Несколько лет служила сцене: в театрах-студиях «Персонаж» и «Версия», позже – в театре «Сатирикон» и еще позже – в Творческих Мастерских (ВОТМ; мастерская В. Космачевского). В 1996 году переехала в Австралию, где по сей день занимается литературой.

Не могу сказать, что пишу стихи столько, сколько себя помню, потому что помню себя с двухлетнего возраста (когда я начала петь, да еще и по-французски), а стихи начали выходить наружу, когда мне было уже лет шесть. Эти стихи я не писала – я ими разговаривала, а записывала их моя мама. Вот так началось мое стихотворчество. Мне уже много лет, и за все эти годы Любовь к Слову прошла немало испытаний, но, к счастью, не уменьшилась, не изменилась. Изменились только средства ее проявления.

Мое послание Человечеству?.. Оно не отличается от послания себе: «Ты – всего лишь ребенок, которому снится, что он – взрослый. Проснись и забудь этот кошмарный сон! Но вспомни глаза своей матери, склонившейся над твоей колыбелью. Сколько в них Нежности и Любви! Сколько Тепла и Света! Пожалуйста, вспомни и… примерь эти глаза на себя!.. Разве нужно что-то еще, чтобы прожить эту жизнь достойно?»

Поэт поэту говорит

Поэт поэту говорит:
«Брат, у меня душа болит…»
Поэт поэту отвечает:
«Молись, иначе полегчает…»

Л. Лютвинский

1

Летят от тебя журавли – на юг,
Летят от меня – на север…
Широк, необъятен надежды круг,
Где места нам нет доселе.

Приветствуем каждого дня уход,
Что нам не дарует встречу,
И верим, что в песне безбрежных вод —
Наш голос, един и вечен;

Что в дымках морских, разделивших нас,
Сияет нам облик Музы;
Что мчит над землей нас лихой Пегас,
Времен разрывая узы…

И памяти боль не коснется, вдруг
Сомнения в ней посеяв…
Летят от тебя журавли – на юг,
Летят от меня – на север!

2

Есть в наших душах маленькие ниши,
Где мы храним все то, что не напишем,
Не скажем, не нашепчем, не надышим
И в мысль, что во сто крат дыханья тише,
Не облечем… И даже сновиденью
Мы не доверим наше откровенье,
Что, может быть, и сами не услышим,
Когда вдруг запоет оно в той нише,
Любовью величая это пенье…

3

Оставь, Поэт, людское – для людей,
Земным не мерь души своей владенья!
Как ты, молил когда-то каждый день я,
Чтоб путь мой был светлей и веселей…

Как ты, искал тепла я и хотел
И Музе поклоняться, и блаженству,
Забыв о том, что Слова совершенство —
Лишь Слову верно служащих удел…

Но, как и я, молю тебя, прозрей
И небесами даденные крылья
Не осыпай земною, бренной пылью…
Оставь, Поэт, людское – для людей!

4

Нездешнюю жажду водой из колодца
Ты не утолишь.
Тоску, что в обитель нетленную рвется,
Ты не укротишь.

С дороги, ведущей к небесным глубинам,
Тебе не свернуть.
А значит, мой милый, с тобой по пути нам,
И свят этот путь!

Обеты души, что поймет лишь Всевышний,
И я уловлю…
Ведь все, что другим непонятно, излишне
В тебе – я люблю!

5

Иней, иней… Белый иней
Сквозь безмолвие пророс…
В сердце – дремлющей пустыне —
Только ветер да мороз!

Льдом застыли страсть и жажда,
А мечтаний круговерть
Опустилась сном бумажным
В нечитаемую смерть…

Сколько долгих зим им ныне,
Знаешь только ты один,
Сердца – страждущей пустыни —
Бессердечный господин….

6

Давным-давно мы встретились с тобою…
Не ночью то случилось и не днем,
Не в летний зной, не стылою зимою,
И не в дому твоем или моем…

Мы повстречались там, куда не вхожи
Ни боль, ни наслаждение, ни страсть,
Где время отпускает с миром вожжи,
Над миром распознав иную власть…

Мы встретились однажды там, где места
Ни звуку нет, ни слову, ни мольбе,
И где лишь тьма глазам небезызвестна,
Где нет ни мне названья, ни тебе…

Там, где губам не сдаться поцелую,
Там, за нездешней памяти чертой,
Там, где клеймит одна душа другую,
Давным-давно мы встретились с тобой…

7

Ляг, отдохни, усталый пилигрим!
В дорогах не найти тебе ответа…
Глаза сомкни – и двери отворим
В дремоту, где с тобой поговорим
О том, что есть реальность для Поэта.

Бродил ты через страны и века,
Приют сыскать надеясь средь земного…
Но все, что ты нашел, – лишь свысока
Смеющиеся хором облака
И отзвук неродившегося Слова.

Роди ж его, роди его на свет!
То Слово есть о том, что слово – тленно,
Что жизнь лишь там, где жизни вовсе нет,
Но где вообразил ее Поэт —
Иль в сердца глубине, иль во Вселенной…

Спи, пилигрим, и в снах своих развей
Сомнения о том, что нет людского
В Поэте, лишь похожем на людей,
Что жизнь его – иллюзия, но в ней
И только в ней его реально Слово!

8

Юдоль моей пожизненной печали
Для глаз и для ушей земных сокрыта…
Но знаешь ты, что плачет Маргарита
О том, что здесь ее не повенчали
Ни с Мастером, ни с крыльев белизною,
Мелькнувшей за божественной спиною.

9

Тихим голосом, или шепотом,
Позовешь меня в час предутренний…
И на цыпочках я безропотно
В сон войду твой, где скажешь мудрой мне:

«Мне любовь твоя – крылья белые,
Что несут меня в выси вечные,
Но погибнуть мне за пределами
Притяжения человечьего.

Отпусти меня петь о тщетности,
Ликовать, скорбеть о законченном,
А в предательствах видеть щедрости,
Что являет наш добрый Отче нам!

Отпусти меня к одиночеству,
Где и птиц не услышать пения,
Но где свет его чудотворчества
Озарит дорогу в прозрение.

К жизнелюбию, к гравитации,
Где, не помня ни лет, ни имени,
Через мрак души пробираться мне, —
Отпусти меня! Отпусти меня…»

И скажу, тем речам не рада, я:
«Отпущу я тебя, бескрылого…
Не в полете погибнешь – падая
В притяжение сердца милого!

Отпущу я тебя… Но что потом
Воскресит в тебе вдохновение?
Тихим голосом, или шепотом,
Позовешь