Расследование началось

– Этого и следовало ожидать, – произнес Генри Честерфилд, читая документ, полученный по факсу. – Так будет лучше. Чем быстрее начнется расследование, тем быстрее оно закончится…

– С чего вы хотите начать? – поинтересовался у меня Энтони. – Получается, что сейчас все хозяйство и окончательное принятие решений на мне. Мы с сестрой все обсудили, и она полностью со мной согласилась.

– Первым делом я хотел бы осмотреть Роберта Уэмберли. Вы не проводите меня в подвал?

– Пойдемте, без меня вам не найти это место.

– Да, еще, – обратился я к мистеру Честерфилду и мистеру Леенсону. – Поймите меня правильно, но я бы хотел, чтобы в кабинет графа больше никто не входил. Когда я вернусь, то займусь его осмотром.

Выслушав это, Лазик понимающе кивнул, но Генри сразу надулся, как индюк, ощетинив свои аккуратно подстриженные усы, при этом сверкнув на меня глазами, словно молниями.

– Кстати, у кого-нибудь есть еще ключи от этого кабинета? – обратился я к Энтони. – В дверях я вижу один.

– Больше ни у кого нет, – пояснил сын графа. – Остальные должны лежать в одном из ящиков стола.

Все так и оказалось. Обыскав стол, мы нашли остальные ключи.

– Скажите, Энтони, – спросил я сына графа, идя следом за ним в лабиринтах средневекового замка. – Мистер Честерфилд – он кто? Я так понял, он являлся другом вашего отца и, к тому же, работает в компании «Земля Англов».

– Все правильно, – отозвался Энтони. – Они уже давно дружат… извините, дружили. Все никак не могу осознать, что больше никогда не поговорю со своим отцом. Он, конечно, сильно сдал… особенно в последнее время… Так вот, Генри возглавляет службу безопасности в компании отца. Он бывший военный. Аналитик. Служил в Генеральном штабе. Вы не смотрите на его солдафонские манеры. Он хороший человек, только слишком прямолинейный. Для него нет полутонов, только враг или друг. С остальными он надменно холоден. В компании отца он навел жесткую дисциплину. Его многие недолюбливают, но отец всегда его защищал и не давал в обиду. Наверное, Лазик и Генри – настоящие друзья отца.

– А другие?

– С другими он не был таким откровенным.

– У него были враги? – услышав этот вопрос, Энтони вздрогнул.

– Вы думаете, его убили? – с испуганным видом спросил он.

– Об этом рано говорить, – поспешил я успокоить графского сына. – Сейчас проведем осмотр тела, и многое станет ясно. А по поводу моего вопроса про врагов вашего отца, думаю, они, безусловно, есть. Ну, может, не так категорично… Но недоброжелатели точно есть. Стоять у руля такой компании и ни разу не поссориться с конкурентами – так не бывает.

– Не знаю. Отец никогда ни на кого не жаловался. Со всеми у него были ровные отношения. Да он особо-то ни с кем и не общался. Внешними контактами занимается Лазик. Он у отца вроде пресс-секретаря… доверенного лица. Все, пришли, – открывая металлическую дверь, произнес Энтони.

Последнюю часть пути мы шли под землей, так как ни одного окна я не видел, и даже звуки бушующего урагана не долетали до нас.

Граф Роберт де Уэмберли лежал на каталке, накрытый белой простыней. Мне не раз приходилось делать осмотры умерших людей, поэтому я знал, на что надо обратить особое внимание.

– Не нахожу признаков насильственной смерти, – сообщил я Энтони, закрывая тело графа простыней после десятиминутного обследования. – Ни ссадин, ни гематом. Ничего такого… Возможно, сердце отказало. Может, тромб. Такое часто бывает. Патологоанатом все точно потом скажет, если до этого дойдет дело…

– Может, его отравили?

– Вряд ли. Я не заметил внешних признаков. Но не стоит этого исключать… Кстати, а почему вы именно сюда привезли тело графа?

– Если пройти дальше по проходу, то можно выйти на улицу. Там будет начинаться аллея, а рядом находится фамильный склеп, – подробно пояснил Энтони. – Вы поможете мне перевести отца в склеп?

– Конечно.

Открыв массивную металлическую дверь, мы выкатили каталку с телом графа на улицу. Усыпальница, построенная из красного кирпича с позолоченным куполом наверху, находилась примерно в двадцати ярдах от пристройки замка. Продолговатые узкие окна, сквозь которые вряд ли когда-либо пробивались солнечные лучи, были закрыты решетками из толстых кованых прутьев. Весь внешний вид строения подчеркивал, что его обитатели далеки от мирской суеты и не хотят, чтобы их лишний раз беспокоили.

– Здесь похоронены все ваши предки?

– Нет. Склеп построили только в середине восемнадцатого века. До этого хоронили на кладбище. Оно находится сразу же за этой аллеей, возле крепостной стены. Некоторые предки похоронены в других местах, – пояснил Энтони, открывая большим медным ключом дверь.

Внутри находилось девять мраморных саркофагов, закрытых толстыми плитами. На каждой плите находился небольшой памятник, в виде металлического креста с именем усопшего, датой его рождения и смерти. И только на двух крайних саркофагах вместо крестов со Спасителем были установлены у изголовья небольшие плиты из шлифованного до зеркального блеска черного мрамора.

Оставив каталку с телом графа в склепе, мы вернулись обратно.

– А почему два памятника из камня? – спросил у Энтони, когда мы направлялись обратно.

– Не знаю. Самое ближнее захоронение моего деда. Видимо, таков был их наказ.

– Понятно… И еще вы сказали, что отец сильно сдал в последнее время. Как это понимать? – задав этот вопрос, я заметил, что Энтони сильно смутился.

– Просто мне так показалось, – прозвучал малоубедительный ответ.

«Похоже, мой невинный вопрос застал Энтони врасплох», – мысленно констатировал я, наблюдая за его реакцией. С чего бы это? Неужели он как-то замешан в этой истории?.. Я решил больше не давить на него, а попробовать расспросить других. Я не забыл, как осекся Лазик и, быстро сменив тему разговора, стал тут же расспрашивать дворецкого о погоде. О чем он тогда проговорился, когда вместе со всеми возмущался старыми боксерскими перчатками?.. Немного подумав, я вспомнил. Мистер Леенсон упомянул о какой-то телеграмме…

– Без вас я бы не нашел дорогу назад, на поверхность, – искренне признался я, когда мы отправились в обратный путь. – Здесь сплошные лабиринты.

– Это на случаи осады, в те времена все замки так строили, – пояснил Энтони. – Я и сам-то толком не знаю многих здешних закутков. Помню, в детстве сильно испугался, блуждая в дальней части, и больше старался туда не ходить. Кстати, у отца есть карта подземелий замка.

– Вот как. Было бы любопытно на нее взглянуть.

– Дойдем до кабинета, и я вам ее покажу. Там все подробно указано.

– Карта только подземелий?

– Не только. Есть карты и самого замка… Всем им больше двухсот лет. Нарисованы на телячьей коже. Отец бережно относился к этим произведениям искусства. Сейчас сами все увидите.

Поднявшись на второй этаж, я открыл ключом дверь. Кабинет графа был пуст. Я нисколько не сомневался, что поступил правильно, заперев его. Да и Генри Честерфилд, хоть и хорохорился, но, видимо, прекрасно понимал обоснованность моих требований. И, к тому же, я должен был показать всем присутствующим, что с этого момента стал, хотя и временным, но официальным представителем правоохранительной системы государства.

Войдя в кабинет, Энтони направился к большому книжному шкафу и, открыв его, с удивлением произнес:

– Здесь нет книги!

– Какой книги?

– Длинная необычная книга, похожая на альбом, а в ней закреплены на скобках карты всего замка.

– Нарисованные на телячьей коже?

– Ну да. Они пропали. Ничего не понимаю…

– Может, граф переложил альбом в другое место? – предположил я, понимая, что это наверняка не так.

– Это исключено, – категорично заявил Энтони. – Я уже говорил вам, что у отца все лежит на своих местах… Здесь явно кто-то побывал. Видите, ящики стола не до конца задвинуты. Такого никогда не было. Вот вы, когда открываете ящики где-либо, наверняка закрываете их до конца?

– Давайте сейчас все внимательно осмотрим. Может, еще чего-то не хватает, – ответил я.

Изучая более внимательно кабинет графа, я полностью согласился с его сыном. Без всякого сомнения, здесь побывал посторонний или посторонние, чего так же нельзя было исключать. Книги, похожей на альбом, мы так и не обнаружили, хотя другие вещи, не менее ценные, были на своих местах. Дело в том, что, со слов сына, граф любил обставлять свой рабочий кабинет всевозможными вещицами, приобретенными им лично, а также подаренными друзьями по поводу различных памятных дат, причем некоторые из предметов, на мой взгляд, стоили не одну сотню фунтов.

– Это единственный кабинет графа? – поинтересовался у Энтони, рассматривая висящий над камином, портрет графа Роберта де Уэмберли.

– Да. Он здесь проводил почти все время и даже часто спал. Вот и в этот раз… Ему было спокойно, сидя в кресле, накрывшись пледом, смотреть из окна на сад. Я, навещая его, усаживался на диван, и мы долго беседовали возле камина. Пили чай, смотрели телевизор.

– Ничего не скажешь, уютный кабинет… Что интересовало вашего отца? Может, политика?

– Нет, что вы. Он от нее шарахался. Он был затворник… Спортом очень увлекался. Но в основном смотрел футбол. Знал по фамилии всех игроков сборной Англии, хотя очень уважительно относился к испанцам. Говорил, что, если бы не «Ливерпуль», то болел бы за «Реал Мадрид».

– Понятно. Получается, что больше ничего не пропало?

– Похоже, так, – подтвердил Энтони. – Но в шкафах и в письменном столе явно что-то искали.

Покинув кабинет графа, мы направились в главный зал с камином в виде открытой пасти льва. Размышляя по пути, я не согласился с выводами графского сына, что больше ничего не пропало из кабинета его отца. На самом деле, была еще одна пропажа, и очень ценная. Просто Энтони не придал этой вещи значения, а может, вовсе забыл о ней… Или, возможно, сам и похитил, поэтому и промолчал.

Пропажа

В замке с самого начала находилось девять человек. Это сам хозяин, дворецкий Харольд, сын Энтони, его жена Ирэн, дочь Надин с мужем Итаном, Генри и Лазик. Ну и, конечно, я. Прислуга была еще накануне отпущена в город, так что в замке больше никого не было.

Все могли спокойно похитить эту вещь, естественно, кроме хозяина замка. Хотя зачем это делать Энтони? Какой у него мотив? Но, во всяком случае, всех очень интересовала эта вещь, и дворецкий Харольд не являлся исключением. Возможно, он и похитил ее, застав графа в кабинете лежащим на полу. Все это может быть, но зачем воровать альбом с картами?.. А кто сказал, что карты пропали именно сейчас? Может, их Роберт Уэмберли лично кому-нибудь отдал еще месяц назад, или их украли гораздо раньше. Хотя сын наверняка бы знал об этом инциденте. Да и мистер Честерфилд по роду своего занятия был бы в курсе такого незаурядного события, так как граф очень ценил этот альбом. Об исчезновении карт я решил сообщить всем, а вот рассказывать про другую пропажу решил пока повременить. Вдруг похититель занервничает и как-то проявит себя?

Пройдя главный зал, мы направились в столовую, где все уже собрались. Дочь графа Надин услужливо принесла мне чашку кофе, и, пока я пил жгучий напиток с маленькими пирожными, все с нетерпением ждали, что я сообщу. Было видно, насколько все напряжены, и это было неудивительно, поскольку все понимали, или как раз не до конца понимали, что все-таки произошло… Естественная смерть или насильственная? Это был самый главный вопрос. А именно: «Есть ли среди нас убийца»? Наверняка у присутствующих и в голове не укладывалось такое, но смерть графа накануне оглашения условий передачи бизнеса наводила на тревожные мысли. Может, кто-то таким образом хотел затормозить ход событий, а потом и переиграть оппонентов в суде. Такое, хоть и редко, но все равно встречается. Англия – правовая страна, частная собственность здесь непоколебима, и нет никаких сомнений, что судья примет правильное решение, полагаясь на предоставленные документы и здравый смысл. Искушенный в таких делах, я прекрасно осознавал, что даже незначительная задержка принятия важных решений иногда позволяет грамотному юристу найти хитрые лазейки или двусмысленности в английском законодательстве, и это было уже не редкостью.

Но смерть Роберта Уэмберли наверняка произошла по естественным причинам, о чем я и уведомил всех присутствующих, при этом особо подчеркнув, что это только предположительно.

– То есть это не точно? – спросила Ирэн. – Вы можете ошибаться?

– Да. Этот предварительный вывод сделан на основе визуального осмотра тела графа, – пояснил я и тут же добавил. – Сейчас доложу об этом руководству. Кроме того, мне поручено каждого из присутствующих опросить. Поймите меня правильно, никто никого не подозревает, но существуют правила. Человек внезапно умер. Не в постели под наблюдением врачей после продолжительной болезни, а в кабинете, после совместного ужина. Упал и умер. Вот поэтому я и должен поговорить с каждым о том, что он делал после того, как граф удалился. Я с разрешения Энтони пока займу кабинет графа и попрошу вас по одному приходить ко мне… Думаю начать с мистера Леенсона.

Я специально начал с Лазика, так как у меня сложились с ним дружеские отношения, и я собирался более подробно расспросить его о присутствующих. Кроме того, мне не верилось, что он похититель, если, конечно, он не великий pretender. Но, надеюсь, мне удастся понять это. Все-таки нас этому хорошо учили в университете, да и надлежащая практика была в прокуратуре.

– Послушайте, мистер Говерниц, – слегка вызывающим тоном обратился ко мне мистер Честерфилд. – Если Роберт умер по состоянию здоровья, то зачем весь этот цирк?..

– Что вы имеете ввиду? – я принял вызов офицера Генерального штаба.

– Зачем интересоваться, кто чем занимался? Может, у молодежи свои секреты. Вы так не находите? Вы же не священник, чтобы перед вами исповедоваться. Я понимаю, что кто-то побывал в кабинете Роберта, но ничего же не пропало. Зачем все это?..