Сразу же обговорили детали своих действий и их порядок. Уолтер, как и прежде, отвечал за разведку, Ральф готовил воинов к тайному выходу в сторону юга – он не стал повторять путь, пройденный мятежниками, а сходу нацелился сначала на земли лордов Джеймса Золотая Шпора и Итана, они находились ближе всего, да и как изменники, эти «охотники» заслуживали наказания, даже если б и согласились на королевский ультиматум. Требование немедленно сложить оружие в ставку Оскара поручено доставить волшебнику Мерлину, поскольку обычных парламентёров вполне могла ожидать немедленная казнь. Сделает он это после того, как сэр Ральф тайно выведет войско в справедливый карательный поход.

Южную колонну «клещей» для мятежников возглавил сэр Роджер, северную – Хью. Пятнадцать тысяч воинов, до сей поры занимавшиеся отражением малочисленных групп противника, взбодрились – им предстояло поистине славное дело! На сей раз разведчики превзошли сами себя: они не допустили ни одной группы врагов к наблюдениям за передвижениями всех королевских отрядов. Ральф увёл свои три тысячи ночью, даже собственные дозоры их не заметили. Всё готово к решающему наступлению.

Мерлин отправил на юг с войском кого-то из своих помощников – он так и скрывал от всех, кто они такие у него – помощники, но использовал их и для связи, они оказались надёжней, чем его серебряные зеркала, хоть он и про них не забывал. И в какой-то момент стало известно Мерлину и сэру Артуру, что замки Итана и Джеймса – которого король запретил именовать Золотой Шпорой – окружены. В тот же день Мерлин явился лично перед взором главаря мятежников Оскара и вручил ему, а также лично Эдисону, Ричарду, Хосе, Джеймсу и Итану королевские свитки с ультиматумом. Барримора, понятно, тут не было, его представлял «животновод» Гуальтьеро, который и получил послание к своему лорду.

Делать попытки захватить или убить Мерлина мятежники не рискнули – все его отлично знали и понимали, что для них это плохо кончится. Хоть волшебник и слыл человеком миролюбивым, не принимающим участия в сражениях, но уж себя-то тронуть он позволить не мог. Его и без того жёг стыд за пребывание в плену у кочевников. Главари, заслушав ультиматум короля Артура, лишь начали громко и издевательски смеяться над его требованиями, указывая Мерлину, что какие-то там рыцарские слабосильные силы не успеют ещё и левого истока Темзы перейти, как Лондон уже будет в их власти. Мол, король Артур уже выжил из ума и стал напрасно доверят Мерлину и самому себе… И подобную чепуху они говорили, оскорбляя тем самым лучшие намерения сэра короля Артура. На что им в гневе указал Мерлин и посоветовал вместо злодейского смеха потребовать от Джеймса и Итана проверки своих родовых замков.

– У вас же имеются волшебники, бывшие сэры, – молвил Мерлин. – Они, конечно, недоучки и слабаки, но отправьте их домой, пусть убедятся сами, а также докажут вам и вашим новым союзникам, что король держит своё слово как перед друзьями, так и перед врагами.

Добавлять что-либо Мерлин посчитал недостойным себя и, растворившись в воздухе, гордо покинул сборище главарей мятежа.

Джеймс и Итан, разумеется, не поверили Мерлину, но на всякий случай последовали его совету и отправили волшебников в свои владения. Для таких гонцов времени много не требуется, и уже через час они вернулись, бледные лицами и перепуганные до дрожи в своих телах.

– Сэр, – отчитывался каждый перед своим лордом в присутствии всех четверых главарей и Гуальтьеро. – Волшебник Мерлин не лукавил, всё обстоит так плохо, как он и говорил, так, как указывает в своём ультиматуме король Артур. Ваш замок, сэр, полностью окружён половиной огромнейшего войска рыцаря Ральфа. Вторая половина осадила крепость вашего соседа, сэр. Число их воинов неисчислимо, сэр, и вашей семье грозит непременное пленение, и это в лучшем случае, сэр. Если рыцарю Ральфу приказано королём двигаться дальше к югу, то он не станет задерживаться, а просто разрушит замок и убьёт всех, кто там находится.

– Но это значит… – воскликнул поражённый до глубины души Хосе. – Это значит, что король Артур поступает подло и по-предательски! Не по-рыцарски он себя ведёт! Он пользуется беззащитностью наших земель и семей, чтобы удержать корону на своей безумной голове! Мы не можем простить подобное беззаконное преступление, мы ответим ударом на удар, милорды! Я немедленно иду отвечать!

Однако милорды молчали, что-то их сильно смущало в страстной речи Хосе. Отводили друг от друга глаза и думали. Лишь сам Хосе смотрел на своих соратников сначала с недоумением, а потом – с возмущением. И хотел было что-то вновь произнести, но его опередил Джеймс, пока ещё Золотая Шпора в этом кругу.

– Вы можете, милорды, называть поступок короля Артура незаконным преступлением, но только относительно нас с сэром Итаном. А всех остальных король предупредил заранее о том, что он намерен предпринять. И ваши земли далеко и пока в безопасности, в отличие от наших. Как и кому вы собрались отвечать ударом, сэр Хосе? Вам никто не сообщал, что перед нами – двадцатитысячное войско, из-за него мы вынуждены отправлять на противника мелкие отряды, которые ничего не могут сделать? А вот двадцать тысяч могут, если пойдут напролом. Но Артур оказался хитрей, к нашему горю. И я лично не собираюсь рисковать своей семьёй. Не знаю, что решит сэр Итан, но я отправляюсь домой, предварительно отправив своего волшебника в ставку короля Артура.

– Предатель! – воскликнул Хосе и потянул из ножен меч. Однако его стукнул по шлему стоящий позади Итан, и Хосе с лязгом рухнул оземь.

– Я с вами, Джеймс! – сообщил он. – Остальные – как хотят, это их право.

Остальные всё-таки решили ещё хотя бы сутки подумать, чтобы в очередной раз не совершить внеочередной необдуманный поступок. Их ведь от следования примеру Джеймса и Итана сдерживало пока наличие львов и страусов. И они с жаром доказывали друг другу, что с такой поддержкой они вполне могут совершить то же, что и король. То есть отправить всех зверей напрямую в Камелот, чтобы захватить замок Артура со всем его движимым и недвижимым содержимым.

Только вот король Артур не собирался давать противнику этих самых суток, и двинул обе бронированные колонны на врага, охватывая того с севера и юга. Он применил тот же маневр, что и против прусов с латами. Только там сначала «потрудился» Мерлин с помощниками, а тут противник ещё живой и готовый к отпору. Так считали все: и король Артур, и Оскар, кроме волшебника Гуальтьеро, который, к всеобщему разочарованию, ночью покинул расположение мятежников и увёл зверей неведомо куда. Перед королевским войском открылся полный простор. Что могли сделать шесть тысяч воинов Оскара, считая слуг и обозников, которых было вчетверо больше, чем рыцарей, против огромного войска короля? Да ничего, если ещё учесть, что они оказались разрозненны и деморализованы уходом двух рыцарей и всех зверей. Конечно, они, особенно Хосе, попытались сделать вид, что «не теряют лица» и хоть как-то посопротивляться, тем самым потеряли не только лицо, но и многих воинов. Да ещё и вынуждены убегать в панике, в отличие от предусмотрительных соратников, уходивших с места сражения, более или менее сохраняя порядок. Да и то – временно, потому что королевские воины имели возможность менять коней, и не давали бежавшим ни отдыху, ни сроку.

Джеймсу и Итану, можно сказать, повезло в двух смыслах сразу. Во-первых, их никто не преследовал – к чему, если их владения вот-вот перестанут существовать? А во-вторых, Ральф… Да, он устроил блокаду замков, но ничего не рушил, не захватывал заложников, потому что умудрился сам попасть почти в плен. Он пленился красотой владычицы местной реки леди Вайолет! Вот так! Поначалу он умудрился её разозлить, взбаламутив своим войском всю пограничную реку между территориями лордов и уничтожив всю природную и волшебную красоту вокруг её утёса. Она чуть было не утопила всех рыцарей, но решила, что реке от этого легче не станет: и мусор, и запах… Да к тому же и сэр Ральф – не из последних мужественных красавцев королевства. Отвела его в сторонку от соратников и очень убедительно поговорила. Результатом стало то, что половина войска дежурила у замков, а вторая часть постоянно занималась земляными работами – приводила в порядок русло и берега реки. Сам же Ральф проводил время в приятных беседах, пиршествах и прогулках с не менее приятной дамой – ведь он уже и привык, что у сэра короля Артура появились бесплотные союзницы, которые, когда нужно, выглядят ничего себе так, ощутимо и приятно для глаз и рук.

И он справедливо рассудил, что ни к чему разрушать построенное предками: пускай эти лорды и присоединились к мятежу, но именно, что присоединились по дурости и жадности, их ещё возможно в чувство привести после соответствующих покаяний. В чём и не ошибся сэр Ральф: Джеймс и Итан сперва посредством волшебников покаялись перед королём, испрашивая у него прощения, а затем и лично явились в ставку, чтобы на коленях выразить сожаление о содеянном и поклясться больше так не делать. По извечной доброте своей король Артур условно простил временных отступников и взял с них клятвенное обещание прекратить всякие дрязги, а лучше заняться земледелием и ремёслами. Турнирами – только в самом крайнем случае.

Лорды, разумеется, сильно расстроились, но так выбора у них не имелось. В отличие, например, от сына Итана – молодого Алфи, которому не впрок пошли уроки от странников и леди Вайолет. Он громогласно объявил своего отца и лорда Джеймса трусами и предателями рыцарских традиций. После чего присоединился к войску Отара и поспешил вместе с ним со всех ног удирать дальше к югу.

Сэр же Ральф сильно опечалился таким поступком короля, хотя сам и дал повод к замирению лордов и их возвращению под власть законной короны. Нужда в постоянной блокаде замков отпала, и он вынужден двигаться дальше к владениям мятежников, что, само собой, означало расставание с прекрасной дамой. Но тут уж ничего не поделаешь – становиться ещё одним нарушителем присяги Ральфу никак не хотелось. Несколько расстроенная леди Вайолет утешила своего поклонника тем, что пообещала незримо всегда находиться рядом с ним, а уж когда тому невмоготу станет от разлуки, то и появляться в его походном шатре. Потому Ральф направился дальше во главе своей армии в добром и весёлом расположении духа, правда, очень часто ему становилось невмоготу. Невмогота – видать, от одиночества. Это с рыцарями нередко случается. Но это уже не могло помешать выполнению задачи, которую он, если вспомнить, сам на себя и возложил.

Теперь ему предстояло навестить лорда Барримора и достойно наказать того за изменничество. В этом случае сослаться на дурость никак не получится: Барримор относился как раз к тем лордам, которые не занимались рыцарскими пустяками, он добывал в Кембрийских горах олово в количествах, которые обеспечивали чуть ли не треть потребностей королевства, и никакой явной выгоды ему от участия в мятеже со стороны не виделось. Но он примкнул к изменникам, стало быть, выгода имелась! Эту ситуацию сэр Ральф отчётливо сознавал, потому и не собирался ограничиваться простой осадой поместья упомянутого лорда. Да и воины Ральфа давно уже маялись от безделья и отсутствия достаточного количества прекрасных дам и мечтали о подвигах, как вполне себе нормальные рыцари. У замков Джеймса и Итана их военачальник не дал им такой возможности, да и развлечения в виде потешных поединков категорически запретил во избежание случайных смертельных травм, ранений и огорчений.

Может, кто-то и воспринимает сражения и битвы как развлечения от скуки или повод к свершению подвигов во имя очаровательных дам сердца, но, когда дело доходит до натуральных встреч с безжалостным врагом, что-то о развлечениях не вспоминается, и прошлая скука представляется в виде очень даже достойного времяпрепровождения.

Кто бы мог подумать, что волшебник Гуальтьеро настолько верен своему хозяину, что сбежит от войска Оскара на помощь Барримору! Но чужая душа – потёмки, тем более, душа волшебная, и, вполне вероятно, что для Гуальтьеро лорд не настолько важен, как оставшиеся без самцов фермы львов и страусов. Может, и так или ещё как, суть остаётся: волшебник прихватил своё звериное войско и скрылся от Оскара.

В двух дневных переходах от замка Барримора трёхтысячное войско Ральфа поднялось на рассвете от почти забытого грозного рыка. Кони, естественно, взбесились, норовя удрать куда глаза глядят. В стане рыцарей воцарились суета и паника. С огромнейшим трудом военачальнику удалось навести кое-какой порядок. Он даже в приступе отчаяния вызвал свою даму, но та, явившись на зов и облетев окрестности, призналась, что сделать что-то эффективное бессильна. Тут в противниках отнюдь не то, что обитает в водных глубинах, а сухопутные звери, да ещё усиленные волшебством, они мало реагируют на её потуги. Разве что слегка их замедлить, да поставить защиту от леденящих душу звуков – не более того.

А Гуальтьеро, судя по всему, готовил своих подопечных к атаке. Щиты и копья у воинов Ральфа, конечно, имелись, и можно создать круговую оборону, но сколько времени она выдержит, если птицы нападают днём, а ночью их меняют озверевшие львы? И, как назло, пропала всякая связь с Мерлином. Ситуация казалась безвыходной.