– И тут подвернулся этот Гай Нумиций, всадник. Он тогда командовал отрядом варваров, прибыл на помощь, подавлять бунт диких племен пустыни. Предложил мне руку и сердце… – Феодосия закусила губу, едва не до крови, и, тяжело вздохнув, продолжала: – Я его не любила, нет… И сейчас не люблю. Но это все же лучше, чем уйти в монастырь. Супруга аристократа… Эх, если б не эти проклятые времена! Многие надеются, что империю… да хотя бы провинции… спасет свежая кровь – варвары: аланы, свевы, вандалы… Клянусь посохом Святого Петра, я в это не очень верю. Да, империя притягательна для всех, варварские народы хотят жить в империи, хотят жить, как живут в империи, хотят сами быть империей! И это им удастся. Только вот где потом очутимся мы – последние осколки некогда знатных и могущественных родов? И дети… мои дети, Авл и Анна – что с ними будет лет через двадцать? Аланы и вандалы защитят Африку? Ага… их же самих потеснили готы!

А ведь она, вне всяких сомнений, образованна! Ишь, как чешет… прямо как в учебниках: готы, вандалы, аланы, империя. Получила историческое образование? Магистерскую степень? Очень может быть… да так и есть, наверное… Тогда… Почему же не говорит по-французски? По-английски? Не хочет?

– А что вы скажете о Карле Великом, моя госпожа?

– О… Карле? Странное имя… оно германское?

– Да… были такой народ – франки.

– Франки? Те самые, что поселились в Галлии?

– Ну да, они самые.

Феодосия пригладила волосы. Легкая улыбка тронула аристократически тонкие губы:

– А знаешь, ты не такой тупой, как я думала!

Тупой?

Саша даже не обиделся… уж кто бы говорил-то!

– Я бы даже сказала – ты умный, – шепотом продолжила женщина. – Ты умный… и это плохо.

– Плохо? Почему плохо?

– Варвару… тем более – рабу, нельзя быть слишком умным.

– Может быть, просто нельзя показывать свой ум?

Феодосия приподнялась и посмотрела Сашке в глаза:

– Я же и говорю – ты слишком умный. Слишком много выспрашиваешь, сам же не рассказываешь ничего. Собрался в побег? А ну, признавайся.

Молодой человек пожал плечами и как можно более искренно расхохотался:

– Если б хотел – давно бы меня здесь не было.

– Что же тебя держит? – разливая по кубкам вино, ухмыльнулась хозяйка. – Я? Или, может быть, моя служанка, Кассия?

Черт… да, эта женщина вовсе не дура. Все знает! Ну, еще бы… на собственной-то вилле. В секте то есть…

– А почему вы не купите себе грузовик? И вообще, я у вас автомобилей не видел…

Слова «грузовик» и «автомобили» Александр произнес по-французски.

– Нет, правда… Я понимаю, конечно, вера, секта и все такое – экологически чистые продукты, отказ от телевидения и прочего… но от грузовиков-то – зачем? Уж так-то не нужно с ума сходить.

Где-то рядом, за дверью, вдруг послышались шаги, мягкие, острожные, словно бы кто-то крался.

Александр непроизвольно напрягся.

– Успокойся, – повысила голос хозяйка. – На вилле остались только верные мне люди… остальным я сумела укоротить языки.

Неслышно отворилась дверь – желтое пламя светильников чуть качнулось от сквозняка, и по потолку, по разрисованным фресками стенам пробежали темные тени – словно бы сатиры с наядами вдруг пустились в пляс.

Послышался свистящий шепот:

– Госпожа… Хозяин вернулся и вскоре будет здесь.

– Благодарю, Каледона, – Феодосия вовсе не выглядела испуганной, наоборот, вела себя так, будто ничего особенного и не случилось. Неспешно оделась, с улыбкой чмокнула любовника в щеку: – Возвращайся к себе. Кстати, супруг мой в восторге от твоего поварского искусства. Мне ты тоже угодил… во всем.

Работа на кухне, тем более – в качестве шеф-повара – конечно же давала куда больший доступ к информации – слухам и сплетням, нежели тупое строительство стен. Однако и здесь особых сдвигов не было, вот уже прошло около трех месяцев с того момента, когда Александр Иваныч очутился в секте – будем пока так называть – а все ж до сих пор пленник… или – узник? толком и не выяснил – где он? Кто все эти люди – тот же Ингульф, Нумиций, Феодосия? Обо всем этом молодой человек, увы, мог только догадываться, предполагать с большей или меньшей степенью уверенности.

И этот еще, «поваренок» – месье Альфред Бади, антиквар из Суса… Четыреста тридцать восьмой год… Нет, ну надо же такое придумать! Хотя, с другой стороны, если иметь в виду вот эту отдельно взятую виллу – очень на то похоже. А ничего другого Саша давно уже и не видел, если не считать того города… тоже вполне даже средневекового, или, лучше сказать – древнего.

А в общем-то, наверное, прав был старик антиквар – не так уж и плохо здесь было. Хобби вдруг стало профессией, никто теперь к Саше не придирался, не хамил, да еще и, опять же, Феодосия… и Кассия – о ней молодой человек тоже не забывал, особенно переселившись в отдельную комнатушку.

Что же касается побега… то и здесь Александр кое-что надумал. Нужны были деньги – лучше еврики или доллары, но сгодились бы и местные тунисские динары. Нанять лодку! Даже парусную рыбацкую фелюку – их тут было во множестве. Нанять и добраться до уж точно цивилизованных мест – в тот же город Тунис или Бизерту, в Сицилию, наконец! Документов, правда, нет никаких – это плохо. Так что лучше оставаться здесь, в Тунисе, в смысле – в стране. Отыскать своих чертей-киношников – они-то наверняка считают каскадера утонувшим. Наверняка…

Вообще-то уже могли и закончить съемки, уехать… не очень-то хорошо, ежели так. Опять же – документы… Ну, если что не так – заявиться в посольство России, на рю Бергамотов, уж придется, уж никуда не денешься.

Поспешить? Или же подсобирать еще информации? Хорошо бы, конечно, напарника… того же Ингульфа – как раз с ним и поговорить, господин антиквар вряд ли на такое рисковое дело сподвигнется, тем более старик не совсем нормальный… впрочем, тут все – сдвинутые. Одно слово – сектанты!

Саша поймал Ингульфа перед самым закатом, сразу же после скудного ужина. Обнял осунувшегося парня за плечи:

– Пойдем!

– Куда? – тут же, откуда ни возьмись, подскочил кривоногий хмырь Миршак. Ухмыльнулся: – Я теперь на строительстве – главный. Хозяин так приказал – господин.

Ох, с какой гордостью и чванством он произнес эту фразу! Словно бы отрекомендовался лучшим дружком Абрамовича или, уж, по крайней мере, капитаном его яхты. «На строительстве – главный!» – тьфу!

Саша не стал спорить – главный и главный – лишь, скромно потупив глаза, спросил:

– А в морду?

– Куда-куда? – не понял поначалу кривоногий.

– Тресну, говорю, сейчас вот тебе по харе – до самых ворот покатишься, – с любезной улыбкою охотно пояснил молодой человек. – Ингульфа я с собой забираю – чистить котлы.

– А…

– А завтра он, так и быть, явится… Забор ваш поганый строить. Ну! Пошли, парень!

Первым делом Александр накормил приятеля ужином, настоящим ужином, не тем жиденьким варевом, какое давали рабам. Остатки шурпы, Саша сделал-таки шурпу, заменив томатную пасту собственного изобретения соусом, в меру пряным и острым.

Ингульф ел жадно и быстро, только что не чавкал. Не то чтобы он сильно исхудал – таким ведь и был, поджарым, тощим… Только вот огонь в глазах угас, то ли парень смирился со своей участью, то ли что-то еще с ним произошло не очень хорошее.

– Миршак, – поев, неохотно признался юноша, видать, не привык жаловаться на проблемы. – Наушничает. Подбивает против меня остальных, своих подпевал – а они уж вредят, как могут. И, главное, исподтишка, не напрямую! Старик Василин, вилик, уже на меня косится – чувствую, скоро пройдется по моей спине плеть надсмотрщика.

Парень передернул плечами и, оглянувшись по сторонам, прошептал:

– Помоги мне бежать, друг Александр!

Молодой человек усмехнулся:

– Я и сам с тобой убегу.

– Ты?! – Синие глаза подростка вспыхнули, как волны в лучах внезапно вынырнувшего из-за плотных облаков солнца. Похоже, Ингульф до конца не верил…

– Но… у тебя ведь и здесь все хорошо… – юноша вдруг поморщился и улыбнулся. – Нет! Не все! Спокойная жизнь не для воина, не для вождя! Я давно уже догадался – в своем племени ты был хевдингом, морским вождем. Скажешь, не так?

– Ну… – Сашка скромно потупился – он и в самом деле не знал, что на это ответить. Чуть погодя сообразил: – Ну, вообще-то, я умею управляться с парусами.

– Я так и думал! – Ингульф встрепенулся, позабыв о еде. – Мы еще с тобой повоюем, дружище! Еще познаем ратную славу, еще…

– Тихо, тихо! – молодой человек настороженно обернулся, услыхав рядом, во дворе, какой-то шум. Чьи-то приглушенные голоса, шаги, звон – оружие? золотые монеты?

Стемнело уже, и полнеющая луна, сверкая медными щеками, висела над сараем, а рядом с ней ярко сверкали звезды. Друзья-приятели засиделись, и в общем-то Ингульфу было давно пора возвращаться в барак… под страхом наказания. А впрочем, скорее всего, он и так будет наказан, о чем красноречиво свидетельствовал ненавидящий взгляд Миршака, брошенный этим кривоногим хмырем на прощанье.

Парень это тоже хорошо понимал и быстро поднялся:

– Мне пора.

– Да… постой, – вглядываясь в темноту, Александр придержал приятеля за плечо, горячее и худое. Прошептал: – Кто-то ходит по двору… как у себя дома. Переждем от греха!

– Переждем, – согласно кивнул Ингульф, и оба затаились.

По двору мелькали какие-то тени, тащили за услужливо распахнутые ворота мешки, на что охрана никак не реагировала… Саша сообразил, почему, лишь услыхав знакомый голос хозяина, всадника Нумиция Флора.

– Передайте вождю – в следующий раз сто денариев будет мало! Одна Веризия стоит куда больше – думаете, так легко было отправить их воинов на побережье? Глупцы… надеялись поживиться.

– Но ведь вышло же!

– Выйдет и еще раз… только Арбаччья будет стоить двести! Да-да, так и передайте. В конце концов – это торговое селение, довольно богатое.

Странные речи… Похоже, хозяин виллы рассчитывался с торговцами. Но почему ночью, под покровом темноты?

Арбаччья – торговое селенье. А Веризия?

– Так называлась та деревня, которую совсем недавно сожгли разбойники-готы, – тихонько пояснил Ингульф.

Надо же… А он-то это откуда знает?

Парнишка пошевелился… и неожиданно уронил прислоненный к стене противень – здоровенный и звеняще-медный… Не то что вышел такой уж оглушительный грохот, так, едва гримнуло… однако в тишине…

– Бежим, – Александр быстро ткнул приятеля кулаком в бок. – В сад, кусточками…

Так и сделали – и тотчас же! Юный вандал оказался понятливым и лишних вопросов не задавал: секунды – и лишь зашуршала трава.

– Кто здесь? – Нумиций тревожно повысил голос. – Кажется, это где-то на кухне. Эй, слуги, обыщите там все!

– Да, господин…

Несколько секунд тишины. Потом резкий крик и грохот – кто-то из слуг споткнулся об упавший противень.

– Господин, здесь никого нет!

– Никого нет? Но ведь противни сами не падают! Проверьте нового повара – у себя ли?

Новый повар оказался у себя. Храпел себе спокойненько, укрывшись циновкою, и был очень недоволен вторжением:

– Кто тут? Слуги?! Какого черта ворвались ко мне? Сейчас вот возьму палку да хорошенько вас проучу, а еще – обязательно сообщу обо всем господину! Безобразие! Ночью спокойно спать не дают честным людям!

Еле угомонился. Так ведь правда и есть – совсем обнаглели бездельники.

Утром – точнее сказать, уже ближе к обеду – Саша не преминул пожаловаться заглянувшему на кухню хозяину.

– Спать по ночам не дают? – рассмеялся тот. – Ничего, раб, мне тоже сегодня не дали. А ты, значит, находился в своей каморке?

– А как же, мой господин. Спал.

– Поня-а-атно… Твой помощник старик тоже спал… А вот что же касаемо других…

Последнюю фразы Нумиций пробормотал уже отходя, себе под нос, но повар все же расслышал и озаботился. Отсутствие Ингульфа в бараке вполне могли заметить. А могли и не заметить, все зависело от степени усталости невольников.

– Что сегодня будем делать, месье Александр? – отвлек от тревожных мыслей старик Альфред Бади.

– Сегодня? – Саша задумался. – Сделаем-ка седло барашка под луковым соусом с белым перцем, с шафраном, кинзою и чесноком. А на десерт наварим медовых полосок. Да, так и поступим… Не стойте же, друг мой – подайте-ка во-он тот поднос.

И снова задымил очаг, зашкворчали на углях противни и глиняные горшки с крышками, и пряный запах готовящихся яств унесся высоко-высоко в выгоревшее бледно-синее небо. Сухой знойный ветер – сирокко – приносил горький запах полыни и красную песчаную пыль, слава богу, он быстро сменился свежим морским бризом.

Поглощенный любимым делом, Александр совсем позабыл о ночном происшествии, да и какое дело было ему до всего этого? Никакого. Именно так и рассуждал Саша… и, как оказалось, напрасно.

Какую-то всеобщую нервозность он ощутил почти сразу же после полудня. Слуги и служанки перешептывались, перемигивались, и все, казалось, чего-то ждали, ждали в нетерпении, как раньше, еще в советские времена, хорошего фильма – именно так Александр охарактеризовал бы эту нервозность: все находились в предвкушении зрелища. Даже дети – Авл с Анной – прибежав на сладкое, тут же и унеслись куда-то на задний двор, а не сидели, как обычно, на лавочке, свесив ноги.

– Что там такое, месье Бади? – уже ближе к вечеру оторвался от горшков Саша, заметив, что все слуги вокруг вдруг исчезли – лишь с заднего двора доносился какой-то гомон… потом и он утих. – Посмотрите, когда будете выносить помои…

Старик явился обратно гораздо раньше, чем ожидал Александр. Смуглое лицо его казалось взволнованным.

– Ну, что? Что там такое? – обернулся молодой человек.

– Там… там бьют вашего юного приятеля вандала.

– Ингульфа?! – Александр взял в руки шкворень. – Пошли! Покажешь. Где и кто бьет?

– На заднем дворе. По приказу хозяина, так что эта железная палка вам вряд ли поможет…

– Но и лишней, наверное, не будет, – прибавляя шаг, нехорошо скривился повар.

Широкая, обсаженная невысокими кустиками площадка на заднем дворе была полна народу. На специально принесенных скамеечках – хозяин с хозяйкой и детьми, – сразу за нами стояло двое чернокожих слуг с опахалами – свободные от службы охранники, служанки, даже рабы, все они пялились на деревянные козлы, к которым был привязан… Ингульф! Все спину несчастного парня, всего изумрудного змея, пересекали кровавые полосы, а палач – здоровенный верзила с кнутом, – похоже, только еще начал свое гнусное дело. Собравшиеся подбадривали палача выкриками:

– А вот, вдарь-ка ему, Махди! Покажи, как бьют у вас в пустыне!

Удар!

Ингульф дернулся, до крови сжав губы… Лежал молча, не кричал, лишь вздрагивал при каждом ударе да жмурил глаза…

Александр не думал. Он прикидывал – с какого расстояния метнуть в палача шкворень. Вот прямо сейчас, либо стоит подойти ближе…

– Хватит! – хлопнув в ладоши, неожиданно распорядился хозяин. – В эргастул его. Ну? – он поднялся с лавки. – Что столпились? Госпожа сегодня уезжает в город с детьми… Быстро собрать все в дорогу!

Ингульфа утащили в эргастул – каменное приземистое строение в дальнем конце двора, тюрьма для непокорных невольников – и потерявшая всякий интерес толпа быстро расходилась…

– Но… я вовсе не собиралась никуда ехать, милый? – Саша услыхал возмущенный голос Феодосии. – Тем более – с детьми.

– Так надо, моя дорогая, – не терпящим никаких возражений тоном заявил Нумиций. – Я настаиваю на вашем отъезде. В море, совсем неподалеку, видели целый флот готов. Серые паруса. Думаю, это те разбойники, что сожгли соседнюю деревню. Теперь они вернулись опять.

– Господи, опять разбойники! – хозяйка перекрестилась. – А как же вандалы с аланами? Что пользы от этих новых федератов?

– И вандалы, и разбойники готы – варвары. Что, кто же мешает им договориться? Прошу тебя, поспеши, дорогая. Ради наших детей – поспеши.

Феодосия, по-видимому, убежденная мужем, больше не возражала и, взяв за руки детей, быстро пошла в дом.

Александр же отнюдь не торопился обратно на кухню. Отошел за дерево, прижался к стволу… ждал, высматривая кривоногую фигуру Миршака.

– Ты что здесь прячешься?

Черт! Заметили! Девичий голосок… Повар резко обернулся:

– Кассия! Куда-то спешишь?

– Еду с госпожой в город, – девчонка горделиво вскинула голову. – Правда, хозяйка собиралась уехать в пятницу, но раз уж тут объявились безбожные разбойники готы…

– Безбожные? Эти готы что же, язычники?

– О, куда хуже! Они еретики-ариане. Такие же, как и твой дружок… знаешь, за что его сегодня побили?

Александр скрипнул зубами:

– Интересно, за что же?

– Он добавлял в кирпичи слишком мало глины… делал почти из одного песка – вот они и разваливались. Если б не десятник Миршак…

Ах, эта сволочь уже десятник? Ладно…

– Кассия! Кассия! – на крыльцо вышла хозяйка. – Да где ж черти носят эту девчонку? Кассия!

– Я здесь, госпожа, здесь! Уже иду. Прощай, милый Рус… – оглянувшись, девушка быстро поцеловала Сашу в губы. – Надеюсь, я скоро вернусь.

Молодой человек улыбнулся:

– Я тоже надеюсь!

Значит – Миршак! Ингульф, между прочим, честный работник и вряд ли бы стал тут что-нибудь саботировать… значит, его подставили, подставил Миршак… зачем? Только ли из злобы? Впрочем, этот может и из одной злобы, вполне, сволочуга та еще!

Вот его и спросить… с пристрастием…

Александр покрепче сжал в руке шкворень.

– Эй, эй, месье! – с кухни уже махал руками старик антиквар. – Вас ищет хозяин. Велит срочно зайти, хочет распорядиться насчет завтрашних блюд.

– Насчет завтрашних блюд? – Саша положил шкворень обратно. – Ладно, сейчас зайду…

Заодно, может быть, удастся как-то обелить Ингульфа? Как-то облегчить его участь…

Явившись на зов господина, Александр с достоинством поклонился – усвоил уже местный этикет. Сидевший в низеньком кресле Нумиций, бросив на вошедшего быстрый, с нехорошим прищуром, взгляд, щелкнул пальцами – таким жестом имеющие самые смутные представления об элементарной вежливости нувориши обычно подзывают официантов…

Они и явились. В количестве пяти человек. Не официанты – крепкие молодые парни с ножами – охранники. Саша даже сообразить ничего не успел, как был тут же брошен на пол и связан тугой ременной петлею.

– В эргастул его! – повернув голову, сухо распорядился хозяин.

Один из воинов, по всей видимости, старший, несмело скосил глаза:

– Но, мой господин, там же уже есть один…

– Ничего, – усмехнулся Нумиций. – Пусть посидят вместе. Недолго, всего одну ночь.