По его лицу можно было заметить, как разгорячился он во время своих слов, немного покраснел, и во рту пересохло. В честь окончания своих слов был сделан глоток освежающего пива, как своеобразная точка собственной мысли.

Для начала выражения своего ответа Денис прикоснулся к запотевшему стакану и только раскрыл рот, как Алиса ему помешала:

– Быть может, – произнесла она в один миг, затем резко снизила темп, довольно робко проговаривая следующие слова, тоже как-то неловко прикасаясь к своему стакану, – В каждый период толпа имеет свою точку кипения? После кульминации сюжет, как правило, изменяется, да и герои тоже. Другое дело, резкие скачки, бывало, не изменяли основного положения времени хоть через триста, двести, сто лет. Ведь если нужно дать ему определение, то твердишь одно и то же спустя века, самое что ни есть скорбно правдивое.

Между тем, музыка всё звучала, хотя танцы уже всем наскучили до чёртиков. Вмиг поменялось общее настроение так, что потребовали выключить этот шум или сделать потише. Было принято несогласованное решение утихомирить общий гул, так как это уже приелось, да и люди засыпали. Один такой завалился на своём диванчике, другой сложил голову у бара. Какой-то седовласый мужик, сидевший один, и, видимо, выпивавший за это, похоже нечаянно спился. Разговоры стали глуше, но искреннее, так как люди с неудавшегося настоящего времени перешли у доброй части бара на их самозабвенное прошлое, какое бы оно не было. Ведь там скрывалась их лучшая часть жизни – их весна, молодость. Тем были увлечены почти все присутствующие. Проблемы прошлого не тревожили лишь тех, кто был занят будущим. А именно тем, как им самим казалось, занимались трое студентов, сидящих у стены, с дешёвым, горьковатым на вкус пивом.

– Как же! Менялось многое, да не изменилось, – сделал свой вердикт Денис. – На этом, в любом случае, останавливаться не следует.

И с этим были согласны все, пластиковые стаканы оказались подняты верх и пригублены.

– Мы и не будем останавливаться, – проговаривал каждое слово Макс, – Что бы ни случилось. В каждое время люди боролись за одно и то же: справедливость и правду, – его речь становилась всё жарче. – Это не меняется, они есть всегда – те люди, которые борются за эти неизменные пласты, на которых строится лучшее общество! Не равнодушные! Пока они есть, не всё потеряно!

Выпивший мужчина, сидящий за соседним столиком по правую руку от нашей компании, повернул своё красное лицо к Гордееву и пролепетал, активно жестикулируя:

– Не верю! Ни единому слову не верю! Не искренен ты в своих речах, – он попытался по-дружески хлопнуть по плечу Макса. – Ну невозможно такие горячие чувства и мысли выражать без мата!

Вся компания за его столом, что состояла из таких же мужчин и пары женщин примерно одинакового возраста сорока лет принялась одобрительно поддакивать мужчине, который сделал Максу замечание.

– И без водки! – выкрикнул кто-то из-за его стола.

– Именно! Вместе с таким душевным разговором на столе не имеется нормального алкоголя. Не порядок! – он повернулся в сторону бара и движением руки подозвал бармена, который пытался разбудить заснувшего мужика.

– Принеси нам чего-нибудь выпить, – продолжал красный мужчина.

– Чего желаете? У нас появилась искусная новинка – шнапс. Только недавно привезли.

– Неет, – протянул он, – Не надо этого, не морочь голову всякой заморской гадостью. Водки лучше принеси какой-нибудь хорошей.

– Вы тут разговор интересный устроили, – обращался он, уже к троим студентам после того, как бармен ушёл, – Эту полемику?

Он сидел, уже развернувшись к ним, что означало за их столом, какой был поставлен очень тесно к их столику.

– Просто беседуем, – заговорила Алиса.

– Милая, – посмотрел он на неё, улыбнулся и сказал приторно ласковым тоном, насколько это было возможно выпившему человеку, – Я ведь ничего не говорю, лишь одобряю, хорошая у вас беседа. Я, между прочим, полностью с вами согласен. Нужны такие люди, совсем как вы: молодые, энергичные, душевные. А-то кто же спасёт нас от всего этого?

– Всевышний! – снова выкрикнул, казалось, тот же самый.

– И то верно! – подтвердил он. – Кто бы он ни был, нам, хорошим людям, помогут. Когда-нибудь так и сделают.

– А Петьке не помогут, – воскликнула белокурая женщина, – Он плохой от алкоголя становится, а таких пьяниц нигде не сыщешь.

– Что ты говоришь! – повернулся он к ней. – Плохой он, что выдумываешь! Он бедный. Вот те, кто сидят там, наверху, воруют, вот они настоящие мерзавцы. А ты честного нищего оскорбляешь! Да мне он, бедный пьяница, милее тех чертей!

– Да ты, потому что сам пьяница, – вновь произнесла та женщина, но уже еле слышно, и как бы в сторону.

Бармен, наконец, соизволил принести «Пять озер» вместе со стопками из обесцвеченного стекла. Красный мужчина взял три рюмки, налил туда водки и поставил на соседний стол.

– Вот, теперь не стыдно! Вы не стесняйтесь, ребята. Это лично от меня вам сувенир. А вы продолжайте, с молодёжи, студентов всегда всё начиналось.

Повернувшись к своему столику, он выдурил свою стопку и начал разливать всем остальным, кому в стаканы, кому в бокалы.

– Однако он прав, – Алиса и Денис наблюдали за сюжетом соседнего столика, и в этот момент посмотрели на Гордеева, – Многое начинается с нашего возраста. Вы только вспомните про окончание пражской весны, период освободительной борьбы! Разве мы не можем взять на себя роль индикатора общественного мнения? Стать очагом свободомыслия?

– С этим никто и не спорит, – произнесла Алиса, а Гордеев продолжал:

– Мы дадим Отпор! Искру! Свой альянс!

– Что ты имеешь в виду? – задал вопрос Денис, слишком уж увлечённому Максу.

– А вот что! Что нам мешает создать собственное объединение? Наподобие студенческого движения?

– Я бы назвал причины, но не хочется тебя расстраивать, – говорил Денис, ничего не понимая.

– Неформальное содружество единомышленников никто не в силах запретить. А что мы можем? Всего лишь выражать своё мнение разрешёнными способами. Можем начать хотя бы с того, что будем проводить беседы о том, что есть достойные граждане нашей страны во имя родоначальника освободительной мысли!

– Ты предлагаешь попытаться…

– Организовать всё это самим! – Гордеев с довольным видом опустошил до дна свой стакан и выжидающе уставился на своих двоих знакомых.

– Неплохо! – оценил Денис, помолчав некоторое время. – Мы всё же имеем множество преимуществ сейчас для поиска сторонников и распространения информации.

– Хорошая идея, – одобрила и Алиса, пока Денис передвигал стопки к каждому.

Девушка молчаливо отказалась от выпивки, но решила приободрить ребят своим настроем:

– Нас уже трое, какое-никакое объединение намечается.

– За наше новое объединение! – заключил Денис, и маленькие угрюмые стаканчики на пару с Гордеевым были иссушены.

IV.

Красный закат догорал своё и последним лучом глядел в подступающие сумерки, унося с собой теплый день. На смену взошла округлая луна и напустила свой тусклый свет на и без того ярко освящённые фонарями улицы. Раз и два, по порядку зажигались окна в хрущёвках и других многоквартирных домах, куда заходили люди и, в первую очередь, ставили чайник, затем расслаблялись в собственном пригретом месте. Каждый второпях шёл по своей улице среди фонарей и аптек да обратно.

Денис же не спешил после приятно проведённого вечера в приятной компании и с ещё более приятным напитком. Алкоголь тормозил его. Он не торопился, чтобы при вялой, неторопливой походке надышаться липким, но охлаждённым вечерней порой воздухом после жаркого дня и встряхнуть свой разум. По возвращению домой, помнил он, его ожидала из ниоткуда взявшаяся другая компания.

– Уже приехали! – воскликнула его мать, когда Денис заявился на пороге, имея в виду дальних их родственников, вздумавших навестить их, как и полагается подобного рода связям – второй раз за два года.

Между тем, его мать уже возилась на кухне, гремя кастрюлями и тарелками, попеременно, то открывая, то закрывая холодильник и каждый раз вытаскивая из него что-то новое. Она, ещё совсем не старая, в меру упитанная женщина с черной култышкой на голове, резво управлялась своими мозолистыми руками, добавляя разные ингредиенты в суп. Из гостиной доносились шумные оживлённые разговоры, часто прерываемые смехом. Денис направился к дверям той комнаты, чётко понимая, что так оно и заведено, и уже через секунду услышал громкий возглас, посвящённый ему.

– Посмотрите, кто пришёл! – сказал глава семейства и по совместительству отец Дениса – Маслов Михаил Иванович, отчего все остальные четыре пары глаз уставились на него. – Дениска! Проходи! Мы как раз с Пашей тебя упоминали, – произнёс он имя мужчины, который сидел на диване, раздвинув ноги, и со своей улыбкой, в которой чётко виднелся золотой зуб, довольно смотрел на застывшего у дверей Дениса. Маленькая женщина, жена упомянутого Паши, тоже повернула свою беленькую голову в его сторону и красным от помады ртом восхищённо произнесла:

– До чего же вырос! Каким стал высоким! Настоящим мужчиной! – она отодвинулась для вида на диване, на котором места и так хватало, и побудительно сказала:

– Проходи, присаживайся. Чего же в дверях застрял? Давненько мы тебя не видели.

Довольно молодого вида парень, также находившийся в этой комнате, первым подал руку Денису для приветственного рукопожатия. Светлая девочка восьми лет ни на секунду не отпускала рукав своей мамы, лишь любопытными глазами оглядывала нового для неё Дениса.

– Прошу к столу! – прозвучал с кухни звонкий голос его матери, нарушивший на минуту наступившую тишину.

Стол был завален всякими угощениями. По случаю приезда гостей хозяйка этого дома, чопорная Лидия Ивановна, вытащила из шкафа дорогой праздничный сервиз. Изысканная посуда, так долго ждавшая своего часа, блестела на столе не то своей белизной, не то небезызвестным золотым узором – кобальтовой сеткой. Лидия Ивановна чрезмерно гордилась этим сервизом, какой с трудом отхватил её свекор в неразборчивые времена и подарил молодожёнам на свадьбу. Она доставала его не для всех, а только для тех избранных, кто его ещё не видел. Теперь в этих тарелках дымились горячие отварные щи, а в фарфоровых чашках был разлит крепкий чай. Посередине стола лежала живая когда-то, но теперь запечённая в духовке курица с приправами и аппетитно пахла. Дополнял картину наспех приготовленный овощной салат и помещённые в блюдце исключительно для красоты – разнообразные конфеты и фрукты. Ну а в середине величаво томилась весёлая бутыль с прозрачной жидкостью, которую Лидия Ивановна разлила всем, кроме светлой Анютки по стопкам.

– Красивая посуда! – оценила белокурая гостья. – Это же самый, что ни есть антиквариат! В наше время настоящей ценностью был такой сервиз!

– Ну что вы, Нина, какой антиквариат? Этот милый сервиз нам Пётр Сергеевич на нашу с Мишей свадьбу подарил, – она заулыбалась во время этих слов, довольная, что гости оценили её фарфоровую гордость.

Все принялись за вкусное угощение. Даже маленькая Анютка сидела, свесив ноги, и долго дула на большую ложку с горячим супом.

– Как много ты приготовила, Лида, да ещё так вкусно, – начал расхваливать хозяйку гость. – Откормишь нас здесь! Мы ведь не голодные к вам приехали.

– Ничего, ничего, ешьте. Вон, Саше нужно много питаться. Он у нас молодой организм.

Упомянутый Саша сидел в тёмном пиджаке и, видимо, изнывал от жары, но по каким-то причинам его не снимал, лишь упрямо поедал свою порцию щей, улыбнувшись на своё имя.

– Какой взрослый, статный стал! – заговорил отец Дениса, – Кем, говорите, он у вас устроен?

– Журналистом, – отвечала гостья за сына, – Работает в местной газете.

– И как оно?

– Неплохо, – начал говорить сам Саша, – Зарплата средняя, но работа не пыльная, могут быть и перспективы.

– Ну и хорошо! Нам бы Дениску тоже куда-нибудь устроить. Он пока в институте учиться, ну а потом – неизвестность. Что будет дальше? Уверенности пока нет. Надо бы вакансию ему уже присматривать, а то норовит без работы остаться.

– Пускай доучится сначала, потом о работе подумаем, – осадила отца мать, но сама ушла от темы и полезла в сторону, в дебри. – А то, знаете ли, что провернул? Слышали, что происходило ныне в выходные в центре на площади? Туда пошёл! Совершил какое-то правонарушение, и пришлось нам в этот же день его из-за решётки вытаскивать!

– Да ну?! Как так?! – раздались голоса гостей.

– Я ничего не нарушал, – оправдывался Денис, пока все за столом, даже маленькая Анютка, уставились на него. – Я вёл себя совершенно спокойно и мирно. Скорее это они нарушили мои права. Справедливо ли это, забирать вот так, без основания?!

Гости доели свою порцию щей и стали управляться с аппетитной курочкой с салатом. Анюта сидела молча и непонимающе глядела на всех, обгладывая куриную ножку, жадно хватая каждое слово родителей и неизвестных для неё людей с желанием проникнуться и понять шедший разговор.

– Чего же ты говоришь? – начал хозяин квартиры, – Справедливо или не справедливо – это не важно. Зачем же ты пошёл туда?

– Вот вот, – заговорила беленькая Нина, не позволив ответить Денису, – Не понимаю я, зачем они все только собираются. Только спокойствие нарушают.

– Нет уже никакого спокойствия, – резко высказался Денис, – Только беспорядок, какой даже не прикрывается уже никак.

– Да плохо, плохо…Но знаете что? – Маслов-старший оглядел всех присутствующих. – На самом деле хорошо! А знаете почему? Потому что когда-то было хуже!

– Верно! – подхватил обрадовавшийся гость. – Во времена моего детства туалетной бумаги не было, а во времена молодости -подгузников. Молодёжь такого и не представит! Это не то, что сейчас и компьютеры, и телефоны, и все удобства есть.

Жена Павла и чета Масловых дружно поддакивали этим вырвавшимся воспоминаниям и задумались о своих прожитых днях.

– Чего тогда только не было, – вновь заговорил хозяин квартиры, додумавшись до чего- то, – Инфляция, дефолт и деноминация. У меня отец учителем был. Двадцать лет он деньги копил, откладывал половину от своей зарплаты прямо в банк, экономил. А что в итоге? Выдали ему после переворотов тридцать тысяч ровно. Разве это деньги, что он зарабатывал да откладывал всю жизнь? Мебель для гостиной в те времена купили на эту сумму и всё. Обидели его сильно, но разве он мог что-нибудь сделать? Что-то решить? И сейчас ничего решить не можем, зато всё стабильно.

– Какой вывод? – подала свой звонкий голос хозяйка, – В лучшее время живём!

Прозрачная жидкость в маленьких стеклянных рюмках после этих слов поднеслась к губам. Салат в стеклянной посуде с красными цветами передавался из рук в руки и служил закуской. Анюта тоже принялась за огурцы и помидоры с детской радостью удовлетворённости общим расположением духа. Недовольный Денис выпил горячую воду, но не из-за согласия с общим мнением. Саша-журналист тоже поднял свой бокал как-то не искренне, с иронией, однако уподобился приподнятому хорошему настроению. После салата всё ещё нахмуренный Денис произнёс:

– Разве разумно сравнение с прошлым в подобном вопросе? Когда-то и крепостничество было, что же теперь? Нужно стремиться к лучшему! – но его никто не воспринял всерьёз. Они, затянутые когда-то петлёй неудачных перемен и трудностей лишь смеялись над стабильной верёвкой, висящей над их головами, глотали ещё свободный воздух, ели, пили и жадно дышали. Лишь его отец заметил высказывание Дениса и кинул оборванные фразы в его сторону:

– Вот ещё! Что говоришь? Потом поймёшь.

Спокойный Саша тоже ненадолго обратил внимание на вспотевшего Дениса и шепнул ему:

– Правильно говоришь! Не обращай внимания, одно и то же время разные люди по-разному воспринимают, – через секунду он начал отвечать на расспросы Лидии Ивановны по поводу своей работы с улыбкой, запивая чай конфетами.

Через некоторое время разговоры велись под звуки телевизора в хорошо обставленной гостиной. Лидия Ивановна со своей гостьей сидели у окна на креслах, о чём-то перешёптываясь. Время от времени из той стороны слышались возгласы удивления. Анюта сидела в стороне, на стуле, уставившись в экран телевизора. Остальные разместились на диване и слушали, как Маслову-старшему чрезвычайно повезло в последний раз.

– Представьте себе, два дня назад на работе коллега приходит в офис и спрашивает, кто хочет удилище новое купить. Жена, говорит, просит продать, деньги нужны. Принёс и показывает продовольствие своё. Очень уж хорошее и действительно совсем как новое. Я смотрю и спрашиваю, за сколько он продаёт. И вы угадайте, какую цену он запрашивает?! Ни за что не угадаете! Одну тысячу ровно! Ну не дурак ли?! Я, разумеется, сразу же и приобрёл. Это же такая выгодная сделка!

– Но пап, – оборвал его радость Денис, – Ты никогда не ходил на рыбалку.

– Какая разница! Я тебе сейчас покажу этот предмет, и ты поймёшь, что такое удилище за такую цену – это сказка, – он подпёрся локтем о подлокотник дивана, будто и взаправду решил встать и принести это удилище, о котором сейчас так много сказывалось. Но спустя мгновение вновь расслабился и уже пониженным тоном, чтобы все слышали, с довольной ухмылкой произнёс:

– К тому же продать теперь такой предмет можно подороже.

– Верно, верно! – поддержал того гость. – Главное – уметь подать! И спокойно за три тысячи сможешь продать. С руками и ногами оторвут!

– Дело говоришь! – улыбнулся хозяин.

В это время около окна что-то рьяно обсуждали две немолодые женщины. Они расслабленно сидели в креслах, уставшие от своей зрелости.

– Недавно вот знакомая дала номерок. Очень хороший! – нахваливала номер телефона гостья, а Лидия Ивановна вся во внимании в данный момент, напряжённо её слушала. – Эта женщина за городом живёт, но всё, как и полагается. Погадала она мне, а я ей много вопросов задавала, на этом ограничений нет. Мне повезло ещё, что к ней пошла. В конце сеанса совсем недорого заплатила! Из-за того, что через знакомых её нашла, скидку сделала! – дальше она принялась перечислять вопросы, которые задавала своей гадалке и незамысловатые на них ответы, какие невозможно было слышать, так как их разговор перешёл на этом этапе совсем уж в шёпот. Лишь изумление Лидии Ивановны можно было прочитать на лице через каждые десять секунд.

Хозяин квартиры вместе со своим гостем в данный момент упомянули какого-то общего знакомого, отчего отец Дениса крикнул через всю гостиную своей жене:

– Лида, а что там со Степаном Кавериным недавно произошло?

– Несчастье с ним произошло! – заговорила, отвлекшись от своего мистического разговора, Лидия Ивановна. – Хотя из-за этого больше Маринка его переживает.

– Рассказывай, – дал он своё благословение, хотя той оно и не нужно было. Она уже начинала свой рассказ: