Глава 3

Я действительно начала говорить спустя несколько дней, как и чувствовать своё тело. Всё, кроме ног. Я по-прежнему их не чувствую, и это по-настоящему пугает меня. Доктор Элхомс заверяет, что всё в порядке, но я вижу его взгляд, который что-то скрывает. Ещё я вижу лицо Доусона, когда он смотрит на мои ноги, так… будто я больше не смогу ходить. Из-за этих мыслей я стала хуже спать.

Встаю с кровати только благодаря помощи кого-то из медсестер, либо родных. Доусон отказывается покидать мою палату, наплевав на учебу. И я не понимаю, что с ним такое… Кажется, брат за это время изменился.

Я заново учусь держать ложку, чтобы принимать пищу, потому что тело всё ещё плохо подчиняется мне.

– Доусон, тебе нужно поспать, – сказала ему, видя, что он мучается в кресле.

– Мне и здесь отлично, Нора.

– Так отлично, что у тебя синяки уже под глазами видны.

Брат ухмыльнулся и зевнул, после чего накрылся пледом и прикрыл глаза.

Я улыбнулась и покачала головой, замечая в нем изменения не только в поведении, но и во внешности. Он стал выше и шире в плечах, как и Кайден, как и Риз, который заходил вчера ко мне вместе с Вэйл. Подруга действительно выплакала все слёзы здесь. В конце она добавила, что точно убедилась, что я ведьма, потому что выжила.

Несмотря на то, что я была в коме, то мой организм так же продолжал расти. В росте изменений особо не заметила, однако лицо слегка вытянулось, словно стало худее, а волосы длиннее. Кожа – побледнела из-за того, что я давно не находилась на солнце, а глаза словно стали тускнее.

Я взяла телефон в руки, которым здесь могу пользоваться без ограничений, в отличие от школы, и продолжила просматривать в интернете информацию, которую могла упустить за семь месяцев.

Ещё я не знаю, как буду возвращаться к школьной программе, ведь уже многое упустила, но думаю, что наверстаю, когда смогу ходить.

В телефоне я провела несколько часов и отвлеклась, когда брат начал похрапывать. Ранее такого за ним не замечала, поэтому усмехнулась и засняла на видео, чтобы позже скинуть ему. Уверена, он будет очень рад.

Позже отложила телефон в сторону и тоже прикрыла глаза, замечая, что солнце за окном начало понемногу садиться.

***

Проснулась, не понимая отчего именно. Словно что-то заставило это сделать, словно… атмосфера в палате резко изменилась, став более мрачной и гнетущей. Воздух, показалось, сгустился. Тени на стенах удлинились, будто пытаясь укрыть то, что лучше было бы оставить в темноте.

Я часто заморгала, замечая в кресле всё ещё мирно спящего Доусона, и продолжила скользить взглядом по обстановке.

Мой взгляд наткнулся на слишком темное пятно у дальней стены, и сердце от испуга забилось в груде только сильнее. Особенно в момент, когда эта тень двинулась прямо на меня.

Я попыталась рукой нащупать тревожную кнопку, но в считанные секунды эта тень нависла надо мной и перехватила мои пальцы.

Мои глаза расширились, словно ночной кошмар ожил передо мной. Я успела и забыть о существовании Рована, но парень вернулся… прямо ко мне в палату.

Чёрт… Да я его сразу и не узнала, лишь по холодным голубым глазам определила его. Кажется, он стал выше и крупнее, в чертах лица всё меньше видно чего-то детского и милого.

– Что ты делаешь? – я задала этот вопрос хриплым ото сна и дрожащим голосом.

– Ш-ш-ш, – вторую руку Рован положил мне на лицо, закрывая рот, отчего мои глаза только сильнее расширились, – мы же не хотим разбудить твоего брата, Леонора.

Я замерла, потому что Рован крайне редко называет меня по имени, а после попыталась укусить его за руку, чтобы он открыл мне рот.

– Что ты делаешь?! – прошептала я, когда мне удалось отстраниться. – Здесь. В моей палате?!

Рован склонил голову и внимательно изучил мое лицо, будто запоминая изменения.

Меня взбесило это и его молчание.

– Ответишь или так и будешь молчать? И отпусти меня уже, Гарнет.

Он не сделал ничего из того, что я ему сказала, чем вывел только сильнее. Боже, ну, что он вообще здесь забыл? Решил зайти и позлорадствовать, что я пока нахожусь прикованной к кровати?

Неожиданно рука Гарнета пришла в движение и двинулась вверх по направлению к моему лицу. Он аккуратно провел по лицу, случайно коснулся губы и остановился пальцами на скуле.

Я напряглась ещё сильнее, теперь не понимая, что это с ним и не мерещится ли мне всё это. Если сон, то очень плохой. Рован – последний человек, которого мне хотелось бы видеть в собственном сне.

– Что с тобой, Гарнет?

Такое ощущение, что частичная потеря памяти у него, а не у меня. Доктор Элхомс заверил, что это также нормально, что я не помню того момента, как упала с обрыва. Есть большая вероятность, что никогда и не вспомню… Так организм защищается от травмирующего события.

– Если ты не уйдешь отсюда, то я нажму на тревожную кнопку и тебя выведут.

Его губы растягиваются в ледяную усмешку, и сейчас он меня всё больше пугает. Я чувствую, как воздух вокруг нас сгущается, становится тяжелее, будто сама атмосфера подчиняется его воле.

Продолжаю смотреть и ждать от него хоть каких-то слов, чтобы понять и убедиться, что Рован ни мираж. Однако, этого не происходит. Не знаю, сколько времени он ещё находится в моей палате, но в итоге просто уходит, так ничего и не сказав.

Из моей груди вырывается облегченный выдох, за что я мысленно ругаю себя. С каких пор я боюсь Рована? И зачем он вообще явился среди ночи в мою палату? Чтобы запугать, но я не вижу в этом смысла… Кажется, что он душил меня ещё несколько дней назад, хотя для меня так оно и есть, в отличие от парня. Я рефлекторно схватилась за шею, будто там остались его следы и ещё раз шумно выдохнула.

Ладно. Нужно взять себя в руки и понять, что Рован меня должен сейчас волновать в последнюю очередь. Есть проблемы гораздо серьезнее, например, начать ходить и чувствовать собственные ноги.

Глава 4

Даже спустя месяц я не чувствую ног. Мне хочется рыдать, но я запрещаю себе это, мысленно призывая бороться.

Вот и сейчас, сидя в коляске, на улице, где идет снег, жду, когда медсестры, сопровождающие меня, отвернутся. Не могу сделать это, когда кто-то смотрит.

– Оставьте меня, – прошу я Кару и Джуд.

– Но мы не можем, Леонора. Ты же знаешь, – произнесла Джуд. Ранее я попросила их обращаться ко мне по имени, потому что они старше меня всего лишь лет на пять.

– Со мной ничего не случится за пять или десять минут. Если я даже и упаду, то тут вокруг снег. Пожалуйста, уйдите.

Они переглядываются между собой, но по итогу соглашаются, оставляя меня в саду больницы одной.

Я оглядываюсь, чтобы удостовериться, что действительно никого нет, и только после этого начинаю.

Сначала приподнимаюсь на руках, упираюсь ладонями на костыли, которые стоят рядом, и переношу на них весь свой вес. Из-за перчаток на руках не совсем удобно.

Ноги болтаются, и я пытаюсь поставить их на землю, чтобы перенести вес уже на них, но ничего… Я их так и не чувствую. Меня раздражает и злит данный факт всё сильнее.

Пытаюсь шевелить пальцами, но они будто застыли, отрезанные от моего сознания. В голове мелькает мысль: а вдруг это навсегда? Вдруг я больше никогда не смогу встать, не почувствую, как земля уходит из-под ног, как мышцы напрягаются, чтобы сделать шаг? Страх сжимает горло, но я продолжаю пытаться, будто от этого что-то зависит.

Мне хочется разрыдаться. Снова.

Время идёт, а ноги остаются чужими, холодными, будто их и нет вовсе.

В конце концов, мои руки начинают дрожать, потому что вес тела приходится в основном на них, и я падаю прямо на снег, опуская костыли.

Ругаюсь себе под нос и из глаз всё-таки скатываются первые горячие слёзы от собственного бессилия.

Я откидываю костыли и переворачиваюсь с живота на спину, тяжело дыша, будто пробежала марафон.

Смотрю на голубое небо, на котором сейчас нет ни единого облачка, а из моего рта вырывается пар.

Не хочу. Я не хочу всю жизнь провести в коляске, ведь тогда… всё будет потеряно, это сломает меня. Быть бессмертной и не иметь возможность ходить, хуже сценария не придумать.

Прикрываю глаза, чувствуя слёзы и то, как губы пересохли. Облизываю их и ощущаю тень, которая загородила солнце, поэтому приходится вновь открыть глаза.

Кайден.

Я приоткрываю рот и вновь закрываю его, начав часто моргать и приподнимаясь на локти. Слёзы вытираю перчаткой, надеясь, что парень их не заметил.

– Почему ты плачешь? – он садится на снег рядом, когда я мысленно ругаюсь.

– А ты как думаешь? Я… не могу заставить себя ходить, ноги не держат меня. Я их всё ещё не чувствую, и это так ужасно.

– Ты обязательно начнешь ходить, Нора, просто позже.

– А если нет…? – озвучиваю терзающий вопрос вслух. – Я вижу, как доктор и родители смотрят на меня. С сожалением. Я слышала, что мистер Элхомс говорил им, что… возможно, я так никогда и не верну чувствительность ног, Кай.

– Тебе нужно меньше подслушивать.

Я резко поворачиваюсь в его сторону, замечая, что он улыбается.

– Ты действительно сделал лишь такой вывод из всего, что я сказала?

– За то время, что я успел узнать тебя, то успел сделать определенные выводы, Нора. И самый главный из них, что ты боец и не сдашься до самого конца. Поэтому не верить в то, что ты не начнешь ходить – глупо, на мой взгляд. У тебя всё получится. Просто нужно время.

Он берет меня за руку, когда сердце в груди замирает из-за его слов, а на душе разливается тепло. Приятно, что он верит в меня.

– Мне страшно, – всё же решила с ним поделиться, – и никогда не было так страшно, как последний месяц. Не думала, что когда-то лишусь чего-то подобного…

Я сглатываю и разрываю зрительный контакт, чувствуя, как он сильнее сжимает мою руку.

Кайден садится на колени и в следующие секунды берет меня на руки.

– Что ты делаешь?

Я вновь смотрю прямо ему в глаза и замечаю, что он несет меня в противоположную сторону от коляски.

– Тебе не надоело находиться здесь? Уверен, что надоело. Поэтому предлагаю сбежать совсем ненадолго.

– Что…? – не понимаю шутит ли он или нет, когда оглядываюсь и понимаю, что мы всё ещё одни. Никого нет.

– Доверься мне, Нора.

Парень лучше обхватывает меня, когда я выдаю кивок и обхватываю его шею руками, чтобы как-то держаться.

Мы движемся в сторону леса, так как больница им окружена.

Я всё ещё не вижу никаких людей, лишь птицы в небе являются нашими единственными спутниками. Вокруг больницы нет никакого забора, поэтому мы беспрепятственно покидаем её территорию и движемся по лесной тропинке, чтобы вскоре выйти на почти пустую парковку, где стоит лишь несколько машин.

– Это всё больше смахивает на похищение, – говорю я и прикусываю нижнюю губу, думая о последствиях. Вероятно, за меня будут волноваться.

– А ты против быть похищенной?

Когда Кайден подходит к одной из машин и останавливается, то заглядывает в глаза, и я задерживаю дыхание, отрицательно качая головой.

– Нет… совсем нет.

Спешу отвернуться, ощущая, как щеки начинают стремительно краснеть.

Парень открывает дверь машины и сажает меня на сиденье, а после обходит и сам садиться на водительское.

– Это твоя машина? А что случилось с мотоциклом?

– Я арендовал её. Конечно, я люблю мотоцикл, но в такую погоду ездить на нем чистое самоубийство, – он завел автомобиль и медленно тронулся, когда я пристегнулась ремнем безопасности.

– Далеко ты меня везешь?

– Скоро поймешь.

Салон погружается в тишину, и я отворачиваюсь к окну, вдруг понимая, как мне этого не хватало. За то время, что я провела в стенах больницы, то почти каждый беспокоился обо мне, словно я хрустальная и в любой момент могла рассыпаться. Мне только недавно разрешили выходить на улицу, но и то в сопровождении медсестер, которые сильно удивятся, когда вернутся и не обнаружат меня. Возможно, стоило их предупредить…

Я покачала головой, понимая, что тогда бы меня точно никуда не отпустили, а так… это как глоток свежего воздуха.

Смотрю на пейзаж и деревья за окном, понимая, что мы едем по дороге, где практически нет машин.

Я знаю больницу, где меня держат, поэтому понимаю, что мы движемся в сторону школы.

– Ты же не везешь меня обратно в школу, да? Боюсь я не в форме, чтобы вернуться туда.

– Нет, – он улыбается.

Мои губы рефлекторно растягиваются в ответную улыбку, и я откидываю голову на сиденье, продолжая мысленно думать о возможных местах.

Город? Вряд ли. Что нам делать в городе? Я вдруг понимаю, что без коляски даже не смогу что-либо осмотреть. Настроение из-за этого значительно портится.

Поездка на машине длится дольше часа и когда мы проезжаем уже совсем знакомые очертания, то я хмурюсь, ведь понимаю, куда именно ведет эта дорога. К озеру. Туда, где со мной произошел несчастный случай.

Я напрягаюсь и обращаюсь к нему:

– Кай… пожалуйста, скажи, что я ошибаюсь и ты не везешь меня к озеру.

– Я буду рядом, Нора. Ничего не случится.

Начинаю мотать головой и тяжело дышать, поэтому ему приходится остановиться и посмотреть на меня.

– Эй, спокойно. Я же говорю, что волноваться не о чем. Там будем только мы. Тебе нужно посетить то место, после того, что ты пережила… Поверь. Не прятаться и не бояться его, а посетить.

В его глазах полно теплоты, которая заставляет меня выдать короткий кивок, хотя всё внутри сопротивляется этому.

Да. Я боюсь.

Мы продолжаем путь, и едем ещё около двадцати минут, когда останавливаемся в том месте, где когда-то я скинула машину Гарнета в озеро.

Кайден выходит и обходит автомобиль, чтобы достать и взять меня на руки, направившись уже так через лес, двигаясь прямиком к тому месту, откуда я упала.

Начинаю дрожать, но не от холода, а от чувств, охвативших и завладевших телом и разумом.

Воспоминания прорываются одно за другим, как я иду через лес, слыша некий звук, как я замечаю парней и Рэйвен, которую они хотели напугать, как выхожу из леса и становлюсь рядом с ней.. недалеко от обрыва. И всё. Дальше будто вырастает невидимая стена, которая не дает вспомнить то, что было дальше. Возможно, это даже и хорошо, что я не помню момент падения, иначе было бы страшнее.

– Я не уверена, Кай… не уверена, что смогу находиться там.

– Я буду рядом, – говорит тихо, когда я стараюсь успокоить дыхание.

Он несет меня на протяжении десяти минут, и я узнаю то самое место, будто была тут совсем недавно. Только снег говорит об обратном.

Кайден аккуратно опускает меня на упавший ствол дерева и сам садится рядом.

– Что ты помнишь, Нора?

– Помню, как пошла сюда, так как услышала что-то в лесу… позже увидела Рэйвен. Николас, Уэсли и Освальд тоже были здесь, они издевались, а я… думала, какие они глупцы. Затем я увидела в глазах Рэйвен смирение, будто она собиралась прыгнуть, – я заглянула в глаза Кайдена и увидела удивление в них. Видимо, для него это новая информация. – Поэтому и вышла, собираясь их прогнать. Я встала рядом с ней и… ничего. Дальше я очнулась уже в больнице и увидела тебя.

– Рэйвен говорила, что ты оступилась и упала назад, – сообщил он, – что она убежала, испугавшись, а парни стали звать на помощь и пытаться достать тебя из воды. Но ты пробыла под водой слишком долго, пока они спустились… это время.

Я нахмурилась из-за его слов, ведь точно помню, что там, где я стояла с Рэйвен, когда отошла вместе с ней от края обрыва, оступиться было бы проблематично.

– Что такое?

– Ничего, просто… – я поделилась с ним своими мыслями, – можешь взять меня на руки и подойти туда, куда я скажу?

– Конечно.

– Да, кажется, вот здесь, – сказала я, когда по моим воспоминаниям определила, где мы стояли с девушкой.

Мы обернулись с Кайденом и удостоверились, что позади достаточное количество земли. Мне пришлось бы сделать минимум пять или семь шагов назад, чтобы оступиться.

Что-то не так. Я где-то ошибаюсь. Моя голова, мои воспоминания подводят меня…

Я часто задышала, чувствуя, как начинает мутить, а сердце сильно заколотилось в груди.

– Эй, эй, эй, тише, – Кайден уловил панику и тут же отнес меня обратно, посадив на ствол дерева и присев на корточки напротив. – Тише, Нора, всё в порядке. Дыши и смотри на меня, – я сделала, как он и сказал, – вот так да, умница. Всё позади, Нора, слышишь? Теперь это осталось лишь плохим воспоминанием, не более. Слышишь?

Киваю и закусываю губу изнутри, вновь смотря за спину Кайдена на то самое место.

Плохое воспоминание. Да, но только последствия остались до сих пор.

Чувствую, как он касается своими холодными пальцами моей щеки и заставляет вновь взглянуть на него.