Бабочка

(«AM-A-S» – «Тороплюсь» / Bahh Tee и Нигатив “Триада”)

Почему всё – так? Почему этот мир – так тяжёл и жесток к… ангелам? И «не только», да… «Ко всем». Но… Но почему-то – к ним и рождённым… Рождённым, но не обращённым… С ними – он куда больше и сильнее!.. Крепче и туже… Хуже и… Больнее! А уж и к не «принятым» в свои семнадцать лет – и подавно! «Тем более»! «Почему»?.. Почему он – так зол и сердит? И всё же – на одного (одну) и… Одновременно!..

Каждый день… Каждый день – он так и норовит прижать меня к земле, чтобы затоптать кучей разношёрстных и разномастных ботинок и туфель… Кучей прочей такой же и ещё более разнопёрой обуви! Да… Ведь они пройдутся по мне и даже не заметят этого. Конечно… Конечно: ведь «свои» проблемы – куда важнее! Свои заботы – куда ближе… «чужих». Зачем слушать, когда можно высказаться? Высказаться… И слить все проблемы – на «другого». А после… После – просто уйти! А этот другой, «чужой», приняв на себя всё сказанное… Приняв всё – за чистую и чеканную монету… Потеряет себя. Потеряет веру – «в себя». Пускай, «да»? «Пускай»… Это же – не так важно! Подумаешь… Его только что использовали, сравняли с землёй и окунули в грязь. Хм! Ничего… Ничего: ведь грязь – полезна! Грязевые ванны! М-мм… Да! Ну а сами же при этом – будут чисты. И останутся же – таковыми!.. Справедливо ли? А есть ли – она?..

Они же и не представляют, как это трудно… Как трудно – жить! «Просто» жить и… Знать, что всё, что у тебя есть – это лишь твоя душа. Тело же… Ум и красота… Они… Они – просто перейдут в другие, «чужие» руки! И им будет без разницы, что скрывается за этой «яркой окраской». За твоей маской и… Обёрткой. За «оболочкой»! Ведь они считают её – цветной и блестящей фольгой. Всего-то… За которой – и не может быть… Да и никогда не было… Более того – никогда и не будет… Ничего интересного! Поиграли ей… Использовали её… Да и выкинули, оставляя кому-то другому! «Чужому»…

Да… Как и все, для них я – лишь объект! Объект, служащий удовлетворению лишь их потребностей… И ничего более. Только – менее! Они же и не пытаются узнать меня… Понять меня! Мои мечты и желания, как и я же сама, для них – ничего не значат. Они – только ловят их… И меня!.. А когда поймают… Поймают с ними… За них же – меня… Будут играть! Для них же – это развлечение. А для меня же – самоубийство. Ведь и просто перекрывая доступ кислорода… они будут лишь смеяться! Громко. Надрывно… Будут смеяться и… повторять это. Снова. И снова… Из разу в раз! Воображая… Фантазируя, что они – повелители. А я, в то же самое время, прикрывая глаза и сжимаясь так, чтобы было меньше боли и меньше самой же меня, буду терпеть! Буду терпеть и… Ждать окончания пытки… Чтобы перейти – к другому. Из рук в руки… И пойти же – по ним!..

А что ещё – остается? У меня ведь – нет прав! Нет и свобод… Нет ничего того, что есть, и как, у них. Или даже – хоть каких-то! Хоть – чего-то… И хотя последнее – и есть… вроде бы! Но и в куда же меньшей степени, чем и всё у них же… И у всех! Моя же свобода – длится минут двадцать… от силы. А после – новые (не)люди! И новые пытки…

Порой, я и сама загоняю себя в тупик… Просто в какой-то момент и «залётно» – попадая в «серую коробку», которую они называют «домом», как в западню! Ведь я ничего тут не знаю – я ещё здесь ни разу не была… Но уже – подсознательно рвусь к выходу. Наружу и… На волю! Хоть это – и не так просто… Усталость – берёт своё, накладываясь мёртвым грузом… Накатывает и… Сразу же прижимает! Давит на меня – нещадно! Придавливает и… Выдавливает из меня же – всю меня. Из тела и… Душу. И всю же мою жизнь! Поэтому-то, в большинстве своём и случаев, мне приходится скрываться… Прятаться – в тёмных углах. В самых дальних и потаённых закутках… Где меня – всё равно находят! Находят и… Уже не отпускают! Деревянные белые двери закрываются… Белые пластиковые ручки не прокручиваются… Как и белые металлические ручки – у деревянных окон!.. Тоже ведь – не открываются. И я вынужденно сажусь на коричневый деревянный пол, покрытый зелёным однотонным ковром с мелким ворсом! И пусть он протёрт до дыр в некоторых местах – металлическими ножками светло-бежевой деревянной мебели: в виде дивана и такого же раскладного кресла… Но и всё ещё – есть! И вроде как – так же ещё греет. Пока я мечусь же взглядом по этой коробке, её стенам и потолку, полу – в надежде найти хоть один выход. Пусть даже и прорываясь, продираясь сквозь ворс и щели пола, если придётся… Но – отыскать его!..

А как бы ведь хотелось – слиться с ковром и просочиться в пол… Под него… Я бы всё отдала – за подобного рода функцию… в функционале моего же всё тела и души. Но… Мне – не дано! Белое тельце, как и белые плотные крылья его и её, слишком заметны на фоне всего же этого… бежево-зелёного безобразия!.. От пола. По стенам и… Только лишь потолок – принимает меня: «такой, какая я есть». Да и прося же ещё будто ко всему – не обращать внимания на светло-зелёный квадратный плафон люстры на нём!.. Но и, благо, сейчас день и это – мне не светит. Никак и… Никоим же образом! Впрочем, как и Икару… Да и тем же чёрным мухам и серым комарам за его стеклом – уже отошедшим в «тот» мир! Не говоря уж и о том, что и на потолке-то – долго не усидишь. Как и не полежишь… Не «удобно»! А уж и – долететь?.. В удушье внутри и полной дезоориентированности в и самим же пространством вокруг?.. Просто – невозможно! «Исключение», да? «Да»…

Не-воз-мож-но!.. Я задыхаюсь – в этой серой бетонной коробке! Но и всё-таки нахожу в себе силы – на последний, не «крайний» уже, рывок. И… Из последних же сил, собранных внутри души и снаружи же тела, подлетаю к окну – и стучусь о его стекло всем своим существом и естеством: пытаясь на ощупь нащупать хоть какой-нибудь уже, пусть и совсем небольшой, но приток свежего воздуха… Пытаясь отыскать – вход и… «Вдох»! Как и выход… С «выдохом»! Но его – нет… Их – нет!

Всё! И эти – тоже… Силы – окончательно покидают меня, выходя на осадке души и остатке же тела! И вот я – снова на полу. Где – мне и место. Где – мне и «самое» место! А был ли смысл взлетать, если всё равно вернулась к нему?.. Всё равно – осталась с ним!

Но и почти тут же – меня находят! Находят в таком состоянии «не стояния» и… Поднимают! Да… Вот только и мне – уже всё равно! Лишь бы – всё это закончилось для меня… И со мной же… Быстро. И всё! Больше – никого и ничего не надо! Но…

Но и вновь – ничего из этого… того не происходит! Я слышу лишь – как открывается окно и… на меня вдруг прямо-таки и обрушивается поток холодного свежего воздуха! Я вздрагиваю. А он… А это был и есть – парень! Повелитель и… Хозяин. Он… Дал мне – лишь подышать?!

Краем глаза и боковым же зрением – вижу его «преувеличенно» большие черты лица. Вроде и длинного с горбинкой носа. Пухлых губ… Мощного и округлого подбородка… Тупых, и пусть не «умных», но и, тем не менее, видных скул. Как кончики моих крыльев! Светло-серых глаз – на фоне и такой же, почти что и белой кожи. Светло-русых коротких волос: с редкой чёлкой, спадающей на низкий лоб и прикрывающей его широкие светлые брови вместе с тонкими ресницами! Непривычно, но и как на контрасте, со всем вокруг и мной же – он одет во всё черное: футболку, шорты и бандану… на руке!

Но и, посчитав же эти несколько минут достаточными для обновления кислородного баланса внутри и возобновления дыхания снаружи, а и скорее всего – попросту решив проветрить, не замерзнув сам, он вдруг прикрывает окно и… несёт меня в прихожую! Через коридор с бежевыми стенами. И белым же потолком… По светло-коричневому линолеуму… По обеим сторонам которого и от нас – тянутся ещё какие-то белые деревянные двери. Но и он – не заходит в них! Поворачивает направо. Подходит к такой же почти двери, только с замками и цепочками… Где и по левую уже сторону от нас – стоит тёмно-коричневый деревянный шкаф-трюмо: с висящей и стоящей, как снаружи, так и внутри же, скорее всего, верхней одеждой и обувью. А по правую – такая же, «в цвет», тумба, но побольше и тоже, наверное, с обувью: в три ряда полок. И рядом с которой уже, по левую сторону от неё, примостился небольшой пуфик, обтянутый серой тканью… И вот под его ногами – чёрный жёсткий коврик, чтобы вытирать ноги при входе. Казалось бы… Казалось бы, кто-то предпочитает белый коврик… Вроде меня! Чтоб вытирать об меня и мной же – всё. А «кто-то» и… «Чёрный»! «Спасибо же, что ты – это ты». Но и… Однако… Однако, здравствуйте! И… Добрый вечер! День же – уже был… И что же это, на самом деле, значит? «Ты так быстро наигрался!». Повезло же… наверное.

На-вер-ное… Распахивается дверь!.. В пустой и тёмно-серый бетонный подъезд… И я снова сжимаюсь, вздрагивая! Непонятно же ещё, что хуже: холод его, ветра или того, кто сейчас держит меня, будто и вы- и отпуская, хотя совсем недавно – сам же и закрыл в комнате?.. Не говоря уж и о том, что он сам остался за порогом, а меня же – кинул, почти что и «швырнул» через него, заставив «упасть ниц» перед собой. «Перед «ним», да! Перед кем же ещё?.. Не перед собой же, т.е. мной!». Холод же, что был ранее, ничто, в сравнении с болью, которая тут же пронзила моё хилое тельце, стоило лишь шмякнуться об пол: как лепёшка напополам с мешком картошки! Какие же они все – злые. Жестокие и циничные!

Переворачиваюсь… Лишь бы более – никак не видеть его! Пытаюсь привстать, если уж и пока не встать, и слышу стук двери за спиной! Щелчок металлического замка по ту сторону двери. И… Удаляющиеся от меня, в глубину и саму же квартиру, тяжёлые шаги!..

И какой смысл отдавать годы жизни, чтобы после – слышать эту звонкую тишину в ответ и свой же адрес?..

Да… А ведь, и нисколечко не давя на жалость, я уже совсем – не та, что была раньше! «Да»!.. «Раньше» же – я ещё была милой. Была даже и… красивой. А уж и что говорить за?.. Яркой – я была! Любимой и… Любящей! А что – теперь? Теперь – я сломлена!.. Как духовно, так и физически… Выцвела и выгорела!.. И вот за что мне – всё это? В чём я таком и с кем я таким «так» же провинилась, чтобы заслужить эти подчас и ежедневные лапанья, не говоря уж и за «время», посиделки в одиночестве на холодном линолеуме?.. На холодных деревянных досках. Паркете! Ковре или сером бетонном полу!

К чёрту – всё! К чёрту – эту жизнь! Этих (не)людей и… К чёрту – меня! Я не хочу – так. Не могу – так… больше!

Резко подрываюсь… Что даже, поначалу, и изображение перед глазами плывёт в чёрно-белом свете, взрываясь ещё параллельно где-то и цветом… И несусь – в сторону улицы. В сторону – выхода!.. Подхваченная, пусть и холодным, но и потоком же ветра, свободы: из открытой или не закрытой кем-то ранее чёрной металлической входной двери подъезда, побитой временем и не «только» и обитой же поверх ещё тёмно-коричневыми досками. «Она выведет меня – на волю. А ветер – спасёт… Спасёт меня – своим же холодом! Ему ведь – не жалко… А мне – и подавно… приятно! Не совестно… Он же – не сострадает. И не сожалеет… Ему – наплевать на меня. Значит – и мне наплевать. Значит и мы – солидарны! И уж пусть лучше меня собьёт – чья-то машина!.. Больше такой пытки – я не выдержу. Просто – не вынесу… Не могу. Не смогу и… Не (за)хочу!».

А стоит пересечь «черту» и вылететь к белому, прямо-таки и слепящему после квартирно-комнатного и подъездного полумрака свету, как ветер меняет свою и одновременно мою траекторию «падения» – и бьёт уже не по касательной и подгоняя в спину, а в лицо и насквозь, отталкивая, наоборот, меня и назад. Проникая в меня… И возвращая на «своё» место! Но и я – уже не обращаю на него никакого внимания. «Он ведь всё же помог мне выбраться – и с него этого хватит! С меня – всего этого хватит! Ведь и мне – всё равно! Уже – всё равно… Я хочу – свободы! Хочу наконец-то и по-настоящему – взмыть в небеса!.. Без вечных нравоучений… И извечных же – правил! Они же все – подрезают мне крылья! Они все – пытаются меня удержать и приструнить!.. Не в этот раз! Уж лучше – в небо, чем под землю. Да! Я же – не боюсь смерти… Никогда не боялась!.. И всегда искренне – её желала. Ждала – её… Верила – в неё. И звала… И вот теперь – моя мечта точно и вся же исполнится… Моё желание – воплотится в жизнь!.. И пусть сейчас я поймала на них – саму же себя!.. Как ловили меня те. И до этого… «Пускай и… Отпускай»: так же – меня учили! Прощай… Прощай, о, грешный мир! С меня достаточно такой и «не» – (не)жизни! И с тебя же – достаточно: меня».

Впереди, над серой асфальтированной дорогой с белой разметкой, мелькают две ярко-жёлтые фары! «И эти два огня – с каждой секундой: приближаются всё ближе. И ближе… Ко мне! Мой убийца… И мой суд! Моё влюбийство… И моё же спасение! В одном лице… И в одном же флаконе!».

Встаю перед ними и «их» чёрной глянцевой машиной, даже не пытаясь сойти на обочину… Слететь на бордюр. Или в кювет… Спастись! «Так – будет проще! Так – будет легче и… Лучше». Сначала, правда, конечно, как и во всём, что «впервые», будет больно. «Но и это же – не продлится больше и дольше минуты. Может, двух… Но и максимум же – трёх! «Физических»!». А моральных и эмоциональных… «Лучше – не думать об этом». Буду надеяться, что и их я не переживу. А до «самовнушения» и после них – и вовсе не доживу! «Двенадцать минут»?! Ага. Да… Да чёрта с два! «Ага»… Дайте – дважды. А то – и трижды!.. И подержите моё пиво! Я же и так, и без этого – мало страдала и мучилась, не правда ли?.. Можно же и ещё – до кучи. И горки… Нет! Минута-две… Три! Не более… «Но и не менее!». И… «Кома»! А после – настанет, наконец, спокойствие. И за ним – придёт и свобода. Вечность и… Бесконечность! И пусть же всё это – от беспечности!.. Зато же и я сама, пусть и лишь для себя, уйду красиво. «И никто не заметит». Да и зачем?

Они же – слишком большое значение придают… лишь смерти! Да… И даже больше же, чем жизни! На «лапках»… День рождения – празднуется один раз в год. Именины – не в счёт. «Праздник имени?.. Чего?!». А День умирания (смерти) – по два-три, а то и больше раз в год. Из основных: «три» и «девять», «сорок» дней… «Странно это – жить, чтобы после отмечать… только смерть!». А «родительские субботы»?! Они ездят на кладбища к родителям… и стоят. Стоят – у чёрных земляных бугорков! У холодных серых бетонных плит. Или коричневых деревянных крестов… Но и зато, да, в почтении! Вот только и на следующий же день – уже и не помнят, не вспоминают… в принципе!

«Всё – когда-то забывается». Бесспорно! И человек, который жил бы да жил… Которому и жить бы да жить ещё… ого и иго-го… Но в один миг – его не становится… И вот – он уже в окружении ярких… искусственных цветов! Лежит… В одной части коробки… Чтобы и после всех же «процедур» – его же ещё и накрыли второй… Поверх. Закрыли уже! От всего и вся. Всех… Парадокс! Как жили, так и умерли – в коробке!

Но, да, зато и что при жизни, что и при смерти – можно выбрать любой цвет! Любое оформление и… Содержание. Не содержимое! Сопровождение! Да…уж. Будто это – и имеет хоть какое-то значение! Какое-либо!.. Какую-то и значимость… Ценность! Кроме – цены. Какую-либо! И именно же – для самого усопше-умерше-почившего!

Как там говорится?.. Всех денег не заработать и с собой не утащить? «А с собой хоть что-то, а там и кого-то – можно утащить?». Совесть! Ведь это при жизни – нужно и надо было… «понтоваться»! А в момент смерти… Ну что это такое?.. Все эти блёстки… И весь же этот бархат. Рюши и… Хрюши. Хренюши… Цацки! Они же – ни к чему! И более того – ничто! Как время… Как пространство и… Деньги! «Там» – всё же иное и… другое. И зачем – они… там? Не говоря уж и о том, что и всё равно же эта самая коробка «с начинкой» – окажется во всё той же чёрной земле… И под ней же самой! И её там – никто не увидит… Кроме – червей! Но и им же это надо – не больше, чем… «начинке» же. Если и не меньше… И вообще же – хоть как-то: «надо»!

«Ходили над землёй и по земле – она их и приголубила-накрыла…». Да! Иронично. «Символично и… Даже поэтично, в какой-то степени». Трагикомично – скорей! Ведь и как бы высоко они ни взлетали – в итоге: всё равно все лягут – в «одну» и на одну и ту же глубину! А я же – буду лежать на дороге, перед этим же ещё и пройдясь «по», ведь…

Поток ветра!.. Оглушительный удар. И хлопок от падения… Машина проезжает меня… и несётся дальше! А я же, прижатая к асфальту, кручусь в предсмертной агонии и смертельной боли… «Белая лепешка!». Да… Так – я выгляжу… «всегда». Ну а телом – лишь сегодня. Здесь. И сейчас… «Оно так изуродовано…». И кое-каких частей даже не хватает… «Но и нужны ли они – сейчас?». Внешний вид… Волнует же – только их! Для меня же – это пустышка. Пустой и… такой же глухой звук. Как и от меня же. И моего падения… По всем фронтам! Я – ничего не чувствую. Ничего не вижу… Ничего и не слышу… Но и хотя бы – ещё говорю. Ещё немного, да… Ещё чуть-чуть и…

Дыхание – сбито… Сердце – реже… Пара секунд и…

Пара секунд и… Моя свобода – обнимет меня… в лице моей же смерти! Накрыв меня – своей мягкой и ворсистой, приятной темнотой… Словно бы – и плотным, прохладным покрывалом… в жаркий день! Укроет… Укутав им меня – с головой… И после чего – заберёт отсюда… с собой. Отобрав меня – у них. И оставив – лишь себе… И только – при себе! Чтобы затем – уж точно вы- и отпустить… на волю! На «мою» волю…

Пока в голове же ещё успевает и проносится-проскакивает одна мысль, первая и последняя, единственная в своём роде, как лучший двадцать пятый кадр из всей и от самой жизни: хоть один раз те, кто давят нас колесом, помогли, а не убили – понапрасну!