За городом я видел в летний час:
В лесу, где солнцем пронзены берёзы,
Старинной глины обнажился пласт
В глубокой, тёмной яме для отбросов.
 
 
Была та глина девственно мягка,
Но банки в ней консервные лежали,
Иголки ели, лепестки цветка
И то, что здесь туристы набросали—
 
 
Бутылки из-под пива и вина,
Окурки и объедки, горы пыли…
Но, вопреки всему, это она—
Та глина, из которой нас лепили.
 

 
Так иногда бывает: в летний зной
Меня всего охватит вдруг дремота,
И кажется, со мною рядом кто-то,
Ещё мне неизвестный, но родной…
 
 
Тебя я слышу, Мать-земля. За лето
Твоё дыханье в сердце мне вошло,
И в голосе твоём, простом, рассветном,
Я слышу бесконечное тепло…
 
 
Я тихо сплю, я словно бы ослеп…
Но звонко льются за моим оконцем
Твои слова, шершавые, как хлеб,
И тёплые, как дерево на солнце…
 
 
Я их рукой обветренной возьму,
Посыплю ими хлеб, как крупной солью,
И голод утолю, расстанусь с болью,
И верен буду слову твоё му.
 
 
А воздух чист, подобно хрусталю.
Как ласков свет! Он льётся с неба робко…
Как пиво, небо в бочку я налью,
Оно забродит, выбивая пробки.
 
 
И сладко понимаю я сквозь сон:
Мой старший брат, что не сумел родиться—
Он жив в тебе, ему так сладко спится,
Каким большим, красивым вырос он…
 
 
Я чувствую, растаяли тревоги,
Везде Господь, куда ни бросишь взгляд,
И в будущем – все трудные дороги,
Ведущие паломника назад…
 

 
…И снится, что листва в садах давно опала,
Что жизнь давно прошла, лишь плещется волна
Вдали, вдали, вдали… Но сердцу всё же мало
И жизни, и любви, и звёздного вина.
 
 
А сердце всё болит, когда глядит на небо,
Где солнце—абрикос средь сливок—облаков,
И хочется туда, где ты ни разу не был,
И хочется идти, идти сквозь глубь веков…
 
 
Душа, живи, живи! Наутро мир проснётся,
И радостный июнь коснется глаз твоих…
…А в сердце всё живёт та осень, лучик солнца,
Край неба, край земли, любви последний миг…
 

 
Лежу в траве. Как стебли высоки!
Вечерний свет сквозь зелень их сочится…
Здесь нет земной бессмысленной тоски,
Лишь сквозь зелёный мрак я вижу лица…
 
 
Набрасывая лес себе на плечи,
Как мантию, блуждаю в темноте,
И кажется, что живы здесь все те,
Кто сохранился лишь в созвучьях речи…
 
 
И слышен голос, белый и густой,
Как молоко, согретое, парное:
«Я жду тебя. Иди, иди за мной,
Иди ко мне, дитя моё земное…»
 
 
И звонко, чистым альтом, как дитя,
Я отвечаю: «Нет! ещё не время!»
Но дни пройдут, листву в пыли крутя,
Мечты растают, искренне грустя,
И я приду… приду, отбросив бремя…
 

 
Порой бывает так: идёшь, идёшь, идёшь
По узкой тропке вверх, на холм, покрытый лесом,
И мелко моросит над тропкой летний дождь,
И занят небосвод покровом туч белесым.
 
 
Все просто и светло. Всё знаешь ты давно:
Здесь тропка повернет,
здесь можешь ты споткнуться…
И жизнь скучна, пуста. И жить так суждено,
Пока не даст Господь от жизни нам проснуться.
 
 
За шагом – новый шаг. Зачем, зачем идти?
Но надо жить, терпеть, шагать вперед по склону…
Вот под ногами холм. И все видны пути
С открывшихся высот, и ты под небосклоном
 
 
Стоишь, царя над всем… И разум твой высок.
Но что это за смесь? Усталость и восторг,
Уродство, красота, и свет, и верх, и низ…
И этому всему мы дали имя – Жизнь.
 

 
Небо черно, словно шкурка крота,
Звёзды подобны росинкам на шёрстке.
Озеро тихо. Кругом – темнота,
Только в воде звёзд рассыпана горстка.
 
 
Слышно, как где-то протяжно и тонко
Песню последнюю спел соловей.
Ветер, как мягкая лапа котёнка,
Нежно касается кожи моей…
 
 
Тлеет луна закоптелым огарком,
Веет покоем от стынущих вод…
Грудью малиновки, алой и яркой,
Солнце над озером завтра блеснёт!
 

 
Взгляну в колодец: мрак и глубина…
Бадья ушла куда-то в глубь столетий,
Туда, туда, где, скрыта и темна,
Живёт любовь – одна, одна на свете…
 
 
А рядом – свет, дощатые дома,
Собака лает, где-то дети плачут…
И кажется, что небыль – эта тьма,
Что воду жизни от прохожих прячет.
 
 
Но этот мир развеется и канет,
Когда, войдя в подземные ручьи,
Из глубины веков бадья достанет
Мне горсть прозрачной, ключевой любви.
 

 
Разноцветна листва над аллеей,
Небосвод бесконечно высок.
Солнце в небе, как персик, алеет,
И течёт нежный солнечный сок.
 
 
Осень царствует в неба расцветке,
По-осеннему плачут ручьи,
И державное яблоко с ветки
Упадает в ладони мои.
 
 
Скоро счастье, уставшее плакать,
Отразится, как в речке, в судьбе,
И мелькнет чьё-то белое платье
Меж теней на осенней тропе.
 
 
И, небес вековой собеседник,
Я забуду всё прежнее зло.
Я пойму: просто Август-наследник
Нам последнее дарит тепло.
 
 
Просто солнце на небе устало
И решило в пути отдохнуть.
Просто сердце глядит в небывалый,
Бесконечный, космический путь.
 
 
Просто скоро закончится лето,
Просто, видно, земле повезло…
И я выпью небесного света
За последнее в жизни тепло.
 

 
Я помню, как в лесном краю
Ко мне с тобой, моя подруга,
Пришла любовь, пришла разлука —
Той первой осенью в раю,
 
 
Где каждый новый день с утра
Мы шли по осени, ликуя,
Где горький аромат костра
Слился со вкусом поцелуя,
 
 
А после – иней на ветвях,
И дрожь листвы в рассветной сини,
И счастье на твоих губах
С чуть слышным запахом полыни…
 
 
Всё это – жизнь… Осенний свет,
На миг мелькнувший между судеб,
Оставил в сердце тихий след,
Что не обманет, не осудит,
 
 
И надо мной ладонь простёр,
Задев берёзы, словно струны,
Сентябрь, как мыслящий костёр,
Хранящий пепел Жанны, Бруно.
 
 
И я хочу, и я хочу,
Чтоб там, за гранью жизни этой,
Вот так же в безмятежном свете
Лист опускался по лучу,
 
 
Чтоб так же, нас сводя с ума,
Листва опавшая шуршала
И ты сквозь вековой туман
Навстречу мне, смеясь, бежала…
 
 
…Пусть не осталось и следа
От чувства, как от листопада, —
Осталась песня и баллада,
И за любовь, моя звезда,
Дана нам Осень навсегда, —
Беда, победа и награда.
 

 
Мне мерещится вечер осенний,
Хоровод облетевшей листвы,
Блики света, внезапные тени,
Пробужденья, прозренья, затменья,
Грусть склонённой моей головы.
 
 
Мне мерещатся счастье и вера
И любви самый первый момент,
Первый взор, – и распахнуты сферы,
И доступны мечты и химеры
Сердцу, словно собранье легенд…
 
 
В этом мире, что снится и манит,
Где идём мы неслышно с тобой
Вдоль реки, сквозь сырые туманы,
Я каким-то безоблачным стану,
Невечерним, довольным судьбой…
 
 
Так и надо, наверно, так надо, —
Спотыкаясь, брести и брести,
Видя свет невечернего взгляда,
Не ища ни хулы, ни награды
В бесконечном небесном пути…
 

 
На юг умчалась птиц осенних стая,
На голых ветках нету ни листа.,
И всё ценней становится простая,
Обыденная в жизни красота:
 
 
Осенний воздух, сумрачный, с горчинкой,
И вкус воды из чистых родников,
Живой листвой покрытая тропинка
И туч октябрьских сумрачный покров….
 

 
Обычный дождь. Осенний тёплый дождь.
В воде дома и небо отразились,
И ты по небу под дождем бредёшь
И топчешь сапогами Божью милость.
 
 
Как это просто – в смерти увидать
Простое удвоение природы,
Когда дома, деревья, неба гладь
Удваивают дождевые воды!
 
 
Два города – один ногами вверх —
Друг друга отражают бесконечно,
И в каждом есть свои печаль и смех,
Своя любовь, и вера, и беспечность.
 
 
И очень просто можно перейти
Из града одного в другой, подводный,
И, небу прошептав: «Прощай, прости!»,
Пить эту жизнь, как этот дождь холодный…
 

 
На небе алеет, как будто ожог,
Закатное алое солнце.
Я сам это небо глазами прожёг,
Взглянув в высоту за оконцем.
 
 
Там где-то быть должен неведомый Бог.
Сквозь небо пробью я оконце…
А сердце – сплошной незаживший ожог
От взгляда вечернего солнца…
 

 
Луна плывёт одна по небу между веток,
Луна – кошачий глаз – глядит из глубины,
И взор её глубок, прозрачен, нежно-меток,
Она своим рабам навеивает сны.
 
 
Кому – жестокий ад, кому – усладу рая,
Кому – далёкий путь, кому – уютный дом…
И лишь один поэт в ночи не спит, страдая,
Все сны его слились, все – в образе одном:
 
 
Луны кошачий глаз, жестокий и любимый,
Плывёт меж облаков, всю ночь, всю жизнь в пути,
И слышится душе средь лунных клочьев дыма
И горькое: прощай, и нежное: прости!
 

 
Октябрь, волшебник неумелый,
Своё ты совершаешь дело
Вдали от взоров, в темноте, —
Колдуешь, маешься, бормочешь,
Листвой шумишь и в чаше ночи
Мешаешь травы злые те,
 
 
Что выросли в лесах суровых,
Под снежным сумрачным покровом, —
Они твои, они твои;
Из них ты варишь сердцу зелье—
В нём и тревога, и веселье,
И боль, и свет, и тень любви.
 
 
Октябрь, ты правильно ли шепчешь,
Меня ты сгубишь иль излечишь
Отваром мыслей, трав и туч?
Знай: колдовство твоё не вечно,
И вера в магию беспечна,
И для меня ты не могуч.
 
 
Но эту чашу поднесу я
К устам, как будто в поцелуе,
Прильну к сосуду, – и во мне
Любовь осенняя родится,
И всё вокруг преобразится, —
Закат, дожди, листва в огне…
 

 
Как хорошо бродить, пути не зная,
По улицам в начале октября,
На шаг от ада, в двух шагах от рая
Стоять, за всё судьбу благодаря:
 
 
За этот дождь, забившийся за ворот,
За сигареты траурный дымок,
За то, что ты – любви взаимной ворог —
Сейчас отвержен, брошен, одинок,
 
 
Но понимаешь, по теплу тоскуя,
Что нелегки влюблённого дела:
Лишь две судьбы вместят любовь такую,
Одна твоя судьба, увы, мала…
 
 
Вместит её один листок бумажный.
За правду ты поплатишься душой.
И ясно знаешь ты, как это страшно,
Как страшно, нелегко… и хорошо!