Теперь они приходили к Лине вдвоем. Муся, не стесняясь, вынимала грудь из рубашки – так достают кошелек или же пистолет в заграничном фильме. Малыш хватал губами оранжевый сосок, кормление шло громко и долго, с гулкими звуками. Лина пыталась отводить глаза, а Муся над головкой малыша всё так же щелкала свои семечки.
Через полгода после рождения Ванечки она опять забеременела.
– Вот, Линка, скажут тебе, что, пока кормишь, не залетишь, – не верь! Вранье! Надо было предохраняться.
Муся была разгневана тем, как ее обманули организм и народные приметы. Она совсем не собиралась рожать второго сразу после первого.
– Моя мать из двойни. Говорит, что хуже близнецов – только погодки, – жаловалась Муся.
– Так у тебя и близнецы могут быть? – спросила Лина. – Это же передается по наследству?
– По мужской линии, – важно сказала Муся.
Действительно, в положенный срок Муся показалась в окне роддома с единственным свертком. И лицо у нее было расстроенное.
– Опять пацан. Валерий еще и какое-то имя дурацкое придумал – Лука.
Лина тут же вспомнила цитату, застрявшую в памяти со школьных времен: «Лука – апостол утешающих иллюзий, Сатин – певец правды свободного человека».
Вернувшись из роддома, Муся объявила, что будет звать младшего Лукасом. Пока ее не было, домом заправляла мама Валерия – суровая дама в седых кудряшках, до смешного походившая на композитора Баха с известного портрета – точно такой же крупный нос и подозрительный взгляд. С Ванечкой бабушка справлялась отлично.