– А, Владимир, здравствуй, – мама улыбнулась мужчине. – Вот, дочка с внучкой приехали, помогать будут. Сам понимаешь, стара я уже, пора знания передавать.

– Смену себе обучаешь, значит, – мужчина усмехнулся. – Идём, там свинью режут.

– В смысле? Прямо сейчас? – пискнула я и ошарашенно посмотрела на дочь.

– А когда? Завтра, что ли? – не понял староста. – Сейчас быстро и поделим. Я матушку твою всегда первой за мясом зову, единственная травница в деревне всегда ужинать досыта должна.

– Мама, подожди, – остановился я травницу. – А как же Яна?

– А что не так? – нахмурилась женщина.

– Там свинью резать будут, а Янка маленькая, – прошипела я так, чтобы Владимир не услышал.

– И что, что маленькая? – буркнула травница. – Ничего, свыкнется. Идём, и не спорь!

Я покорно кивнула и поспешила за женщиной. Шаг, ещё шаг.

А потом раздался визг. Настолько громкий, что казалось, я оглохну. Яна вцепилась в мою руку мёртвой хваткой, пискнув. Плюнув на всё, я остановилась и присела перед дочерью:

– Милая, ты не хочешь пока поиграть здесь? Мы с бабулей скоро вернёмся.

– Ты пойдёшь туда? – голубые глаза расширились от ужаса. – Мамочка, я боюсь!

– Тебе нечего бояться, – поспешила я успокоить дочь. – Помнишь, мы с тобой разговаривали про охоту?

– Да, папа охотился на зверей, чтобы принести домой мясо, – послушно повторила Яна мои слова.

Мне не нравилось такое объяснение, потому как дичь Ярослав домой не носил. В отличие от бедной хрюшки с мохнатыми ушами, жертвы мужа убивались ради развлечения.

Я не была наивной, да и далека от Гринпис, но увлечение мужа не поддерживала. То, что сейчас происходило во дворе старосты, было… нормальным.

– Свинку убили, чтобы нам было что кушать, – подбирая слова, заговорила я. – Но я бы не хотела, чтобы ты это видела.

– Хорошо, – кивнула Яна. – Я не пойду туда, подожду здесь.

– Отлично, – я улыбнулась и погладила дочь по голове. Ободряюще кивнув, я побежала догонять травницу, которая уже скрылась за забором.

Как оказалось, мои страхи были ложные. Никто не собирался вести нас на задний двор и показывать раздел туши во всей красе. Владимир проводил нас в дом и налил в кружки чай.

– Ну что, рассказывайте, – мужчина окинул нас внимательным взглядом. – Надолго ли дочь приехала? Не против ли муж?

– Нет мужа, Владимир, – не лукавя, прямо отозвалась мама. – Нет и не было. Я хотела сегодня идти к тебе, да запамятовала, что сегодня скот режут.

– Привела ты мне проблему, баб Веся, – староста поджал губы и нахмурился.

– Владимир, я тебя знаю, – тихо заговорила травница. – Ты толпу угомонишь, а я подсоблю.

– Мальке моя помощь не помогла, – хмыкнул староста. – Но твоя дочь другая. Я надеюсь.

– Я обучу Арнику, – поджала губы мама. – Будет мне сначала помощницей, а затем и сменит. Единственную травницу тронуть не посмеют, сам знаешь.

– Но и помощи от неё долго принимать не будут, – парировал Владимир. – Отправила бы ты её в город. Внучку у себя оставь пока, а дочку отошли. Сама же знаешь.

– Знаю, но отсылать не буду, – заупрямилась мама, и я понимала причину.

– А ты чего молчишь? – староста окинул меня хмурым взглядом. – Понимаешь, что жизнь сахаром не будет?

– Понимаю, – едва шепнула, опуская голову.

Было стыдно, словно я и есть та самая падшая женщина. И ведь не расскажешь никому, что брак у меня был, да не сложился. И что Яночка зачата была уже в браке.

Повисла гнетущая тишина. Мы с травницей ждали ответа. Владимир – единственный, кто вправе выгнать меня из деревни. Как бы странно это ни звучало, но староста был здесь всем… Он собирал налоги, он отчитывался перед знатью, он был судьёй и исполнителем наказания.

– Пусть Арника остаётся, – заговорил наконец мужчина, а мы с мамой облегчённо выдохнули. – Я поговорю с народом, не позволю преступить закон. Но и повода давать не надо. Веди себя тихо и благочестиво.

– Хорошо, – послушно кивнула я.

Я и не собиралась ругаться с местными женщинами и устраивать войну. Более того, я вообще не хотела с ними общаться, но жизнь вносит свои коррективы. Вот и в этот раз всё пошло совсем не по плану.

Мы допили чай в спокойной, я бы даже сказала, дружественной обстановке. Владимир разговаривал с травницей о травах и отварах. Я же молча слушала. Как выяснилось, бабушка Веся была не только травницей, а точнее, знахаркой, она ещё и ветеринаром слыла неплохим. Отчего её ценность для деревни возрастала просто до немыслимых высот.

Мы уже собирались выходить из дома, как послышался крик. Кричал ребёнок, мальчишка. Громко, с надрывом.

Мы бросились на улицу. У самого входа в меня влетела Янка, она с разбега обняла меня за ноги и уткнулась в живот, громко рыдая.

– Милая, что? Что произошло? – испуганно запричитала я, осматривая ребёнка со всех сторон на предмет ран или царапин.

– Мам, я не хотела! Не хотела! Он сам первый начал!

Я присела перед дочерью и крепко обняла. Яна неконфликтный ребёнок, это я заметила ещё на Земле. Из-за частых скандалов родителей перед глазами Яна вообще боялась громких криков и агрессии.

А чтобы дочь кого-то обидела? Да она же даже защищаться не умеет!

– Что здесь произошло? – рявкнул Владимир, переведя взгляд с орущего мальчика на Яну. – Ну?

– Он обзывался и толкался, – практически прошептала Яна, прижимаясь ко мне и со страхом глядя на огромного мужчину.

– Влас? А ты что скажешь? – суровый взгляд метнулся в сторону мальчика. – Ты уже взрослый, чтобы рыдать из-за разбитого носа.

– Я не обзывался! Я сказал правду! Мама говорила, что она выродок, а мамка потаскуха!

Я задохнулась от обиды и шока. Они меня ведь и не знают! И чёрт с ним, я потерплю, но зачем на ребёнка всё это вываливать?

– Иди, Влас, – махнул рукой Владимир. – Да не забудь отцу сказать, чтобы пять кнутов выписал.

– За что?! – возмутился мальчишка, а я побледнела. Здесь вполне нормально бить детей?

– За то, что обзываешься, – строго парировал староста. – А будешь спорить или пытаться обмануть, ещё добавлю.

– А ей? – Влас смирился с наказанием и махнул в сторону Янки. – Она мне кулаком ударила в нос!

Яна вздрогнула и прижалась ко мне ещё сильнее, а я со страхом посмотрела на Владимира. Тоже розги? Но я не буду лупить дочь! Это дико!

– Яна честь свою защищала, – сурово рыкнул староста. – К тому же младше тебя. Разве учил тебя отец маленьких обижать?

– Нет, – Влас опустил голову, признавая ошибку.

Когда мальчишка ушёл, Владимир повернулся к нам и покачал головой.

– Привыкайте. Научитесь не обращать внимания, сможете жить, почти как все. А ежели не выдержите, то станете, как… – староста глубоко вздохнул и махнул рукой, не желая продолжать.

– Идём, Арника, – проворчала травница и повернулась к Владимиру. – Не пойду я выбирать, пусть кто-нибудь принесёт окорок да кусочек сала. А мы потом рассчитаемся.

До дома мы дошли намного быстрее. Я уже не с таким восторгом рассматривала окрестности, думая лишь о том, как привыкнуть к такой жизни.

Фонька нас ждал у калитки. Чумазый, испачканный землёй, но с улыбкой.

– Всё сделал? – сурово спросила травница, внимательно глядя на ребёнка.

– Да, баб Веся, – кивнул подросток. – Лук без единой травинки!

– Идём тогда, пообедаешь с нами, – смилостивилась женщина и пошла в дом.

– Мама, – Яна дёрнула меня за руку, привлекая внимание, как только мы остались одни. – Я домой хочу.

– Теперь здесь наш дом, милая, – с улыбкой тихо сказала я.

Не рассказывать же ребёнку, что лучше бы мы остались. Возможно, со временем Ярославу надоело бы за нами гоняться. Или и правда можно было бы уехать в другой город.

Эх, Валенсия. Вроде и доброе дело сделала, а вроде и сильнее угрозу навлекла.

– Руки мойте, да за стол, – травница была задумчива и неразговорчива. Вроде как праздничный обед превратился в обычный приём пищи. Фонька кидал любопытные взгляды на Янку и даже предпринимал попытки поиграть. Но Яна, напуганная ситуацией возле дома старосты, отвечать на игры не желала. Дочка быстро поела и убежала в комнату.

Вздохнув, Фонька тоже не стал задерживаться, опустошил тарелку и выбежал из дома, коротко поблагодарив.

– Помой посуду, я со стола уберу, – женщина встала со скамьи и принялась убирать остатки еды.

– Как часто бьют детей? – решилась я наконец, собрав тарелки в тазик.

– Как они того заслуживают, – пожав плечами, спокойно ответила мама. – Если не принимать меры.

– Меры? – я нахмурилась. – Какие?

– Воспитательные, Арника. Если детей с малого возраста не воспитывать, тогда приходится и розги в руки брать. В деревнях дети сами себе предоставлены, некогда родителям смотреть за ними. Пока боятся прутом по заднице получить, вроде как не сильно шалят. А если знают, что ничего им не будет, то и до убийства дело может дойти. Хватит болтать, я жду.

Я быстро ополоснула тарелки в тазике, потёрла тряпкой и окунула в другой тазик, с чистой водой. Далее полагалось протереть посуду чистой сухой тряпкой и поставить на место. А воду вылить на огород.

Отсутствие химии, типа жидкости для мытья посуды, позволяет так сделать.

Ополоснув оба таза, чтобы не осталось жирных следов, я повесила их на стену на специальные гвоздики и села на скамью напротив мамы.

– У меня есть несколько листков, – травница вынула из сундука серые листы бумаги и маленький бутылёк с чёрной жидкостью. – Один тебе – для алфавита. А остальные Янке, ей больше надо. Я сейчас напишу алфавит, а ты заучи. Потренироваться можно и на улице, на песке палочкой рисовать будешь. Но выучить придётся быстро. Хорошо ещё, что разговорный учить не надо. Садись и смотри.

Я подсела ближе и стала внимательно следить за травницей и тем, что она выводила тонким пером на серой бумаге очень низкого качества.

– Мне знакома эта письменность, – задумчиво произнесла я, разглядывая округлые буквы. – Очень похож на грузинский.

– Наверное, – травница пожала плечами. Напротив символов этого мира мама ставила буквы русского алфавита.

– Ты не забыла? – удивилась я. – Прошло ведь много лет, тем более без практики.

– Почему же без практики? – хохотнула женщина. – У меня есть травник, который я пишу только на русском языке. Чтобы даже если и своруют, то ничего не поняли.

– А как же конспирация? – нахмурилась я. – Как же тайна?

– А что тайна? – фыркнула мама. – Я всегда могу сказать, что это язык учёного, который учил меня. Собственно, так и есть. Вообще, свои записи учёные стараются шифровать во избежание кражи. Придумывают письмена, выучивают язык и тайные знания описывают на нём. Так что никого этим не удивишь. Готово.

Я чуть подождала, пока чернила засохнут, и, взяв листок, пошла в комнату. Буду сразу учить вместе с Янкой.