Читать книгу «Форпост» онлайн полностью📖 — Андрея Ливадного — MyBook.

Глава 3

Система Y-406. Цоколь…

На этот раз, поднимаясь в рубку серв-машины, Иван испытывал совершенно иные чувства.

История серв-соединений, как и модулей «Одиночка», исчисляется тысячелетием, минувшим со времен Первой Галактической, в огне которой зародились и прошли филигранную отточку многие виды боевой техники. Дорохов не видел ничего странного в том, что за двенадцать веков многие технологии остались неизменны в принципе. Это не означало стагнации научно-технического прогресса: менялись детали оснастки, приходили на вооружение новые, усовершенствованные комплексы различных систем, но конструктивная основа, равно как и принципы функционирования, доведенные до определенного абсолюта в жестоких условиях смертельного противостояния Земли и Колоний, остались незыблемы.

Последующие после войны века развития проходили под незримым давлением фобий, ограничивающих применение искусственных интеллектов класса «Одиночка». С одной стороны, такая политика имела свое оправдание – в ходе войны кибернетические системы едва не одержали верх над собственными создателями. В тот роковой период сложилась абсурдная, зловещая ситуация: на полях сражений царили роботизированные комплексы, в то время как люди постепенно отходили на второй план, не выдерживая конкуренции с кибермеханизмами.

Итог войны мог стать роковым как для Земли, так и для Колоний, само существование человечества в тот период оказалось под угрозой.

До сих пор многие планеты оставались на карантине из-за присутствия на их поверхности самодостаточных боевых соединений, руководимых «Одиночками».

И все же от применения серв-машин не отказались, ограничив развитие искусственных нейросетей так называемыми «порогами Бойцеля». Ученый, разработавший программы тестирования и частичной стерилизации искусственных нейросетей, предупреждал, что существует определенный критический порог накопления информации, за которым начинается спорадическая обработка данных, машина не только осознает факт собственного бытия, но и начинает решать поставленные задачи с точки зрения собственной, уже субъективной целесообразности.

Иван не понимал и недолюбливал само существование носителей искусственного рассудка.

Теперь в его сознании наступил перелом. Он считал, что в полной мере осмыслил словосочетание «техногенный бой», но любая, самая ожесточенная схватка в космосе не шла ни в какое сравнение с тем адским напряжением, работой на износ, которым подвергалась планетарная техника. Короткие дистанции, доли секунд, отпущенные на принятие решения, и десятки иных, не менее значимых факторов делали невозможным управление серв-машиной без участия кибернетической системы класса «Одиночка».

Дорохов имел возможность оценить действия системы «Беатрис-27».

Были мгновения, когда ему в голову приходила мысль: а нужен ли «Одиночке» человек?

Этот вопрос до сих пор не нашел ответа, как, впрочем, и многие другие.

Иван попал в ситуацию, о которой предупреждал его капитан Мищенко: годы службы в спецбригаде Логриса теперь, при здравом сравнении, показались ему чуть ли не рутиной.

«Все верно, – размышлял он, занимая кресло пилот-ложемента. – Там, вне зависимости от остроты возникающих ситуаций, шла игра по заранее известным правилам, да и рядом всегда ощущалось присутствие непоколебимой дружественной силы, и вдруг… само понятие „цивилизация“ истончилось, оно таяло в сознании как дым, растворялось в феерическом сиянии звезд, его поглощала бездна пространства, и голос рассудка вдруг начинал нашептывать: „Ты один, Иван, совершенно один, среди необозримого космоса, и все величины меняют значение, словно тут начинает действовать иная физика…“

Конечно, физика тут ни при чем… однако шестьдесят часов, остающихся до возвращения «Раптора», трансформируются в вечность.

Против него – неизвестное количество врагов, в активе нерешенных задач – спасение людей, конфликт с одной, а может быть, и с несколькими планетными цивилизациями иной расы… с одной стороны, долг, с другой – элементарный инстинкт самосохранения плюс ответственность за возможные последствия каждого совершенного действия.

По сравнению со складывающейся ситуацией любой из боевых вылетов в составе эскадрильи «Тайфунов» теперь казался увеселительной прогулкой.

…Кресло пилот-ложемента мягко изменило формы, отреагировав на активацию встроенных сенсоров.

Тихо прошелестели дуги амортизационного каркаса, сухо щелкнули замки страховочных ремней, сбоку, на вспомогательной панели, вспыхнул и погас индикатор предварительной готовности аварийно-спасательной катапульты, затем правый подлокотник чуть приподнялся, и из неприметной ниши выскользнул, изогнувшись в воздухе, глянцевито-черный шунт оптического кабеля с раздвоенным жалом контактов.

Было в совершаемом действии что-то жутковатое, отдающее древностью, но мнемонический блокиратор не отключишь – себе дороже…

Раздвоенное жало шунта мягко прошло через гнездо боевого шлема и коснулось импланта, раздвинув заглушку из пеноплоти.

Едва слышный щелчок фиксаторов, и мир вновь наполнился иными ощущениями, чувствами…

Тьма расступилась, теперь Иван воспринимал ровный фон тепловой энергии, исходящей от стен древнего сооружения, мысль мгновенно меняла варианты визуального отображения данности, переключаясь между отдельными группами датчиков серв-машины.

Он остановился на компьютерной модели, так было привычнее для рассудка, в котором уже зазвучал мягкий, успокаивающий голос Беатрис:

– Иван, я принимаю твое эмоциональное состояние.

– И что?

– Хочу сказать: ты не прав в мыслях. Ты не один.

– Читаешь мои мысли?

– Только те, что ты подсознательно адресуешь мне.

Дорохов отреагировал достаточно спокойно:

– Тебе известно правило «порога Бойцеля»?

– Да.

– Сколько ступеней ты прошла, Беатрис?

– Это не имеет значения. Ученый ошибался. Существует только один порог. За ним возникает самосознание. Если тебя интересует мое отношение, скажу: между мной и «Одиночками» системы «ALON» или «Клименс-12», разработанными в период войны, есть только одна общность. Я, как и они, накапливаю в нейросетях не только боевой опыт, но и эмоциональные оценки пилота, которые оказывают глобальное воздействие на формирование моей личности.

– Это общность. А отличие?

– Я много мощнее своих предшественников, более оптимизирована. Мое строение основано на нанотехнологиях, что позволило увеличить количество нейросетей в сотни раз.

– В таком случае позволь задать «личный» вопрос: кто являлся твоим пилотом до меня?

– Капитан Мищенко. Но это было давно и продолжалось недолго.

– Иван, ты готов? – вторгся в мысли Дорохова прозвучавший в коммуникаторе голос Лагутина.

– Да.

– Тогда начинаем движение. Не возражаешь, если поведу я?

– Без проблем. Ты лучше знаком с обстановкой. Выходим прямо на портал?

– Думаю, нет смысла искать обходные пути. На древней дороге нас все равно будут ждать. Хотя возможен вариант, если инсекты решат, что мы пытаемся оттянуть время, скрываясь в недрах цоколя.

– Что нам потребуется для активации портала?

– Энергия. Схема высокочастотного генератора весьма груба. Он работает вне зависимости от мелких нюансов. Пока сохраняется целостность конструкции, достаточно подать энергию на контур, поле высокой частоты будет сгенерировано автоматически.

– Нас не «запечатают» в гипере между мирами?

– Нет, – уверенно ответил Илья Андреевич. – Конечно, «на выходе» могут ждать сюрпризы, но сам канал им не перекрыть, разве что разрушат контур генератора. Не думаю, что они пойдут на это. Инсекты что-то мутят, пытаются извлечь непонятную мне выгоду из наших действий.

– Хорошо, будем ориентироваться по обстановке.

– Включаю телеметрию. Следи за моими маневрами.

* * *

Недра цоколя производили тягостное впечатление.

Освоившись с управлением, почувствовав себя частью серв-машины, Иван постепенно начал абстрагироваться от рутинных (и излишних) усилий, контролирующих каждое движение многотонного «Хоплита». Между человеком и кибернетической системой устанавливался паритет взаимного доверия, освобождающий рассудок для эффективного взаимодействия. Дорохов сумел понять простую, но исключительно важную истину: поддержание равновесия, управление движением – прерогатива «Беатрис». Его вмешательство будет иметь значение в бою, когда мгновенно возникающие нестандартные ситуации потребуют несвойственных кибернетической системе решений.

Нейросенсорный контакт между человеческим рассудком и системой «Одиночка» действительно предполагал сверхэффективность боевой связки человек – машина. Иван уже понял – достаточно промелькнувшей в сознании мысли, и «Беатрис» тут же проанализирует ее применительно к конкретной ситуации, воплощая целеустремление пилота в движении сервоприводов, филигранно выполняя тот или иной маневр.

Такая трактовка нейросенсорного контакта подразумевала в своей основе полное взаимное доверие между пилотом и искусственным интеллектом серв-машины.

Доверия, которого еще не было при атаке кораблей инсектов.

Теперь Иван вполне отдавал себе отчет: он выжил исключительно благодаря Илье Андреевичу, который заставил его «Хоплит» маневрировать на дистанционном управлении.

Больше такое не повторится, – мысленно пообещал себе Дорохов.

Четверть часа они продвигались по мрачным тоннелям цоколя, не встречая противодействия.

Конусные лучи поисковых прожекторов облизывали стены, высвечивая из мрака давние следы упорных боев. Под ступоходами машин то и дело похрустывали останки, но с этим ничего нельзя было поделать, приходилось двигаться вперед, не позволяя сиюсекундным эмоциям возобладать над здравым смыслом.

– Внимание! – Голос Лагутина прозвучал сухо, напряженно. – Иван, вижу развязку магистральных тоннелей. Сенсоры фиксируют движение. Приготовься, начинаем перестроение. Дистанция – тридцать метров. Я иду первым, ты следом, со смещением вправо. Активируй систему ложных целей. При огневом контакте не меняй диспозиции – у тебя будет узкий сектор для работы одного орудия.

– Принял.

«Хоплит» Лагутина выпрямил ступоходы, начиная движение. Илья Андреевич прижимал машину к левой стене тоннеля, открывая Дорохову обозначенный сектор обстрела.

Впереди, на транспортной развязке, сканеры фиксировали наспех сооруженную баррикаду из различных металлоконструкций. Инсекты действовали грамотно: зная, что термальная оптика машин не фиксирует их, они постарались использовать скопление металла как маскировку для систем вооружений, рассчитывая внезапным, единовременным залпом максимально повредить «Хоплиты».

Не прокатит… Беат, переключись на одиночный огонь. Используй термические заряды.

– Илья Андреевич?

– Слушаю.

– Включай реверс двигателей. Я сейчас обозначу их позиции, работай строго по целям.

Лагутин мгновенно оценил предложение.

– Добро. Понял тебя. Начинай.

Иван пристально смотрел на баррикаду. Его взгляд искал слабые точки в нагромождении металлоконструкций, Беатрис тут же подхватила его мысль, обозначив искомое красными маркерами.

Огонь.

Правое орудие вздрогнуло, первый зажигательный снаряд ударил в баррикаду, подрубив решетчатую опору, яркий всплеск разлившегося пламени мгновенно обозначил разницу температур между металлическими конструкциями и затаившимися среди них инсектами.

Тонкий сигнал заработавшего детектора движения заглушила сдвоенная очередь – «Хоплит» Логинова, отступая в глубь коридора, бил по обнаруженным целям.

– Лазеры! – отрывисто предупредил коммуникатор.

Несколько росчерков когерентного излучения не прицельно полоснули по стенам, оставляя в стеклобетоне глубокие раскаленные отметины.

Иван отреагировал мгновенно: с ракетного пилона тут же стартовала капсула, несущая специальный дымовой состав, препятствующий работе лазеров, и одновременно правое орудие произвело три одиночных выстрела, посылая зажигательные снаряды под основание баррикады.

На датчиках термальной оптики обозначилось сплошное пятно засветки.

Серв-машина Лагутина еще дважды огрызнулась короткими очередями и остановилась, сканируя перекресток.

– Отличная работа, Иван, – скупо похвалил Илья Андреевич.

В районе баррикады внезапно взъярился столб пламени, вслед ему ударило несколько взрывов, тугая, горячая воздушная волна рванулась по близлежащим коридорам цоколя, сжигая остатки пластиковой облицовки тоннелей.

– Детонация неизрасходованного боекомплекта. – Скупой комментарий Беатрис прозвучал как явное одобрение действий пилота.

– Продолжаем движение. – «Хоплит» Лагутина, завершив сканирование, направился к перекрестку. – Следуй за ведущим. – Иван по-прежнему сохранял указанное построение и дистанцию, фиксируя взглядом освещенное пожаром пространство.

Первая осмысленная схватка придала Дорохову уверенности. Незначительная, но нужная победа позволила ему еще лучше прочувствовать глубины полного нейросенсорного контакта. Он уже понял, что именно является главным: самообладание. Только сохраняя спокойствие, предельную собранность, полностью доверяя кибернетической системе, он сможет провести серв-машину через настоящие испытания, которые им предстоит пройти на пути к цели.

Илья Андреевич молча вел «Хоплит» через разрушенную баррикаду.

Он придавал не меньшее значение первой схватке. Заметив препятствие инсектов, Лагутин мог поступить двояко, например, стремительно атаковать, пожертвовав парой тактических ракет, чтобы смести преграду, но предпочел дать лейтенанту шанс проявить себя, показать, какие выводы он сделал и, вообще, годен ли пилот «Тайфуна» для полноценного управления серв-машиной?

Между отставным капитаном и лейтенантом Дороховым в эти минуты крепла незримая связь.

Насколько она прочна, станет ясно в ближайшие часы. Не было у них времени на раскачку, на основательное знакомство, был лишь шанс принять друг друга такими, как есть, без скидок на возраст, звания, род предыдущих занятий. Они либо станут настоящей боевой связкой, либо погибнут, не дойдя до портала. Иван, возможно, не понимал этого, полагая, что настоящие трудности начнутся после прыжка к неведомой планете, но Лагутин, командовавший в свое время серв-батальоном, побывал в стольких смертельных ситуациях, что не мог допустить недооценки противника или, напротив, переоценки собственных сил.

Один он не сделает ничего. Численный перевес и превосходство в огневой мощи быстро склонят чашу весов в пользу инсектов, тут искусство пилота может влиять лишь на один фактор – как долго он продержится. Иное дело – боевая связка двух серв-машин. Конечно, идеалом считалось взаимодействие тяжелого «Фалангера» и легкого «Хоплита»,[13]

1
...