Иван. Да, да, кажется, понимаю. Теперь я и сам чувствую, что прозвучало глупо и неубедительно. Несолидно.

Люся. А! Вот видишь! Чего не хватало в твоей галиматье?

Иван. Трудно сказать… Надо подумать. Мне нужен месяц на размышления. Я посоветуюсь с Шекспиром. В последнее время он неплохо справляется с ролью моего визиря.

Люся. Нет! Я даю тебе на размышления три минуты. Нет, с тебя хватит и минуты. Отвечай сию секунду: чем ты меня обидел? И как ты посмел это сделать?

Иван. Люсенька…

Люся. Я пришла к тебе в дом вчера вечером как приличная женщина, сегодня утром я сготовила тебе завтрак…

Иван. Люсенька, но это я приготовил тебе завтрак.

Люся. Ах, да, завтрак я готовила не тебе. Ну, что ты на меня так смотришь, Ванечка? Завтрак я готовлю только себе. Это я перепутала.

Иван. С кем ты меня перепутала?

Люся. Я приняла тебя за приличного человека. Вот в чем моя ошибка. Я думала, ты неспособен оскорбить женщину, а ты… Не увиливай от ответа. Чем ты меня обидел?

Иван. Да ничем.

Люся. Ах, ничем? Ты сказал: будь моей женой. Будь моей! Будь! Что значит «будь»? Ты разговариваешь с позиции силы, практически хамишь. А ведь я еще не твоя жена. Что же будет, когда я выйду за тебя замуж? Да ты меня просто съешь. Ты прирожденный тиран, падишах, многоженец, как я посмотрю. Ты изверг Каренин, который толкнул свою жену под поезд!

Иван. Нет, я, наверно, не так выразился…

Люся. Вот-вот, ты выразился совершенно не так. Более того, ты начал выражаться не с того конца. Ты сразу начал заливать мне про замужество. А где же главные слова?

Иван. Так это и есть, по-моему, главные слова.

Люся. Нет, тут ты глубоко заблуждаешься. Что дает тебе право на эти слова?

Иван. Мое чувство к тебе.

Люся. Как называется это чувство?

Иван. Видишь ли…

Люся. Не увиливай от ответа. Что ты там мямлишь?

Иван. Это чувство называется любовь.

Люся. Так, уже лучше, уже теплее. Любовь… Мягкий знак на конце. А теперь признайся мне в любви, убеди меня, что я единственная в мире. Посмотри, какой у меня стан, какие глаза! А то сразу: будь моей… Ты бы хоть попросил, как следует, что ли. Женщина ведь любит ушами, Джон.

Иван. Чем она любит?

Люся. Любит она всем сердцем, а уши – это так, для красного словца. Уши – это сердечный отросток. Женщине нравится слушать, когда ей говорят неправду. Неужели непонятно? Мы существа загадочные. Иногда нам важнее не что вы скажете, а как вы это сделаете. Иногда мы готовы выйти замуж за того, кто нас ругает, и даже оскорбляет нас. Главное – чтобы при этом мужчина демонстрировал силу и уверенность в себе. Понимаешь? Это подкупает женщину. Понимаешь?

Иван. Нет. То есть не совсем понимаю. Точнее, совсем не понимаю. А как же любовь?

Люся. Зачем мне нужна твоя любовь, если ты не мужчина, не падишах! Ты должен меньше меня слушать и больше делать. Давай, попробуй, не будь таким виноватым. Это меня раздражает.

Иван. Что я должен сделать?

Люся. Откуда я знаю! Ты должен так сделать мне предложение, чтобы я не смогла отказаться. Давай, бери инициативу, тяни одеяло на себя. Ну!

Иван. Боюсь, я на это не способен. То есть на нежность я, конечно, способен, а вот грубый напор – это не моя стихия.

Люся. Ах, какая прелесть! Ты меня подкупил своей застенчивостью. Я же говорила тебе, что женщины непредсказуемы. Я согласна.

Иван. На что ты согласна?

Люся. На то, чтобы осчастливить тебя и стать, наконец, твоей женой.

Иван. Это так неожиданно. Я бы даже сказал, парадоксально.

Люся. Счастье всегда приходит с той стороны, с какой его не ждешь. Так что ты там говорил про мой стан?

Иван. Твой стан, он, видишь ли…

Люся. Только не говори, что он гибкий, как лоза. Это пошло.

Иван. Нет, нет, не как лоза. Вовсе нет. Как тростник.

Люся. О, как оригинально. Я вижу, ты обожаешь своего Шекспира.

Иван. Да нет, просто тростник более гибкий, чем лоза. Я люблю выражаться точно и понятно. Теперь я вижу, что необдуманно сделал тебе предложение и готов забрать свои слова….

Люся. То есть как необдуманно?

Иван. Следовало сказать: я прошу у тебя твоей руки.

Люся. Совершенно верно! Следовало сказать: «покорнейше прошу» и еще «смею ли я надеяться». У женщины всегда надо просить, надо ее о чем-нибудь умолять, в чем-нибудь извиняться, тогда она чувствует себя принцессой. И запомни: я терпеть не могу, когда мужчина прав. Это не украшает его, нет. Это делает его монстром. Настоящим монстром.

Иван. Почему, Люсенька?

Люся. Понимаешь, когда мужчина прав, он как бы предлагает тебе быть дурой. Я сама знаю, что я дура, но напоминать об этом бестактно. По-моему, это просто гнусно.

Иван. Боюсь, что я не монстр.

Люся. Я тоже этого боюсь. Но в тебе есть какой-то смутный потенциал, мой мужественный северный олень. Почему ты ни разу не назвал меня своей маленькой мышкой?

Иван. Ты больше похожа на гибкую пантеру средней величины, рыба моя.

Люся. На симпатичную пантерку, ты хотел сказать? Вот с такими глазищами?

Иван. На очаровательную пантерищу. На ту, которая спасла Маугли от бандерлогов.

Люся. Она и вправду всех милее?

Иван. Она бесподобна.

Люся. Хорошо. Ты прощен. Хочешь, я тебя съем, как сахарную косточку?

Иван. Пожалуй. Только перед смертью я и сам бы хотел позавтракать. Я голоден, как питон Каа.

Люся. Да, я вижу, ты серьезно увлечен Шекспиром. Но много читать вредно, имей в виду. Особенно перед сном. Лучше есть на ночь, чем читать. И вообще: есть лучше, чем читать. Разве я не права?

Явление 3

Комната Ивана. Георгий и Иван.

Георгий. Здравствуй, друг ты мой единственный!

Иван. Здорово, дружище!

Георгий. Как жизнь?

Иван. Супер. Просто супер.

Георгий. А что так?

Иван. Грядут большие перемены. Женюсь, брат. Чувствую, что пропадаю, но женюсь.

Георгий. Это называется не бояться трудностей. Я и сам такой. Отважный – до жути. Я ведь тоже, брат, женюсь! Пора рискнуть постылой свободой.

Иван. Не может быть!

Георгий. Не может. Но это неотвратимо. К счастью.

Иван. Как я рад за тебя!

Георгий. А вот мне за себя тревожно.

Иван. Это синдром старого холостяка.

Георгий. Нет, Иван, это синдром загнанного оленя. Вижу охотника с ружьем – вот и трясутся поджилки. Потому что я с севера, что ли?

Иван. Нет сил убежать?

Георгий. Скорее, нет желания. Сам лезу под пули. Охотник уж очень симпатичный. Во и во, представляешь? Круче, чем у моей четвертой. Не нарадуюсь. Просто песня!

Иван. Ты в точности описал и мое чувство! И меня преследует такая же прекрасная амазонка, и я чувствую себя оленем. Северным, несколько низкорослым, из Лапландии. И я готов целовать руку в кольцах, которая меня берет за горло. Паралич воли, не иначе.

Георгий. Тебя еще можно понять: ты всегда был умным и несколько пассивным. Хотя и у тебя была пара всадниц в юбочках – ой, ой, ой! Не отрицаю. А я ведь сам всегда был охотником. И вот превратился в паршивую добычу.

Иван. Да, ты всегда был мачо. Ты был великолепным укротителем.

Георгий. Как видишь, и мне обломали рога.

Иван. Главное, чтобы их не наставили.

Георгий. Вот-вот, я же говорю, что-то меня настораживает в этой охотнице. Да ладно, теперь об этом поздно рассуждать. Я уже и предложение сделал, и его приняли. К счастью, хотелось бы думать. Собственно, я к тебе по делу и пришел. Будь свидетелем у меня на свадьбе. Будь свидетелем моего блаженства.

Иван. А я тебя хотел просить о таком же одолжении!

Георгий. Это будет честью для меня. Когда?

Иван. Семнадцатого апреля.

Георгий. Мама дорогая! Друг ты мой единственный! И у меня свадьба в этот роковой день! Многовато совпадений.

Иван. На ком же ты женишься, позволь тебя спросить?

Георгий. Ты, кажется, с ней знаком. Поверхностно. Я вас представлял друг другу. Ее зовут Люся. Я, признаться, чуть не приревновал тебя к ней. Так, по пустяку. Стыдно вспомнить. Не знаю, как тебе ее описать. На первый взгляд, она производит впечатление легкомысленной женщины, на второй – умной и глубокой, на третий – сам чувствуешь себя дураком, а на четвертый неизвестно зачем собираешься на ней жениться…

Иван. У твоей Люси фамилия, случайно, не Польянова?

Георгий. Именно так. И она не хочет менять свою фамилию на мою. Она девушка честная и принципиальная.

Иван. Напомни мне, пожалуйста, свою фамилию.

Георгий. Пожалуйста. Георгий Рогатко. Честь имею.

Иван. Да, я думаю, Люсю можно понять. Люся Рогатко… Не очень-то благозвучно, между нами говоря.

Георгий. А твоя невеста собирается взять твою фамилию?

Иван. Она очень хотела. Очень. Но потом передумала.

Георгий. У тебя ведь прежняя фамилия? Ты ее не менял?

Иван. Прежняя. Я ею горжусь. Мой прадед Иван был царским прапорщиком.

Георгий. Иван Козлотуров. Ать-два. Звучит неплохо.

Иван. Нормально звучит. Солидно.

Георгий. Даже чересчур солидно. Мадам Козлотурова. Шик. Парижский шик, заметь, не Лапландский.

Иван. Я неплохо знаю эту замечательную девушку Люсю. Я с ней близко знаком.

Георгий. Откуда?

Иван. Дело в том, что семнадцатого апреля я собирался жениться именно на ней. На Люсе Польяновой.

Георгий. Ты шутишь, друг Горацио, тьфу, мсье Козлотуров, я хотел сказать!

Иван. Не уверен, что шучу. Так что один из нас, судя по всему, сможет выступить в качестве счастливого свидетеля; другому достанется роль завидного, однако же несчастного, жениха. Одному из нас крупно повезет.

Георгий. Эта наглая девчонка провела нас, как лопоухих глухарей! Как оленей из Лапландии!

Иван. Глухарей – это мягко сказано, господин Рогатко. Оленей – куда точнее. Да, надо отдать ей должное, лихо она нас окрутила! Обоих под венец! Эх, залетные! В один день! Браво! Просто – брависсимо, сеньорита! Я преклоняюсь перед этой необыкновенной женщиной.

Георгий. Нет, а дерзость какова! Плутовка! А какое чувство юмора! Это, брат, персона, штучка еще та!

Иван. Просто прелесть! Не перестаю восхищаться. Я считаю, что тебе повезло.

Георгий. Почему ты решил, что повезло именно мне, господин Козлотуров? Позволь поинтересоваться, чем я заслужил такой подарок?

Иван. Ты мой лучший друг, не могу же я жениться на твоей невесте! Сам посуди: это было бы нечестно. Дружба превыше всего. Читай «Ромео и Джульетту».

Георгий. Да, ты настоящий друг. Это бесспорно. Сейчас это редкость. Но и я не лишен чувства чести, уверяю тебя, Иван. Я уступаю ее тебе. И не думай возражать!

Иван. Нет, нет, бери, пожалуйста, это сокровище. Владей и наслаждайся. Она твоя.

Георгий. Боюсь, я ее недостоин.

Иван. Я, боюсь, тем более. Хотя если не мы – то кто же? Должен ли джентльмен отказаться от дамы, если от нее отказывается другой джентльмен? Вот в чем вопрос.

Георгий. Знаешь что? Давай разыграем ее в «орел – решку». Бросим монетку. Я, разумеется, выбираю орла. Выпадет решетка – значит, она твоя.

Иван. Ты решил доверить наши жизни слепой судьбе?

Георгий. Это было бы справедливо. Пусть судьба накажет одного из нас.

Иван. Пусть накажет. Бросай.

Георгий. (Бросает, монета закатывается куда-то в щель.)