Глава первая

– Волька! Лови!

Крик Криса, раздавшейся сзади, заставил меня вздрогнуть. От неожиданности я выронил из рук жука-рогоносца.

Рефлекторно нагнувшись за выпавшим из рук жуком, которого можно было поймать только в зимнее время, я почувствовал, как надо мной со свистом пролетел какой-то снаряд.

– Ты че, ваще что ль? – покрутил я пальцем у виска, обращаясь к подошедшему Крису. Хлопающему невинно своими голубыми глазами, с легкой косоватостью, ярко выраженными на узком лице. Черные волосы, отросшие практически до плеч, были взъерошены и от них поднималась легкая испарина.

Вообще, Крис имел не типичную для этих мест внешность. Острые черты лица, чуть более темный оттенок кожи с никогда не сходящим загаром. Это у него от матери, уроженки далекого Султаната. Говорят, там все такие. Хотя из тех, кто родился в жарких южных степях, лично я видел только тетю Латифу, миниатюрную и обаятельную женщину, которая скорее походила на старшую сестру, чем на мать моего друга.

Тощий и жилистый, он не обладал большой силой, но вот в ловкости я ему не соперник. А уж каким он был мастером по киданию камней. Мог сбить камнем птицу на лету.

То, что он промахнулся, было скорее случайностью.

– Зачем льдом кидаешься? А если б в голову? Дурак, блин. – я оценил увесистый кусок льда размером в мой кулака, который лишь немногим был меньше головы моего друга.

Крис, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, подтянул сползавшие с него штаны, бывшие на два размера больше, чем нужно, радостно ответил:

– Да ладно тебе, Волька! Не попал же. Да и чего с тобой будет, ты ж вон какой увалень. – Крис, бывший на две головы ниже меня ростом, попытался ткнуть меня своим кулаком в плечо. Но, я знаю своего лучшего друга как облупленного сделал маленький шаг в сторону и наклонившись, подхватил его за ноги.

Через секунду, Крис, мелкий и щуплый, как вешалка, оказался в наметенном у дороги сугробе снега. Посмотрев, как он пытается выбраться из него, что с учетом его маленького роста было трудновыполнимо, все же решил сжалиться и протянул ему руку:

– Давай помогу. Нам еще нужно успеть на рынок. Да и вообще, ты чего опоздал. Договаривались же сегодня идти в лабораторию моей мамы? У нее появился новый срочный заказ, потому нужна наша помощь. Тебе гроши совсем не нужны стали? Или ты клад нашел, а от меня загасился? – раздражение прорывалось раскатистыми отзвуками рыка в моем голосе. – Сам же знаешь, если мы поможем, то она обязательно подкинет монет. – Не, ну если ты кончено разбогател, то дело твое. – порыв ветра кинул снежную крошку в лицо, которая резанула глаза. – А мне очень кстати будет. Скоро ярмарка. Не хочу выпрашивать у отца. А ма, ну ты сам знаешь, просто так тоже не даст. Лучше заработать.

Моя родительница была родом откуда-то с дальних окраин нашего Королевства. Я не знал никого из родственников с ее стороны, уж очень далеко где-то они проживали.

Отец рассказывал, что познакомился с мамой, когда, получив ранение в одной из пограничных стычек, обратился за помощью к местной ведунье. Вот ее-то дочь и попалась однажды на глаза воину.

Невысокого роста, с густыми смоляными волосами и огромными голубыми глазами на овальном лице, тогда еще совсем юная девица пленила сердце бравого десятника пограничной стражи.

– Апчхи, да елки-палки. – в голосе барахтающегося друга прорезались плаксивые нотки. – Снег в валенки засыпался…

О чем я, ах да. Мама с папой поженились еще когда он служил на границе. Нелия, моя старшая сестра, родилась там. Но потом, его перевели по службе в родной город. Само собой семья уехала вместе с главой.

В Ранке, ну эт наш город так называется, отец служил в Караульной страже. От деда по наследству достался добротный особнячок в два этажа с флигелем, примыкавший к городской стене.

В большом доме мы жили, а флигель был превращен в лабораторию. И по совместительству являлся лавкой, где и продавались снадобья, изготовленные там же.

По женской линии в семье матери шла слабенькая магическая линия. Дар был не велик, но позволял варить слабые лечебные зелья и настои. Никаких школ, а уж тем более Магических Академий на границе не водилось, поэтому всё что умела мама, их семья передавала из поколения в поколение.

Мы с Крисом выполняли мелкую работу в этой лаборатории. Собрать травы, или поймать мелких зверюшек в лесу на окраине. За добычу ингредиентов нам перепадало по паре-тройке медяков. Для взрослых немного, а нам с Крисом вполне достаточно. На один медяк можно было купить с десяток леденцов у разносчиц или полчаса на каруселях покататься.

– Да, хватайся уже. Итак, опаздываем. – друг проигнорировал мое предложение, и пытался выбраться сам. Что получалось у него крайне плохо. – Давай, давай, не выпендривайся.

Уцепившись за меня, Крис наконец-то выбрался на хорошо утоптанную и регулярно очищаемую дворниками дорого. Весь припорошенный налипшим мокрым снегом, в явно не по размеру, потрепанном, местами с заплатками, полушубке выглядел он жалостливо.

– Ладно, давай помогу отряхнуться и побежали. – во мне проснулась совесть, все-таки даже попади он в меня куском льда, вреда бы не было.

Папа вообще говорит, что я чересчур толстокожий. А еще меня постоянно дразнят из-за того, что от далеких-предалеких предков мне достались черты орков. Хотя я уже привык и не обращаю внимания.

– Теперь весь день ходить мокрым. Обязательно было в снег кидать? И домой не пойдешь переодеться… – Крис насупился, пытаясь вытряхнуть из складок овчинного полушубка, чиненного-перечиненного не один десяток раз, набившийся снег. – Мамка опять всыплет по первое число…

Глядя на сокрушавшегося по поводу промокшей одежды друга, я все больше чувствовал себя виноватым.

– Ну ты это, извини. Я ж не хотел. – слова извинений с трудом смогли найти выход из меня. – И вообще, нечего было швыряться льдышками, – попытка обидеться на шалость друга, успехом не увенчалась. – Сам виноват вот и получил.

Но глядя, как Крис, сняв полушубок и оставшись в одной тонкой холщовой рубашке на голое тело, выкидывает снег, попавший внутрь, мне стало не по себе. Ветер был слабый, но для тонкой рубашки он не был препятствием и Крис уже во всю выстукивал зубами ритмы чечетки. Да еще и его безразмерные портки, доставшиеся по наследству от отца, обычного подмастерья в гончарной мастерской, вымокшие, от начавшего подтаивать налипшего снега, слабо помогали в деле сохранения тепла.

– Хочешь, я пока дам тебе свою куртку? Только ты ее не порви. – я не мог смотреть на то, как мой лучший друг на моих глазах превращается в сосульку.

Какое-то время жалость боролась с жабой начавшей душить меня при мыслях, что нужно отдать свою новенькую куртку. Мама только вчера забрала ее у портного. Но все-таки жалость и чувство вины победили жадность.

Я начал расстегивать начищенные до блеска латунные пуговицы, идущие ровным рядком от оборки до стоячего воротника. Крис поднял на меня недоуменный взгляд. Как же так? Новая куртка и я спокойно решаю ее кому-то одолжить? В глазах читалось недоверие напополам с желанием пофорсить в новенькой курточке, пусть и с чужого плеча.

– Правда дашь? – голос Криса дрожал, да и губы уже начинали синеть. – А сам, задрогнешь же, пока мы дойдем до лавки?

Я бы, наверное, тоже не поверил, если бы кто-то вот так мне предложил вещь стоимостью в две серебряных монеты, на которые можно было купить три фунта свежей баранины или десять пар валенок, в которых форсил Крис.

Мой отец, благодаря деду, выслужившему дворянство, отличившись во время войны с Западными баронствами, сейчас занимал должность товарища Главы караульной стражи восточной стены. Караульная стража, помимо охраны стены занималась и наведением порядка в прилегающих районах города.

В неделю ему платили около пятнадцати серебряных. С кварталами, где проживали состоятельные не сравнить, конечно, но для окраины Столицы, деньги приличные. Правда и должность была не самая маленькая.

– Может я в своем? – в глазах замерзающего Криса читались сомнения.

На какой-то миг я засомневался. Куртку, как и сапоги из хорошей кожи, начищенные до блеска черным гуталином, родители купили специально для посещения коллежа. Откуда я, собственно, и шел, направляясь на встречу с товарищем.

– Держи. – буркнул я, все же решив, что здоровье друга важнее одежды.

Заболей Крис, и его семья лишиться дополнительного дохода. Да еще и неизвестно, как быстро он сможет выздороветь. Денег на лекаря в их семье не водилось.

– Знал бы, что ты опоздаешь, как обычно, не отпрашивался бы у мастера меча Одрика пораньше. Из-за тебя я пропустил занятие по метанию ножей.

Мне нравилось обучаться бою с холодным оружием. Да и мастер Одрик говорил, что со временем из меня может получиться хороший мечник. Единственной причиной, по которой я пропустил занятия, была возможность заработать. Я даже не знаю, успею ли забежать домой переодеться, а Крис еще и задержался.

Да ножи… и умение бросать их в цель… но и это не всё что у меня имеется в ассортименте как у будущего воина, а что я им стану это я давно решил для себя.

Особой гордостью и завистью сверстников, был кинжал, занимавший свое место у меня в ножнах, прикрепленных на поясе. Ручка, выполненная из рога лесного быка, ровное матово-черное лезвие с полуторной заточкой, что вообще-то более свойственно боевым ножам, а не кинжалам. Но по сравнению с ножом-самоделкой, выточенным самостоятельно из обломка ненужного куска железа, что мне удалось удачно утащить из-под носа подмастерья в кузнице, и с такой же самодельной деревянной рукой – это было… Это было что-то.

Вообще, если ты дворянин, даже юный, то ходить без оружия было все равно, что признать себя холопом. Только у холопов, находящихся в собственности у богатых, не имелось оружия. Для них оно было запрещено.

Даже у Криса был при себе обломок мясницкого ножа, который мы с ним нашли, собирая в лесу грибы.

Кинжал отец заказал у мастера-оружейника Тора к моему дню рождения, который случился месяца травня дня четвертого.

Как тогда отец сказал, вручая мне кинжал: «Сын, тебе уже четырнадцать лет, а значит ты уже почти взрослый. Ты идешь учиться в коллеж. Твой дед сумел выслужить дворянство, мне удалось пробиться в товарищи начальника стражи. Я верю, что ты сможешь достичь большего, и занять достойное нашего рода место в обществе. Носи с честью.»

На какой-то миг мне даже показалось, что у отца сверкнули слезы на глазах.

– Это, Воль. Ну, ты прости, просто, батя попросил присмотреть за Ленией, вот. Маму задержал господин управляющий на работе. Вот пришлось сидеть с мелкой. Но как только отец пришел, я это, сразу мигом-стрелой метнулся. Обещал же.

Крис путался в огромной для него куртке из толстой полушерстяной ткани, подбитой с внутренней стороны войлочным утеплением, и никак не мог застегнуть латунные, начищенные до блеска пуговицы, идущие ровненьким рядком до самого горла.

– Ай, ладно. Чего ж теперь. Давай поторапливайся, да помчали. – Слушая оправдания товарища, я попробовал натянуть мокрый полушубок на себя.

Пусть он был большим для Криса, но на меня не на лазил. Отчаявшись свести края с застежками, я махнул рукой на это.

На улице сыпал легкий снежок, ветер почти совсем стих, поэтому я решил, что не успею замерзнуть, если пойду расстегнутым. Плотный кафтан, сшитый старшей сестренкой, давал достаточно тепла.

– Пфх, эт… ты это… – взглянув на Криса, я чуть не покатился со смеха.

В моей куртке, щупленький и узкоплечий Крис смотрелся чучелом, которое ставят на огороде для отпугивания вранов, вечно норовящих слямзить урожай с огорода. Несмотря на то, что мы с ним одногодки, Крис меньше меня раза в полтора и мою куртку он мог смело использовать в качестве одеяла.

Кое-как справившись с эмоциями, я пошарился по накладным карманам суконных штанов и вытащил кусок тонкой бечевки. Из такой хорошо делать силки на мелких птиц и грызунов. Поэтому у меня всегда при себе был запасец.

– На, подпоясайся, – я протянул веревочку Крису. – А то по земле будет волочиться. И ты это главное, смотри, не попорть. – еще разок упомянул я об осторожности.

Он быстро обвил бечевку вокруг себя, подтянул край куртки и завязал хитрый узел.

Еще раз окинув нелепую фигуру товарища взглядом, я решил, что волочиться одежда по земле не должна. Тщательно давя в себе недовольство, безнадежно махнул рукой. Хоть и скребли кошки где-то в районе груди, но я никогда не отказывался от своих слов и поступков. Отец всегда учил отвечать за свои действия.

– Ладно, пошли уже. Мама уж, наверное, заждалась вся. – дождавшись пока Крис вытряхнет снег еще и из сапог, я махнул рукой и двинул вдоль по улице в сторону рынка.

Наш дом как раз примыкал одной стеной к нему, а ворота выходили на небольшую площадь, где и стояли торговые ряды.

– Вольк, а это… Давай сходим послезавтра на рыбалку, к озеру у старого замка? – поначалу отстав, Крис догнал меня через пару секунд. И теперь смешно семенил рядом, пытаясь подстроиться под мой размашистый шаг. – Рик сказал, что выудил там налима на десять фунтов веса, и продал за серебряную.

– Врет наверно. – отмахнулся я, а Крис почесал свой вихрастый затылок. – Представь целую серебряную монету за одну рыбу. Не… Точно врет.

– Но все равно давай сходим, а? Вдруг и правда поймаем? Вот бы здорово было бы наловить налимов на серебряную. – в голосе друга, постоянно ищущего возможность где-нибудь раздобыть хотя бы пару медяков послышались мечтательные нотки.

– Послезавтра? – у меня зверски зачесалось ухо. Но пальцы оказались слишком толстые, и не доставали до того места, где зудело. – Не, послезавтра не получится. Лучше в воскресенье. – ответил я.

Глянул на шагающего рядом со мной друга и улыбнулся… столь комически смотрелась в моём прикиде его щуплая фигурка.

– Эх, ну давай в воскресенье… – тяжелый вздох Крис явно говорил о том, что ему не терпится поскорее порыбачить, но занятия в коллеже были каждый день кроме воскресенья. А до него еще целых три дня.

Некоторое время мы молча шагали, метя следами вновь посыпавший с неба пушистый снег. Вот только импульсивная натура моего товарища не позволяла ему находиться в тишине.

– А правду говорят, что в коллеж берут даже не дворян? Мне давеча Дунк хвастал, что на следующий год пойдет учиться к вам. Да не абы кем, а самым что ни на есть настоящим магом. – в голосе слышался неподдельный интерес и немного зависти.

Самому Крису шанса попасть в учебное заведение не видать, как звезд на небе днем.

– Это какой Дунк? Тот, что сынок купца третьей гильдии? – уточнил я.

Крис шмыгнул носом…

– Он самый. Я его третьего дня видел на базаре, так он мне сказки рассказывал, что к нему с приглашением сам какой-то там архимагистр Колин препожаловал. И грамоту вручил, и за руку пожал. – в голосе прямо-таки сочилась жгучая зависть вперемешку со злобой.

Я задумался… а потом…

– Ну, как бы это. В коллеж по статусу берут всех. Дворяне или не дворяне. – это я знал точно, так как со мной в классе училось двое таких вот, из неблагородных семей. – Только вот для них стоимость обучения в пять разов более супротив дворян.

Отвлекшись на Криса, слушавшего мои пояснения, открыв рот, не заметил, что на дороге образовалась корочка льда. Правая нога резко потеряла опору и нелепо взмахнув руками я со всего размаху приземлился пятой точкой на землю, больно ударившись копчиком.

Чертыхнувшись от всей души, я тут же заозирался по сторонам, не услышал ли кто?

Отец очень не любил сквернословия, потому и нам прививал то, что ругаться грубыми словами нельзя ни в коем-разе. Если ему донесут, что я выражался посреди улицы, то нотации не избежать. А уж донести сие непременно найдется кому. Личность он у нас в районе известная, как же товарищ главы Караульной стражи. Соседи непременно расскажут о случившемся казусе.

– Да, помоги ты уже в конце концов! Че как телок неразумный то? – в сердцах крикнул я.

Попытавшись встать, дернулся от прострелившей нижнюю часть спины боли, вследствие чего не удержал равновесия и вновь приложился о землю. Только в этот раз уже лбом. Хвала богам не сильно.

– Ох и тяжелущий ты кабанище Волька. Жрать меньше надо. – ворча под нос друг не удержался от подколки.

Крис наконец-то выпутался из чересчур длинных рукавов куртки и сейчас тянул меня за правую руку вверх. Валенки, в отличии от сапог на твердой подошве не так сильно скользили по льду.

– Ну и чего ты не встаешь? Я скорее пупок надорву, чем тебя подниму сам. – слова имели резон. Моему товарищу не в жисть не поднять вес тяжелее его в два раза.

Аккуратно опираясь на плечо, подставленное для опоры, я с огромнейшей осторожностью утвердился на ногах.