Очередной туристический год мы открывали на полноводной реке Казыр в Горной Шории. Большая вода увеличивает риск и усиливает мощь речных порогов. Но кто откажется от преодоления водопадов и бочек в компании хороших ребят. Только вот в группе оказался парень, Паша, который перед самым походом сломал себе ногу, да так, что без костылей обойтись было ему невозможно. Обычный человек с такой травмой навряд ли бы осмелился покорять вершины и горные пороги, но только не Паша. Он был очень богатым человеком, бизнесменом, имеющим, казалось, всё, что нужно в этой жизни, но от приключений не отказывался никогда. В группе на плоту работал отменно, так что был практически незаменимым. Поэтому, недолго думая, решили удовлетворить просьбу больного и взяли его с собой.

Максимально облегчили его рюкзак, костыли оснастили удобными рукоятками, специальными набалдашниками, которые не скользили по траве и камням. Нам предстояло преодолеть тридцать километров с двумя небольшими тысячными перевалами, небольшое болотце и курумник – поле из больших скальных валунов. Договорились идти двумя группами: одна с Пашей, другая, мобильная. Она должна была быстро преодолеть маршрут, приготовить лагерь, собрать плоты и катамараны для сплава до прихода Павла с его сопровождающими. Все надеялись, что переход займёт не больше суток. Переживали только за травмированного, выдержит ли, не сойдёт с дистанции…

Это надо было видеть! Какая сила воли! Павел перепрыгивал с одного камня на другой так ловко, словно бабочка порхала с одного цветка на другой, словно летучий корабль перелетал с одного облака на другое. Нашим хромым другом управляла мечта: быстрее добраться до реки и пройти самые тяжелые пороги. Скажу прямо, река Казыр весной имеет самую высокую степень трудности. По классификации туристов, она оценивается, как река шестой категории сложности. Пройти её по большой воде с самых верховий удавалось не всем, но мы долгое время готовились к прохождению, и у нас должно было всё получиться!

На весь маршрут первая группа затратила чуть больше восьми часов. Они быстро и дружно разбили лагерь и начали монтировать плоты и катамараны. Благо погода не препятствовала, светило солнышко, рядом с бивуаком был молодой берёзовый лес. Удалось даже в котелки набрать берёзового сока. Этой весной он был очень необычным, прозрачным, запашистым, слегка сладковато-терпкий. Пьёшь его, а напиться невозможно. Когда всё было готово: и плавсредства, и вкусный ужин, выдвинулись на разведку. Нужно было всё проверить, подготовить на всякий пожарный спасательные верёвки и «морковки» (так называют оранжевый поплавок, привязанный к длинной верёвке, его обычно бросают человеку, который оказался в воде).

Вернувшись в лагерь, мы были неожиданно поражены. К нам с горы спускалась вторая группа ребят вместе с Павлом, так скоро мы их не ожидали. Мы поспешили им навстречу, чтобы хоть как-то облегчить их движение, но ребята и Паша от помощи отказались.

Уже в лагере мы заметили, как был разбит его единственный на здоровой ноге сапог и как были стёрты подмышки от костылей! Но он не подавал виду…

Практически сразу после нашего объединения стемнело, мы в надежде на следующий продуктивный день улеглись спать…

За ночь река ещё больше прибавила в мощи, наверное, в горах прошли дожди. Работа предстояла серьёзная. Мы приготовили вёсла, спустили на воду нашу технику и друг за другом устремились в первые пороги…

Река не дала нам ни единого шанса на отдых, на всём протяжении мы испытывали колоссальную мощь воды, справляться с которой было сложно, но с такой дружной командой, работавшей слаженно и чётко, мы её одолели…

Надо было видеть лицо Павла! Оно было счастливым от момента участия в гонке жизни. После прохождения последнего порога мы причалили к берегу и долго кричали от хорошо выполненного дела. Было страшно, но адреналин сделал своё. Никто не обращал внимания на прыгавшего в безумстве на одной ноге Пашу, на то, что руки сбиты в кровь, на то, что гидрокостюмы полны холодной воды. Мы осуществили свою заветную мечту дружной командой! И пусть кто-то, лёжа на диване и уткнувшись в чёрный квадрат, скажет, что только безумные и ненормальные люди могут холодной весной лезть в воду, чтобы пройти сложные пороги. Мы просто промолчим…

Пирожки

Походные байки – настоящий туристический фольклор, со своими традициями, обязательными атрибутами и неожиданной концовкой. Вот и эта история соответствует всем канонам жанра. Произошла она в далёкие девяностые, когда на прилавках магазинов можно было в лучшем случае встретить штабеля банок морской капусты, в худшем -дохлых тараканов и мух…

Предстояло нам длительное путешествие через весь Кузбасс и Горную Шорию в Хакасию. Реки там необычайно порожистые и красивые, а места нехоженые и дикие. Чтобы добраться до Чёрного Июса (такое интересное название дали местные жители необыкновенно извилистой реке), нам потребовалось немного немало использовать весь арсенал транспорта: от электричек и автобусов, до лесовозов и своих надёжных ног.

Не мало легенд о Чёрном Июсе мы услышали от местных перевозчиков. Многие отговаривали нас от затеи пройти по этой реке, рассказывая самые чудовищные и страшные истории: о Чёрном золотокопателе, о лесных ведьмах и даже о чудовищной магнитной силе воды, которая, если в неё попал, никогда не отпустит. Одна история запомнилась своей трогательностью и народным фольклором:

«Однажды, осенью, из северной страны Сеет, расположенной в низовьях Чулыма, появилась богатырская дева. Она была в положении. В местности Сарат (по-хакасски „Сарае“) у нее сказочным образом – из белой, величиной с зайца, пены от струящейся мочи – родился ребенок, названный Ах-Кобеком – то есть Белая Пена. Богатырь Ах-Кобек остался жить в месте слияния Белого и Черного Июсов. Название этим рекам дал он же, а произошло это следующим образом. Как-то Ах-Кобек стал кипятить воду, зачерпнутую одним ведром из Белого Июса, а вторым из Черного Июса. Когда вода закипела, то в первом ведре образовалась белая пена (по-хакасски „ах юс“), а во втором – черная (хара юс). С тех пор реки так и называются: Ах юс – Белый Июс, Хара юс – Чёрный Июс».

Чтобы попасть на чудо Хакаской природы, нам потребовалось добраться до посёлка Шира. Практически целый день мы затратили, чтобы добраться до этого села. Как только мы прибыли на автобусе на станцию, у нас начались настоящие приключения.

Оказалось, что дальше нас могут довезти до места постройки катамаранов лесовозы, но они ходят из-за злых лесных духов только в определённое время, рано утром. Поэтому нам пришлось около автостанции облюбовать зелёную лужайку для ночлега.

На площадке около касс старенькая женщина продавала пирожки с луком и яйцом, с картофелем и печенью, огромные, как лапти. Так как практически весь день были в дороге и кроме чая с карамельками ничего не ели, то решили купить местную выпечку, тем более, что цена на неё была какая-то нереально низкая. С полным пакетом горячих пирожков мы пришли на нашу полянку и с удовольствием начали их поглощать. Они были невероятно вкусными. Мы вспоминали русские народные сказки про пирожки. Подтрунивали друг над другом: «Не садись на пенёк, не ешь пирожок»…

Оказалось, что они такие большие и сытные, что больше двух штук на брата никто съесть не смог. Мы от сытости и усталости развалились на солнышке. А через час начались наши мучения. У всех, кроме Коли-Орла, начали болеть животы. Причём сразу одновременно у всей команды! Наш же товарищ с железным, каменным желудком, употребивший наибольшее количество пирожков, чувствовал себя великолепно, шутил над нами…

Прозвали нашего друга таким странным прозвищем не просто так. Вообще Николай был удивительно талантливым парнем. Он разбирался в автоматике и мог отремонтировать любое электронное устройство. Поэтому на производстве его очень ценили. В быту у него были одни проблемы. То он суп сварит из свежих огурцов, который потом прямиком перекочёвывал в унитаз. То он купит машину «Запорожец» -ушастый ярко-красного цвета. Такой автомобиль виден издалека, как говорится: «Дурака видно…». С машиной и связано прозвище нашего героя.

Ехал Коля с другом по степи по извилистой грунтовой дороге на своей колымаге. А товарищ увидел в небе птицу и говорит: «Смотри – орёл!». Водитель высунулся из автомобиля, чтобы посмотреть и, всматриваясь в небо, спрашивал: «Где, где орёл?». Вот так они угодили в глубокую яму, а Коля ещё несколько минут от сильного удара носом лепетал; «Где, где орёл?». Машина ремонту не подлежала, была разбита в хлам. Нос у героя происшествия с тех пор очень походил на орлиный, его из-за этого и начали называть Коля-Орёл…

Наши животы скручивало и выкручивало так, что хотелось кричать от боли. От туалета мы практически не отходили, наши лекарства не помогали, лишь на короткое время болевые ощущения прекращались, а потом с большей силой возобновлялись.

Мы удивлялись только стойкости нашего друга, который как ни в чём не бывало, периодически открывал пакет с оставшимися пирожками и демонстративно их ел. Мы же не могли смотреть на них, от их вида становилось тошно и больно. Наши проблемы продолжались всю ночь. Только утром стало немного легче, и мы, сев на подоспевшие лесовозы, отправились к верховьям реки, периодически останавливая машины для профилактических мероприятий (бегали с лопаткой в лес). Понятное дело, что наше отравление было связано с золотисто-поджаренными пирогами.

Коля пакет с оставшимися пирожками уложил в свой рюкзак, мы его уговаривали оставить их и не брать с собой, но он был неумолим. Остальные в целях профилактики ничего не ели, провели целый день на колодезной воде. Впереди нас ждал пеший переход, и очень хотелось преодолеть его быстро… Хорошо, что пирожки к этому времени закончились…

Брошенная

«Мы в ответе за тех, кого приручили…» Для многих людей, живущих в нашем городе, этот лозунг ничего не значит. Просто потому, что к животным отношение, как к вещи, к игрушке. Поиграли и выбросили. Сколько бездомных, бродячих, бывших друзей, любимчиков шатаются по посёлкам, городам, образуя стаи, и нередко нападая на своих кровных обидчиков, на людей…

В один дождливый день офицер пограничных войск Митрич подобрал на улице брошенного, обессиленного щенка, как потом оказалось породистого. Он был в таком состоянии, что не мог ни бегать, ни есть. Видно, бывшие хозяева просто выбросили умирающее животное, чтобы не обременять себя хлопотами. Шерсть грязными комьями свисала по бокам. Больные глаза были чуть приоткрыты. Дыхание было частым, при этом щенок чуть-чуть поскуливал.

Митрич помыл бедное животное, обернул его в тёпле полотенце и начал отпаивать молоком из бутылочки, потом возил к ветеринару. Нужные советы и лекарства помогли, и пёс ожил. Он был послушным и неприхотливым. Ел то, что давал хозяин. Дома не гадил, ждал хозяина со службы. Потом вместе шли гулять. Привязанность к хозяину была такой, что уезжая в командировку и оставляя собаку на несколько дней сослуживцам, обнаруживалось, что всё это время пёс ничего не ел, а сидел и ждал, когда откроется дверь и за ним придёт его спаситель, его самый лучший друг Митрич…

Потом были месяцы тренировки, обученная собака поступила на службу. Легко находила взрывчатку и наркотики, приносила пользу государству.

Развод

Только в этом году дважды мою семью пытались развести мошенники. Причём они не боятся ни бога, ни кары. У них нет ни совести, ни простого сострадания. Так однажды иду с работы, по дороге решил зайти к маме, а ей в этот момент по сотовому телефону звонят и начинают своё психологическое давление: «Ваш сын сбил ребёнка, который погиб на месте. Сейчас он находится в следственном комитете. Если вы не хотите проблем своему чаду срочно переведите деньги на такой номер…»

Мама смотрит на меня и ничего не может понять. Начинает спрашивать, а как зовут сына, в каком городе он живёт… В трубке возникает момент неловкого молчания, а потом не выдерживают нервы мамы, и она начинает ругать мошенников…

Примерно такая же история произошла с одной моей знакомой, живущей в столице нашей страны. Аня с дрожью в голосе и с блестящими глазами рассказывала о событиях, произошедших с ней и её сыном однажды ночью…

«Врагу не пожелаю пережить то, что пережила сама минувшей ночью…

Вчера вечером Ваня, мой сын, отпросился ночевать к другу в Фили. Я не хотела отпускать, приводила доводы, он свои, долго пререкались, но Иван меня уломал, мол, праздник, салют, что за глупые тревоги?! В час ночи, когда мы уже давно и крепко спали, раздался звонок настольного телефона. В трубке Ванин голос, захлебывающийся от рыданий.

– Мама, я в полиции, я сбил женщину, мы с другом выпили пива, я попросил пустить меня за руль. Меня арестовали. Вытащи меня отсюда! Спаси, мама!

Дальше трубку берет мужик и начинает мне рассказывать, что сын мой арестован. Но дело пока не заведено. И еще можно договориться. На мой вопрос, где находится участок, упорно не отвечает:

– Вас все равно не пустят.

– Что значит не пустят?! Мой сын несовершеннолетний! Я имею право быть с ним, – пытаюсь прояснить какие-то элементарные вещи, а он бубнит одно и то же:

– Давайте договариваться, ваш сын сбил женщину, она в тяжелом состоянии.

Через три фразы выясняется, что женщина умерла.

– Как умерла?! – восклицаю. – Только что вы сказали, что она в реанимации.

– Ой, – спохватывается. – Только что мой коллега сообщил, что все-таки умерла.

В этот момент я окончательно поняла, что это разводка. И когда он потребовал с меня полмиллиона рублей, убедилась в этом окончательно.

Одно меня смущало: Ванин голос!!! Я его никогда не спутаю ни с чьим другим, эти интонации, этот тембр. И осознаю, что дело, возможно, еще хуже, чем кажется (если не считать того, что некая мифическая женщина жива, здорова и никем не сбита): парня похитили и таким вот иезуитским способом требуют выкуп. Мужик на том конце провода не унимался. Говорил, что хотел договориться по-хорошему, но теперь передает дело следователю. И сын мой пойдет под суд, а потом в колонию и на поселение. В итоге кинул трубку…

Дальше в течение получаса мы пытались дозвониться до Вани. Он не отвечал. Не буду рассказывать о том, что это были за полчаса. Перейду сразу к счастливому финалу. Все это время Ваня был в гостях. Ел, пил и веселился. Потом они с другом пошли провожать девочек, живущих по соседству. И он просто не взял с собой телефон. Был весел, счастлив и, когда мы до него дозвонились, поначалу даже не понял, в чем дело. Все хорошо, что хорошо кончается (хотя загадка голоса не дает мне покоя).

Рассказываю все это для того, чтобы те, кто прочитает, не дай Бог, не попались однажды на ту же удочку… Связалась с полицией. Заявление принять отказались. Сказали, что дело нераскрываемое. И даже заводить его не будут. Спасибо всем друзьям, кто этой ночью был со мной… Поддерживал. Вселял надежду… И тем, кто остается со мной сейчас… Я знаю, что этим тварям воздастся. И я им не завидую…»

Дрезденская галерея

Со времени ковровых бомбардировок Дрездена прошло много лет. Здания, улицы, костёлы восстановлены. Но в тот момент, когда под руководством маршала Конева наши войска входили в этот город, зрелище было ужасным. Так называемые наши партнёры, американцы и англичане, устрашающими бомбовыми ударами хотели показать народу, что будет с советскими городами, если что-то пойдёт не по сценарию англосаксов.

Город был практически уничтожен, в том числе и здание знаменитой галереи, в которой хранились шедевры мирового искусства. Советские военные, вошедшие в то, что осталось от Дрездена, смогли сохранить уцелевшие экспонаты. Они были отправлены в Москву, отреставрированы, а после возвращены Германии.

«Сикстинская Мадонна» Рафаэля, «Динарий Кесаря» кисти Тициана сегодня поражают взгляд посетителей Дрезденской галереи. А ведь они могли бы быть уничтожены огнём или сгнить во влажных штольнях подземелий… Сложно представить, что эти шедевры были спасены неизвестным советским солдатом, фактически стали немецкими трофеями страны советов. В Москве они попали в руки лучших реставраторов. И именно поэтому многовековые полотна удалось сохранить.

Тринадцатое февраля для сотрудников Дрезденской галереи – особый день. Как и для всей Германии, день скорби и вместе с тем – радости. 70 лет назад американские бомбардировщики попытались стереть Дрезден с лица земли. И им это удалось. За несколько дней от авиаударов погибли по разным оценкам до половины мирных жителей Дрездена.

Была военная цель – по сути террористическая. Стереть город с лица земли, напугать немцев, а заодно показать Советскому Союзу, что будет с их городами, если что-то пойдет не по западным планам. Сегодня это Дрезден, а завтра может быть Москва, Свердловск, Ростов-на-Дону.

Бомбардировку Дрездена называют «бомбовым холокостом». Многие отечественные историки считают, что действия авиации союзников – военное преступление. Такую картину застали советские войска, войдя в город: Дрезден в руинах. Казалось бы, в такой разрухе не до полотен Рафаэля.

Когда советская армия вошла в город, перед военными была поставлена такая культурная задача: найти, отыскать и спасти шедевры живописи. Полотна чудом сохранились во время авиаударов – их успели вывезти до разрушения всех мостов Дрездена. И еще большее чудо: в сырых подвалах без всякой охраны находилось больше тысячи полотен, самые дорогие экспонаты Дрезденской галереи. В годовщину бомбёжек искусствоведы отмечают спасение мировых шедевров от гибели

Для немцев вывоз в Москву 1200 картин был подобен смерти. На протяжении 10 лет никто в Германии не знал, что произошло с этими работами. Все эти годы лучшие советские реставраторы восстанавливали пострадавшие от влаги, копоти и дыма картины. После чего выставили в Москве – в музее имени Пушкина. А потом – без всяких условий передали все полотна в Дрезден. Возвращение полотен из Москвы страны-победителя в побежденную Германию – явление беспрецедентное. До сих пор неизвестно, сколько шедевров все же утеряно в результате авиаударов по городу. Как и человеческие жертвы, потери произведений искусства так никто и не посчитал.

По самым скромным оценкам – треть всех полотен в Дрездене исчезла. Возможно, все – таки не безвозвратно. Если произведения не сгорели, то они находятся либо в частных коллекциях, либо в неисследованных катакомбах города.