Методика «Тату»

На одном тренинге я услышала от ведущей фразу, запавшую мне в душу: «Запомни это и сделай себе татуировку на память!» Речь шла о том, что люди, сталкиваясь с проблемами и оказываясь в плену устойчивых паттернов поведения, часто игнорируют самые очевидные решения. Татуировка может стать постоянным напоминанием о привычном, не раз отыгранном сценарии и помочь осознанно найти выход из затруднительной ситуации. Хотя я не решилась вытатуировать себе на память эту фразу, она вдохновила меня на создание методики «Тату».

Нанося татуировку, человек использует кожу своего тела для того, чтобы выразить нечто очень важное. Это может быть демонстративное публичное заявление – вызов, бросаемый подростком общественным условностям, или утверждение уголовным авторитетом своего статуса – или, напротив, интимное самовыражение, скрытое от взглядов большинства людей.

Сын Федя встретил меня в дверях с такими «татуировками». Дети неосознанно стремятся выразить все, что у них внутри, во внешний мир, поделиться эмоциями, чтобы быть принятыми во всех проявлениях.

Таким образом, татуировка, являясь произведением проективного творчества, вполне укладывается в рамки арт-терапевтического подхода как практически готовая к работе методика.

Групповая работа может проходить по следующему плану:

 
1. Сделай себе на левой руке «татуировку» – напоминание о том, что все время забываешь сделать, или команду к действию. Когда в очередной раз забудешься – можно посмотреть на руку, прочесть команду и сменить курс. Например, я чрезвычайно разговорчива, и самой себе я нанесла на руку фразу: «Не трынди!»
2. Напиши на бумажках подобные напоминания и команды для других членов группы и разложи их рядом с адресатами.
3. Прочти адресованные тебе бумажки и выбери наиболее подходящую фразу для татуировки на правой руке.
 

Итак, у всех собравшихся есть по татуировке на каждой руке и еще несколько бумажек с указаниями от других участников. Далее следует сакраментальный вопрос: «Как это относится к нашей жизни?» Действительно, почему мы выбрали именно эту, а не иную фразу? Может быть, если постараемся, нам удастся вспомнить, от кого мы слышали ее прежде, кто запечатлел эту установку в нашем сознании? Возможно, откровением станут и фразы, которые предложили нам участники группы?

Во время занятий по этой методике клиенты часто переживают сильные чувства. Во-первых, сказывается отголосок исторически сложившегося в обществе предосудительного отношения к татуировке: недопустимо вторгаться в замысел Бога или природы и изменять само по себе прекрасное тело. Сейчас, при отсутствии сурового запрета, по-прежнему ощущается неоднозначность восприятия социумом самовыражения такого рода, поэтому у большинства из нас одно упоминание тату вызывает бурю эмоций, которые на занятии могут стать отправной точкой для начала сессии. Участники начинают вспоминать истории из прошлого, когда они, сделав или только собираясь сделать татуировку, незамедлительно испытывали противодействие со стороны родных, друзей или учителей. Такие воспоминания всегда окрашены яркими переживаниями и зачастую могут спровоцировать сессии, посвященные смежным проблемам.

Во-вторых, сильные эмоции вызывает в основном запретительный характер надписей. Выполняя задание, люди часто пишут себе указания в отрицательной форме: «Не тупи!», «Не верь!», «Не трепись!», «Хватит ныть!» Как правило, фраза, которую они наносят на левую руку в качестве напоминания, полезна по содержанию: это некая «заповедь» самому себе, способная в критический момент, при возникновении неразрешимого противоречия, помочь вспомнить и осознать препятствующие разрешению конфликта паттерны и, изменив устоявшуюся модель поведения, найти новый, более эффективный подход к ситуации. При этом по форме эта надпись является отрицанием, то есть запрещает, а не разрешает.

Я спрашиваю у участников группы об их татуировках, когда и от кого они в последний раз слышали подобные слова, и, естественно, почти всегда оказывается, что ограничения были восприняты в детстве от мам, пап и бабушек, которые, стараясь обучить ребенка правилам поведения и поделиться с ним жизненным опытом, использовали в основном запреты и различные указания, содержащие отрицание.

Однако человеческий разум работает, что называется, по модулю, и ребенок воспринимает содержание, а не форму высказывания. Когда мама говорит: «Не тупи!» – ребенок впадает в ступор, на «Не болтай!» он старается как можно скорее высказать свои мысли, а «Хватит ныть!» расстраивает ребенка еще сильнее – лучше бы его пожалели и выслушали. Так формируются паттерны поведения: приказ родителя усваивается на уровне семантики глагола, без учета запретительного характера, – тупи, болтай, ной…

На втором этапе участники получают обратную связь – узнают, какие напоминания предлагают им вытатуировать другие участники группы. Выясняется, что представление человека о собственном поведении совпадает с мнением окружающих практически на сто процентов! Поразительно, что при этом тот самый аспект, который человек ограничивает напоминанием с отрицанием, получает наибольшую поддержку в виде побудительных высказываний от членов группы: по сути, окружающие поощряют использование человеком его самого сильного ресурса, разрешают ему делать то, что он умеет лучше всего, то есть действовать в соответствии с устоявшимся паттерном. Так, женщина, которая сделала себе татуировку «Он врет! Не верь!», получила от группы записки «Доверяй, но проверяй!», «Не все козлы!», «А вдруг на этот раз повезет!», а другая, написав на левой руке «Не трепись!», получила семь записок с фразами «Трепись больше!», «Твоя болтовня прелестна!», «Продолжай болтать, в этом твоя сила» и т. п.

Итак, на левой руке участники склонны писать запреты, воспринятые у собственных родителей. Зачастую эти указания не способствуют разрешению конфликта, а, напротив, усугубляют его, создавая ощущение проблемной и безвыходной ситуации из детства, – таким образом, установка загоняет человека в замкнутый круг.

Например, участница, которая написала на левой руке «Не трепись!», в стрессовых ситуациях утраивает разговорную активность, и это смущает ее. Взглянув в такой момент на свою левую руку и прочтя мамин запрет, она вряд ли уменьшит свой стресс, скорее, наоборот, всколыхнет подавленные детские чувства. Это иллюстрирует сессия, отрывок из протокола которой привожу ниже.

Юлии 30 лет, она психолог. Вот наш с ней диалог:

– Иногда, когда я волнуюсь, я начинаю говорить без остановки. Такое впечатление, что я говорю одна, остальные просто не могут вставить ни слова. А потом я чувствую себя такой дурой!

– Можешь вспомнить какой-то конкретный случай?

– Это происходит каждый раз, когда я знакомлюсь с новыми людьми.

– И что тогда происходит, что ты чувствуешь?

– Я чувствую себя как бы обязанной их развлекать.

– А что будет, если ты не будешь их развлекать?

– Мне кажется, что тогда все будут молчать, и я в этом буду виновата…

– Виновата в чем? И перед кем?

– Это похоже на ситуацию из детства. У меня очень разговорчивые родители, и если в доме было тихо и все молчали, это означало, что что-то не так: либо они поссорились, либо что-то плохое случилось. Но когда они говорили и я говорила, родители часто говорили мне: «Помолчи!», «Не трепись!» или «Дай сказать старшим!»

Алгоритм воздействия

Из диалога ясно, что девушка в детстве усвоила двойное послание: с одной стороны, молчание в доме означало небезопасную для ребенка ситуацию – ссору родителей или какие-то травматичные события, – с другой, когда она пыталась заполнить создавшуюся тишину собственной речью, родители давали ей команду молчать. Так противоречивые установки детства образуют замкнутый круг, выбраться из которого взрослому человеку оказывается весьма сложно.

Другие члены группы, передав девушке бумажки со своими указаниями, напротив, стимулировали ее к запрещенной в детстве активности и сопутствующим переживаниям и тем самым предоставили возможность выйти из проблемной ситуации.

Таким образом, терапевтический эффект методики достигается в три этапа:

 
1) при возникновении конфликта посмотреть на левую руку с запретом – осознать переживаемое чувство и вспомнить аналогичную проблемную ситуацию в детстве;
2) затем посмотреть на правую руку – получить разрешение на запрещенное родителями поведение;
3) осознать, от какого болезненного переживания защищает психику усвоенный паттерн, и отреагировать заблокированное чувство.
 

Подчас то, чего мы не принимаем в себе, от чего всеми силами пытаемся избавиться, является нашим самым сильным ресурсом. Осознание и интеграция таких ключевых аспектов – цель терапии вообще и данного упражнения в частности. Обретя целостность, позволив себе переживать все эмоции, не деля их на положительные и отрицательные, человек становится по-настоящему живым, сознательным и психологически зрелым.

РАБОТА С ПСИХОСОМАТИЧЕСКИМИ СИМПТОМАМИ

После установления контакта с клиентом психологу нужно получить запрос на терапию и заключить контракт, который устроил бы обе стороны. Однако часто клиенту не удается сформулировать конкретный запрос: он неосо знанно маскирует проблемные аспекты внутреннего мира отрицаниями и жалуется на общую неудовлетворенность жизнью, отсутствие радости, неготовность к активной деятельности… Как работать в такой ситуации?

Прояснению запроса может поспособствовать упоминание симптома физической болезни. Разговор о телесном недуге – настоящий кладезь сведений о душевном дисбалансе человека: когда психика, защищаясь от травмы, вынуждает нас отрицать существование нерешенной проблемы, чуткое тело подает точнейший сигнал прямо из той своей области, которая напрямую связана с насущной задачей. Если затаена любовная драма, возникает боль в сердце; тяготят родительские установки – болит живот; нарушение контакта с миром вызывает кожные болезни; при ощущении нехватки опоры в жизни беспокоят ноги; чувство незащищенного тыла отдает в спину. Это, конечно, чрезмерно упрощенная картина, однако она проясняет основной принцип диагностики. Очень важно понять, как сам человек переживает болезнь, обратить внимание на эпитеты и метафоры, которые он использует для описания симптома. Психолог должен выслушать клиента не с позиции холодной медицинской объективности – в рассказе о недуге нужно уловить неосознанное выражение актуального внутреннего конфликта, который предстоит совместно проработать.

Наверное, все слышали о психосоматических состояниях – болезнях тела, вызванных страданием души (от др. греч. psyche – «душа», soma – «тело»), – когда пережитое, но не выраженное чувство вызывает недуг. Симптом, возникший на групповом занятии как реакция на какие-нибудь слова одного из участников, беспокоящие в последнее время проявления хронического заболевания или семейная болезнь, передаваемая из поколения в поколение, – все это разные стадии запущенности отрицаемой проблемы. Однако, отследив момент актуализации болезни, можно сформулировать запрос для работы в терапевтической группе. Если человек осознал, в чем состоит проблема, значит, он может ее решить – одно только это открытие стоит считать огромным шагом к улучшению. Психологи верят в то, что лучше жить с открытыми глазами, чем с закрытыми: это позволяет воспользоваться преимуществом осознанного выбора, которого при неведении просто не существует.

Работая с психосоматическим симптомом, помимо анализа образов речи имеет смысл применение рисуночных методик. Зачастую человек страдает не тем заболеванием, которое описано в медицинском справочнике, а тем, которое он сам себе представляет, – дав клиенту возможность выразить свои переживания на бумаге, мы получим интересную картину его внутренней жизни в настоящий момент. Важно понять, какие конкретно отношения человек проецирует на собственное тело, – это позволит осознать и выразить подавляемые чувства и найти способ разрешения ситуации.

Приведенные ниже сессии иллюстрируют как закономерности, так и индивидуальный подход при работе с симптомами. В обоих случаях целью терапии является осознание клиентом своего текущего состояния и интеграция отвергаемых аспектов личности. Достигается эта цель через обнаружение связи между бессознательными установками человека, проявляющимися в его речи и произведениях творчества, и физическим самочувствием. В то же время специфика каждой сессии обусловлена конкретным запросом и особенностями личности клиента.

Сессия «Аллергия»

Вера (28 лет) посещала занятия в течение трех лет. Чаще всего ее запросы были связаны с телом – казалось, что она болеет всем, чем только можно: проблемы с почками, плохое зрение, хронический гайморит, непрекращающийся кашель. Приведенная здесь сессия была посвящена еще одному ее недугу – аллергии.

– Опиши, пожалуйста, свою аллергию и симптомы.

– Это пищевая аллергия: на помидоры, перцы и майонез.

– Какие перцы?

– Красные болгарские.

– А на желтые болгарские есть?

– Немного есть, но на красные много!

– А на зеленые?

– А на зеленые нет.

– И как она проявляется?

– Она кожная, начинается раздражение.

– Кожа у нас отвечает за контакты с миром, а если конкретно, то с какими-то конкретными людьми.

– Не могу понять с какими…

– А давай ты нарисуешь свою аллергию?

Вера нарисовала два ломтика помидора, пару полосок перца и какие-то желтые разводы.

– Что ты чувствуешь, глядя на рисунок?

– Мне неприятно – страх, злость. Вообще неприятный мне цвет – красный; и сочетание красного и желтого неприятно.

– А ты сегодня очень интересно одета тогда. У тебя красная куртка, сумка и шарф красный с желтыми узорами.

– Ой… Ну да, странно как-то.

– Давай ты проговоришь свой рисунок. У тебя там три разных образа нарисовано. Помидоры, перцы… А желтое?

Это что?

– Майонез.

– А на что самое сильное раздражение?

– На перец.

– И что за «перец», на которого ты так раздражаешься?

– Ха-ха-ха! Ты имеешь в виду то, что я подумала?

– Не знаю, я только повторила твои слова. А что именно ты подумала?

– А я сразу подумала про одного «перца» на работе. И про другого… Он, наверное, «томат». На него меньше раздражение, но тоже есть. И красный цвет как раз означает для меня сексуальное желание.

– И если так, то…

– И если так, то получается, что в них меня их сексуальное желание раздражает, а сама я нарядилась во все красное.

– И что это для тебя означает?

– Означает, что я проецирую собственные желания на них и сама на них же злюсь!

– И как тебе это открытие?

– Ну не дура ли я? Вместо того чтобы свои желания удовлетворять, я завидую людям.

– А ты как хочешь?

– А я хочу сама свои потребности удовлетворять. Мне этот парень – ну, «перец» – нравится. Но я боюсь как-то проявиться.

41

– А если бы могла, то что сказала бы?

– Я бы сказала: «Хватит играть в гляделки! Делай уже что-нибудь!»

– Видишь, на консультацию ты пришла, а не он, поэтому делать что-то можешь лишь ты. И что тебе следует сделать?

– Чувства выразить?

– Выражай.

– Ты мне нравишься, я испытываю к тебе симпатию, но боюсь, потому что если я тебе об этом скажу, то обнаружится, что, может быть, ты не испытываешь ко мне того же. А для меня это означает отвержение, что я ненужная и непривлекательная. И поэтому я хожу и злюсь, что ты не делаешь первый шаг.

– Давай я скажу этот же текст из его роли, а ты послушаешь и скажешь, что ты чувствуешь.

Я повторяю Верины слова. Выслушав, она говорит: