Живая земля

-Сугробы есть, да. Но мы их убираем.
- Сами, что ли?
- Конечно. А как еще? Это же наши сугробы. Наш снег падает с нашего неба на нашу землю, кто его будет чистить?

Из гламурной Москвы "Хлорофилии", с ее стоэтажными башнями, беззаботным прожиганием жизни и девизом "Ты никому ничего не должен", перенесемся на восемнадцать лет вперед, в будни великих строек, к веселому грохоту, огням и звонам. Хотя с огнями там не очень, ресурсы (в первую очередь электроэнергию) отчаянно экономят. Да и со стройками - все больше ломают. Но грохота и звонов хватает, кувалды с этим хорошо српавляются.

Теперь, когда китайцы ушли из Сибири, истощив ресурс и набравшись опыта массовой работы в экстремальных условиях, потребного для экспансии на Луну (у них все заранее и тщательно продумано было), и следовательно. перестали платить, как-то мгновенно оказалось, что продуктов на сорокамиллионную Москву взять неоткуда и не на что, и люди сожрали траву.

Трава тоже оказалась не бесконечно самовосстанавливающимся ресурсом. Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики - говорил Ленин. Перифразируя: Нет такого съедобного, чего не смогли бы уничтожить орды голодных. А пережив абстиненцию (не все), осложненную голодной холодной зимой, принялись ломать башни.

Не нужны они теперь, такие высокие, а из материала можно что-нибудь полезное произвести. Простое честное и надежное, например боты на резиновом ходу "Прощай молодость" из каучукового тротуарного покрытия. И продавать потом в магазинах сети "Все свое", там валенки, телогреечки, льняные рубахи по доступной цене. И веревка пеньковую. И мыло дегтярное.

Герой, Денис Герц, сын шеф-редактора журнала "Самый-самый" Савелия и его жены Варвары, ведущей журналистки этого издания, с тринадцати лет на сломе, машет кувалдой, зарабатывает талоны на обучение в универе. Кормят там, опять же. Романтика общего дела, молодая, прекрасная. Такое маяковское: "Грудью вперед бравой. Флагами небо оклеивай. Кто там шагает правой? Левой. Левой. Левой"

  Поразительно, как Андрею Рубанову одной только словесной вязью удалось  воссоздать атмосферу энтузиазма первых строек победившей Страны социализма. Как отличается созидательный пафос здешнего разрушения от декакенстской пресыщенности и барочного изобилия "Хлорофилии". Вот буквально мгновенный переход от "Я послал тебе синюю розу в бокале" к этому "Мы наш, мы новый мир построим!" И они, ломающие, верят, что строят. И поразительно, но ты, читатель, веришь за ними следом.

Хотя вот же оно все, перед глазами у юного героя и у нас. Балабас - здешний хабар наоборот, который не из стругацкой Зоны, а на верхние этажи уцелевших башен прут на себе крепкие мальчишки толстосумам-разложенцам, не пожелавшим переезжать на нижние этажи. Носильщиков Балабаса ловят и расстреливают, но ходить они продолжают. А тех, что наверху, не убывает, несмотря на сломы. Такой себе душок НЭПа на кумачовых страницах.

И правительство, переселившееся в Новую Москву. Думаете по соседству, в Рязанскую область? Вот и не угадали, в далекой Сибири волшебный город с товарным изобилием, какому могла бы позавидовать прежняя травяная Москва, с самодвижущимися тротуарами, с нано-нейротехнологиями, позволяющими мгновенно вживить  всякому любой объем информации, любое эмоциональное состояние - от беспредельной эйфории до жгучего стыда и клинической депрессии. 

Странно, мы видим все это, и тем не менее не можем уйти из-под обаяния радости труда, освобожденного от оплаты, горячей любви и гордости за свою родину, где хлеб бесплатный и никто не голодает, слышали: Хлеб! В "Готовься к войне" и "Патриоте" Рубанов попытается повторить этот трюк с крутыми мужиками на лексусах, жрущими устриц, фуа-гра и виагру (угу), но верящими в историческую миссию русской телогреечки, подходящей нашему менталитету лучше любой другой одежи. И нет, уже не получится.

Я намеренно в обоих рассказах о книгах дилогии  не раскрываю сюжета, сосредоточившись целиком на удивительной атмосферности этих книг, на ощущениях но поверьте, в "Живой земле" он не менее захватывающий, а интрига закручена покруче даже, чем в "Хлорофилии". И понимаю теперь,  отчего рубановскую прозу так ценит мой любимый критик Лев Данилкин

Продолжение «Хлорофилии». Рубанов не разочаровал. Читается легко, написано быстрым пером, увлекательно. На стыке социального, остросюжетного, философского. Автор, невзирая на новые для него на тот момент фантастические практики, смотрится на этом поле очень уверенно. Считаю, что Рубанов следует классическим образцам гуманистической фантастики прошлого века – Стругацким, Саймаку, Шекли, Азимову, Хайнлайну. Я его в один ряд с титанами пока не ставлю, конечно (время покажет:), но эти две книжки у него получились очень яркими и запоминающимися. Их логика кратко укладывается в описание мира с травой и мира без травы.

Итак, прошло 20 лет, трава искоренена, вместе с расслабленностью эпохи потребления и последствиями массового превращения остатков русского народа буквально в растения. «Учебник, ...новый предмет, «История укрепления российской государственности», его ввели после отмены «Теории абсолютного процветания». В Москве, поросшей трехсотметровой травой (мякоть стебля которой является массовым наркотиком, приводящим к расчеловечеванию и пусканию побегов) социальный статус определял этаж проживания – на первых ярусах в вечной темноте располагались отбросы общества, а сотый этаж себе могли позволить только китайские миллиардеры («Хлорофилия»). Теперь же, при неработающих лифтах и отсутствии подачи воды в башне «План Путина», например, квартирами с подселением заняты только 10-12 нижних этажей в обратном по отношению к социальной значимости субъекта порядке. «Говорят, что в ту зиму, вторую зиму искоренения, прыгнуло пятьдесят тысяч человек. Одни от холода, другие от тоски... В феврале они часто мимо нас пролетали». На заброшенные верхние этажи для всяческих отщепенцев вода, аккумуляторы и пища доставляются специальными полууголовными бригадами (для профилактики патрульные вертолеты время от времени пускают ракеты в окна верхних этажей). Участником одной из них и является главный герой – Денис Герц, сын Савелия (героя первого романа), двадцатилетний совестливый идеалист, носильщик «балабаса» и по совместительству молотобоец на добровольных работах по разрушению умерших башен. Именно он, после некоторого количества приключений, поездки в новую столицу в Сибирь, пыток и злоключений станет обладателем загадочного артефакта, вокруг которого и вертится все действие. «Есть нечто, мать стебля и отец его, альфа и омега, начало и конец! Упокоено во прахе, от века и до века, и само есть тайна тайн. Оно ни живо, ни мертво, ибо спит, и сон его глубок. И горе тому, кто потревожит сон его…» - места цитирования «Священной тетради» братства стебля чудо как хороши. Но, это, так сказать, внешнее.

«Посттравматический вандализм. Если человека поместить в абсолютный комфорт, а потом лишить этого комфорта, человек начинает все ненавидеть и разрушать... Живет, пользуется, жрет, пьет, потом жратва вдруг кончается - и он хватает дубину. Разрушает систему, которая кормила и поила его».

«Посягнул на самое святое. На первую статью Конституции. На принцип прозрачности жизни гражданина».

А внутренний стержень книги – жесткое неприятие автором современной действительности, резкая критика сегодняшнего российского общества и трагическое предвидение результатов его развития. Натурализм, ирония, жестокие подробности и черный юмор – Рубанов безжалостен к соотечественникам. Перед нашими глазами проходит череда персонажей и целых социальных слоев, претендующих на обобщение вектора формирования нового гражданского общества нашей страны: наивная управляемая серая масса; «разложенцы» и спекулянты разных мастей; интеллигенция, не способная служить поводырем своему заблудшему народу; безнравственные манипуляторы судьбами людей; склонные к насилию силовые структуры; загнивающая элитарная молодежь и проч. Очень удалось описание поездки Дениса в Новую Москву, сибирский город под куполом, где писатель Гарри Годунов прояснит ему особенности мироустройства, девушки из высшего света его продегустируют, сектанты попытаются обратить в новую веру посредством бамбука, а руководитель нулевого канала убедит сотрудничать через вживление микрочипа. Как критик общества потребления Рубанов состоялся, однозначно.

«Сытые и гладкие всегда вооружены сотней отточенных фраз... В наше время сытый обязан быть умным и уметь красиво говорить. В седой древности сытый целыми днями упражнялся в фехтовании - сейчас он упражняется в риторике. Чтобы в любой момент рассказать любому голодному, что голод - это полезно».

Вывод: "Очень хорошо". Пост-антиутопия. Книга содержит ненормативную лексику в значительных объемах.

Вот уж точно продолжения лучше бы и не было. Спустя -дцать лет сын главного героя первой книги рассказывает нам о прелестях просто русской жизни. С бесплатным хлебом и овощами. С чудесными тулупами и валенками. С чудесным бесплатным трудом на благо общества по сносу высоток. Все так пасторально и прекрасно, что хоть вой.
Хотя есть и другая сторона. Новая Москва под куполом. Там всегда светит солнце. Там много красивых девушек жаждущих "сравнить" диких молодцев с со своими подкупольными. С чипами, которые автоматически дают тебе свободный и безграничный доступ ко всей информации. Правда при этом тебе могут вживить любые эмоции и контролировать тебя. Но ведь расслабон и крутая жизнь.
В общем вяло, скучно и неинтересно что там, что там. И описания вышли более механические. А уж смысл вообще потеряли где-то по пути. За ненадобностью.