Глава 5

Когда дверь за Петровичем закрылась, я задумался. Получается, не только сережка, но и удавка принадлежала Майке… Поясок от плаща. А давненько я не видел Майкиного плаща! Откуда же мог взяться поясок? Сейчас уже почти лето, тепло, предположить, что Майка могла пойти куда-то в плаще – невероятно. Да и я на что? Я же точно знаю, что никакого плаща Майка все это время не носила! Впрочем, мои показания ей вряд ли помогут просто потому, что как бы я ни старался, я не сумею их дать. Да и по предъявлению моего ветеринарного паспорта никто их как положено не оформит. Значит, нужно было дать инструкции моему, надеюсь, верному Арчи Гудвину, причем дать их таким образом, чтобы он их непременно понял.

Придя к этому выводу, я незамедлительно принялся за дело. Первым делом я хорошенько разбежался и после эффектного галопа, которым в моем исполнении всегда так громко восхищалась Майка, совершил невероятный прыжок, закончившийся кульбитом, в процессе совершения которого виртуозно работая лапами я повалил на пол все вещи с вешалки в коридоре. С удовлетворением осмотрев плоды моих трудов, я счел картину незавершенной, поэтому повиснув на ручке дверцы шкафа – фокус, который я освоил уже давно, и который также всегда впечатлял Майку, отчего она восторженно вопила минут по пять, не меньше – я открыл его, но вопреки моему обыкновению не улегся спать на одной из полок, устроив себе уютное гнездо, хотя, не скрою, такая приятная мысль не могла меня не посетить даже в такой момент, но чувство долга и желание вернуть Майку одержало верх и я начал методично обдирать вещи с плечиков и выбрасывать их с полок. Не имея, к сожалению, возможности полагаться на сообразительность и внимание моего новоявленного оруженосца, приходилось все разжевывать так подробно, чтобы разночтений и возникнуть не могло. Хорошо, что коты – такие отличные педагоги, методики которых проверены годами!

Итак, проблему с плащом я посчитал решенной – утром я рассчитывал на завтрак и был уверен, что Петрович просто не сможет не заметить результатов моей бурной деятельности. И все-таки что-то продолжало меня мучить. Вообще картина произошедшего была невероятно странной. Допустим, Майкина сережка и даже поясок от плаща могли каким-то образом попасть в руки маньяка-фетишиста, а по совместительству Майкиного шефа. Но вот зачем и как он сам-то попал в наш подъезд? Даже и бог бы с ней, с причиной его явления. Ну мало ли, в конце концов! Он мог приехать, чтобы обсудить с Майкой что-нибудь очень деловое, например, перспективы развития бизнеса на ближайший квартал. Зачем начальнику обсуждать такие важные вещи с рядовым сотрудником, да еще и не самым любимым, я даже не представлял, но ведь что мы, коты, знаем об устройстве человеческого делового мира? Наверное, примерно столько же, сколько люди знают о мире кошачьем. Так что повод для приезда в гости к Майке в столь ранний час у лысого бедолаги мог найтись. Но вот что было совершенно неясно, так это то, как мог покойник выпасть к ногам Майки из лифта. Единственным объяснением было бы, если бы Майкин босс вошел в лифт, положил на пол Майкину сережку, сел на нее и от избытка чувств собственноручно удавился, при этом опираясь спиной на двери лифта. Будучи существом с активной жизненной позицией, невозможность подобного развития событий я мог подтвердить на собственном опыте.

Когда я еще обретался у стервы Ритки, проведя пару дней на голодном пайке, когда она умотала в гости даже не подумав оставить мне хоть какого-то пропитания, в поисках чего-нибудь съестного я-таки выбрался через открытую форточку на улицу. Случилось такое в первый раз. Ритка и раньше пропадала на пару дней, но какой-никакой еды все-таки оставляла, а тут и думать об этом забыла. Из окна улица выглядела даже завлекательно, а в реальности там не было ничего общего с лесами, полями и реками из нашего кошачьего фольклора. Также не было там и дичи: мышек и птичек. Наоборот, была масса странных запахов, громыхали огромные металлические катафалки с людьми внутри, пешеходы тащили за руки вопящих детей или лающих собак на поводках. Ото всей этой какофонии звуков и запахов я впал в ужас, и даже забыв о чувстве голода просто вжался в асфальт с одной мыслью: тихо раствориться без следа.

Как назло, на площадке перед домой играли в какую-то свою дикую игру подростки. Точнее, играли-то они там каждый день и из окна выглядели не просто безобидно, а даже весело, как маленькие мышки. Я часто с удовольствием наблюдал за их возней. Вблизи же они оказались огромными, почти как сама Ритка. И вот теперь уже точно, как назло, они заметили меня. Рыжий вихрастый заводила заорал: “Гля, котяра!” и швырнул в меня тут же подобранную жестяную банку. Я метнулся в сторону и вся свора с воплями: “Лови его, уйдет!”, бросилась на мою поимку. Я метался по двору, совершенно обезумев от ужаса, шума и попыток увернуться от летевшего в мою сторону мусора и камней, а стая диких человеческих детенышей вела на меня охоту. И вот, когда я совсем уже отчаялся и решил забиться в угол и просто достойно принять свою неминуемую погибель, один из ребят, до этого убежавший в дом, вернулся, волоча старую, невесть откуда выкопанную, авоську, которую незамедлительно в меня и швырнули, да так метко, что я тут же в ней и запутался. Впрочем, набросить авоську на забившегося в угол кота было, конечно же небольшой проблемой, особенных талантов тут не требовалось.

В авоське запутался я накрепко. Голова пролезла в дырку в ячейках, я все старался вырваться, бил лапами, все больше закручивая веревки вокруг своей шеи, дышать становилось все труднее, в глазах темнело, а счастливая ребятня толпилась рядом, шумно делая ставки удавлюсь я или все-таки нет. Сколько прошло времени я, понятное дело, не представляю, по моим, кошачьим меркам, тянулось время невероятно медленно, а жизнь перед моими глазами пролетала быстро. Видимо, какой-то кошачий бог заметил мои мучения, так что спасло меня чудо в лице местного алкаша Степаныча, с которым познакомился я позже, когда Ритка, увидев, что я не подох с голоду в пустой квартире, а встретил ее по возвращении у подъезда, хоть и побитый, но живой, стала регулярно бросать меня одного, в теплое время года просто оставляя открытой форточку, а в холодное, выкидывая меня из подъезда за шкирку добывать себе пропитание на вольных хлебах. Итак, в этот раз Степаныч, увидев, как я бьюсь, задыхаясь в авоське, отчего-то пожалел меня, с руганью отогнал ребятню, вытряхнул меня из авоськи, наградил отборными матюками и дал пинка под зад, от которого я отлетел к подвалу, куда и скатился, автоматически лишив моих преследователей и недоброжелателей шансов до меня добраться.

Собственно, историю эту, совершенно противоречащую моему мужественному облику и жизненной позиции, рассказал я с одной только целью: уверить вас в том, что в вопросах удушения я могу являться специалистом. Со всей ответственностью могу заверить вас, что добровольно расстаться с жизнью собственноручно удушив себя никто не в состоянии. Майкин шеф, возжелай он расстаться с жизнью именно таким образом, конечно же мог бы повеситься. Однако, это довольно сложно реализовать в лифте. Да и не висел он ни на какой веревке, а преспокойненько валялся себе на полу.

Поняв, что пока раскрыть тайну удивительного расположения трупа Майкиного босса в лифте я совершенно не в состоянии, я решил вернуться к первому вопросу, а именно: зачем же он все-таки явился в наш подъезд и поднялся на наш этаж. Памятуя о словах соседки Маньки, я решил уточнить у нее, откуда же у нее взялись столь ценные сведения о происходящем. Одно дело, если про сережку она узнала, подслушивая под дверью происходящее в подъезде, или же грея уши пока ее хозяйка трепалась со своими товарками. И совсем другое, если она видела место преступления своими глазами. Манька часто выскакивала в подъезд под ногами у зазевавшейся хозяйки. Та была бабой безалаберной, да и непрерывно говорила по телефону, так что Манька проскальзывала мимо нее без проблем, когда та входила или выходила из квартиры. Обнаружив пропажу, Манькина прислуга спохватывалась и носилась по подъезду с дикими криками, призывая Маньку к порядку и скорейшему возвращению в родные пенаты. Манька же меланхолично пряталась где-нибудь внизу между дверьми или же, если было холодно, за мусоропроводом или у чердака, преспокойно сопя в две дырочки в ожидании пока ее найдут, подхватят на ручки, заобнимают и зацелуют от избытка чувств. Я как-то спросил Маньку зачем ей рисковать подцепить блох в подъезде, да и прислугу как-то жалко. Манькин ответ на мое недоумение был вполне достойным: “Чем на диетах сидеть, пусть побегает, растрясется. Какой-никакой, а спорт”. Так что похоже, со стороны Маньки это было проявлением своеобразной заботы о своей непутевой любимице.

Так вот, было вполне вероятным, что Манька в интересующее меня время обреталась в подъезде и могла стать еще более ценным свидетелем, нежели уже была, если бы только удалось ее разговорить. Вы уже, конечно, поняли, что Манька была особой весьма язвительной и на контакт обычно не шла. Поэтому я стал раздумывать, как же сподвигнуть Маньку рассказать мне больше, чем она сама решила. В том, что Манька по-любому знает больше, чем рассказала, я не сомневался. Чем больше я об этом думал, тем яснее для меня было, что Манька кинула затравку с какой-то целью. Конечно, она понимала, что мне нужна будет информация и продемонстрировала, к кому я должен буду за ней обратиться. Теперь весь вопрос был в том, что же она рассчитывала за эту информацию получить. В меркантильных намерениях Маньки я тоже не сомневался ни секунды.

Все эти неутешительные размышления привели меня к решению напрямую у Маньки ничего не спрашивать. Прямой вопрос сразу привел бы к торгу, и я далеко не уверен, что Манькины запросы пришлись бы мне по вкусу. Так что я потихоньку выполз на балкон и расположился спиной к Манькиной потенциальной дислокации, якобы рассматривая двор. Еще раз осмотреть двор тоже было не лишним. Коты, как вы знаете, отлично видят в темноте, так что я вновь и вновь прокручивал увиденное во дворе утром. Время я провел не без пользы, потому что поймал себя на мысли, что во всей происходившей кутерьме не участвовал тот, кто, казалось бы, обязательно должен был там быть – Майкин почивший в бозе шеф! Если он оказался на нашем этаже к моменту выхода Майки на работу, то либо он сидел в лифте с ночи, либо должен был засветиться во дворе в самый разгар скандала. Никакой версии по этому поводу у меня пока не было, однако само возникновение этого вопроса сулило неплохие перспективы. Однако, главной своей цели я так и не достиг. Просидев на балконе довольно долго, я так и не дождался явления в кои-то веки долгожданной Маньки. Так что я развернулся, чтобы забраться обратно в квартиру через форточку и тут увидел ее. Манька сидела на своем балконе, на перилах и взирала на меня с ехидной ухмылкой. Вы когда-нибудь видели на физиономии у кошки ехидную ухмылку? Нет? Так вы ничего еще не видели в это жизни!