Цитаты из книги «Финист – ясный сокол»

Я рассмеялся. Всё-таки она была только девчонка, двенадцатилетняя юница, её разум изнывал от тоски по волшебному, небывалому, потаённому.

Я – человек, и вера моя – человеческая. Я верю только в то, что делает меня крепче. – Ну и зря, – сказала Марья. – Верить надо в то, что делает тебя моложе. Когда ты понимаешь, что мир безбрежен, – ты возвращаешься в детство. И живёшь, словно заново. Ты можешь быть сколь угодно крепок – но никогда не станешь крепким, как птицечеловек, или сильным, как великан, или злым, как гадюка…

Каждый день имел значение, луна прибывала, обновлялась и убывала, звёзды совершали одинаковый путь, и мы всегда точно знали, в какой день нам следует бросить в землю зёрна, в какой день повязать животных, в какой день отдыхать, в какой день трудиться до девятого пота.

Коловрат нельзя ни остановить, ни преодолеть.

Коловрат – это было наше главное правило. Против Коловрата не пойдёшь. Всё вращается, повторяясь бесконечно во веки веков. Ничего нового не существует, нет ни прошлого, ни будущего, нет времени, мир стоит на одном месте, непрерывно оборачиваясь вокруг единой оси.

И этот оборотень, подумал я тогда, – этот птицечеловек, незваный гость – неправ, зря пришёл именно в эти дни, зря внёс смятение в жизнь добрых людей. Старшая

Старшая сестра протиснулась меж мной и Кирьяком, обдав меня жаром большого сильного тела, подошла к окну и потянула ремешок, пропущенный сквозь стену: наружная ставня поднялась, пропуская дневной свет. Я увидел: окно по всем четырём сторонам было утыкано ножами. Может быть, дюжина ножей, разных, больших и малых, кривых и прямых, и даже два серпа. Рукояти ножей удерживались верёвками и ремнями, а острия все были направлены в середину окна. Я набрался храбрости и подошёл ближе. Увидел засохшую кровь: на остриях ножей и на нижнем краю окна. К кровяным пятнам пристали несколько маленьких перьев и частицы пуха.

Мы уселись, неловко двигая лавку по деревянному полу, вчера сплошь исчерченному рунами, сегодня – наспех замытому.

Я был умный взрослый человек тринадцати годов, я точно знал – ей нельзя связываться с нелюдем, с чужаком, с существом из другого мира; неважно из какого.

Но Кирьяк, друг ранних лет, считай – брат, мог бы возразить. И не просто мог бы, а был обязан. Его семья тоже вела род от ворона.