Глава 5. Договоренность?

Набрав в грудь побольше воздуха, я размеренно шагала, сосредоточившись на одной-единственной мысли: не распластаться на тротуаре. Особенно в присутствии Николаса.

Только сейчас я задалась вполне разумным вопросом: почему я так хочу его видеть спустя два года? Может, это из-за того интимного и отвратительного фото Николаса и той красивой модели? Знаете, увидеть у человека чувство вины в глазах так приятно. Но я сомневаюсь, что Николас способен на искренние эмоции. Только если это тот Ник, который защищал меня в школе и помогал, когда это было необходимо.

Из размышлений меня вывел Али, щелкнувший пальцами у меня перед носом. Я отмахнула его руку, будто она была назойливой мухой, и продолжила шагать в такт с ним. Мягко говоря, я не успевала за братом, потому что у него были такие длинные шаги, что каждый спешащий позавидовал бы.

Я сбавила шаг, заметив под раскидистым деревом скамейку. Рядом с ней стоял молодой человек, вероятно, Николас, а возле кружил мальчик, который опирался на него и кружился вокруг.

Мои губы растянулись в улыбке, когда в ребенке я узнала своего племянника Билала, а сердце забилось чаще, когда стоящий рядом парень повернулся в нашу сторону. Мы продолжали шагать, однако мои ноги отказывались сделать и шага, поэтому приходилось объяснять им, что это просто Николас. Не помогло. О чём я вообще думала, когда добровольно предложила Али это? Хотя трудно назвать это просьбой, если я буквально угрожала ему.

Заметив, что я сбавила шаг, Али прошел вперед, скрывая меня от чужих глаз. В груди разлилось тепло от его поступка, тем самым пробудив во мне больше уверенности.

Однако теперь я не видела ничего, кроме спины брата, хотя, с одной стороны, это хорошо.

– Ассаламу алейкум, – нейтрально поприветствовал Али.

Я нахмурилась после его слов в адрес Николаса. Можно было бы сказать «здравствуй» или «как дела». Он же не мусульманин.

Но дальше было еще страннее, Николас ответил на его приветствие:

– Ваалейкум ассалам.

Его голос звучал тихо, но с уверенностью и спокойствием, как будто то, что он говорил, было чем-то вполне естественным. А для меня нет.

Я по-прежнему стояла за спиной брата и не собиралась выходить из своей зоны комфорта. Увидев Билала, Али взял его на руки. С улыбкой на лице я наблюдала, как крепко обнимал Билал моего брата своими крошечными детскими ручками. Брат спрашивал, как у него дела и как он себя чувствует, прекрасно понимая, что единственными словами, которые он умеет произносить, это «дай конфету».

Зато он счастливо улыбался, радуя своего отца и заставляя меня довольно скрестить руки на груди. В присутствии ребенка всё становилось менее опасным, потому что по дороге сюда я размышляла, как же отреагирует Али на Николаса. Подерутся ли они, как профессиональные бойцы UFC, или будут вести светские беседы. Но сейчас о драке не было и мыслей.

После маленького разговора с отцом, увидев меня, Билал протянулся ко мне, а я тем временем взяла его на руки, широко улыбаясь. А Николаса я игнорировала, как, вероятно, и он, поскольку чувствовала, что все его внимание было на окружающих. Он упрямо не смотрел в мою сторону.

Али приблизился к нему, и они начали вести светскую беседу. Ожидаемо. Но я подслушивала, попутно вглядываясь в лицо Билала и замечая каждое его изменение с последней нашей встречи. На его лице было несколько едва различимых родинок. Волосы были насыщенного рыжеватого оттенка и отличались густотой и мягкостью, что не характерно для детей его возраста. Из-за солнечных лучей, озаряющих парк, цвет глаз казался светлее, чем я запомнила. Я так по нему скучала, мой комочек радости, который несёт с собой только счастье и любовь. Но если отбросить все эти сентиментальные речи, то дети иногда орут так, будто их режут, и Билал входит в их число, к тому же он чуточку избалован.

Когда я достаточно потискала и обняла его, то отпустила на землю, поставила на ноги и в шутку произнесла:

– Смотри, какой у тебя живот появился.

Разливаясь смехом, он отрицательно покачал головой, а я тем временем начала безжалостно тискать и щипать его за живот. Длилось это до тех пор, пока он не потребовал показать мой живот, который успела нарастить я… Неловко получилось, особенно учитывая, что Николас и Али словно специально перестали соревноваться в серьезности тона в беседе и слушали наш разговор.

Я перевела взгляд на стоящего в стороне Николаса, надеясь встретиться с ним взглядом. Но он продолжал смотреть только на ребенка и, крепко сжимая челюсть, выглядел так, словно боялся случайно заглянуть мне в глаза. Однако его уверенная и спокойная поза не говорила о напряжении. Он просто игнорирует меня, будто для него я стала призраком. И, кажется, он всё решил. Никаких «всегда» не будет. Он не прождал меня и двух лет…

Али, кажется, сказал что-то на прощание Николасу, а я взяла под руку племянника и развернулась, ожидая, что он догонит нас. Глаза застилала влага, а в груди возрастал гнев на себя. На свои безрассудные действия и непонятные чувства.

Внезапно Билал стремительно развернулся и направился к Николасу. Я с тревогой наблюдала, как он подошёл к нему и посмотрел снизу вверх. Николас улыбнулся, опустился на колени и позволил Билалу обнять и притянуть к себе. Он ещё что-то сказал о том, что они ещё встретятся, после чего Билал, уже более радостный, вернулся ко мне.

Али пошёл вслед за нами, шагая рядом по плиточной дорожке, и взял маленькую руку Билала, пока другая лежала на моей.

В последний раз я обернулась, упрекая себя всеми существующими словами. Однако на этот раз я встретилась с его пронзительным и пристальным взглядом.

Я с трудом сглотнула, наблюдая, как его губы слегка приподнялись в улыбке, а глаза блеснули даже издалека, провожая меня взглядом. В его взгляде читалось что-то вроде вопроса, а в моём – тоска, которую я пыталась утаить.

***

– Я бы всё знала, если бы он ничего не скрывал, – проговорила Белинда в телефон.

Я одевалась, чтобы поехать проведать родителей. На улице стояла пасмурная погода, пунцовые облака застилали всё небо, предвещая дождь. Из распахнутого окна донёсся гром, за которым последовал тёплый летний ветерок, шевелящий занавесками.

Мне всегда нравилось это ощущение безопасности во время грозы: находиться дома, пока сверкают молнии и грохочет гром на улице. Однако вместе с этим мне безумно нравится чувствовать холодные капли дождя на коже, адреналин от резкого звука грома и, наконец, запах дождя на асфальте. Конечно, моё мнение меняется постоянно, поэтому в плохом настроении в «эти дни» я хочу сидеть дома, как сейчас, а когда я начинаю романтизировать лето, то мне хочется насладиться дождём и каждой его капелькой, чувствовать всю атмосферу и вайб лета.

– А почему ты выбрала светло-жёлтый платок? – спросила Белинда, вырывая меня из размышлений.

– Потому что мне нравится этот цвет, – ответила я, наблюдая за ней через экран телефона.

Её привычные чёрные лохматые волосы были собраны в низкий хвост, а опухшее от недавнего пробуждения лицо выглядело довольным. Она встала совсем недавно, поэтому сидела и ела хлопья с молоком, чавкая, как собака. А если я скажу ей об этом, она начнёт чавкать ещё сильнее, поэтому я всеми силами старалась молчать. У меня женские дни, я раздражённая, может, я позже пожалею о том, что назвала лучшую подругу собакой, но не сейчас. Ладно, я просто шучу.

– Ты выглядишь как цыплёнок… – внезапно сказала она.

Я закатила глаза и указала на неё пальцем, то есть в телефон, расположенный в комоде.

– Тебе двадцать, и всё, что ты смогла придумать, это сравнить меня с цыплёнком? – шутливо спросила я с нотками раздражения.

Она фыркнула и, указав на меня через экран, точнее на мою комнату, сказала:

– Посмотри, что там лежит на твоей кровати. – Я нахмурилась, не понимая. – Это же игрушечный осьминог, с которым обычно играют дети, а не двадцатилетние девушки.

– А вот это было грубо, – скривилась я и раздражённо закатила глаза.

– Я же шучу, – она подняла руки, будто сдаётся, и лукаво улыбнулась. – Цыплёнок тоже может быть красивым, как и осьминожек.

Я замолчала, поджав губы от досады. Мне хотелось поссориться с кем-нибудь, чтобы у меня была причина злиться и плакать. А она всё соглашается со мной.

Я покачала головой, чтобы избавиться от своей назойливости и навязчивости, и поправила шарф на голове, который закрывал все мои волосы, начиная от корней и заканчивая кончиками.

Взяв телефон в руки, я грубо оповестила её:

– Я не цыплёнок.

Было странно стоять и убеждать её в этом.

– Ой, – несвязно сказала Белинда, а кадр на телефоне резко остановился.

Наверное, свет выключился, поэтому на экране показывало «Соединение потеряно». Ну ладно, я все равно собиралась к родителям, чтобы провести больше времени с Билалом. Прошла ровно неделя, как мы забрали его у Николаса в тот день. Ровно столько я думала о его поведении и отвратительной фотке. И да, я не устану повторять, какой отвратительной эта фотка была.

Белинда говорит, что Николас просто обижен за то, что я его кинула два года назад. Но мне кажется, что это по другой, неизвестной мне причине. Логично.

Прошел час, и я смогла добраться до района быстрее первых капель летнего дождя. Лишь когда я проходила мимо футбольного мини-поля, воспоминания нахлынули на меня, да укола в область груди.

Часто заморгав, я отогнала нагнетающие воспоминания о прошлых светлых днях и ускорила шаг. Дойдя до порога дома, большие капли начали падать на землю. Я поспешно открыла дверь, когда засверкала молния, а дождь начал усиливаться.

– Сами! – вскрикнул Билал из темного коридора.

Вероятно, света не было и у родителей.

Он накинулся на меня, повиснув на шее, даже не собираясь отпускать. Сделав вид, будто он душит меня, я подняла его на руки. Широко улыбаясь, Билал крепко обнял меня, а я прониклась к нему, вдыхая его приятный детский запах. Почему дети так одинаково пахнут? Запахом молока и рвотины… И еще чем-то непонятным.

Я опустила племянника на пол, когда при входе в кухню заметила гостей.

– Ассаляму алейкум, – более взволнованно произнесла я, не ожидая увидеть незнакомых тёть. Походу, папы дома не было, как и Али.

– Проходи, садись, – предложила какая-то женщина.

Она завязала платок на затылке, открыв горло, а другая была напротив, одетая только в чёрное и широкое. А третьей, на моё удивление, оказалась Сафия…

Что за разнообразие гостей, и почему девушка из колледжа с невинным выражением лица находится в моём доме? Так странно.

Но я не сомневаюсь, что это та самая Сафия, которая смеялась наряду со всеми, когда в мой личный шкафчик подкинули дохлую крысу, напомнив мне о былых днях в школе.

– Привет, Самия, – она быстро встала и подошла ко мне для объятий.

Чтобы избежать неловкости, прежняя Самия обняла бы ее в ответ, несмотря ни на что. Но я не хочу играть в театр и любезничать с ней, даже если меня посчитают невежливой.

Я чуть отодвинулась от нее с равнодушным выражением лица, а она, поняв «намёк», опустила голову, теребя ткань своей кофты. Однако осуждающий взгляд и поджатые губы мамы я не упустила из виду.

– Привет, – произнесла я как можно вежливее, чтобы мама перестала так смотреть на меня.

– Девочки, вы можете пообщаться наедине, у вас, наверное, много общего, вы же ходили в один колледж, – улыбнулась незнакомая мне женщина, казалось, это мать Сафии.

– Да, конечно, – согласилась она сама.

Я лишь поджала губы и хотела было сказать, что нас объединяло в колледже лишь то, что надо мной смеялись, а двуличная девушка, стоящая рядом со мной, будто моя близкая подруга, входила в это число.

Все смущенно улыбнулись, и я поспешила уйти в коридор, чтобы подняться по лестнице в свою комнату. Сафия шла за мной, я чуть было не закатила глаза, но остановилась. Сделаю вид, будто игнорирую её, чтобы она сама отстала от меня.

Однако меня тревожит не только её присутствие, но и причина, по которой они все здесь собрались. Не хочу всерьез думать о том, что полезло мне в голову. Нет. Мама бы сказала мне, если бы Сафию захотели сделать нашей невесткой, разве нет? К тому же родители спросили бы меня, какая она девушка, чтобы я могла дать отрицательный ответ.

Валлахи, не хочу иметь с ней ничего общего.

Я открыла дверь в свою комнату, пропуская «подругу», и до того, как закрыть, глазами успела поискать Билала, но его нигде не было видно. Наверное, остался с мамой внизу.

– Я бы хотела поговорить с тобой о наших отношениях в колледже.

Я вскинула одну бровь вверх и равнодушно сложила руки на груди, в то время как она прошла к стульчику возле зеркала и села, не забыв поправить платок.

По-прежнему стоя у порога комнаты и опираясь на косяк двери, я прочистила горло, чтобы заполнить неловкую тишину. Она, вероятно, ждала, что я что-то скажу в ответ. Но мне абсолютно нечего сказать.

– Я знаю, что мы с тобой не ладили, но я не хочу, чтобы об этом знали наши предки.

– Тебе так важно мнение твоих предков? – саркастично спросила я, выделив последнее слово.

– Они ждут, что все пройдет хорошо, просто не мешай.

– Не мешай? – недоумевала я.

Она просит меня не мешать, находясь в моем доме, и в таком тоне, что мне захотелось выбить ей несколько зубов и вырвать приличный локон из ламинированных волос, которыми она хвасталась в колледже.

– Не путайся под ногами, и всё, – она улыбнулась, но выглядело это так, будто ее кто-то заставлял.

Мне необходимо взять себя в руки, иначе я могу грубо схватить её за волосы и силой отвести домой. Гнев бурлил в моих жилах, а прикушенная внутренняя щека начала отдавать металлическим привкусом крови.

– Я не знаю и знать не хочу, зачем ты здесь, но… – не успела я закончить, как она посмела грубо прервать меня.

– Я собираюсь выйти замуж за твоего брата. Ты не в курсе?