Выдержать такую длительную процедуру могли лишь ленинградцы, которые стремились попасть домой любой ценой. Некоторым из них за особые заслуги в учебе иногда разрешалось увольнение с ночевкой, то есть до вечера воскресного дня при том условии, что задание на понедельник они должны были сделать заранее. Старались выдержать этот марафон и иногородние мальчишки, у которых были родственники в Ленинграде, или к которым приезжали родственники из других мест. Были и такие, кто просто хотел погулять по городу.

Некоторая часть ребят предпочитала оставаться в роте. В это время они могли пойти на стадион или в спортзал поиграть в футбол или баскетбол, вечером сходить в клуб посмотреть кинофильм. То, что кинофильмы чаще всего привозили уже старые, на определенную военно-патриотическую тематику, первое время Костя не особенно замечал, потому что любил смотреть кино еще с детских лет.

Была и еще одна причина, по которой можно было оставаться в роте без увольнения. Вечером довольствие отпускалось на всю роту без вычета увольняемых, поэтому каждому оставшемуся доставалась двойная, а иногда и тройная порция. Расход оставляли лишь по специальной заявке для тех, кто уходил на какие-либо мероприятия, проводимые вне училища, когда суворовцы не могли вовремя вернуться и прийти на ужин. Позднее в целях экономии средств уже стали учитывать количество уволенных в город, которые не вернутся к ужину или обеду, и таким образом накрывали столы только для оставшихся в училище.

– Костя, пойдем в город, – попросил Витька, когда они, наконец, закончили мытье окон и стали свидетелями того, как Артем бегал из роты в каптерку и из каптерки в роту, готовясь к поездке домой в Кронштадт. – Хоть в кинотеатр сходим.

– Зачем? Лучше здесь кино посмотрим. Не знаешь, какой сегодня будет фильм?

– Не знаю, но мы можем и в городе в кино сходить. Я слышал сейчас идет «Человек-амфибия» по роману Беляева.

– А кто это такой? Название какое-то странное.

– Он фантаст. А амфибия – значит «умеющий жить и на земле и в воде».

– Лягушка, что ли? Эти лягушки мне уже на зоологии надоели. Вить, я не люблю фантастики. Здесь наверняка будет фильм про войну.

– Да ну тебя, сам ты, как лягушка. Тебе не надоело в десятый раз одно и то же смотреть.

Я тогда один пойду, заодно зайду в магазин на площади Ломоносова купить косхалвы.

– Тогда уж лучше в «Восточные сладости», там хоть выбор больше.

К этому времени почти все ребята уже познакомились с большим магазином на Невском, где продавались такие сладости, как халва разных сортов, козинаки разных видов, зефир, пастила, мармелад, пахлава и еще много разных вещей, названия которых некоторые ребята раньше даже и не слышали.

– Нет, туда идти далеко. Да косхалва дешевле, и мне больше нравится.

– Ладно, иди. А на обратном пути купи мне, пожалуйста, мороженое.

– Сахарную трубочку?

– Конечно.

Витька тут же побежал в каптерку переодеваться. Но уже через два часа после выхода в город он, запыхавшись от бега по лестнице, еще в шинели и в шапке вдруг опять ввалился в класс, где Костя читал книгу. Костя удивленно взглянул на друга:

– Ты чего так быстро вернулся?

– Билетов на сегодня уже не было, – обиженно произнес Витька, вытирая пот со лба, но тут же опять оживился: – Но я купил на завтра два билета. Знаешь, какая очередь была?! Все говорят, что это классный фильм. Пойдем завтра?

– Ладно уж, пойдем, раз тебе так хочется. Мороженое купил?

– Конечно.

И Витька показал на торчащие во все стороны карманы шинели, набитые мороженым.

– Как ты их туда запихал? Они же большие?

– Запихать-то легче, а вот как достать? – ворчал Витька, выковыривая мороженое. – Боюсь, что подтаяло и трубочки поломаются. Давай помогай!

– Сколько у тебя там?

– Шесть порций…

– Зачем ты купил так много?

– Так на улице есть нельзя… Что ж, я зря что ли в увольнение ходил?

Мальчики с трудом вытащили из карманов мороженое и стали есть. В это время дверь в класс открылась, и вошел Славка Пестряков:

– О, а здесь, оказывается, мороженое едят…

– А что и ты хочешь? – сделал Витька удивленное лицо.

Славка неопределенно пожал плечами и улыбнулся:

– Да, ладно. Я просто так. Спросить.

– На, держи, – расщедрился Витька и протянул Славке целое мороженое, – надо было раньше сказать, я бы больше принес.

– Спасибо.

Славка Пестряков вообще очень редко выходил в город. Родственников в городе у него не было, достопримечательностями он не интересовался, а просто бродить по городу не любил, тем более, не хотел проходить большую процедуру получения увольнительной.

Первое время по выходным дням командир роты старался знакомить своих воспитанников с интересными местами знаменитого города, в котором им пришлось жить. Иногда на такие экскурсии в обязательном порядке водили всю роту, иногда офицеры водили только тех ребят, которым некуда было идти в увольнение. Одной из первых экскурсий была поездка в музей А.В.Суворова. Большинство суворовцев к этому времени уже успели познакомиться с жизнью прославленного русского полководца и по материалам, которые были на стендах в каждой ленинской комнате, и по стендам, развешанным на стенах разных помещений училища, а также все без исключения успели прочитать роман Раковского «Генералиссимус Суворов». Но все равно было очень интересно пройти по комнатам, хранившим память об этом удивительном человеке, познакомиться с вещами полководца, имеющимися в музее, услышать неизвестные подробности о его жизни, о которых рассказывала экскурсовод.

Не менее примечательным был культпоход в Музей революции, овеянный славой революционной романтики прошлого. Много раз суворовцы посещали разные места, связанные с жизнью и деятельностью В.И.Ленина. Казалось, что каждый камень, каждая улица и каждый дом этого города на Неве дышали историей, хранили память о событиях страны разных эпох, разных лет, о разных необыкновенных людях, оставивших свой след в истории страны.

Во время посещения Площади Декабристов Костя еще и еще раз вместе со своими товарищами любовался стремительным Медным всадником, и был немало удивлен неожиданно увиденному на Исаакиевской площади памятнику царю Николаю I. Удивлен тому, что это был памятник царю, по каким-то странным обстоятельствам сохранившийся до настоящего времени. Старший лейтенант Лобан, возглавлявший эту экскурсию, сам еще первый год жил в этом городе, поэтому оказался совсем не готов к неожиданному вопросу подчиненных о судьбе этого памятника.

На Марсово поле суворовцев повел сам командир роты. Он рассказал о революционных событиях 1917 года, о том, как потом молодой республике пришлось оборонять город, о том, что на этом Марсовом поле, где раньше проводились парады царских войск, решено было похоронить павших и превратить эту площадь в Мемориал. Ребята подошли к вечному огню, горевшему в центре мемориала, и прочитали надписи на стелах.

В это время их внимание привлекла странная группа людей. Странными эти люди казались, потому что были очень смуглыми и были одеты в одинаковые пальто и одинаковые большие зимние шапки, что уже само по себе в эти весенние дни было необычным. Эти молодые мужчины тоже заинтересовались мальчиками в военной форме и через переводчика, бывшего с ними, попытались задать вопрос одному из суворовцев. Капитан Басманов быстро подошел к ним.

– Они спрашивают, что это за маленькие военные? – обратился к нему переводчик.

– Объясните им, что это суворовцы, воспитанники военного училища, которые в будущем станут офицерами.

Переводчик все перевел своим иностранцам. Те дружно закивали головами и как-то особенно весело заговорили между собой на незнакомом для суворовцев языке. Было видно, что они откуда-то из Латинской Америки.

– Они просят передать вам, что они тоже военные, а приехали в Советский Союз с Кубы.

– С Кубы? – удивились мальчишки, взволнованно передавая эту весть друг другу.

В эти годы вся страна внимательно следила за событиями, разворачивавшимися в Карибском заливе, а по радио и телевидению можно было услышать слова песни «Куба – любовь моя, остров зари багровой…», поэтому для суворовцев было очень примечательным встретить здесь настоящих кубинцев.

– Это майор Рауль Кастро, министр обороны Кубы.

– Министр обороны – майор? – не выдержал кто-то из суворовцев.

– Да, майор, потому что в республике Куба майор – это самое высшее звание. Сам Фидель Кастро тоже имеет звание майора.

– А почему?

– Потому что среди тех, кто принимал участие в кубинской революции, не было людей, имевших более высокое звание. По решению Революционного Совета Кубы это звание стало самым высшим, – объяснил через переводчика один из кубинских гостей.

– Нам очень приятно встретить здесь представителей революционной Кубы, – сказал капитан Басманов, приложив руку к шапке в знак приветствия.

Майор Рауль протянул ему свою руку, и они обменялись рукопожатием. А потом он предложил своим товарищам:

– Давайте сфотографируемся на память.

Кубинцы стали к одной из стел Мемориала, окруженные суворовцами, и сфотографировались. К сожалению, ни у самих суворовцев, ни у капитана Басманова фотоаппарата с собой в этот момент не оказалось.

Когда они возвращались назад в училище, Борис Самгин, слегка прищурив один глаз, спросил у командира роты:

– А почему вы отдали честь иностранцу?

– Да, к тому же он был в гражданской одежде, – подхватили и другие, потому что этот вопрос беспокоил, видимо, многих.

– Отдание чести – это приветствие военных всего мира, предписываемое воинским этикетом всех стран. К тому же, вы слышали сами, он не просто военный, а даже министр обороны, хоть и в гражданской форме одежды. Как же я мог не поприветствовать министра обороны другой страны, а тем более Кубы. Но вы, кажется, не поняли главного: ведь это брат самого Фиделя Кастро.

Вспомнить о кубинцах капитану Басманову пришлось уже очень скоро, когда буквально через месяц начальник училища неожиданно приказал всем командирам проверить в ротах состояние оружия, походное снаряжение и провести в своих подразделениях учебную тревогу. В младших ротах оружия не было, но Басманов приказал старшине Валетину срочно снарядить для каждого суворовца вещмешок по военному положению, командирам взводов провести занятия и научить суворовцев действиям по тревоге. После выполнения всех указаний, он велел офицерам в один из дней прибыть в училище до подъема и объявил в роте тревогу. Мальчишки, только что получившие необходимые знания, выполнили все достаточно четко, быстро поднялись, оделись, похватали свои вещмешки и выбежали строиться на внутренний дворик, где их уже ждал с секундомером командир роты. Рота в указанные сроки уложилась.

Только значительно позже, Костя узнал, что это было сложное время, известное в истории как «карибский кризис», когда мир в период противоборства двух систем был поставлен на грань войны. А для них «карибский кризис» откликнулся только в следующем году лишь тем, что какое-то время на ужин суворовцам вместо положенного печенья выдавали невкусные пресные галеты, изъятые из того самого НЗ (неприкосновенного запаса), которое было получено училищем в тот тревожный для всего мира год.