согласие с условиями пребывания Виктор и закрыл слипающиеся глаза.

– В глаза не бросается – протяжно произнёс по-прежнему сидящий на корточках около входа Евгений Борисович.

Рывком, так, что аж застучало в голове, Виктор сел и начал выбираться из спальника.

«Пусть мне будет хуже! Упаду среди лагеря – будут знать!» – зломечтательно подумал Виктор. Как и всякому человеку, ведущему бессмысленный образ жизни, ему были свойственны мысли о том, что вот он сейчас внезапно повредится здоровьем, и как все вокруг от этого всполошатся. Это иногда срабатывало, когда в кругу близких знакомых родителей он сидел с кислой физиономией, а на вопрос, что с ним, отвлечённо отвечал, что плохо себя чувствует и ещё больше скисал. Женщины пенсионного возраста начинали жалеть, да советовать, как поправиться. А то же такой молодой, а уже такой нездоровый. Вот она, современная жизнь. Не то, что в былое время, когда и работали не в пример больше, и праздники отмечали, и на здоровье никто не жаловался.

– Дежюрный! – звонким высоким мужским голосом с нажимом на «ю» крикнул кто-то, – где подогретая умывальная вода?! Давай быстрей!

Зазвякала крышка ведра, звякнула крышка умывальника.

– У-у-утро-о-о… седо-о-о-ое… у-у-утро… тумана-а-анное… – с цыганским надрывом запел Лёша, выползая из палатки.

– Ой, Лёша, иди ты уже в баню с такими завываниями!.. – гаркнула Лена.

– А ты мне спинку потрёшь? – нашёлся Лёша.

– А ты мне палатку просушишь? – парировала Лена.

– Сейчас всем двойку поставлю – закрыла дискуссию Оксана.

Виктор чувствовал себя смертельно больным стариком. Было всего 07.20. Он не привык так рано вставать. Это бесчеловечно. Виктор – нормальная «сова», привык поздно ложиться, поздно вставать, пик активности приходится обычно на полночь. Такая жизнь не для него. Эту командировку он вытерпит. Очень нужны деньги. Нужны настолько, что он готов терпеть и такие муки. Этих странных людей. Эти невыносимые условия. Эту тошноту и головную боль от недосыпа. Ладно. Он вытерпит. Но как можно себя вести так развязно? Как эти люди потом друг на друга будут смотреть? А ещё, говорили, что поедут школьные учителя, учёные-археологи, какие-то учёные геологи. Он согласился быть полевым рабочим потому, что ожидал нормального общества, а не всего вот этого.

Серая сырая хмарь. Дождь не шёл, но в воздухе висели капельки дождя. С отвращением надел ледяную, мокрую со вчерашнего дня одежду. Сунул ноги в сырые ледяные сапоги. С кислым унылым лицом прошёл к умывальнику, вокруг которого несколько человек сосредоточенно-сонными движениями чистили зубы. Отвратно пахло сырым табачным дымом. Рои комаров звенели так, что уши закладывало.

– Утро добрым не бывает! – неприлично бодрым голосом заявил Анатолий. Он стоял с огромной фаянсовой кружкой, в которой дымился растворимый кофе. Ещё несколько человек пили кофе из кружек поменьше. На его заявление двое отсалютовали своими кружками.

– По такой погоде на дальний пешком идти придётся, транспорт там и засядет… Шестьсот метров надо вскрыть? Там всё пашня, не глубоко должно быть… – говорили негромко пьющие кофе.

– Завтрак! – слабо сообщила девушка от костра, на котором кипели четыре ведра.

Овсяная каша, хлеб с маслом, много растворимого кофе, запить чаем. Горячий завтрак, со вкусом детского сада и кофе как-то отвлекли Виктора от мысли упасть без сил у всех на виду. Он всё равно не понимал, как можно пересмеиваться в такую рань, в такую ледяную хмарь. «Тут собрались одни идиоты и неудачники. Хихикают своим шуточкам», – подумал он – «Надо от них подальше держаться».

Настроение было отвратное.

– Товарищи, пока все здесь, прошу вашего абсолютного внимания, – не вставая, со своего места, спокойно провозгласил Евгений Борисович. – У нас стоит задача за три недели вскрыть площадь в шестьсот квадратных метров на четырёх участках, по которым пройдёт одна из ниток газопровода «Северный поток-2». Нас здесь всего двадцать четыре души. То есть расслабляться будет некогда. Обнадёживает то, что большую часть раскопов и шурфов будем делать на бывшей пашне, лесом поросшей, где ничего не должно быть. Но есть один участок, в отношении которого есть подозрение, что мы неожиданно найдём там памятник. Если мы его найдём, то придётся в установленные сроки его раскапывать. Консервировать нам ничего не дадут, весной сюда придут бульдозеры, а первого сентября мы уже должны перебраться под Великий Устюг. Поэтому сейчас старшие наберут себе команды. Девочек на помойку и в камералку отрядим по мере поступления материала, а пока все идут в поле. Старшими у нас назначаются Александр Викторович, на дальние шурфы, Максим, Григорий Сергеевич на углежогные ямы, Елена Анатольевна на основную трассу. Если есть предпочтения, кому с кем идти – обращаться напрямую. Кто не определится – того сам распределю. Пойдёте, куда родина пошлёт. Машина в распоряжении Максима. Вопросы есть? Не забываем сигареты, кто курит. Выход через десять минут.

Возникла небольшая сутолока, шумно и одновременно все начали вставать, собирать посуду.

– Виктор! Готов? Идёшь с нами на дальние, – однозначно сообщил Анатолий. – Иди за мной, загружу тебя инструментами, раз уж взялся я о тебе заботу проявлять.

Вслед за напористым Анатолием Виктор тяжёлыми ногами послушно подошёл к выцветшей хозяйственной палатке, где Катя выдала ему в каждую руку по неожиданно увесистому рюкзаку. Виктор аж ойкнул, когда Катя без видимого усилия передала ему поклажу, но тяжесть их показалась непомерной с утра.

– Силы у тебя ещё слабые. Воспрянь! Это вам еда и чистая вода на весь день, – сообщила Катя.

– Витя! Ну, ты где? – окрикнул Анатолий. – Держи лопаты!

– Да куда, у меня еда!.. – начал было возмущаться Виктор.

– На плечи рюкзаки! Держи! – лопаты со звяканьем рассыпались. – Топор возьми. Будешь доброй феей. Дядя Саша! Колов сколько надо будет? Двенадцать хватит? Или лучше шестнадцать? Понял, двадцать, так двадцать, – и Анатолий начал звякать кусками окрашенной в красный цвет арматуры по полметра длиной. – Совков четыре, ванночек не нужно… – приговаривал Анатолий.

Через четверть часа малопонятной сутолоки начали движение в лес вчетвером. Александр Викторович, чернобородый черноволосый высокий мужик с пронзительными голубыми глазами, Анатолий, крепко сбитый Пётр, сосед Лёши по палатке, поставленный Оксаной в очередь на усыновление, и Виктор, в хмуром состоянии духа и чувством тяжести в каждой мышце. Все оказались неожиданно тяжело нагружены, и при этом все, кроме Виктора, порадовались, что ушли налегке…

– Такое вот оно, суровое северное лето – шутливым, пониженным, как у деда мороза, голосом, сказал Александр Викторович. Он шёл первым в густом сыром тумане. Настолько густом, что следом за идущим оставался не закрытый проход – Два дня мочить будет…

– Я смотрел, на день опять дожди будут, как всегда. А на шестнадцатое тепло обещают, – сообщил Пётр.

Виктор уже не первый раз слышал про день, но не мог понять, почему день как-то отделяют от остального времени. Поэтому решился спросить.

– А день – это со скольки до скольки считается?

– День не считается – день отмечается… – начал Пётр, и его перебил-дополнил Анатолий:

– Непременно радостнее Нового Года. Не просто день, а День с большой буквы!

– Да, это очень значительное событие для всего копающего состава, – с вежливой интонацией продолжил Александр Викторович, на правах старшего взявшийся разъяснить всё как положено, без возможных шуток. – Пятнадцатое августа отмечается неофициальный праздник «День Археолога». Пятнадцатое января – камеральный праздник, а пятнадцатое августа – полевой. До этого ещё двенадцатое августа отмечают «день бересты», но не так широко. В основном, в окрестностях Новгорода Великого, и у нас тут, поскольку раньше мы входили в Новгородскую губернию.

Александр Викторович притих. Перешагивая через лесные коряги, обходя особенно глубокие лужи. В наступившем молчании слово опять взял Пётр.

– Обычно это такой «день дедовщины». Вечером устраивают посвящение в археологи, а весь день идут прикольные инициации новичков, типа поиска вопроса, ответ на который «девятнадцать». А вечером целование лопаты. И официальная отмена сухого закона, в пределах разумного.

– Ну, да, это необходимое, как показывает многолетняя практика, послабление. Потому что народ всё лето в лесу, в поле, постепенно звереет, – уточнил Александр Викторович. – А иногда приходится и до октября копать, поэтому нужна определённая разрядка. Шестнадцатого, обычно, даже дают выходной. Это, как правило, единственный выходной за весь период, кроме вынужденных простоев. Но в этот раз вряд ли получится. Затянули смежники в этот раз, поздно на этот участок дали открытый лист, придётся нам все дни поработать.

– Надо, значит, надо – сказал Анатолий. – Мне всегда шестнадцатого как-то отдыхать не нравилось. Вот честно! И так, обычно, погоды никакой, ещё с похмелья, сидишь целый день у костра, от безделья страдаешь. Уже, обычно, все разговоры переговорены, все книжки прочитаны, все песни перепеты, анекдоты пересказаны. И сидишь так, молчишь, в огонь пялишься. И все ждут утра, чтобы пойти поработать.

– Мы в один год купаться ходили. Проверяли, помогает ли с похмела – вспомнил Пётр. – Потом из воды до лагеря так и шли под дождём в плавках. Нормально…

– Кто у нас добрая фея? – спросил шедший впереди Александр Викторович, – загуби-ка эти осинки, а то мы не пройдём.

– Виктор! Вперёд! У тебя же топор – подогнал Анатолий.

– А почему добрая фея? При чём тут топор? – не понял Виктор.

– Ах, юноша, как же мало вы знаете о добрых феях – под дружный смех выдал Анатолий. – Анекдот такой.

Александр Викторович, не дожидаясь окончания беседы, забрал у Виктора топор и в несколько движений срубил молодые деревца и кинул на раскисший участок тропинки. Потом ещё несколько штук кинул поперечно.

– Можно идти.

...
6