Глава 3
Встреча

Сандра, не мигая, смотрела на лезвие топора, нависшее над ней; отступать было некуда. Сзади она уперлась спиной в деревянную столешницу прогнившего кухонного гарнитура. Крик застрял в горле и не мог выбраться наружу, страх сковал все тело.

– Ты кто такая и что здесь делаешь? – низкий голос прозвучал угрожающе, но показался таким знакомым. Из глубины травмированных воспоминаний выбрался образ худощавой девочки-забияки.

– Машка? Это ты? – по спине все еще топтались мурашки, впиваясь в кожу острыми коготками.

– Откуда ты меня знаешь? – руки, сжимавшие топор, плавно опустились вниз. Капюшон откинулся назад от быстрого движения головы, и вот уже перед Сандрой стояла молодая женщина с короткой стрижкой, вытянутым лицом без малейшего признака макияжа, запавшими карими глазами, тонкими губами и длинным носом.

– Машка, это же я! Александра! – голос дрожал от переизбытка самых разнообразных чувств.

– Какая еще Александра? – Мария приподняла тонкую бровь.

– Шурка! Я Шурка Лавренко!

– Та не может быть! – округлила губы высокая женщина.

– А ты помнишь тот вечер, когда мы гадали в полнолуние дома у Лильки? И призвали дух Несчастной Марфы? А как на полянке в лесу собирались? С нами еще были Ванька, Гошка и Руслан? А еще мы анкеты заполняли с секретами? Я жила здесь тринадцать лет назад! Ты что, меня не помнишь?

– Я помню Шурку Лавренко, но я тебя не знаю, – насупилась Машка, подозрительно косясь на лицо Александры.

– Я немного изменилась, признаю. Ты же помнишь, в каком состоянии меня увезли в город на скорой помощи? Больше я в поселок не возвращалась. До сегодняшнего дня.

Маша, поджав губы, внимательно осмотрела Сандру, в ее взгляде мелькнула искра доверия:

– Шурка? Это ты? Глаза, вроде, твои, и волосы, все такие же шикарные…

– Машкааа! – радостно закричала Александра и бросилась обнимать подругу, уже не страшась топора в ее руке.

– Ну, ты даешь, Шурка! А я же подумала, что мальчишки залезли в дом хулиганить. Пришла, вот, подремонтировать для продажи дом Мичугиных, и заметила, что здесь кто-то мельтешит.

– Я видела табличку «Продается». Мичугины переехали? А Ванька как? Как вообще все?

– Да подожди ты с расспросами! Дай я тебя рассмотрю хорошенько. Лицо, как у куклы Барби, и одежонка такая, нарядная…

– Знаешь, Маш, я бы предпочла свое лицо.

– Ну да, ну да, – протяжно с сочувствием ответила Машка. – А ты, никак, прибраться задумала? Так давай я помогу! Вдвоем быстрее управимся. А потом сядем, настоечки моей попробуешь, такого тебе в городе не предложат! И поговорим спокойно.

– Хорошо. Только я не пью.

– Ай, да ладно тебе выделываться. За встречу надо!

В те далекие годы, когда Александра была ребенком, ей казалось, что их дом – настоящие хоромы. Три изолированные спальни, большой зал, просторная кухня и веранда на деревянном помосте, где бабушка частенько усаживалась в кресло, надевала большие круглые очки и читала газету. Душевая располагалась в доме, что указывало на состоятельность и прогрессивность владельцев, а вот туалет был вырыт в середине огорода, как положено. Сейчас Сандра была готова согласиться со своим прежним мнением, потому что убрать такое большое пространство оказалось сложно даже вдвоем. Поэтому они ограничились одной спальней, залом, коридором и кухней.

– Я же постельное с собой не взяла! – всплеснула руками Сандра.

– Это ничего, я тебе дам один комплектик. Возле куста сирени сушится – знаешь, как пахнуть будет! Ты меня подожди, я мигом, домой сбегаю и вернусь.

Высокая, нескладная фигура Машки скрылась в дверном проеме и устремилась прытью на соседнюю улицу. Александра вышла на веранду и глубоко вдохнула воздух, который здесь имел особый привкус неповторимой смеси ароматов. Отсюда можно было увидеть небольшую часть леса, чернеющего вдали. Сандре захотелось взять в руки кисточку и попытаться передать всю красоту простой поселковой жизни на фоне настоящей, дикой природы…

Машка и правда вернулась очень быстро. Она вручила подруге аккуратно сложенный не глаженый комплект постельного белья, на котором распустились ярко-красные розы, нежно-голубое полотенце и поставила на кухонный стол бутыль, запечатанную пробкой, с темно-красной жидкостью внутри.

– Давай, давай, не ломайся! Я тут еще зеленушку с огорода принесла, яблоки моченые – сама делала, и сальца с хлебушком.

Сандра уселась за стол, рассматривая бесхитростные угощения с настороженностью. В своей привычной московской жизни девушка старалась придерживаться правильного питания. Но голод победил, и она вгрызлась в бутерброд с жирным, хорошо просоленным салом. Машка разлила по рюмкам настойку и провозгласила тост:

– Давай, за встречу! – А затем выпила залпом до дна.

Александра лишь пригубила свою порцию, скривившись от крепости напитка.

– Ну, вот теперь рассказывай, как ты там? И здесь как оказалась? – спросила Машка, вытирая губы рукавом.

– Там у меня свой бизнес. Вернее, он не мой. Папа очень много работал, когда мы переехали. Нужны были деньги и на жизнь в столице, и на мое лечение. Сначала он трудился простым рабочим на стройке, потом возглавил бригаду, через пару лет стал партнером, а позже выкупил весь бизнес. Теперь его делом занимаюсь я.

– А сам дядь Дима-то как?

– Папа умер полгода назад. В последние годы у него были проблемы с сердцем. А бабушка умерла спустя год после нашего переезда.

– Ой, прости. Жаль, хороший у тебя папка был, и бабушка добрая, блинами нас кормила. Да и пережили они столько! Давай помянем, – она налила себе до краев настойки и плеснула несколько капель в почти полный стакан Сандры.

– А как тетя Даша и дядя Макар? – в свою очередь спросила Сандра.

– Мои тоже уже в лучшем мире. Мама-то болела долго, рак у нее был, желудка, а папка за ней ушел, не пережил. А муж у тебя есть? Дети?

Сандра смущенно улыбнулась.

– Нет, пока не встретила своего мужчину. А у тебя?

– Та где ж здесь мужа-то найдешь? Скажешь тоже! – Машка заливисто рассмеялась, уже заметно охмелев.

– Как Катя?

Маша опустила глаза и чуть отвернула голову.

– Катька замуж вышла сразу после школы, за Ваньку.

– Да ты что! – рассмеялась Сандра. – Вот уж не ожидала!

– Да уж. Потом Милку родили, ну…

– Я бы хотела с ними встретиться. Они в поселке?

– В поселке, в поселке, – не поднимая глаз, закивала Машка. – Та хочешь, завтра сходим, проведаешь…

– А где они теперь живут? И почему этот дом продают?

– А они теперь не живут, вот уж год почти, как похоронили, – скороговоркой выговорила Машка и, быстро налив себе еще один стакан настойки, выпила его одним глотком.

– Как? – ошарашенно спросила Александра. Она вспомнила широко распахнутые синие глаза на кукольном лице Кати в тот момент, когда картонная стрелка выписывала на самодельной гадальной доске слово «Смерть». По телу Сандры пробежал леденящий душу холодок.

– А вот так. Он ее прирезал, а потом повесился в камере на простыне. – Машка взяла с тарелки укроп и принялась его тщательно разжевывать. – Теперь мы с Милкой вдвоем живем. Ей уже шесть, она умница, самостоятельная. Ну, а Мичугины сразу после того, как Ванька себя порешил, бросили все и уехали. Мне, как родне, ключи оставили на случай появления покупателя. Нас теперь Милка роднит.

– Ванька прирезал? Это так на него не похоже… Он даже в конфликтах никаких не участвовал, всегда шел на компромисс. – Добродушный и улыбчивый Ванька с ярко-рыжими волосами, словно солнышко, согревал своим теплом. Разве мог он убить? Сандра прикрыла глаза, чтобы не дать слезам вырваться наружу.

– Вот что ревность с человеком сделать может! Ваньке все мерещилось, как Катька ему изменяет. Вот он и сдурел.

– Какой ужас, я не могу поверить… – Александра взяла свой стакан и сделала глоток. Обжигающий горло напиток смешался с болезненной горечью утраты, заполняя голову едким, обволакивающим, черным туманом.

– Помянем! – предложила Машка, снова наполняя свой стакан. Сандра сделала еще глоток.

– А остальные как? – из головы все еще не шли Катя и Ваня, плохое предчувствие витало над ней темной дымкой, поднимаясь к потолку, и Александра почти ощущала его физически.

– Бабу Ягу помнишь? Противная такая бабка, гоняла все нас. Все ж думали, что она одинокая – а оказалось, что у нее дочка в городе была, только они не общались. А узнали, когда эта самая дочка с семьей в аварии разбилась. И она, и муж ее – насмерть. Только дочка, пятнадцатилетняя девочка – внучка нашей Яги, получается – выжила. В коме она лежит уже три месяца, и ни туда, ни сюда.

– У Ядвиги Петровны была дочка? Вот это новость! Очень жаль ее, такая беда… – Конечно, она помнила всегда суровую пожилую женщину с тяжелым взглядом и тяжелой рукой. Тем, кто не успевал убежать после очередной проказы и попадался ей для расправы, всегда доставалось неслабо.

– Да, вот только если бы не беда, то Яга наша и не подумала бы про кровинушку свою вспомнить. А теперь в город, в больницу, чуть ли не каждый день мотается…

– А как Лилька? – Когда-то давно, будучи ребенком, Сандра завидовала внешности своей курчавой подруги. Ее женственной не по годам фигуре, растрепанным завитушкам каштановых волос, которые так задорно развевались на ветру, умилительным ямочкам на щечках и кошачьему разрезу зеленых глаз. Вокруг нее всегда было много влюбленных поклонников, а ее характер можно было бы охарактеризовать как взбалмошный. Бабушка Сандры говорила, что у Лильки в зрачках черти пляшут.

– Дура, как и была. После школы уехала в Москву, актрисой стать. Вот только через два года вернулась вся помятая. Поговаривают, что ее там в актрисы-то взяли, только не простого кинематографа. Ну, ты понимаешь, в фильмы для взрослых. Уж что там было – Лилька не рассказывает. Но явно ничего хорошего. Бухает она теперь по-черному, да с мужиками поселковыми сношается.

– Ты мне такие ужасы, рассказываешь, Маш, я поверить не могу даже… Извини, пожалуйста.

Сандра отвлеклась на телефонный звонок от Веры и вышла на веранду.

– Привет, дорогая, как добралась? Почему не звонишь?

– Привет, извини, я подругу встретила, Машку, я тебе про нее рассказывала. Сидим, общаемся. Все хорошо.

– Ты ничего не слышала про этого странного Григория? Любителя старых детективов?

– Нет пока. Я и осмотреться-то толком не успела. Ты прости, сейчас не очень удобно говорить. Я тебе завтра позвоню, хорошо?

– Хорошо. Не пропадай и держи меня в курсе всех событий!

– Договорились.

Сандра улыбнулась и завершила разговор не торопясь возвращаться обратно в кухню. Голос Веры вырвал ее из тягостного разговора с подругой детства. Задержавшись еще на несколько секунд, Александра закрыла глаза, отдавшись оживляющему ощущению теплого, пропитанного запахом сирени ветерка на своем лице, а затем вернулась на кухню, села за стол и, набравшись смелости, спросила:

– А как Руслан?

– А что Руслан? Терпит. Иногда не выдерживает, лупит ее. Ах, да, я же не сказала, они с Лилькой два года как поженились. А так – нормально, физру в школе преподает и секцию по футболу.

В глазах Сандры помутнело, а сердце предательски забилось. Она поднесла стакан к губам и сделала большой глоток. Но даже крепкий алкоголь не помог воспринять ту новость, которую она только что услышала от Маши. Ее Руслан женат на Лильке? Как такое могло произойти? Даже в самом страшном сне Сандра не могла представить себе ту реальность, в которую ее затягивало после выхода из автобуса на пустой остановке поселка Воронье Гнездо. Но как же он, наверное, страдает! С Лилькой ему плохо! Жалость и нежность переполняли ее, отчего образ Руслана стал еще более желанным.

– Вот это правильно. Пей, пей! Хороша настоечка, скажи? Я себе тоже подолью. Ну, а Гошка так и живет с отцом, дядя Степа все так же охотой увлекается. Теперь уже вместе с Гошкой в лес ходят пострелять. Ни тот, ни другой не женились. Гошка Лильку потрахивает. Их Руслан как-то застукал. Вот драка была! Еле разняли. Теперь, понятно, не общаются, стороной друг друга обходят. А Гошка механик хороший, к нему даже из города приезжают машины чинить.

– А ты чем зарабатываешь? – Умение брать себя в руки и сохранять внешнее спокойствие в ситуациях, когда в душе бушует разрушительный торнадо, не раз помогало Сандре в жизни, и сейчас она старалась использовать его на полную мощность.

– Так я же почтальон теперь. Письма разношу, да пенсию выдаю.

– А ты не знаешь, где живет Григорий Лесничий? – казалось, что сейчас цель ее приезда будет достигнута, но ответ подруги разочаровал.

– Григорий Лесничий? Нее, я такого не знаю.

– Маш, у меня к тебе просьба. Ты бы не могла мне записать в блокнот свое имя и номер сотового телефона. Хочу собрать контакты старых друзей. У тебя же есть сотовый телефон?

Машка фыркнула.

– Ты, что, думаешь, что мы тут вообще – прошлый век? Конечно, есть! Давай запишу.

Александра подала подруге ручку и раскрытый на чистой странице блокнот. Размашистый почерк Машки совсем не был похож на тот, что был на конверте.

– А кроме тебя, на почте еще кто-то работает?

– Ты прикалываешься? Там той почты… Закуток в хозяйственном магазине. Слушай, Шурка, ты же теперь крутая – может, поможешь? Проблемы у меня. Соседи городские появились, и, прикинь, в суд на меня подали! Якобы сарай мой стоит частично на их земле. Схемы там всякие подняли, кадастровый план, и требуют снести постройку. А это же руками папки моего поставлено! Ну, как я снесу? Да, и сарай добротный, нужный. У них уже решение суда на руках имеется. Помоги, а?

– Хорошо, ты мне документы завтра принеси, а я своим юристам отправлю.

– Вот, спасибо, подруга. Вовремя ты приехала! Кстати, а зачем приехала? Так и не сказала.

– Так, просто, старые места повидать, с вами встретиться, детство вспомнить. И с домом нужно что-то делать, – Сандра вымученно улыбнулась.

– Продавать будешь?

– Пока не решила.

– Ну, давай еще по одной, и пойду я. А то Милка проснется, испугается.

На этот раз Сандра допила до дна. Нужно было пропихнуть новости, которые ей сообщила Машка…

Оставшись одна, она задумалась о судьбах своих бывших друзей, невольно проводя параллель с предсказаниями Несчастной Марфы в ту злополучную ночь. Катя, и правда, вышла замуж, родила доченьку, но вскоре встретила свою смерть от рук любимого человека. Лиля стала актрисой, хоть и не так, как ей мечталось. Предсказания сбывались! А сбудется ли то, что было предсказано ей? Будет ли она вместе с Русланом? Ведь теперь он принадлежит другой!

***

Девочка бежит изо всех сил, она устала, ей кажется, что сейчас ее догонит и схватит страшный человек. Ей кажется, что она слышит его тяжелые шаги за своей спиной. Страх, опять страх! А ведь она собиралась его победить, доказать всем свое бесстрашие. Девочка останавливается и быстро оборачивается. Никого! Она одна, совсем одна, в лесу, там, где ей быть запрещено, а перед ней стоит небольшой домик. Даже не домик, а сарай. Только очень красивый сарай, украшенный резьбой, раскрашенный в разные цвета, словно новогодний пряник, который ей покупал в городе папа. Девочка подходит ближе; в доме одна дверь и одно большое окно. Из окна пустыми глазницами на неё смотрит множество маленьких лиц…

Александра проснулась и только спустя пару минут осознала, где находится. Это была её детская комната, именно здесь она жила и взрослела до двенадцати лет. На стене висел большой красный ковер, к нему приставлена односпальная кровать, на которой сейчас и лежала Сандра. Напротив – письменный стол, а на нем стоит протертый от пыли вчерашним вечером глобус. У узкой стены – пустой шкаф, а напротив него окно с открытой форточкой, без занавесок; их они с Машкой сняли и выбросили в мусорку, как ненужную ветошь. Александра отдышалась, уткнулась в подушку, почувствовав легкий запах сирени, и призналась себе в страшном – она хочет в туалет. Придется вставать и идти. Голова немного кружилась – одного стакана Машкиной настойки оказалось достаточно, чтобы охмелеть. Сандра накинула на себя легкий халат, включила на телефоне фонарик и пошла в огород. Небо покрывала россыпь звезд, окружившая своим блеском тоненький молодой месяц. Шлепать по влажной, рыхлой земле, поросшей бурьяном, было неприятно. Сандра внимательно вглядывалась, прежде чем сделать шаг. Обратный путь дался ей легче – она почти бежала, словно пытаясь убежать от уличного туалета и забыть его, как страшный сон. Не все прелести жизни вблизи природы была способна оценить Александра!

После похода в туалет, соизмеримого с целым приключением, Сандра не могла уснуть, и, поворочавшись на жестком матрасе с четверть часа, решила выйти на веранду. Старое бабушкино кресло по-прежнему стояло у стены, только было негостеприимно грязным, с дырами на расползающейся обивке. Сандра посмотрела вдаль, в ту сторону, где был виден участок леса, и застыла. Там горел костер. Она бросила взгляд на экран смартфона – три часа ночи. Неужели современные дети могут позволить себе жечь костры в лесу до такого позднего времени? А вдруг кто-то просто забыл его потушить? Сандра забеспокоилась. Идти одной в лес посреди ночи было безумием, она это прекрасно осознавала, когда наскоро одевалась и выбегала из дома на пустую, немощеную улицу. До того места ей придется идти минут пятнадцать, если быстрым шагом. В руке Сандра держала телефон на случай срочного звонка или необходимости подсветить фонариком. Она быстрым шагом дошла до угла, на котором стоял крайний дом, и побежала в сторону леса. Чем дальше девушка шла, тем навязчивее цеплялись за ее футболку ветви деревьев, словно пытаясь остановить, не пускать дальше. Огонь все еще горел, она видела его свет и шла на него, как на маяк. Над ее головой, на верхней ветке широкой кроны старого дерева, глухо проухала сова. Лес жил своей обычной жизнью даже в ночной тьме, освещенный мерцанием звездного неба. Спрятавшись за дерево, Сандра уже могла видеть, что у костра стоит фигура в накинутой на плечи мантии, голову прикрывал капюшон. Фигура тихо и неразборчиво шептала, размахивая при этом руками, а затем что-то бросила в огонь. Завершив непонятный ритуал, таинственный человек в мантии опустился на колени и поклонился до земли. Сандра затаилась, укрывшись за широким стволом старого дуба, и старалась не дышать, чтобы не выдать своего присутствия. Незнакомец, проводивший странный обряд, встал, взял в руки заранее подготовленное ведро с водой и вылил ее на костер. Послышалось шипение затухающего огня. Фигура в мантии быстро замелькала среди деревьев и скрылась из вида, оставив напуганную и растерянную девушку одну посреди густого леса.

Боковым зрением Сандра увидела вспышку света, ей показалось, что среди темного леса воспарила серая тень, напоминающая силуэт молодой девушки. Страх сдавил горло, подталкивая бежать из всех сил к поселку, туда, где пусть и не в каждом доме, но все еще оставались живые люди.

«Показалось!» – отголоски здравой мысли пробивались сквозь толщею панического ужаса.