Сделав небольшую паузу и тяжело вздохнув, она ответила.

– Дед Петя ходить начал, поэтому беспокоюсь я.

От услышанного я чуть не подавился, а вот Алиса, не совсем поняв сказанное, вставила.

– А-а, он раньше не ходил, что ли? Чего беспокоиться, раз пошёл человек?

Последовала затяжная пауза в разговоре, с минуту сидели в тишине.

– Ну почему же, ходил, конечно, – ответил я и бросив чайную ложку в свою уже пустую кружку, добавил, – пока не умер…

После моих слов бедняжка поперхнулась.

– То есть как это, – умер?

– Да вот так! Не знаешь, как люди умирают? – Не желая развивать тему, я подмигнул ей правым глазом и скорчил гримасу, мол, – «Потом… всё потом».

Мне удалось сменить эту неприятную тему на другую и мы, ещё немного поговорив о житейских вещах, решили ложиться спать. Времени уже около двух или трёх часов ночи.

Бабушка постелила кровать в комнате, где я жил в детстве и, пожелав спокойной ночи, оставила нас с супругой наедине.

Закрыв дверь, я ещё по старой привычке накинул на неё крючок и начал осматривать комнатушку при уже привычном моим глазам тусклом свете зажжённых ранее свечей.

Собственно, рассматривать и нечего. Здесь тоже осталось всё как раньше: прямо от входа в дальнем левом углу стояла сеточная кровать с периной и подушками, над ней два окна, одно из которых выходило на калитку, другое в огород. Справа от дверей громоздкий шкаф, в нём я когда-то хранил игрушки, возле него чёрный комод, служивший также и письменным столом; справа был патефон на табуретке. Пол и потолок такие же, что и на кухне (во всём доме, тоже).

Не хватало только другого шифоньера, с книгами. Куда-то его «потеряли», а там, где он стоял раньше, на глухой стене осталась висеть лишь одинокая, большая картина «Три охотника». Маленьким, когда просыпался с утра, всегда любил её подолгу рассматривать.

Эх, одна ностальгия – да и только!

Алиса уселась на кровать и как ребёнок стала на ней подпрыгивать.

– Слушай, а чего там бабушка про старика, который ходит, говорила?

– Не обращай внимания, – ответил я, раздеваясь, – думаю, это у неё возрастное. Старушка давно не молодая, брата вон потеряла, столько лет вместе бок о бок жили, считай. Да и потом, я ж тебе рассказывал: в наших краях упорно ходили суеверия об оживших мертвецах! Наверное – это и послужило поводу для её старого воображения.

– Мне как-то не по себе от этого, а тебе?

– Вообще, наплевать! В детстве и не такого наслушался. Давай спать уже! Это ты всю дорогу дрыхла! Я всё-таки целый день и ещё полночи почти за рулём просидел.

Быстро раздевшись и накинув на себя специально привезённый для сна халат, жена устроилась возле стенки, я лёг рядом, с краю. Только приятно расслабился и начал засыпать, она стала толкать меня локтем в бок.

– Я вроде не храпел.

– Закрой калитку, – прошептала супруга, – она меня пугает. Всё мне кажется, там вокруг забора кто-то ходит и сейчас в неё к нам зайдёт.

– Какую ещё калитку? – не понял я.

– Вон, там! – Указала она рукой прямо на окно, в котором я, кроме темноты, ничего не увидел.

– Издеваешься? Как ты рассмотрела, что калитка открыта? Луны уже нет, тьма на улице – хоть глаз коли! Спи давай лучше… калитки ей всякие мерещатся… спать меньше надо, когда муж целый день баранку крутит!

Только отвернулся от неё в другую сторону, давая понять – разговор окончен; как она громко вскрикнула, испугав меня так, что я вскочил с кровати и уставился на Алису, ожидая объяснений.

– В окно кто-то смотрел к нам! Страшный очень… старик, кажется!

Я посмотрел, куда она указала и по-прежнему помимо черноты ничего там не увидел.

– Успокойся Алис, это всё мои байки в дороге, плюс бабушкин маразм на твоё воображение влияет.

– Нет! Честно, в окошко смотрел кто-то. Пойди, глянь.

– Вот ещё, – возмутился я, – мы в фильм американский попали? Не пойду я никуда, в дом он не войдёт, так что, пусть на здоровье ходит себе там! Может, цыгане какие металлолом собирают или перины! Могу тебе шторочки закрыть, если хочешь, чтобы зловещее окно больше не пугало маленькую девочку. – После этих слов я мирно залез обратно под тёпленькое одеяло.

– Очумел?! Какие ещё здесь цыгане? – Не унималась супруга, – сам говорил здесь нет никого и ночь уже! Давай иди! – едва не столкнула она меня с кровати, – я не отстану от тебя всё равно!

Что делать? Пришлось переться во двор.

Накинул на себя старую рубаху, взял с кухни топор и отправился проверять, кто ходит возле избы.

Разумеется, я там никого не увидел, только калитка и вправду оказалась открытой, хотя я точно помнил, как закрывал её! Что ж, решил не раздувать из «мухи слона», запер снова, на этот раз плотнее; после отправился спать.

Только я развернулся и начал уходить, вдруг в нескольких метрах от меня, за забором послышались громкие шорохи, затем, вообще, раздался такой звук, словно кто-то в кованных сапогах побежал прочь от нашего дома. Это немного встревожило. Но, ненадолго – мало ли кто там мог быть? Может, просто заяц или ёжик, другой зверь какой-нибудь (сапоги, наверное, почудились). Поэтому я вернулся в дом и снова занял своё законное место рядом с законной женой.

– Ну что там? – Спросила Алиса, когда я лёг.

– Ничего… тут дикая природа, звери разные ходят, не обращай внимания… калитка правда была открытой… но, я закрыл! А ты давай, носом в подушку и не смотри на окно!

– Там стоял человек, я ещё с ума не сошла. – Не унималась она.

– Может, и был! – согласился я, – здесь же ещё остались люди в деревне! Услышали звук машины, вот и решили пойти посмотреть. У стариков часто бывает бессонница, вот и шаркаются по ночам от безделья.

Она хотела ещё что-то сказать, я её перебил.

– Тебе колыбельку спеть, чтобы ты уснула? Правда, Алис, давай завтра всё обсудим, у меня голова уже чугунная, не соображает, я очень устал сегодня. Если не посплю, самому начнёт НЛО грезиться.

– Спокойной ночи. – Наконец, сдалась жена и отвернулась к стенке.

Проснулся рано – разбудил бабушкин петух. Супруга ещё крепко спала и я, аккуратно поднявшись с постели, чтобы не разбудить её, решил пойти на улицу.

Едва вышел на крыльцо, как недавно взошедшее солнце ослепило меня, а свежая, пока ещё майская, утренняя прохлада, в долю секунды прошла через всё моё тело, пустив мелкую дрожь.

Природа ощущалась сполна: от свежего воздуха немного кружилась голова, от пения птиц успокаивались нервы. Казалось, весь день буду чувствовать себя легко и весело, но только я вышел во двор и стал его рассматривать, настроение сразу стало портиться.

Теперь, когда на улице светло, я мог рассмотреть свой родной дворик сполна!

В отличие от домашних комнат, которые изучал вчера вечером, здесь всё сильно изменилось и пришло в упадок.

От многих плодоносных деревьев, где когда-то росли яблоки, вишни, черешня и сливы, остались лишь подгнившие и поросшие неизвестными мне грибами пеньки; местами между грядок с помидорами и огурцами виднелась непрополотая трава. Когда я был маленьким, в огороде не водилось ни одной лишней травинки; ни каких сорняков и даже опавших листьев! Но, тогда был жив дедушка, я помогал как мог, бабушка была моложе.

Где раньше стояла большая теплица, остались лишь неровные деревянные столбы, пару битых стёкол рядом с ними. Колодец весь покосился и, на первый взгляд, казался давно брошенным; остальные хозяйственные постройки также подверглись разрушительному влиянию времени. Ай – что там говорить? Дому с огородом нужен хозяин, иначе он начинает «умирать».

Сама изба, покосилась на левую сторону и немного ушла под землю, а брёвна, из которых она сложена, порядком ссохлись и местами полопались, не говоря уже о том, почерневшем шифере на крыше. – «А ещё говоришь, помогать особо не надо», – вспомнил вчерашние бабушкины слова.

Идти и смотреть, что случилось с нашей баней, мне стало просто страшно, и я решил хоть как-то отвлечься, отогнать от себя навалившуюся меланхоличную грусть.

Бабушка возилась в сарае со скотиной, решил пока её не беспокоить и пошёл обходить дом по своим утренним, естественным делам. – «Надеюсь, пол в туалете не прогнил хотя бы, а то, не дай бог, провалюсь!» – подумалось мне.

Когда завернул за угол и вышел к тому окну, через которое Алиса ночью, якобы видела старика, то обнаружил на его стекле оставленные чьими-то руками следы глинистой грязи. Словно и правда, кто-то подставлял свои вымазанные ладони к нашему окну, чтобы лучше рассмотреть, что же происходит внутри. – «Странно, ведь дождь не шёл давно, сухо кругом, откуда тогда грязь? Неужели правда, ночью во двор заходили незваные гости? Хотя-я, – какая разница?! Не обокрали, ничего не разбили, обычное деревенское любопытство». – Подумал я, но на всякий случай решил протереть стекло влажной тряпкой, пока супруга спит, чтобы не заметила и лишний раз не беспокоилась, – «Раздует опять из мухи слона!»

– Чего там возишься? – Окликнула меня вышедшая из сарая бабушка.

Протерев окно, я отбросил тряпку в стоявшее возле стены ведро, и вытирая влажные руки об собственные брюки, подошёл к ней.

– Ай! Алиске ночью привиделось, что в окно старик какой-то смотрел, я вышел на улицу, – никого! Только открытая калитка была, а сейчас глянул: на окне грязные следы! Ну, протёр, чтобы девушку лишний раз не пугать. Может, соседи по деревне любопытствуют, как думаешь?

Старушка помедлила с ответом опустив свой взгляд на землю, потом покачав головой и поставив железное ведро на тропинку, тихо ответила:

– Нет… это всё покойный дед Петя! Я ж говорю, – ходит он! Не упокоился с миром прах его… нужно что-то предпринять! Только ты не волнуйся, – подняла она голову и посмотрела мне в глаза, – тебя он не тронет, а вот…

– Бабуль, – перебил её я, – хорош об этом! И слышать ничего не желаю о бродячем покойнике деде Пете! Чушь! У меня к тебе просьба одна по этому поводу: ты при Алиске подобных тем вообще не заводи.

– Поняла я, неглупая! – махнула бабушка рукой, словно обидевшись, – просто волнуюсь за вас.

– Не стоит! Я это… пойду по деревне погуляю, – резко сменил тему, – давно здесь не был, ностальгия, так сказать. Тогда жена как проснётся, покорми её там, подскажи, где умыться, в туалет сходить… чтоб не провалились только. Да, ещё скажи, что я скоро вернусь. И-и-и… помни о моей просьбе!

– Ступай с богом. – Ответила хозяйка и прихрамывая пошла в дом, нашёптывая что-то себе под нос.

Я проводил её взглядом.

Да, она и вправду похожа на ведьму: сгорбленная, с седыми волосами, вырывающимися и вьющимися из-под платка, даже когда нет ветра! Хромая походка, сухие руки с мозолями от нелёгкой жизни, лицо… да! Особенно похожа лицом: нос крючком, много морщин возле губ, словно она всю жизнь со злостью их сжимала (хотя чаще видел её улыбающийся и, вообще, не помнил, чтобы бабушка злилась), большая бородавка на правой щеке возле носа и маленькие, «лукавые» глаза.

Почему я это заметил только сейчас, при дневном свете, а не вчера при керосиновом? Или когда был ещё маленьким? – «Так, с этой мистикой и с ума можно сойти! И, как бы там ни было, она моя любимая бабушка, да и в то, что она колдунья, я никогда не верил, не верю и сейчас; внешность – она обманчива!»

Переодевшись в старую одежду, которая нашлась в гардеробе я, широко зевая, отправился ностальгировать по улочкам своей родной деревни.