Там у людей, у всех харизмы,
Лес пилят, сушат и строгают,
Там черенки затем сажают.
 
 
Ты дерево для нужд спилил,
Жизнь дереву ты погубил,
Ты посади на корне два,
Пусть поднимается листва.
 
 
Ты от природы что-то взял,
Ты Бога дар себе забрал,
Как повелось на всей Руси,
Всё нужно воспроизвести.
 
 
Нам от природы нужно взять,
В двойном размере нужно дать,
Одно ты дерево спилил,
Два тут же здесь и посадил.
 
 
Ты посмотри на Русский быт,
Стоит деревня, монолит,
Есть двор бедней, а есть богаче,
Для вас, людей, что это значит?
 
 
Есть человек, он лидер с детства,
Та роль далась ему в наследство,
А лидер – он руководитель,
Есть человек, он исполнитель.
 
 
Есть инженер, а есть рабочий,
Для них работник есть подсобный,
Есть пахарь в поле, есть и жнец,
Есть также в кузнеце кузнец.
 
 
У всех почётная работа,
У них о людях есть забота,
Есть благодарность от людей,
Есть двор богаче, есть бедней.
 
 
Есть подзаборные деляги,
В народе их зовут бедняги,
Работа их не привлекает,
А чувство зависти их манит.
 
 
У них помойка в головах,
Нет груза и на их плечах,
Нет жилы в теле деловой,
Мечта – оплата за пропой.
 
 
У них мечта, как бы украсть,
Амбар чужой как поломать,
Забрать, с соседом разделить
И на помойке мирно жить.
 
 
Когда пьянь прекращает пить,
Идея мозг начнёт давить,
Как так, им всё, нам ничего,
Скорее дайте мне перо.
 
 
Вот так родился «Капитал»,
Европу всю он подравнял,
В России бунт, переворот,
От Бога, Храма отворот.
 
 
А Карл, проклятый ортодокс,
Был бедным – это парадокс,
Нет денег, труд не дописал,
Народ дерьмо не дочитал.
 
 
Косматый, не пойми он чей,
То ль православный, то ль иудей,
Пришёл с идеями в народ,
Он разбудил весь пьяный сброд.
 
 
Все призраком его зовут,
В простом народе баламут,
Душа с земли не улетает,
Его мой дух не принимает.
 
 
В России есть для всех достаток,
Имеешь благо, есть остаток,
Для будущих своих детей
Равнять не нужно всех людей.
 
 
Ты юн ещё, мой милый раб,
В Европе есть ещё сатрап,
Людей всех в партии сбивает,
Тем самым их разъединяет.
 
 
А Русский весь народ единый,
От всех отличен он, красивый,
Глаза небесной красоты,
Не знал он бед и нищеты.
 
 
Всегда вольготно он трудился,
Затем мне, Богу, он молился,
Святую Мать все вспоминали,
Своих героев поминали.
 
 
Кричим пословицу из слов,
Есть лавка, семеро голов,
Все сыты, хорошо одеты,
России добрые приметы.
 
 
У нас детьми семья гордилась,
Девятой дочка народилась,
За всеми ними есть уход,
Хорошим был в семье доход.
 
 
В семье работал лишь один,
Любимый муж, он господин,
Пришёл домой, закрыл дела,
Детей ватага обняла.
 
 
Затем жена его обнимет,
В свои объятия мужа примет,
И жаркий в щёки поцелуй,
Кричит ребёнку: «Не балуй».
 
 
Он самый младший, он любимец,
Кричит папане: «Где гостинец?»
Тогда мужик с скамьи привстал,
Мешок с гостинцами достал.
 
 
Кому свисток, кому игрушку,
Кому волчок, кому петрушку,
Кому из кубиков лото,
Кому с конями домино.
 
 
Всем сёстрам серьги с бирюзой,
Платок супруге расписной,
На руку ей одел браслет,
Малому конь – велосипед.
 
 
Дом превратился в игротеку,
Кто старше, младших взял в опеку,
Девчонки маме помогают,
На стол посуду расставляют.
 
 
Хозяин наш пришёл с работы,
У мамы хлопоты, заботы,
Его, детей всех накормить,
Всех обласкать и ублажить.
 
 
Семейный стол всегда богатый,
Сидит дедуля бородатый,
Бабуля рядом с малышами,
Стол накрывают сестры сами.
 
 
А средь стола компот для всех,
Хозяйке каждый день успех,
Большой чан с супом на грибах,
Румянец, блеск на пирогах.
 
 
Там котелок стоит с картошкой,
Кастрюля с вкусною окрошкой,
Там каша гречка рассыпная,
С горчичкой, вкусная такая.
 
 
Стоит там крынка с молоком,
Топлёное, ещё с дымком,
Творог отстёгнутый висит,
Сметанка в мисочке стоит.
 
 
Баранок, бубликов там связка,
На пряниках глазурь, замазка,
Лежат в корзинках калачи,
Здесь с пылу-жару из печи.
 
 
Там есть мясное отбивное,
Коровье мясо иль свиное,
Котлеты, есть там и солянка,
Стоит и пышет запеканка.
 
 
Все собрались, затем все встали,
Глаза на дедушку подняли,
А деда взор ко Мне стремится,
Перед едой всем помолиться.
 
 
За ним родители, все дети,
Здесь у стола при винегрете,
Крест отбивают Мне в иконе,
Светло, уютно в Русском доме.
 
 
Веками так в России было,
Красиво, вкусно, всё так мило,
Пришла косматая чума,
Весь мир сошёл тогда с ума.
 
 
Зачем вам много так детей,
Презерватив для всех мужей,
Еды теперь не нужно много,
Должны вы жить теперь убого.
 
 
Излишки все должны отдать,
Карл научил вас всех равнять,
Герой и пьянь, все на виду,
Должны все быть в одном ряду.
 
 
Все стали прятать свою прибыль,
Народ Руси пошёл на убыль,
Кормить все стали паразита,
Смысл книги Маркса, иезуита.
 
 
А кто кормить не захотел,
Тем революция, расстрел,
Затем повально конфискация,
Да! Воровство, экспроприация.
 
 
До революции дожили,
Зачем бездельников кормили,
Почувствовав чужую сласть,
Теперь они пошли во власть.
 
 
Теперь, пока туда-кабы,
У мрази мы теперь рабы,
Устали вас они равнять,
Их прихоть нужно выполнять.
 
 
А власть болото затянуло,
Страну без Бога всю прогнуло,
Был подзаборный аферист,
Теперь во власти коммунист.
 
 
Давай, мой раб, с тобой прощаться,
С зарёй мне нужно повстречаться,
Ты погуляй здесь, всё обдумай,
О будущем своём подумай».
 
 
Я говорю: «Вы мой Святой,
Всегда Вы будете со мной,
Я с Вами всё преодолею,
Ваш Крест повешен мне на шею».
 
 
И вновь обнял меня Святой:
«Ступай по жизни ты со мной,
Со мной ты всё преодолеешь,
Смысл жизни ты познать сумеешь.
 
 
Еще немного подрастёшь,
Ты сам познаешь, всё поймёшь,
Зачем на этот свет родился,
А раньше смерть, ты с ней смирился».
 
 
Пошёл Святой навстречу дню,
Я вслед ему с тоской смотрю,
Кто так мне жизнь ещё подскажет,
Кто на ошибки мне укажет.
 
 
А я стою, смотрю на Русь
И Родиной своей горжусь,
Она всем Русским Мать Святая,
Мы говорим ей все: «Родная,
 
 
Сейчас немного ты больна,
У всех случается хандра,
Наступит час выздоровления,
Народу будет облегчение.
 
 
Наступит час и возрождения,
Да скинешь ты с себя мучение,
Святой зарёй тебя венчает,
А Мать Святая обнимает.
 
 
Народ вновь Русский оживёт,
Все в руки сильные возьмёт,
Девчата вновь все в сарафанах,
А мужики все в шароварах.
 
 
Поля засеяны ржаные,
Луга, так просто заливные,
Пшеничка золотом блестит,
Подсолнух у плетня стоит.
 
 
Стада коров, косяк гусей,
Голов там тысяча лошадей,
В Руси на тех полях пасутся,
В сенях там куры вновь несутся.
 
 
Там ловля рыбы, там охота,
Для церкви день всегда суббота,
Придут в наш Храм, нам всем родной,
Затем на ярмарку гурьбой.
 
 
Ворота Храмы распахнут,
Туда младенцев принесут,
Святая вновь вода в купели,
Молитвы вместе все запели.
 
 
Все дети вновь с Крестом на шее,
Картины ярче нет, милее,
Глаза, как небо голубые,
Веснушки рыжие, смешные.
 
 
И вновь все семеро по лавкам,
Поменьше кто, те по коляскам,
Смех детский звонкий по избе,
Дед утешается в мольбе.
 
 
Всем внукам просит он здоровье,
Тем, кто постарше, всем застолье,
Пусть чаша полная всегда,
Пусть стороной пройдёт беда.
 
 
Пусть драки, войны нас минуют,
Пусть люди наши торжествуют,
Детьми Россия расцветёт,
Нас враг заморский не поймёт.
 
 
Зачем нас, Русских, понимать,
У нас от них другая стать,
Чтоб нас понять, войной пойдут,
Смерть здесь они свою найдут.
 
 
У нас не раз уж так бывало,
Им в нос даёшь, а им всё мало,
Всё лезут, лезут на рожон,
А мы их бьём, враг поражён.
 
 
Я где-то час ещё бродил,
Рассвет, в кровать вновь угодил,
Есть в теле чёткое стремление
Начать скорее пробуждение.
 
 
Минут пятнадцать я лежал,
Сон со Святым свой вспоминал,
Себе команду дал: вставай,
Кровать родную убирай.
 
 
Затем рутина расписания,
Одежда, бег, в пруду купание,
Дом, кухня, сладкий бутерброд,
Метро, вагон, а в нём народ.
 
 
Мой уголок, фанерка правил,
В неё вальяжно нос направил,
Стою, дышу я на стекло,
Опять с утра мне повезло.
 
 
Народ с волнением стоит,
Друг с другом тихо говорит,
Все смотрят на людей входящих,
Нет ли у них вещей блестящих.
 
 
Боятся за вчерашний взрыв,
Вдруг вновь устроят нам подрыв,
Инстинкт народа к сохранению
Приводит к недоразумению.
 
 
Кто паникует, кто психует,
От страха кто-то здесь беснует,
Народ волнуется, встревожен,
В Союзе взрыв был невозможен.
 
 
Один с утра опохмелился,
Кричит: «В рубашке я родился,
Вчера я опоздал в метро,
Взрыв, всё вокруг темно».
 
 
Один кричал, что злой приметой
(В руках размахивал газетой)
Нам террористы эти стали,
Нет совести и нет морали.
 
 
Что хорошо, что взрыв без жертв,
Кричал с газетою студент,
В газете это прочитал,
И вновь нам кто-то сильно врал.
 
 
Опять кричит мужик похмельный:
«Где КГБ у нас хвалебный,
Что нашу жизнь не защищает,
Народ от этого страдает».
 
 
Он крикнул это и заглох,
Народ как будто бы оглох:
«Вы что-то здесь сейчас сказали,
Не все мы фразы услыхали,
 
 
Вы повторили б нам на бис,
Народный, так сказать, артист,
Мы очень просим, просим вас,
Исполнить долгожданный сказ».
 
 
Опять мужик свой рот открыл,
Тут кэгэбэшник подвалил,
Браслеты на руки одел,
И потащил его в отдел.
 
 
Я очень сильно удивился,
При всех я Богу помолился,
Без жертв, написано в газете,
Сказал нам тот студент в берете.
 
 
А спецзаказ, что на погосте,
В душе я крикнул всем от злости,
А крик души, аккордеон,
Кому всю ночь играет он?
 
 
Стоял один еврей напротив,
Сказать народу он не против:
«Жаль, кэгэбэшник-то ушёл,
Двоих с собою б он увёл.
 
 
Стоит здесь, крестится при всех,
Чужой на душу взял он грех,
Советский здесь стоит народ».
«Ты б помолчал, дерьмо, урод! —
 
 
Кричат в вагоне мужики. —
Тебе не подадим руки,
Малого сдать, да под расстрел,
Смотри-ка, что он здесь узрел.
 
 
Мальчишка взял, перекрестился,
Чему, еврей, ты удивился,
Он что, петь должен манифест,
Или подать в ЦК протест?
 
 
Он Православный, нашей Веры,
Не ваши он блюдёт манеры,
А ты его скорей сдавать,
Привыкли вы народу врать».
 
 
Мужик чуть-чуть отворотился,
Еврей по-быстренькому смылся,
Его крамола не прошла,
Жаль, что до рожи не дошла.
 
 
Я к мужикам тем повернулся:
«Спасибо», – им я улыбнулся,
Затем я вышел из вагона,
Пошёл на выход вдоль перрона.
 
 
Спешу в своё я заведение,
К наукам есть души стремление,
Последний год я там учусь,
По жизни очень быстро мчусь.
 
 
Спешу, в мозгах тревожный стон,
Звучит в ушах аккордеон,
Сегодня дочку отпевает,
В могилу к маме провожает.
 
 
Как наш маэстро на погосте,
В душе его ни капли злости,
Он горем, смертью той убит,
Аккордеон в руках звучит.
 
 
Я поспешил в наш храм за знанием,
Флаг с чёрной ленточкой над зданием,
На первом этаже военный,
Проводит митинг откровенный:
 
 
«В стране советской вновь темно,
Висит на всех на нас ярмо,
Как террористов пропустили,
Взорвать метро им разрешили.
 
 
Мы с вами все здесь виноваты,
Предупреждали нас плакаты,
Чтоб были все мы начеку,
Зачем и сам я не пойму».
 
 
Военный дальше продолжал,
Как родину в войну спасал,
Затем понёс какой-то бред,
Кричал, что вышел на их след:
 
 
«Мы террористов тех поймаем,
К стене, и тут же расстреляем,
У нас, бойцов, рука не дрогнет,
Пусть на помойке сволочь сдохнет».
 
 
Опять понёс он про войну,
Как защищал от них страну,
Как диверсантов в тыл бросали,
Как быстро всех их вычисляли.
 
 
Что виновата заграница,
От них нам лучше бы закрыться,
Они там все капиталисты,
Бандиты, просто террористы.
 
 
Опять он всех нас обвинил:
«Ведь я потратил много сил,
Привил вам всем своё чутьё,
В стране ублюдков громадьё.
 
 
По плацу плохо вы ходили,
Вы автомат не изучили,
Пешком прошли вы марш бросок,
Вы не усвоили урок.
 
 
У вас и выправка не та,
Как вы пойдёте на врага?
Он разобьёт вас в пух и прах,
Вы убежите впопыхах.
 
 
Чтоб террористов изловить,
Урок вам нужно мой учить,
Есть в заведении бультерьер,
С меня должны вы взять пример.
 
 
Что хорошо – погибших нет,
Сказал партийный комитет,
Отделались одним испугом,
Подумать нужно над досугом».
 
 
И вновь я очень удивился,
Откуда спецзаказ свалился,
Гробов откуда вереницы,
Вранья в газетах все страницы.
 
 
Зачем погост весь в оцеплении,
К чему его тут выступление,
Зачем народу столько врёте,
К чему страну вы приведёте.
 
 
Народный наш в стране артист
Для вас, что – просто аферист?
Он дочь в теракте потерял,
Что он красиво всем наврал?
 
 
И в пол я опустил глаза,
Скатилась с них моя слеза,
Аккордеона вспомнил звук,
Стоит и врёт нам политрук.
 
 
Взрыв прогремел вчера в вагоне,
Тела валялись на перроне,
Весь день и ночь их в морг возили,
Погост сегодня оцепили.
 
 
Я им сказал: «Зачем нам лжёте,
Тела и души их в полёте,
Сегодня всех их отпевают,
Под гриф «секретно» провожают.
 
 
В газетах пишут, что жертв нет,
Для нас они большой секрет,
Народ наш Русский понимает,
Огня без дыма не бывает.
 
 
Взорвалась там у них хлопушка,
Как новогодняя игрушка?
Народ совсем не испугался,
А кто-то просто рассмеялся?
 
 
Там взрыв! Вагон разворотило!
Пожар, все стены закоптило,
Там мясорубка из людей,
Там тьма поломанных костей.
 
 
Весь день, всю ночь их разбирали,
Людей родных к ним не пускали,
Затем по моргам развозили,
Вагон на части распилили.
 
 
Из-за бессмыслицы идей,
Взорвали там простых людей,
Чиновник едет на машине,
Шофёр и руль в его кабине.
 
 
Нельзя без жертв вагон взорвать,
Зачем стране и нам здесь врать,
Всю правду всё равно узнают,
Уже все власти проклинают.
 
 
Людей домой мы не дождались,
Куда они все подевались,
Их души в небе испарились,
Тела их в морге очутились.
 
 
Их распознать уже нельзя,
Погост теперь им колея,
Убиты горем все родные,
А нам вранья здесь позывные.
 
 
На Красной площади когда
Хоронят члена иль вождя,
Во всех газетах растрезвонят,
Что члена партии хоронят.
 
 
А здесь невинно убиенных
Гражданских лиц, а не военных,
Стране проститься не дают,
Опять же всем нам сладко врут.
 
 
Вы террористов изловите,
Всем пальцем строго пригрозите,
Взрывать в метро не хорошо,
Жертв нет, властям опять смешно.
 
 
А правда-то не воробей,
Дойдёт когда-то до людей,
Поймём мы, что в обмане жили,
Нам правду всю не говорили.
 
 
И вы нам здесь стоите, лжёте,
Вы груз бесчестия несёте,
Родным убитых тяжело,
Язык ваш, словно помело».
 
 
Военный смотрит на меня,
И продолжается брехня:
«Кто там открыл ещё свой рот,
Газета «Правда» ему лжёт?
 
 
Да это ж орган наш ЦК,
Ведущая всем нам рука,
Они все факты проверяют,
В политбюро об этом знают.
 
 
Наш Леонид Ильич бесценный,
Наш дорогой и откровенный,
Как проберёт его тоска,
Читает новости ЦК.
 
 
Ты обвинил всю нашу власть,
Что нас обманывает всласть,
Нам написали, что жертв нет,
Таков партийный аргумент.
 
 
Ты «Правду», орган обвинил,
Ты честь и совесть уронил,
Не веришь ты партийным зря,
Обидел генсекретаря.
 
 
Да ты и здесь меня обидел,
В нас ты врагов своих увидел,
Не за горами педсовет,
Держать тебе при всех ответ.
 
 
Тебе остался год учиться,
Весь педсовет перекрестится,
Ты в армию затем уйдёшь,
Поймёшь значение слова ложь».
 
 
Тогда наш дока слово взял:
«Ты что, хомут, к нему пристал!
Вы ложью правду растоптали,
Народ за дураков приняли.
 
 
Всю ночь в подъезде нашем вой,
Плач, стон народа всей гурьбой,
На свадьбе все у них гуляли,
А молодых в метро взорвали.
 
 
Они ведь только поженились,
Вся улица на них молилась,
Когда по улице идут,
Поклоны все им отдают.
 
 
А как народ за них был рад,
К ногам осенний листопад,
Когда они вдвоём танцуют,
Над ними голуби воркуют.
 
 
У них в семье медовый спас,
Кто положил на них свой сглаз,
За что любовь у них отняли,
Вот правда, вы её взорвали.
 
 
Своей навязчивой идеей
Страны бесчинств и прохиндеев,
России руки вы сломали,
Остов её вы подорвали.
 
 
Вы угнетаете людей,
В скот превращаете, в зверей,
Не знали меры, широты,
Объёма любящей души.
 
 
Да вам бы всех нас подравнять,
Зажиточных людей сажать,
Всех умных запихнуть в психушку,
Прицел, винтовка, всех на мушку.
 
 
В России кто чинил террор?
Кто под рубашкой нёс топор?
Кто в книгах дал нам всем понять,
Что нужно в свой народ стрелять?
 
 
Кем тюрьмы наши все забиты?
Что, там сидят одни бандиты?
Сидят там с властью не согласные,
Для членов партии опасные.
 
 
Так зарождается террор,
Расстрел неравных всех в упор,
Права людей там ущемили,
В подвале бомбу смастерили.
 
 
А террористы люди злые,
Диагноз: все они больные,
В метро взорвут людей невинных,
Для ваших митингов наивных.
 
 
Должны детей мы научить:
Нельзя людей живых гнобить,
Нельзя стрелять, нельзя взрывать,
Нельзя им всякий бред внушать.
 
 
Нельзя чужую жизнь ломать,
Нельзя плоды трудов отнять,
Нельзя историю подменить,
Народ вольготно должен жить.
 
 
В устоях Русского народа,
Есть Православие, свобода,
У нас есть дух, патриотизм,
Зачем нам этот терроризм?
 
 
Учитель русского террора
Лежит у стенки, у забора,
В столице Родины моей
В граните дряхлый мавзолей.
 
 
Пойдёмте, дети, быстро в класс,
Весь этот митинг не для нас,
Зачем мы слушаем враньё,
Сейчас во власти вороньё».
 
 
Поднялись быстренько мы в класс,
Наш дока осмотрел всех нас,
Ко мне отдельно обратился:
«С какой берёзы ты свалился!
 
 
Им правду всю ты рассказал,
Откуда это ты узнал».
Ему тогда я отвечал,
Как музыканта повстречал.
 
 
Как жалко пел аккордеон,
Как на концерте плакал он,
Как дочку, аленький цветочек,
Взорвали, чистый ручеёчек.
 
 
Сегодня мама дочку встретит,
Священник путь её осветит,
Играет, плачет наш маэстро,
Гармонь играет без оркестра.
 
 
Тогда я детям рассказал:
«Могилу сам я ей капал,
Маэстро рядышком сидел,
Он плакал, на меня смотрел.
 
 
Поклоны бил мне в благодарность,
Мы с мужиками в солидарность
Его жалели, что есть мочи,
Ушли втроём в начале ночи».
 
 
Наш класс в кромешной тишине,
Наш дока подошёл ко мне,
Он посмотрел в мои глаза,
Из глаз его пошла слеза.
 
 
Он хочет что-то мне сказать,
Не может слов он подобрать:
«Ты на погосте по ночам
Копаешь ямы москвичам»?
 
 
Тогда я: «Да, – ему ответил,
Как будто слез я не заметил, —
Четвёртый год уже копаю.
Семье я, маме помогаю».
 
 
И вновь я доке говорю:
«Все убиенные в раю,
За что их жизни отобрали,
Кому на радость их взорвали?
 
 
Родные горем все убиты,
Не люди, просто паразиты,
Себе им нужно угодить,
Людей невинных уморить».
 
 
«Давайте начинать занятие», —
Сказал наш дока, как заклятие.
Дверь отворилась и заходят,
На пару кренделя выводят.
 
 
Военный сразу в бой сорвался:
«Кричал я утром, надрывался,
Лежит в кармане партбилет,
Вам написали, что жертв нет.
 
 
Нашёлся здесь у них лазутчик,
В партийной жизни не попутчик,
Перечить партии надумал,
Он что-то против нас задумал.
 
 
Есть у него одно стремление,
Подставить наше заведение,
Чтоб террористы все нас знали,
Нас с вами здесь всех подорвали.
 
 
Директор слово сам берёт,
Спускается, к нам в класс идёт:
«Зачем перечить нам властям,
Нам нужно верить новостям.
 
 
С утра нам циркуляр спустили,
На жалость чтоб мы не давили,
В метро был взрыв, без пострадавших,
Нет жертв, нет без вести пропавших.
 
 
Зачем в стране паниковать,
У нас не могут убивать,
Не знаем терроризм,
У нас в стране социализм.
 
 
Зачем из всех нам выделяться,
Зачем над замом издеваться,
Военный выполнял приказ,
Нам партия дала наказ.
 
 
Мы вас последний год здесь учим,
Чему, скажите, вас научим,
Так далеко мы не уйдём,
Страну свою мы подведём.
 
 
Нам нужно вместе всем собраться,
Вокруг ЦК объединяться,
Нам партия всегда гласит,
Должны мы стать, как монолит.
 
 
Решение партии – приказ,
Не выполнение, отказ —
Ты на заметку попадёшь,
Свой срок в Сибири проведёшь.
 
 
Он подошёл затем ко мне:
«Ты что, подвержен сатане?»
«Нет, – отвечаю ему я, —
Я Бога нашего дитя.
 
 
Я в детстве в Храме был крещён,
В алтарь с Распятьем размещён,
Облит я был Святой водой,
Крест видел я над головой.
 
 
И до сегодняшнего дня,
На теле он, моя родня,
Я в комсомол ваш не вступаю,
Святой свой крест не променяю.
 
 
А кто подвержен сатане,
Лежит у нас давно в Кремле,
Да вот стоит он на плакате,
Звезда его давно в закате.
 
 
Да вот ещё наш генерал,
За год все нервы истрепал,
То власть красиво очерняет,
То плачет, за неё страдает.
 
 
Как трезвый, всем вождям он брат,
Как выпьет, ищет компромат,
Когда читает нам трактат,
Все взгляды вон на тот плакат».
 
 
«Ты что, крещёный, там сказал? —
Военный в класс мне заорал, —
Да я тебя под трибунал,