«Вот это удача!», – подумал Андрей. – «При передаче взятки присутствует совершенно посторонний очевидец. Лучшего свидетеля для уголовного дела и не найти. Это Урюкин может сказать, что случайно зашёл в кабинет и ничего не видел и не слышал. Затупить, в общем. А Алексеев никого из присутствующих не знает, и личной заинтересованности в исходе дела у него нет. Странно, что Хрякин так беспечно себя повёл, и взял деньги в присутствии постороннего. Видимо, жадность взяла верх над осторожностью».

Работа закипела, каждый занимался своим делом – эксперт фиксировал, «следак» осматривал помещение и изымал купюры, опера брали объяснения. Андрей снова был в роли стороннего наблюдателя, ему поручили опять «смотреть, чтоб никто не убежал». Но это было лишнее – Хрякин был до того напуган, что ходил с трудом, Урюкин был какой-то заторможенный и отвечал на вопросы с длинными паузами.

После прибытия в ЛОВД, начались допросы и другие следственные действия. Мероприятие затянулось, празднование дней рождения грозило плавно перейти на завтрашний день. Хрякин вину свою в получении денег от Заславского отрицал, хотя его ладони и пальцы при осмотре в его же кабинете, свидетельствовали об обратном. «Доказательств хватает (видеозапись, купюры, пальцы и показания очевидца), так что, он и дальше может хранить своё молчание. Хоть в Сберегательном банке», – сообщил «следак» после того, как Хрякин воспользовался в присутствии адвоката статьёй 51 Конституции РФ и отказался от дачи показаний.

За стол сели уже первого сентября, в первом часу ночи. Андрей вспомнил, что за вчерашний день он съел один бутерброд. Шашлык остыл ещё вчера, да и вся остальная закуска тоже оказалась вчерашней. Не известно, чьей была идея, в виде гарнира на закуску подать зелёный горошек, но идея была не из лучших. Нет, горошек сам по себе был очень даже ничего, но пока Андрей гонялся вилкой за горошиной по тарелке (он любил есть ложкой, но их на столе не было), подняли тост за Сергея Саныча. Поздравив Саныча и выпив за его здоровье, Андрей запил водку томатным соком и попытался изловить шустрый зеленый шарик. Почти сразу («между первой и второй, как говорится…») последовал тост за Валеру… Жуя шашлык, Андрей не оставлял попыток проткнуть ненавистного наноколобка, хотя и мог бы подцепить его снизу. «Есть!», – обрадовался он, справившись с неуловимым колобком. И тут последовал тост уже в его честь. Андрей хотел было отказаться от очередной рюмки, но чествовали-то его, это был его первый день, и отказаться было неудобно. Через час принимать участия в веселье не было сил, поэтому начальник постелил в кабинете Андрея бывалого вида матрац и запер за собой дверь, видимо, пресекая попытку побега. Утром его освободил Наиль (будущий напарник по кабинету), пожелав «бодрого» утра.

– Что-то не очень, это утро, – проворчал Андрей, ощущая себя не так бодро, как Наиль.

– Иди домой, отдохни. Я дежурю сегодня, вот и пришел с утра пораньше. Я вчера почти не пил, три тоста поддержал. А поваляться ты и дома можешь, – сказал напарник.

Домой Андрей пришёл не так поздно, как обещал, а скорее рано – около 09.00.

– Ну, как первый рабочий день? – спросила его мама.

– Тяжело бороться с экономической преступностью, – ответил Андрей и рухнул на диван.

****

Через неделю на местном телевидении анонсировали криминальные новости, среди которых должен быть сюжет о задержании мастера ПЧ за получение взятки (это был коммерческий подкуп, но суть та же), поэтому Андрей запрограммировал «видик» на запись сюжета, чтобы не пропустить. Просмотрев короткую (не более пяти минут) запись, среди мельтешения на экране лиц и фигур, нашел-таки и себя.

– Мам, посмотри, меня по «телеку» показали! – возвестил о радостном событии Андрей.

– Где, не вижу?

– Да вот он, я. – Показывая пальцем в угол экрана, сказал Андрей.

Мама даже надела очки, но снова не обнаружила на стоп-кадре лицо любимого сына и отважного борца с экономической преступностью.

– Да вот, видишь, в левом углу, – не унимался будущий сыщик и гроза жуликов всех мастей.

– Здесь синяя штанина и белый кроссовок.

– Это же первый день был, хватит для начала. В другой раз целиком покажут. И вообще, у оперов лица не показывают, – оправдывался Андрей.

****

Этот первый день был насыщен событиями и впечатлениями, поэтому и запомнился на всю жизнь. Хрякин вины своей и на суде не признал, но получил три года лишения свободы условно, в очередной раз подтверждая гуманность российского правосудия и тот факт, что «платный адвокат свой хлеб есть не зря». Акт так и не был подписан никем из ответственных лиц ПЧ. Руководство ПЧ решило не продлевать договор аренды с Заславским, и тот свернул свою деятельность на данном участке железной дороги, который, впрочем, так никем и не использовался. Среди ржавеющих рельсов выросли заросли амброзии и бегали бродячие собаки. Зато коррупционер привлечен по всей строгости к уголовной ответственности и понёс неотвратимое наказание. Справедливость восторжествовала, и коррупция в лице одного взяткополучателя была повержена. Вряд ли Заславский в следующий раз обратится в правоохранительные органы, ему проще будет «дать на лапу», и вести бизнес дальше…

«Белочка с лимоном, или правосудие по-русски»

Утро понедельника, десятого сентября 2001 года, было немного прохладным, но небо было ясным, что вселяло надежду на продолжение «бабьего лета». Андрей служил в ОБЭП уже десятый день, и желание искоренить экономическую преступность в нём ещё не угасло. Совместное ночное дежурство с субботы на воскресенье со старшим опером Сергеем Николаевичем было спокойным, разве что поспать не удалось. Не из-за количества выездов, просто было «не положено».

– Эх, жалко, заявлений не было, – с сожалением сказал Андрей. – Можно было бы преступление раскрыть.

– Успеешь ещё. На дежурстве лучше без заявлений; можешь и не раскрыть в течение дежурной смены, а «люлей» получишь обязательно. Наша задача – не раскрывать, а выявлять преступления. – назидательно ответил Николаич. – А это работа не менее сложная. В уголовном розыске по-другому: у них есть преступление, и они «ищут», кто его совершил. У нас, обычно – есть потенциальный расхититель (материально ответственное лицо), и нужно установить и выявить, что он совершил, если конечно, имеется соответствующая информация. Хотя, и раскрываем, как же без этого. Сначала тебе с людьми на объектах познакомиться надо, пообщаться и присмотреться, «кто чем дышит» и как себя ведёт.

С мыслями поскорее окунуться в таинственный мир расхитителей (уже не государственной, но что это меняет?) собственности и поймать рыбку в виде матёрого взяточника, растратчика или вороватого кладовщика, Андрей шёл в родной отдел. Обычно по понедельникам совещание у начальника отдела затягивалось, поэтому коллектив собрался в кабинете Сергея Саныча, где имелся чайник, кружки и сахар с чаем. Иногда появлялись печенья и пряники, но это сразу после зарплаты. Вопреки расхожему мнению, опера ОБЭП не купаются в роскоши, а обычно живут на одну зарплату. По крайней мере, так было в бытность Андрея опером.

– Андрюх, не в службу, а в дружбу… Забери из своего кабинета мою папку, я у тебя на столе вчера её оставил, – попросил Сергей Саныч, почему-то загадочно улыбнувшись.

Напарник Андрея по кабинету – Наиль, после слов Саныча, вдруг стал поправлять шнурки на ботинках, даже покраснел от натуги. Дойдя до двери своего кабинета, Андрей привычным движением повернул ключ в замке, и, рывком распахнув дверь, собрался было решительным шагом пройти к своему столу и забрать папку Саныча… И упёрся в стену из картонных коробок с надписями «Водка столичная особая», «Белочка с лимоном», «Адмиралъ». Оказалось, весь кабинет был заставлен ящиками от пола, почти до потолка, оставался лишь проход шириной примерно с ящик. Андрей протиснулся по данному проходу до стола и забрал-таки папку Саныча.

– Не заблудился там, нашёл папку? – засмеялся Саныч, едва Андрей вошёл в его кабинет с папкой. Все присутствующие дружно рассмеялись, увидев удивлённое лицо Андрея.

– Что это там за лабиринт из баррикад? – спросил Андрей у Саныча.

– Помнишь, мы тебе рассказывали, что «хлопнули» цех по разливу «левой» водки?

– Так это было в начале лета, насколько я помню. Почему она сейчас-то в моём кабинете?

– Водка хранилась в служебном гараже, но в пятницу генерал распорядился освободить служебные помещения от лишнего хлама. Сказал, что при посещении нашего отдела на следующей неделе, лично проверит исполнение его распоряжения. В комнату хранения вещдоков это всё не поместится, да и по большому счёту, вещдоками ящики с водкой станут только после возбуждения уголовного дела. Пока пусть постоят у тебя, а там решим, что с ними делать. – сказал Саныч.

– А как я работать буду?

– Ты ещё молодой опер, тебе ножками пока работать надо, а не в кабинете сидеть. Информация сама к тебе не придёт, её добывать надо, с людьми общаться. Наиль на следующей неделе в отпуск пойдёт, а если что тебе за столом нужно будет написать, займешь мой или любой другой свободный стол. Мы «за бумажками» редко сидим, тоже, в основном, «ножками» работаем. – Ответил Саныч.

– Есть информация, что на неделе водку прокурорские заберут. Пусть они и решают, куда её девать, – сообщил Наиль, у которого всегда была информация «сверху». – Но я таскать больше не буду, спина уже болит и руки как у орангутанга от этих ящиков. Вы с Николаичем вчера с дежурства отдыхали, а мы корячились тут. Теперь ваша очередь, – то ли в шутку, то ли всерьёз, сказал напарник по кабинету.

– Тут недалеко рынок, найдём грузчиков за пару «пузырей», – хлопнув Андрея по плечу, сказал Николай Николаич.

– «Пузыри» за свой счёт? – спросил Валера.

– Эх, молодёжь… Учить вас всему надо, – иронично вздохнул Сергей Николаич. – При переноске один ящик и разбиться может, так в рапорте и укажем. Осколки даже соберём…

– Понятно, – ухмыльнулся Валера, – Естественные издержки… Усушка, утруска…

– Разливка, закуска… – поддержал его Наиль.

– А почему так долго дело не возбуждают? Экспертиза, вроде готова уже, – спросил Андрей.

– Согласно справке эксперта (это была не экспертиза, а только исследование, так как уголовное дело еще не возбуждено), установлено, что вредных и опасных для здоровья веществ в данной жидкости не содержится. Просто разбавили качественный спирт обычной чистой водой. Спирт хороший потому, что ворованный или незаконно приобретённый в «ликёрке», надо еще разбираться с источником возникновения спирта. – сказал Сергей Николаич.

– Так это же «отказной», раз жидкость не опасная, – решил проявить осведомленность в теории уголовно-процессуального права Андрей.

– Прокуратура хочет «натянуть» материал на «незаконное предпринимательство и незаконное использование товарного знака и акцизных марок». «Акцизки», то, скорее всего, «липовые», – сказал Сергей Николаич. Зам. прокурора Умановский сказал, чтобы мы больше этой темой не занимались, следаки сами будут проводить предварительную проверку. Видимо, к нам доверия нет. Ну и ладно, пусть сами и выявляют, раз так хочется.

– А результаты всех назначенных исследований не скоро ещё будут готовы, – поддержал разговор Саныч.

В кабинет вошёл начальник ОБЭП Рыбкин, и все дружно проследовали к нему в кабинет на утреннюю планёрку. После доведения до личного состава утренних наставлений, переданных Рыбкиным от начальства «сверху», все разбрелись по своим делам. Андрей, как и собирался, пошёл «работать ножками» на один из обслуживаемых объектов. Наиль же, пробрался к своему столу, и стал приводить дела в порядок. До отпуска у него оставалось пять дней, а до «бумажной работы» у оперов вечно руки не доходят, вот и стал он «подчищать хвосты», чтобы достойно, без «косяков» отгулять пока ещё теплые деньки «бабьего лета». Он мог и спокойно поспать за столом, из-за ящиков его всё равно видно не было, но его дела кроме него самого никто бы в порядок привести не смог, поэтому он сосредоточенно стал заполнять серые листы писчей бумаги вручную. Дела-то, секретные…

На завтра Андрей планировал поездку в столицу области с запросом, от ответа на который будет зависеть, подтвердится ли информация (пока ещё «подаренная» коллегами, а не своя наработанная) о хищении товарно-материальных ценностей со склада одной организации. Однако, по независящим от Андрея обстоятельствам, запрос он на следующий день не отвёз.

В 05 ч. 20 мин. 11 сентября 2001 года его разбудил звонок на домашний телефон (о мобильном он ещё и не мечтал), голос автоответчика оповестил: «Тревога, сбор личного состава!». На шутку это похоже не было, так как высветился номер дежурной части, а там шутников не было никогда. Андрей быстро собрался, взял «тревожный чемоданчик» (а попросту – сидор) и направился к зданию дежурной части, расположенному на привокзальной площади.

«Странно», – думал Андрей, шагая по ступеням железнодорожного моста. – «Насколько я знаю, обычно о «плановых» тревогах, все (или, по крайней мере, начальники служб и подразделений) знают заранее, вплоть до времени её объявления. Но тут даже у Наиля такой информации не было. Может, генерал приехал внезапно и решил «взбодрить» личный состав?»

Всё оказалось намного проще, но веселее от этого не стало. Это уже ближе к обеду все мировые средства массовой информации тиражировали ужасную новость о теракте и взрывах башен-близнецов в далёкой Америке. Ранним утром 11 сентября 2001 года собравшиеся сотрудники транспортной милиции недоумевали, облачаясь в неудобные «броники» и нелепые пластиковые каски, получая табельные ПМ и АКМ: «Какого хека? Где Америка, и где мы? Взорвали на другом краю земного шарика, а по тревоге вскакиваем мы…». Как оказалось, решение об объявлении тревоги было принято на столь высоком и недосягаемом уровне, что обсуждать его было бессмысленно. «Вихревал» весь личный состав МВД по всей стране, был введён усиленный вариант несения службы – двенадцатичасовой рабочий день, без выходных. Начиная с этого дня, работать стали с девяти утра до девяти вечера, и это минимум…

На предложение Сергея Николаича, организовать засаду на пути расхитителей железнодорожных деревянных шпал, Рыбкин ответил категорическим отказом («Знаю я ваши засады!»), так как понимал, что выезд на природу (а база, где хранились шпалы, располагалась за городом), чреват утерей контроля над личным составом и превращением оперативно-розыскного мероприятия в обычный пикник со всеми вытекающими… и выпиваемыми… и закусываемыми последствиями…

– Берите пример с Наиля, приводите свои дела в порядок, – решил Рыбкин. То, что Наиль не от рвения к работе сидел за бумажками, а готовился к отпуску, в расчёт не принималось. Главное – чтоб личный состав был на виду и не потерялся в засадах. Работа оперативников ОБЭП во многом привязана к графику работы закрепленных за ними предприятий (объектов), которые свою работу заканчивают в 18.00 ч., и никакие «Вихри» им не указ. Тут уж ни запрос не отнесёшь, ни авансовые отчёты не проверишь. Вот и принялись опера по вечерам «исправлять косяки» по своим делам. И это оказалось кстати – всё равно домой раньше не уйдёшь, а бумагами заняться надо. С генералом проверяющие приедут, а эти сразу в сейфы полезут. Знают, что там накопать можно много «косяков», так как они прекрасно знают, что у оперов постоянно не хватает времени на текущую работу по делам.

У Андрея, в силу малого срока работы, дел заведено ещё не было, у младшего опера Олега дел не было по должности. Вот и стали они играть в нарды и шашки (где требовалось всего два игрока). Потом, глядя на их непозволительное и вопиюще наглое бездействие, коллеги бросили (точнее, быстро закончили) свои дела, и стали играть в карты. Вспомнили (а чаще, сами придумали) множество карточных игр, даже в «Мордовского дурака» начали играть. Название, скорее всего, было взято «с потолка», потому что правила подозрительно напоминали обычную «буру».

В этот четверг начальник ОБЭП уехал в Главк, личный же состав после 18.00 ч. оставался «вихревать» в кабинете Саныча.

– Чёт нос чешется… – вроде бы, ни к кому не обращаясь, заявил Валера, бросая ручку на стол и почесывая кончик носа.

– Апчхи!! – самым натуральным образом, абсолютно не притворяясь и не имитируя оглушительный чих, заполнил звуком пространство кабинета Саныч.

– Правду говоришь, – подняв указательный палец, изрёк Сергей Николаич.

– Только денег-то нет. До зарплаты ещё неделя, – грустно сказал Николай Николаич, перебирая мятые «десятки» и мелочь на ладони.

– Олежек, прояви оперативную смекалку! – обратился вдруг Сергей Николаич к младшему оперу.

– А у меня, типа, зарплата вчера была, – съязвил Олег. – Я деньги не печатаю, Николаич.

– Эх, молодёжь… – повторил излюбленную фразу старший опер. – Всему учить вас надо. У Наиля с Андрюхой в кабинете прямо «золотой запас», Форт-Нокс, практически.

– Вот-вот, Форт-Нокс. Хрен возьмёшь. – не понял Олег намека Николаича.

– Ладно, тащи ящик, учить буду.

Олег принёс ящик «Белочки» и поставил его на стол.

– Это в целях оперативного эксперимента, просьба не повторять, – словно извиняясь, произнёс Николаич, переворачивая ящик вверх дном. – Верх мы опечатали, а про низ забыли. И прокурорские проморгали.

– Дай я попробую, – сказал Сергей Саныч.

Ящик был картонным и открывался снизу точно также, как и сверху, только днище опечатано не было. Саныч извлек бутылку, поставил на стол. Несмотря на красивую этикетку (пушистая белочка, почему-то обнимала лимон, а не какой-нибудь лесной орех), пробка была самой обычной, металлической винтовой «закруткой» с «юбочкой». Саныч осторожно воткнул шило под ободок металлической «юбочки» и провёл им по кругу, отгибая её. Затем просто открутил колпачок крышки… «Юбочка» всё ещё была с колпачком единым целым, а не осталась висеть вокруг горлышка колечком, как это должно быть при открывании.

– Оп-па!!! Вот и весь фокус! – С видом победителя возвестил Саныч.

– А на закуску соберём, с миру по нитке, – сказал Николай Николаич, кинув свои «десятки» и мелочь в кепку и проходя с ней мимо товарищей.

Учитывая, что до зарплаты была ещё целая неделя, стол был шикарный: колбаса «Докторская», икра «заморская» кабачковая, «гидроколбаса» (а попросту – любой газированный напиток), батон, и два сырка «Дружба».

– За оперативную смекалку!

– Да стихнет «Вихрь»!

– Свободу Анджэле Дэвис и Луису Корвалану!

– За сбытие мечт! – понеслись торжественные и нелепые тосты.

Так, как коллектив был огромным (не считая начальника, аж семь человек), а закуска шикарная, «фокус» повторили ещё два раза. После завершения празднования «чудесного открытия» (в двойном смысле), коллеги убрали со стола, а Николаич сказал:

– А теперь второй фокус. Олежек, заполни, пожалуйста, пустые бутылки водой.

После чего, взяв личный жетон, примял им по кругу «юбочку» колпачка крышки. Затем взял чёрный маркер и поставил на донышке точку.

– Будем теперь знать, эта «холостая», – тоном лектора произнес Николаич.

– А я-то думал, как завтра за отпуск проставляться? – обрадовался «фокусам» Наиль. – Грибочки солёные и огурцы из дома принесу, еще что-нибудь на закуску соберу.

– Вот, а ты хотел «проставу зажать»! – укорил Наиля Саныч. – Эх, молодёжь… – «Украл» он фразу Николаича.

– Только надо водку в графины перелить, чтобы Рыбкин не заметил, – опомнился Валера.

– Истину глаголешь, хлопец! – одобрил его идею Николай Николаич.

На следующий вечер весь коллектив во главе с начальником скромно (в плане сервировки стола), но торжественно (в плане поздравлений и напутствующих слов) отметили убытие товарища в очередной ежегодный оплачиваемый, и такой долгожданный отпуск.

– Хорошая водка! Сразу видно – настоящая! – уважительно отозвался Рыбкин о только что выпитом им из графина прозрачном и крепком напитке. – Научились делать, что ли…

Коллеги незаметно переглянулись, ещё раз убедившись, что оперативная смекалка – это вам не фунт изюма… А несколько литров ценного топлива для различных мероприятий и торжеств. Жалко только, что скоро прокурорские заберут.