– Специфический способ покончить с собой, – проговорила она, забирая у коллеги документы. – Есть много других методов, а она решила именно так. Еще и с родственниками в доме. Всех убить хотела?

– Если она оставила в квартире с собственной матерью включенный газ… Думаю, да. Вполне может быть нашим субъектом, – кивнул Роберт. – Если она подвергалась издевательствам со стороны Эрика – тем более. Есть мотив и возможность.

– Дело раскрыто, пакуем? – невесело усмехнулась Джейн.

– Тогда всех забирать надо, – пожал плечами он. – Мотив вполне у всех может быть, а предрасположенность к насилию вытекает из природы заболевания.

– Я пошутила, Роб, – пробормотала девушка.

– Тогда хотя бы предупреждай, я, может, даже подыграю, – бросил он.

За дверью послышались шаги. Вместо Жаклин в кабинет вошла та самая хмурая медсестра, что встречала детективов по приезде в «Фаррер». Джейн попыталась скрыть разочарование, на мгновение отразившееся на ее лице. Элвуд хоть и была неразговорчива и закрыта, не защищала свои границы столь агрессивно. Вошедшая особа с ноткой высокомерие обвела взглядом кабинет и сложила руки на груди. Обычно такие, как она, на работе упиваются мнимой властью, потому что в обычной жизни слишком беспомощны и бессильны против неумолимых превратностей судьбы. Синдром вахтера.

С одной стороны, Джейн прекрасно понимала, что в руках медсестер человеческие жизни, однако также по опыту она знала, что не все из них берегут их так, как обязывает клятва Гиппократа.

В криминалистике и криминологии их называют ангелами смерти. Йозеф Менгеле. Мария Грубее, Стефания Мейер, Вальтраунд Вагнер и Ирен Лайдольф. Гарольд Шипман. Джейн Топпан. Джон Бодкин Адамс. Их чрезвычайно сложно поймать, потому что смерти в больницах зачастую не вызывают вопросов, ведь ежедневно в госпиталях и медицинских учреждениях с жизнью прощаются десятки тысяч человек. Доктора и медсестры, облаченные в белые халаты, нередко вынуждены стать проводниками душ, слушателями последней воли и предсмертных спертых слов, вымолвленных в холодном поту на самой грани бездонной пустоты. Их участь незавидна. Цена ошибки слишком высока. Но не все врачи идут в медицину по зову сердца и с готовностью выполнить нелегкий священный общественный долг. Многих манят деньги, а некоторых – жажда поиграть в бога.

Передозировка морфина. Синдром внезапной детской смерти. Пузырьки воздуха в венах или в желудке. Неисправность аппарата обеспечения жизнедеятельности.

Эти слова в графе «причина смерти» встречаются настолько часто, что проверить каждый случай не представляется возможным. Каждый из ангелов смерти уносит сотни жизней прежде, чем появляются первые подозрения со стороны коллег или полиции.

Сколько жизней могли отнять врачи «Фаррера»? Что стало с людьми, выброшенными на обочину жизни, забытыми даже богом на чертовом острове посреди равнодушного океана? Кто мог услышать их мольбу о помощи, тонущей в шуме волн, криках пациентов и гоготе чаек?

Роберт щелкнул пальцами прямо перед лицом напарницы. Джейн дернулась и огляделась по сторонам, стараясь игнорировать обеспокоенно-пораженный взгляд.

– Не выспалась? – аккуратно спросил мужчина, будто старался не спугнуть диковинную зверушку. – Миссис Хоул спросила, готовы ли мы начинать допрос.

– Да… Да, готовы, – рассеянно закивала девушка.

Медсестра приподняла брови, однако резко развернулась и зашагала по коридору, прикрыв за собой дверь.

– Ты в норме? – поинтересовался Роберт.

– Да. Задумалась просто.

Джейн нравилось, что ее напарник знал, когда не стоит задавать вопросы. Он никогда не душил ее уточнениями и ненужной напускной заинтересованностью. Роберт в какой-то степени уважал ее право оставить ворох проблем внутри черепной коробки, не выпускать их наружу.

Сильвия казалась поломанной фарфоровой куклой, нелепо склеенной несмышленым ребенком. Некогда тонкие и аристократичные черты лица поблекли, на руках и ногах виднелись уродливые червяки-шрамы. Грязные русые волосы прядями выбивались из неаккуратного хвоста и налипали на искусанные до крови сухие губы. Роберт поднялся и отодвинул стул, мельком осмотрев приведенную пациентку. Ему хотелось убедиться лично, что в руках у нее нет опасных предметов или чего-либо, что может навредить ему или его коллеге. Как показала практика, меры предосторожности излишними не бывают, особенно когда приходится вести допрос психически нестабильных людей, потенциально совершивших убийство.

– Привет, Сильвия, – мягко начала Рид.

Еще до допроса они с Робертом условились, что диалог будет вести она. У Джейн явно было больше потенциала настроить психологический контакт в силу повышенной эмпатии. Хотя бы где-то это качество не оказалось недостатком.

Однако ответом было молчание. Стоун продолжила рассматривать ободранные заусенцы собственных тонких пальцев. Девушка и глазом не моргнула, чтобы хотя бы подать вид, что слышит детективов.

– Мы приехали разобраться в произошедшем.

Джейн вытащила из папки фотографию Эрика и аккуратно положила ее на стол рядом с собой. Сильвия даже не шевельнулась.

– Ты знаешь этого человека? – спросила девушка.

Тишина. Джейн тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

– Знаешь, нам не обязательно говорить об этом сразу. Я знаю, что ты писала поэмы. Это, должно быть, очень тяжело, особенно в наше время, когда люди привыкли к продуктам массовой индустрии развлечений.

Сильвия перевернула ладони и поочередно гладила пальцы на правой руке.

– Я сама в детстве очень любила читать. Детективы, триллеры… Агату Кристи очень любила. Мэри Шелли. Любила писательниц. В те времена им было многим сложнее поставить свое имя на обложку и вписать его в историю. Я даже задумывалась, сколько авторов прославилось незаслуженно, присвоив себе заслуги жен или дочерей.

Роберт осуждающе посмотрел на коллегу, однако не сказал ничего. Впрочем, как и Сильвия. Она не желала беседовать даже на близкую ей тему.

– Мы могли бы рассказать тебе новости из мира литературы и кино. Кто получил премию, кто написал новый роман… Я сомневаюсь, что такому творческому человеку легко пережить изоляцию без возможности выплеснуть все на бумагу. Может, тебе понадобился бы блокнот и карандаш? Мы могли бы тебе это дать.

Сильвия на долю секунды приподняла глаза, встретившись взглядом с Джейн. Детектив мягко улыбнулась, стараясь сделать вид, что не замечает уродливый шрам на подбородке девушки. Красноватая кожа, натянутая подобно барабану, блестела в свете ярких ламп. Свежий шрам. Получен недавно. Четко очерченный красноватый рубец полз от самой губы к шее. Исходя из весьма скудных знаний в медицине, Рид предположила, что рана была нанесена чем-то острым, но не ножом или другим тонким лезвием.

– Особенно тяжело бывает, когда обращаются ужасно, да? – продолжила следовательница. – Это ведь незаконно, бесчеловечно.

Стоун тяжело сглотнула, однако продолжила упорно делать вид, что ей не интересен монолог. Роберт видел, как она начала вникать в слова его напарницы. Он ловил каждое микродвижение лицевых мышц, каждое малейшее движение глаз. Сильвия настойчиво отказывалась снимать маску безразличия. Боялась она чего-то или следовала привычке?

– Я помню, как сама лежала в клинике, – решилась Джейн.

Она не любила врать на допросах, однако порой это было единственным выходом. Установить психологический контакт со свидетелем критически важно. Особенно сейчас. Особенно с Сильвией Стоун.

– Мне было шестнадцать лет, – продолжила Джейн. – И это были самые ужасные месяцы в моей жизни. Но, думаю ты сама понимаешь, дело было не в самой клинике. Дело было во врачах и медсестрах, которые пациентов за людей не считают. Мы для них были как животные в зоопарке. Сидели за закрытыми дверьми и кричали, выли, плакали. А они смеялись. Им было смешно видеть нас такими жалкими и беспомощными. Они чувствовали свою власть, чувствовали, что могут сделать нам что угодно, а мы ничего в ответ даже сказать не сможем. Это ведь не только потому, что нас связывали. Проблема была в том, что никто не верил. Все вокруг так отчаянно убеждали меня, что это были мои галлюцинации под препаратами, что я и сама в какой-то момент засомневалась. Думала, что это мой мозг обманывает меня.

Джейн говорила и говорила, пока не исчерпала источник для убедительной лжи. Она не могла описать то, через что не проходила сама. Могла лишь догадываться и бросаться общими фразами, основанными на стереотипах и толики догадок.

– Потом я узнала, что это происходит очень много где… – задумчиво произнесла она. – Даже в самых дорогих и частных клиниках.

Медсестра медленно перевела взгляд на детективов. Роберт молча глядел на нее в ответ. Он прекрасно понимал, насколько сильно рискует Джейн сейчас. Ее намеки вполне очевидны, однако она, видимо сама того не ведая, лишь помогала плану Палмера. Сначала он хотел остановить напарницу, однако подумал, что существует вероятность того, что их письмо не найдут: сотрудники могут не прочитать и сразу выйти из аккаунта или компьютером за время ночной смены никто так и не воспользуется, и он выключится.

– Я часто думаю, стало бы мне легче, если бы я решилась. Просто показала бы им, что со мной так обращаться нельзя, потому что я человек. Моя ценность не измеряется в количестве диагнозов в моей медицинской карте. Я имею право на достойное обращение, на жизнь без боли…

Сильвия вновь будто закрылась от детективов. Девушка будто окружила себя непробиваемым защитным пузырем, внутри которого она могла наслаждаться своим собственным уютным и комфортным миром.

Джейн поджала губы и прикрыла на мгновение глаза. Девушка достала из кармана телефон и открыла заметки, чтобы напечатать единственную фразу.

«Уведи отсюда медсестру».

Роберт непонимающе взглянул на напарницу. Нет, он, безусловно, и сам думал об этом, однако никакого четкого плана не было. Нельзя было попросить ее покинуть помещение. Очевидно, что она должна была выйти сама, по своему желанию. Мужчина вздохнул и стиснул руки в кулаки, оценивая, насколько он готов опозориться или нарушить правила ради шанса услышать хотя бы одно внятное слово от Сильвии.

Им нужно было так мало.

Одно единственное имя.

Произнести несколько букв – дело пары секунд.

Роберт подхватил пластиковый стакан с водой и сумку, и направился к выходу.

– Не подскажете, где здесь уборная? – ровным голосом спросил он у медсестры.

Женщина приоткрыла дверь и молча показала налево.

– Благодарю, – произнес он.

Когда медсестра поворачивалась обратно, Роберт сделал шаг вперед. Рукой женщина задела стакан, а вся вода вылилась на ее белоснежный халат.

– Осторожнее! – грубо бросил детектив. – Если бы это все на мои документы пролилось? Вы бы опять новые делали мне?

– Это вы… – зашипела медсестра, однако быстро осеклась.

Она бросила взгляд на часы и поняла, что допрос будет длиться еще сорок минут. Взглянув на пациентку, она тяжело вздохнула и покачала головой.

– Сделайте паузу, я приведу кого-то из санитаров, – кинула она и нырнула за угол.

Сердце Джейн бешено колотилась. Она благодарно кивнула Роберту и перевела взгляд на Сильвию.

– Мы знаем, что делал Эрик, – быстро заговорила следовательница. – У нас есть доказательства. Есть фотографии, которые он делал на полароид. Нам нужны показания свидетелей, чтобы засудить клинику и врачей. Нам нужно очень много свидетелей. Убийство в состоянии аффекта или самообороны при условии наличия психического расстройства не будет наказуемо.

Джейн решила не упоминать про принудительное решение по приговору суда, поскольку понимала, что это будет в разы страшнее того, что происходит в «Фаррере».

– Даже если это совершила ты… Мы сможем тебе помочь. И остальным тоже. Нужно только дать показания. Прошу.

Сильвия была спокойна. Она меланхолично слушала торопливую речь детектива и, казалось, думала о совершенно отстраненных вещах. Ее внимание выдавала лишь легкая улыбка, заигравшая на губах.