Глава 2

Одна я оставалась недолго – едва хватило времени, чтобы умыться и привести себя в порядок. Думать ни о чём не хотелось. Разве в моих силах что-то изменить? Внезапно охватила апатия и ощущение безысходности, а с ними пришло какое-то злое веселье.

– Ханим, прошу тебя, оставайся в своих комнатах, – очень вежливо, но непреклонно преградил мне путь какой-то южанин, когда я собралась выйти позавтракать.

Хоть и разряженный в цветные шелка по самаконской моде, но морду наёмника за богатой одеждой не спрячешь. Так и вижу его в песочного цвета балахоне с рядами жёстких кожаных пластин, с замотанным шарфом лицом, кривой саблей у бедра – родственницей моего скимитара – всё как на картинке в учебниках. Южанин подтвердил мои домыслы, невольно потянувшись к отсутствующему клинку – инстинкты-то не спрячешь…

– Это что ещё за новости? Вы кто? И по какому праву здесь стоите?!

– Сиятельная Элмас-шах-ханим хочет лично заняться подготовкой и просит…

– Шах-ханим меня ещё не купила. Так и передайте сиятельной. Прочь с дороги, – процедила я.

Хотела придать веса своим словам, вытянув из-за спины меч – пусть полюбуется на настоящее оружие, но по коридору ко мне уже спешили Мекса с Анхельмом, а за ними пара слуг с подносами.

– Позавтракаем? – недобро зыркнула унвартка на южанина.

Действительно, лучше будет поговорить с ними с глазу на глаз, а не в общей обеденной зале. Что ж, это становится традицией. Очередной семейный завтрак.

– Пожалуй, – согласилась я. – Прадедушку не позовёшь, кстати? Пусть познакомится с будущим родственником.

Мекса поняла меня, и в следующую секунду глаза незваного охранника округлились от ужаса. Я думала, их вояки ко всякому привычны, но нет, увидел призрака и уже сверкает пятками… Буквально сверкает: у самаконцев ведь и обувь не как у нас, а какие-то расшитые узкие тапочки с открытым задником.

Мы расположились в моей гостиной; слуги, накрыв на стол, бесшумно ретировались. Я вдруг поняла, что очень давно не ела, и с откровенным аппетитом набросилась на еду. Мои друзья даже не притронулись к приборам, с удивлением и непониманием наблюдая за тем, как я беззаботно набиваю желудок. А что? Перед смертью не надышишься, а вкусно поесть – оно всегда хорошо.

– Дин, – безжизненно выдавил Хельме, когда я налила себе вторую чашку чая и потянулась к третьему пирожному. – Это просто какой-то… я не знаю, что сказать… просто не понимаю, как всё это возможно… Но мы что-нибудь придумаем! Обязательно придумаем, да, Мекса?..

– Я так не думаю, Хельме, – беспечно пожала я плечами, подцепив виноградинку с очередного десерта. – Это просто случилось. И всё.

– Но это всё неправильно! Так не должно быть!..

– Не должно. Но есть, – легко согласилась я.

– Дин, но почему ты… вот так?..

– А как по-другому, Хельме? – я посмотрела на друга пристально, утратив напускное веселье. – Рвать на себе волосы? Плакать, забившись в угол? Нет уж, не дождутся.

– Я просто не понимаю, зачем ты это сделала…

– Затем, Хельме, что целью этого балагана в том числе был ты, – я заговорила прямо и с откровенным цинизмом, как никогда прежде со своими друзьями. – Корсталия – раз. Это южный форпост Империи, и твоя семья фактически в одиночку заправляет им, хоть ты никогда этим не хвастался. Одна самаконская принцесса там, и, считай, Корсталия отошла Самаконе. Не смотри, что они такие юные и на вид безобидные… В Самаконе очень мало магов – это два. А ты водник. У них вода дороже золота. Думаешь, они не найдут способа заставить тебя использовать свою магию исключительно на пользу Самаконы? И третье, Хельме. Но главное для меня. Вы – моя семья, мой триангл. И я не позволю этим грязным интриганам сломать тебе жизнь. Ты мне слишком дорог. Я тебя втянула – мне и расхлёбывать.

– Но ты сама… Как же твоя жизнь? – глухо прошептал он.

– Не в первый раз заканчивается, – отрезала я. – И у меня есть отличное приданое для новой родни: неуправляемая разрушительная магия, хаотичный дар и фанатик-убийца на хвосте. Не на это рассчитывали сиятельная Элмас и Аландес. Пусть хоть им пусто будет…

Мекса хранила молчание, но унвартка живёт рассудительностью, а не чувствами. Она лучше нас всех знает и про договор, и про кару богов, а потому не тратила слова на тщетные надежды. Реалистка, что с неё взять. Вот бы стать такой же, как она и Хельтинге – непробиваемым и твёрдым воином. Что ж, есть на кого равняться.

Тенью скользнула в гостиную Талья, приставленная ко мне служанкой.

– Госпожа Ардинаэль, – растерянно обратилась она. – Шах-ханим прислала несколько помощниц, и у них там ещё куча вещей… сундуки целые…

– Каких помощниц?

– Ну… Они говорят, чтобы подготовить вас, ну, вы знаете… К церемонии. Как будто я не смогу! – вдруг прорезалась в её голосе обида.

Я искренне улыбнулась милой Талье.

– Я разберусь. Друзья… – обвела я ласковым взглядом родные лица. – Веселее, не на похороны идём! Помолвка – ещё не свадьба. А сейчас, прошу, оставьте меня.

Пока я провожала друзей, незнакомые южанки уже развернули кипучую деятельность в моей гардеробной комнате под робкие причитания Тальи. Признаться, на какое-то время я и сама оторопела. Шумные, говорливые – видать, только в своём женском обществе и отводят душу, не смея открыть рот и поднять глаза при своих мужчинах.

Действительно, приволокли с собой пять или шесть сундуков, и сейчас вынимали, раскладывали и развешивали их содержимое везде, где можно. На туалетном столике уже расположились многочисленные баночки, склянки, какие-то кисточки… Переливающиеся шелка устлали пол, выстроились рядком расшитые золотой нитью и камнями их смешные туфли с открытыми задниками и острыми носами.

Широкий подоконник примерил на себя роль ювелирного прилавка, сияя золотыми развалами на солнце. Не видела бы сама – ни за что бы не поверила, что всю эту многокилограммовую груду драгоценного металла может носить на себе одна женщина за раз.

Пока я силилась проморгаться он нестерпимого блеска и запаха терпких южных духов, наполнивших воздух, в комнату вплыла сама сиятельная Элмас, и южанки моментально умолкли.

– Кезым, – расплылась шах-ханим в широкой улыбке.

– Шах-ханим-эфенди, – сдержанно ответствовала я. Выучила, спасибо Джаалю.

Сложно улыбаться в ответ, когда ещё час назад ясноглазая Элмас чуть не ядом брызгала. Всем своим видом я дала понять, что жду объяснений этому базару в моих покоях.

– Ты, верно, растерялась от радости… Но как же иначе? Это моя прямая обязанность – позаботиться о новой дочери, и мне это только в радость, – растекалась липким мёдом она. – Моему сыну нужна достойная жена, а для этого тебе, мой бриллиант, нужна достойная оправа. В Лесу мало смыслят в красоте и изяществе, но это поправимо. К счастью, у моих девочек тот же размер… Я, конечно, и представить не могла, что мне выпадет такое счастье, но совершенно случайно распорядилась взять наряды и на такой случай…

Да как же, «случайно». Будто я не знаю, что дочери в шахской семье – та ещё головная боль. Это сыновья наследуют трон или становятся наместниками в улусах, они всегда завидная партия. А вот дочерей выгодно пристроить редко получается. За своих местных князьков отдавать – так с них не поимеешь ничего, в Самаконе все богатства в руках шаха, это не наша имперская жирующая знать, подмявшая под себя половину земель. А в других государствах ещё десять раз подумают, стоят ли экзотические красавицы того, чтобы связывать себя родством с Самаконой. Все ведь знают: дай им палец, по локоть руку откусят.

В Самаконе рано женятся, и у девиц от силы год-два в запасе, дальше уже будут считаться «засидевшимися». Это не шахины, которые в любом возрасте всем будут хороши – хоть в двадцать, хоть в сорок.

Конечно же, Элмас рассчитывала пристроить близняшек на дне Содружества в какую-нибудь не последнюю в Империи семью аристократов. А тут, надо же, всё ещё интереснее вышло. Кусает, поди, локти, что Хельме ускользнул в последний момент, так бы обе дочери сегодня вечером щеголяли в платьях невесты.

– Действительно, какое удачное совпадение, – пробормотала я вслух последние мысли.

– Ты что-то сказала, кезым?.. А, неважно. Севде́! – повелительно позвала она одну из женщин.

От почтительно склонившихся южанок отделилась одна, очень немолодая, с цепким взглядом.

– Севде, займись моей будущей любимой невесткой, – промурлыкала Элмас и вновь повернулась ко мне. – Возьми Севде за руку, кезым, она сделает всё, что нужно.

Названная Севде протянула мне высохшую руку. Мне совершенно не хотелось прикасаться к ней, и когда рука потянулась мне навстречу, я невольно отпрянула.

– Кезым, дай ей руку, – прищурилась правительница с негаснущей улыбкой, снова став похожей на змею.

Тут что-то не то. Я уже чувствовала это буквально утром. На мгновение перешла на магическое зрение – так и есть. От руки этой Севде щупальцами ко мне тянулась слабенькая магия. Снова игры, Элмас? Так я подыграю.

Я с еле заметной усмешкой вложила свою ладонь в протянутую руку, и Севде отпрыгнула, зашипев и дуя на руку. Чем бы она ни собиралась на меня воздействовать, Тьме Изначальной всё нипочём, та сожгла на корню чужие намерения. Её даже прятать не пришлось, просто я выпустила кроху магии ровно в тот момент, как прикоснулась к магичке.

– Простите, ханим, это всё моя нестабильная магия, – без капли раскаяния произнесла я и с вызовом уставилась на Элмас. – Я ведь не очень правильная невеста, верно?

Улыбка наконец сползла с её тонких губ.

– Хорошо, кезым. Значит, начистоту. Либо ты добровольно позволишь Севде проверить тебя, либо – в случае отказа – признаёшь себя опороченной. Просто скажи «нет», и распрощаемся здесь же. И поверь, я буду только рада, когда…

– Анхельма Эррано вы не получите. Это если начистоту. Так что зря надеетесь от меня избавиться. Проверяйте, мне скрывать нечего. Только если ещё раз что-то будет проделано без моего ведома и согласия, тогда я за свою магию точно не ручаюсь. Вы будете проверять магией или мне, как это раньше было принято, раздвинуть ноги?

Сиятельная Элмас поморщилась от такой базарной грубости, но кивнула Севде. Та вцепилась мне в запястья, закрыв глаза. Видимо, совсем слабая магичка. У Элмас, наверное, за целительницу, хотя в Академию на первый курс и то студенты посильнее поступают. Держала она меня долго, что-то бормотала, но отцепилась наконец. Ну, что теперь? Соврёт в угоду повелительнице или не посмеет?

– В её голове мужчина, и помыслы её нечисты, – прокаркала Севде и ненадолго замолчала. – Но тело её невинно.