Глава 3

Король в темнице, власть его тлеет,

но сердце огонь ненависти греет

В соответствии с Волевым указом Императора любой, кто подозревается в использовании магии, подлежит немедленному задержанию и расследованию. Маги, их пособники и сообщники, независимо от возраста и пола, подлежат жесточайшему наказанию – смертной казни. В случае подозрения необходимо немедленно сообщить в местное отделение Ордена Возрождённых.

Глава VII: Законы и Уставы

Параграф 14: Указ о подавлении магии и общественном порядке

Первое, что я чувствую, когда просыпаюсь, – холод мёрзлого снега. Кости ноют от боли. Лежу на каком-то покрывале, но даже оно не спасает от пронизывающего холода. Голова кружится. Сажусь, опираясь на вытянутую руку, убираю влажные волосы с лица. Осматриваюсь: солнце поднимается над горизонтом. Вокруг разбросаны вещи и мешки. Живот предательски булькает.

В двух шагах от меня устроились незнакомые мужчины: один лежит на животе, уткнувшись лицом в мешок с морковью, на которую пытаются позариться привязанные неподалёку лошади. Другой мирно спит рядом. Нервничаю, и рука сама тянется к поясу. Пусто.

Белфорд сидит, привалившись к стволу ели. Нога небрежно вытянута, в руках нож, который он методично точит, будто вокруг нет ни леса, ни холода, ни меня. Металл звенит о камень с сухим, ритмичным скрежетом, и этот звук пробирает сильнее, чем мороз.

– Ты душил меня?! – рычу, поднимаясь на локти, несмотря на головокружение.

– Это был единственный способ дать тебе отдохнуть, – голос Белфорда звучит спокойно, даже безразлично.

– Отдохнуть?! – гнев кипит во мне, я сжимаю кулаки. – Ты лишил меня воли, сделал со мной всё, что хотел, и это ради «отдыха»?

Он, наконец, поднимает взгляд. Его глаза холодные и бесстрастные, как ледяная вода.

– «Сделал со мной всё, что хотел?»

– Именно! – плююсь, чувствуя, как слёзы ярости наворачиваются на глаза.

– Да, – сухо отвечает он, и это неожиданное признание на мгновение сбивает меня с толку.

И что он делал со мной, пока я была без сознания? Эта мысль обрушивается, как удар. Холодный пот проступает на висках, дыхание становится рваным. Судорожно хватаю воздух, сердце колотится, будто пытается вырваться из груди. Что, если он воспользовался моей слабостью? Что, если он сделал со мной что-то, о чём я даже не знаю?

И ещё хуже – что, если он тронул моих близких? Он утащил меня из замка… а там остались те, кого я люблю. Брат, отец, мама… Они беззащитны перед его властью. Паника обрушивается волной: картинки одна страшнее другой – Белфорд склоняется над ними так же, как сейчас над мной. Я готова закричать, но горло сжимает страх.

Его глаза вдруг прищуриваются, и я чувствую себя почти обнажённой под этим взглядом, будто он видит меня насквозь.

– Действительно боишься? – произносит он, глядя прямо в мои глаза.

Внутри всё замирает. Слова застревают у меня на языке, потому что я только что подумала об этом, но не произнесла ни слова. Он почувствовал мой ужас? Он знает?

– Что? – сбиваюсь с дыхания, глядя на него.

Белфорд чуть склоняет голову, и я вижу, как уголки его губ приподнимаются в едва заметной, раздражающей ухмылке. Эта ухмылка подтверждает худшее: он играет моим страхом, как кошка с мышью.

– Ты ведь не думала, что я буду полагаться только слова, – говорит он, и в его голосе звучит что-то издевательское.

Снег холодит спину, и я невольно прижимаю руки к груди, пытаясь согреться. Воздух белыми клубами вырывается изо рта, дыхание сбито, слишком громкое в этой тишине.

– Для меня не существует тайн, – произносит он спокойно, будто между делом. Словно говорит не со мной, а вслух.

Вздрагиваю, пальцы вцепляются в ткань, ногти скребут ткань. Горло пересыхает так, что глотаю с усилием, а дыхание только сильнее сбивается. Отодвигаюсь назад, и снег хрустит под моими ладонями.

– Что ты… имеешь в виду? – слова вырываются сипло, чужим голосом.

Он не отвечает. Лишь продолжает водить лезвием по камню. Точит медленно, не торопясь, и скрежет звучит в ночи как издёвка. Его взгляд – узкий, прищуренный, ленивый – всё время на мне.

Тишина леса гнетёт. Снег ложится на ветви, и тени дрожат от ветра. Я чувствую, как сердце колотится в висках, и всё сильнее хочется закрыть голову руками, спрятаться, исчезнуть.

Стараюсь отвести глаза, но ощущение невыносимо: будто он читает каждую мою мысль, и я лежу перед ним обнажённая, беззащитная.

– Ты… – губы дрожат, дыхание рваное, я едва сглатываю. – Ты видишь то, что у меня в голове?

Белфорд слегка приподнимает бровь, движение ленивое, как у зверя, который не спешит добить добычу. Его губы растягиваются в холодной усмешке.

– Неужели догадалась? – тихо говорит он, и в его голосе есть мягкость, от которой мороз пробегает по коже.

Сердце уходит в пятки. Он слышал… всегда. Все мои сомнения, страхи, даже то, что я боялась признать самой себе.

– Всё это время? – шепчу, стараясь говорить ровно, но голос предательски дрожит. – Ты знал каждую мою мысль?

Он отрывается от ножа, медленно поднимает глаза и делает лёгкий кивок. Потом, будто нарочно, медленно протирает лезвие о перчатку и только после этого говорит:

– Даже то, что ты хотела бы унести с собой в могилу.

Щёки заливает жар, а по спине ползёт холод липкой змейкой. Отвожу взгляд, но знаю – бесполезно. Он уже видел всё. Нет ни одного уголка в душе, где можно спрятаться.

– И теперь, – его голос звучит спокойно, почти обыденно, как скрип снега под сапогом, – ты понимаешь: я всегда буду знать больше, чем ты скажешь.

Мир сужается до звука ножа и его взгляда. Вдыхаю с трудом, ртом, как выброшенная на берег рыба. Я больше не принадлежу себе. Даже мои мысли – его.

Резко поднимаю голову, вцепляюсь ногтями в ладони и, собирая последние силы, почти срываюсь на крик:

– Думаешь, это даст тебе власть надо мной?

Белфорд спокойно убирает нож в ножны, встаёт и медленно отряхивает снег. Его лицо не меняется, только в глазах вспыхивает жёсткий блеск.

– Спокойнее, Абигейл, – говорит он ровно, ледяным голосом. – Чем сильнее ты сопротивляешься, тем легче ломаются твои стены.

Тянусь к коленям, сжимаю кулаки так сильно, что ногти режут кожу. Сижу прямо, упрямо глядя ему в глаза, но внутри всё дрожит: страх, ненависть, паника переплетаются, и я слышу, как громко стучит моё сердце в этой тишине леса.

Он вынимает что-то из-за спины и бросает мне. Рефлекторно ловлю и осматриваю предмет – Тень. Извлекаю клинок из ножен и радуюсь ему, как родному.

– Не теряй его больше, – произносит Белфорд.

Лорд одет в простой чёрный камзол и такие же брюки, заправленные в высокие сапоги. На его поясе висит меч. Ему явно не холодно, хотя одежда не выглядит тёплой.

– Где мы? – задаю вопрос в надежде, что мне ответят.

– В Зимнем лесу.

У меня перехватывает дыхание. Мы покинули Олтгейм и достигли Зимнего леса – он в десяти часах пути от дома. Значит, заря не утренняя. Сейчас вечер.

Взгляд блуждает по голым деревьям. Ощущаю тугой хвост на голове, касаюсь волос – они собраны и завязаны. Я одета в длинную мужскую тунику и кожаный жилет с мехом внутри. На ногах высокие сапоги, похожие на те, что на моём «муже», и узкие штаны. Стараюсь не думать о том, кто меня переодевал.

– К чему такая спешка? Почему мне не дали возможности собрать вещи? – безразлично спрашиваю, ковыряя пальцем в грязном снегу.

Белфорд не отвечает. Заглядываю в его бездонные глаза и чувствую себя отвратительно.

Мне нехорошо.

Мне хреново.

Очень скверно.

Но когда он достаёт из мешка свёрток ткани и протягивает его мне, кажется, что ничего необычного во мне не замечает, и это хорошо. Несколько секунд просто смотрю на то, что держу, потом разворачиваю ткань и вижу пару ломтиков хлеба, помидор и яблоко. Организм истощён. Начинаю жадно есть, вгрызаясь в хлеб и яблоко.

Солнце окончательно скрывается за горизонтом. Деревья застывают. Всё вокруг замирает в ожидании ночи. Я продолжаю есть и больше не смотрю на Белфорда. Он отходит, давая мне побыть одной.

Незнакомый мужчина, что помладше, перекатывается на другой бок. Слежу за его движением и пытаюсь принять свою новую реальность.

Холодно.

Не телу, а душе.

Заканчиваю с едой, отряхиваю руки и встаю на ноги. Осматриваюсь в поисках укромного места.

– Лучше далеко не отходи, – слышу голос Белфорда.

– Как прикажешь, – бурчу.

Уверенно иду к большому дереву. Обхожу его и присаживаюсь, развязывая тугую нить на талии. Горят щёки. Ничего постыдного в этом естественном действии, и никто меня не видит, но стыд ощущаю. Возвращаюсь на лежанку. Ложусь. Жду.

Минуты складываются в часы, и я стараюсь не нервничать и не двигаться. Перед глазами – макушки деревьев, укрытые снежной бахромой. Слёзы катятся по щекам.

Мужчины спят.

Белфорд давно вернулся к дереву, облокотился на него спиной и затих. Его дыхание стало ровным. Поворачиваюсь к нему лицом. Борюсь с желанием рассмотреть его, но оно сильнее меня. Белфорд – самый красивый мужчина из всех, кого я видела. Хотя видела я не так уж и много. Его суровая красота, безусловно, притягивает, но она же и ранит, как острый осколок стекла.

Размышляю над тем, как мы смотримся вместе: он выше меня, мы оба темноволосы, только лорд красив, а я недостаточно. Встряхиваю головой и заставляю себя перестать думать об этом.

Какая мне разница? Белфорд красив, как изваяние, с этими идеальными чертами и ледяными глазами, но всё это не стоит и пары медяков. Пусть он подавится он своим самодовольством.

Лес молчит. Отец учил меня выжидать. Невольно улыбаюсь. Не раз и не два я слышала от него, что умение ждать – главная составляющая успеха. Самое трудное, по его мнению, – сохранять спокойствие и не распыляться по мелочам. Наверное, он прав.

Сейчас я лежу на колючем снегу, тело ломит от холода, дыхание хриплое, тяжёлое. Но я буду ждать. Просто сбежать невозможно – он догонит, услышит мой план раньше, чем я сделаю шаг. Он читает меня, и это самое страшное.

Значит, я должна ждать не только движения, но и момента в мыслях. Держать голову пустой. Не строить планов, не показывать страх, не давать ему повод улыбнуться. Пусть думает, что я сломалась. Пусть видит только усталое тело на снегу.

Мой шанс придёт не тогда, когда я решу бежать, а тогда, когда он поверит, что я больше не способна даже думать об этом.

Далеко в глубине леса что-то тихо звякнуло.

Распахиваю глаза. Держу Тень наготове, и ладони моментально потеют. Меня растили с оружием в руке. Я училась этому. Теперь мне известно, что я должна была умереть сразу после рождения. Над моей головой вечно будет нависать рука смерти. Тем не менее в какой-то момент появляется глупая надежда. Начинаю думать, что смогу справиться с чем угодно.

Ты не монстр, Абигейл!

Делаю вдох.

Рядом слышны шаги и хруст снега. Мои мышцы напрягаются. Смотрю на лорда. Он сидит с открытыми глазами. Чувствую нервную готовность. Белфорд переводит тяжёлый взгляд на меня и качает головой. Один из его людей, коренастый и выше остальных, смотрит в лес и молча кивает. Белфорд снова поворачивается ко мне и жестом просит не издавать ни звука. Никого не видно, но в тишине леса отчётливо слышно, что кто-то приближается.

Секунда. Чую треск тетивы. Перекатываюсь – вовремя! Стрела вонзается в плащ, на котором я только что лежала. Мы с Белфордом встречаемся глазами. Он резко встаёт, подходит ко мне и протягивает руку.

– Держись рядом.

Киваю и достаю клинок из ножен.

Из темноты леса выходят Серые Плащи. Никто не ждёт. Бой начинается резко и шумно. Сглатываю, пальцы сжимаются на рукояти. Отсиживаться нет смысла. Я принимаю вызов.

Схватываюсь с одним из них. Он двигается быстрее меня, его удары точнее. Я лишь уворачиваюсь и парирую, в голове только одна мысль: хочу жить.

И когда он, играя со мной, допускает ошибку, я, действуя больше от ужаса, чем от умения, вонзаю Тень ему в бок. Лезвие входит слишком легко, слишком глубоко. Мужчина всхлипывает, его глаза расширяются от боли и удивления. Он падает на колени, а потом валится на снег.

Резко выдёргиваю клинок. Горячая кровь брызжет, окрашивая белизну снега, и этот контраст бьёт в глаза. Зажмуриваюсь, ощущая, как меня выворачивает изнутри. Руки дрожат. Я не убила его – он ещё дышит, стонет, корчится, но всё равно чувство тошнотворного ужаса накрывает.

Снег скрипит под ногами. Тишина постепенно возвращается, но у меня в голове только один звук – его хрип, рвущийся из горла.

Белфорд стоит неподалёку, меч в его руке мокрый от крови. Его лицо спокойно, слишком спокойно. Он смотрит прямо на меня, взгляд задерживается, проникая внутрь.

– Первый? – спрашивает он негромко и, видя, что я не понимаю, поясняет: – Раньше приходилось убивать?

Я глотаю, во рту сухо. Перед глазами – та ночь, когда в лесу, на тайной свадьбе, всё закончилось кровью. Тогда я ничего не могла сделать. Сейчас смогла – и мне от этого только хуже. Медленно киваю.

Белфорд чуть прищуривается. Его взгляд меняется, но он остаётся сдержанным.

– У всех это случается по-разному. Кто-то плачет, кто-то блюёт.

– Со мной всё… – пытаюсь сказать, но голос дрожит. Я делаю глубокий вдох, стараясь совладать с собой, но тошнота не отступает, наоборот, подкатывает сильнее.

– Вижу, – тихо отвечает он и неожиданно убирает прядь волос с моего лица. Его пальцы холодные. – Но у тебя есть выдержка.

Я поднимаю брови. Комплимент от него звучит странно и чуждо. Отвожу взгляд, чтобы не видеть его спокойных глаз, и срываюсь на другое:

– Что здесь делают наёмники Императора?

Белфорд лениво поворачивает клинок в руке, будто его вопрос не задевает.

– Понятия не имею.

Я ничего не отвечаю. В памяти тут же всплывает та ночь, когда люди в серых плащах убили всех на свадьбе. Белфорд тоже был там. Совпадение?

Мой взгляд скользит по раненому наёмнику. Может, страх моих родителей, когда они не смогли убить собственную дочь, изменил во мне что-то. Или, может, украденная жизнь превратила меня в ту, кто пойдёт на всё, чтобы выжить. А может, я просто монстр.

– Дамиан, мы всех уложили. Было ещё два лучника. Убрали и их. – Рядом с нами останавливается человек Белфорда.

Перевожу на него встревоженный взгляд. Он смущается.

– Проверь всё в радиусе, а затем поставь защиту, – Белфорд отвечает своему человеку, но смотрит на меня.

– Сделаю.

Мы остаёмся одни. Провожаю мужчину взглядом и спрашиваю:

– Он тоже маг?

– Сэм? Да. – Белфорд лениво убирает меч в ножны.

Опускаю взгляд.

– А другой?

– Его зовут Ал, – лорд улыбается. – И ты правильно думаешь: он тоже маг.

Принимаю это как данность. Теперь мне, кажется, придётся удивляться обыкновенным людям в окружении.

Сэм возвращается. Они с Алом обходят тела убитых. Нас больше никто не ищет, и Белфорд ведёт меня к лошадям.

– Дорога будет долгой, – говорит он, привязывая мешок к седлу. Его движения точны, отрешённы, будто всё происходящее не более чем рутина. – Если станет хуже – скажи.

– Мне не придётся говорить, – отвечаю, глядя на его спину. Намёк очевиден: он слышит и так.

Белфорд на мгновение замирает, потом чуть поворачивает голову. В глазах блеск, который холодит сильнее ветра.

– Но всё же скажи. Мне важно услышать твой голос, когда ты поймёшь, что ты ничто без меня.

Я напрягаюсь. Каждое слово – словно удар по больному месту. Сжимаю пальцы, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь.

– Путь держим на восток? – спрашивает Сэм, прерывая паузу.

– Вдоль гор, – отвечает Белфорд, и в его голосе нет ни усталости, ни сомнений. Только твёрдость, будто он давно всё решил.

Мы трогаемся. Лес тянется безмолвной стеной, снег под копытами глухо хрустит. Холод ночи пробирает до костей, но сильнее всего давит осознание:

я сделала нечто ужасное.

Повторяю себе: я не монстр. Но чем дальше едем, тем больше кажется, что это ложь.