Леля боялась пропустить третьего петуха, поэтому не выспалась. Она то проваливалась в некрепкий сон, то подскакивала, тревожась, что проспала.
Всеобщее собрание богов всех культур. Что там происходит? Решаются какие-то важные вопросы? Если это правда, то как Леля может принимать в них участие, если со своими вопросами еле разбирается? Не может спрятать цветок папоротника без Семы. Да и Морана уступает ей весенние дни лишь потому что хочет себе меньше работы.
Одна она бы точно пропала. Но с Семой и Мораной будет не так страшно. Или даже весело. По крайней мере не грустно.
Через шесть часов после середины апреля Леля встала с кровати. Она больше не могла просто лежать. Ей казалось, словно она что-то забыла. Что-то важное и нужное. Леля собрала рюкзачок, но переживала, что его недостаточно. Собрание продлится неделю. Не так уж много. Но Леля не знала в какие условия попадет, поэтому старалась предусмотреть все.
Подхватив рюкзачок, Леля вышла из комнаты. Она нуждалась в совете. Леля не хотела лишний раз просить Морану об одолжении, но лучше разгневать ее, чем оплошать перед богами других культур. Поэтому Леля подошла к двери со снежинками и осторожно постучалась.
Как и всегда, ответа не было. Недолго думая, Леля нажала на ручку, затем толкнула дверь и очутилась в комнате Мораны.
Ее настигло дежавю. Морозный воздух вихрями проникал в комнату из открытого окна, за которым вилась снежная буря. Темный балдахин затрепетал от сквозняка. Когда Леля очутилась в этой комнате в свое первое утро в Нави, она не знала, что Морану, если она не на виду, надо искать в кровати. Но сейчас Леля уверенно подошла и приподняла балдахин.
Морана спала. Вот-вот пора отправляться на Олимп, а она спала!
– Морана! – крикнула Леля, от удивления позабыв, с кем имеет дело.
Спящая Морана была милой. На ее умиротворенном лицо сияла легкая улыбка. Но потом она открыла глаза. Целую секунду после этого ее лицо оставалось милым. А затем Морана скривилась и заорала:
– Леля! Какого черта?!
Леля отскочила, уверенная, что сосульки, которые висели на оконной раме, сейчас полетят в нее. Она пятилась, пока не врезалась в кого-то.
– И Черт теперь здесь! – продолжала Морана. – Ну просто замечательно!
Она натянула повыше белое одеяло, на котором ее черные волосы выделялись резко, как трещины в сухой земле.
Леля обернулась. Из-за того, что Морана искренне произнесла слово «черт», сам он явился в ее комнату.
– Доброе утро, дамы, – сказал Черт с невозмутимым видом. – Что-то вы сегодня рановато проснулись.
Он зевал так, что Леля, если б захотела, смогла бы увидеть какой неестественно острый кончик его языка. Но она отвернулась, потому что, в отличии от Черта, смущаться умела и делала это часто.
Черт, как всегда, был в черных одеждах. Нечесаная копна волос сегодня была настолько неряшлива, что не были видны даже его маленькие рожки. Леле очень хотелось их потрогать, но, разумеется, она не признавалась в этом даже самой себе.
– Середина апреля, черт бы ее побрал! – сказала Морана, переползая на другую сторону кровати.
Она так прижимала к себе одеяло, что Леля вспомнила: Морана привыкла спать обнаженной. И сейчас, кажется, искала на полу свою одежду.
– Не смогу, – сказал Черт. – Середина апреля не материальна.
Морана жестом показала Черту заткнуться и тот, к удивлению Лели, послушался. Затем Морана закопошилась и взяла с пола что-то черное и длинное. Она начала одеваться, хотя делать это под одеялом было не очень удобно. Но упрямства Моране было не занимать. Какое-то время она мучилась, а потом все же воскликнула:
– Черт! Можешь отвернуться! Мне надо переодеться!
Морана не просила отворачиваться и Лелю, но та сделала это по доброй воле. Потому что нагота Мораны смущала ее гораздо больше, чем саму Морану.
– Да что я там не видел, – сказал Черт, но встал к Моране спиной.
– Ты же с Нимфеей водишься, – сказала Морана. – Так что, могу поспорить, много чего не видел.
Черт хотел что-то ответить, но Морана крикнула, что можно оборачиваться.
Леля развернулась. Морана, теперь уже в длинном черном платье на бретельках, суетилась у комода.
– Где моя лента для волос? – спросила она.
Никто не ответил.
– Я не могу уехать без своей ленты…
– Кстати! – сказала Леля, пока не заговорил кто-то другой. – Что нужно с собой брать? Я вот собрала вещичек, но, чувствую, что-то забыла, поэтому хотела уточнить…
Леля присела рядом с рюкзачком и расстегнула его, чтобы перечислить, что она с собой взяла. Однако Морана ее остановила.
– Леля! – сказала она. – Это не Эверест. Это Олимп. Не нужно столько всего брать с собой… Вообще ничего брать не нужно. – Морана на миг замолчала, но тут же снова закричала: – Леля! Ты же богиня! Ты можешь любую вещь достать в любое время! Выкладывай свои трусы-недельки и поехали налегке!
Черт хохотнул, а Леля пожелала провалиться сквозь землю.
– Хорошо, – буркнула она.
– Да где эта лента дурацкая! – орала Морана.
Леля поплелась к выходу, чтобы не терять время. Еще надо бы успеть перебрать вещи до третьего петуха.
– Отдашь ей, когда приедете, – шепнул Черт и сунул что-то в ладонь Лели.
Прежде чем Леля спросила, о чем он, Черт исчез. Она посмотрела на ладонь и увидела черную ленту. «Ну пакостник», – подумала Леля. Затем сунула ленту в карман и вышла из комнаты.
Когда Леля очутилась на поляне перед входом в избушку, Хорс и Сема уже были там. Хорс, как всегда, с какими-то бумагами. Леле казалось, что он носил их с собой только чтобы казаться солиднее. Иначе его совсем перестали бы всерьез воспринимать.
Утро в Нави Леля заставала редко – предпочитала подольше поспать. Все-равно заняться было нечем. Леля закончила готовить лето еще в марте, когда собралась покидать Навь. Так что сейчас она постаралась запечатлеть мгновение. Роса на сырой траве, холодящая ступни даже сквозь балетки, нежное солнце у самого горизонта на бледно-розовом небе, и совсем спокойные березы у кромки леса.
– Доброе утро, – сказала Леля, попытавшись улыбнуться.
– Ты опоздала! – сказал Хорс, не здороваясь. – Скоро четвертый петух!
– Извини, – сказала Леля, чувствуя себя неуютно. – Я не слышала…
– Кажется, никто кроме Хорса их не слышит, – вмешался Сема и, спохватившись, добавил: – Привет.
Они обнялись и встали рядом. Леля, как первоклассница, надела на плечи обе лямки рюкзака и встала по стойке «смирно». Она уставилась на Хорса, чтобы не упустить ни единого слова. Верно, сейчас он будет говорить что-то важное. Может, как вести себя на переговорах с другими богами. Есть же у богов какой-то свой этикет? Или, например, какой стороне придерживаться ей, посланнице Нави, когда речь зайдет о политике?.. Она же зайдет, верно? Леля смыслила в политике не больше, чем в футболе. Поэтому стала переживать еще больше. Как можно правильно отвечать на вопросы, в которых ничего не понимаешь?
– Все-равно Морана еще не вышла, – сказал Сема.
Он был расслабленным, чему Леля завидовала.
– Она хоть проснулась? – сказал Хорс.
– Проснулась! – воскликнула Леля. – Я ее разбудила.
Хорс вскинул брови и, глядя на Лелю, сказал:
– Молодец.
Леля не уточнила, что сделала это не для общего дела, а в корыстных целях. Да и не успела бы. Морана вышла из избушки и, на ходу ругаясь, стягивала волосы какой-то палочкой. Прежде, чем Хорс стал ругаться, она сказала:
– Моя лента для волос пропала! И я уверена, без Черта не обошлось!
– И он здесь… – вздохнул Хорс, с опаской глядя на деревянную дверь избушки.
Но Черт оттуда не вышел. Видно, умчался по своим пакостным делам. Тогда Хорс встал перед Семой, Лелей и Мораной, которая все еще боролась с волосами, и торжественно заговорил:
– Дамы и господа! Боги и богини! Рад отправить вас на всеобщее собрание богов всех культур в это прекрасное весеннее утро…
– Да ё-пэ-рэ-сэ-тэ! – воскликнула Морана, когда хрустнула палочка, которая держала ее волосы.
Пряди ночным водопадом рассыпались по плечам, спине, а их кончики едва не коснулись земли.
Леле стало стыдно за Морану, Сема еле сдерживался, чтобы не засмеяться, а Хорс глухо застонал.
– Вы можете хоть раз побыть серьезными? – спросил он.
– Почему «вы»? – воскликнул Сема. – Мы с Лелей молчали!
Хорс не ответил. Он подождал, пока Морана закончит с волосами, а ее лицо из разъяренного сделается хотя бы злым. Затем он продолжил, но теперь благоразумно решил не тянуть.
– В общем, легкой вам дороги! Жду через неделю! Сема, доставай тетрадь.
– Я уже записал.
– Ну хорошо. Достань и покажи, – сказал Хорс.
– Да зачем?
В равнодушии Семы Леля слышала какой-то подвох.
– Сема, – сказал Хорс теперь строго.
Сема несколько секунд просто смотрел на него, а потом полез в рюкзак. Вскоре он швырнул тетрадь в Хорса и, пока тот ее раскрывал, схватил за руку Лелю и Морану.
Леля успела услышать только встревоженное:
– Последняя строка?
А затем наступила тьма.
Леля ожидала чего угодно, но не морского ветра, который стал терзать ее лицо ее же волосами.
Сема отпустил руку, как только Леля открыла глаза. Море. Бескрайнее, как… да как любое море. Оно переливалось нежным голубым оттенком, какой бывает только утром. И волны моря были утренними, мелкими, едва слышными. Если бы вода врезалась в каменный пирс, а не в песок, как на этом берегу, то ее совсем не было бы слышно. Тихое, спокойное море. Леля любила его таким… Да и любым другим.
Но что-то было не так. Леля знала, что в горах есть водоемы, речушки и озера. Но моря…
– Ой, Сема, спасибо большое! – услышала Леля Морану. – Хоть на пару часов меньше торчать на этом клятом Олимпе!
Тут Леля наконец-то развернулась. Справа стоял Сема, сжимая лямку рюкзака, и глядя вперед на вывеску деревяной лачуги, где значилось «У Догоды». По другую руку от него стояла Морана. Она заправила волосы за уши и, подобрав юбку, двинулась к лачуге.
– А ну-ка, – сказал Сема, посмотрев на Лелю. – Бывший студент-мифовед, расскажи, что знаешь, про Догоду.
– Догода – богиня приятного вечера и ясной погоды…
– Ну за погоду она не отвечает, – сказал Сема. – Сейчас это обязанности тебя и Мораны.
Он подождал немного, думая, что Леля что-то спросит, но она молчала, соображая. Так что Сема неспешно двинулся к деревяному зданию. Только когда он прошел десяток метров, Леля отмерла. Она бросилась за ним – но не быстро, потому что по песку не побегаешь.
– Догода славянская богиня, но живет на Олимпе? – спросила Леля, когда нагнала Сему.
– Нет, – Сема улыбался, глядя себе под ноги. – Мы в Яви.
Леле стало дурно. А как же собрание?!
– Но мы…
– Ничего страшного, если мы придем на Олимп чуть позже. – Сказал Сема. – Там все-равно в это время делать нечего. А я обещал Догоде кое-что принести.
Сема ускорился, говоря этим: «на остальные вопросы сама ищи ответы». Леля тоже хотела пойти быстрее, но справилась с этим лишь когда песок сменился сухой травой. Ступив на каменную брусчатку, продавленную колесами автомобилей, Леля услышала, как хлопнула дверь – Морана зашла в помещение. Леля побежала и проскользнула перед Семой, так что он открыл ей дверь, а сам зашел последним.
Первым, что ощутила Леля, когда оказалась в помещении, был запах жареного лука. Затем возникла мысль о том, что «У Догоды» – это кафе, кафе богини приятного вечера.
Кафе было небольшим, хотя, может, так лишь казалось из-за кучи столов, стульев, ковров, бутылок, бочонков и бочек, выстроившихся у стен, и густого воздуха, который пробирал до корней волос. Леля хотела не дышать глубоко этим тяжелым воздухом. Однако, вздохнув несколько раз поверхностно, Леля не сдержалась и сделала нормальный вдох.
Окна пропускали мало света – они выходили на закатную сторону. Поэтому горели свечи в огромной металлической, местами ржавой люстре, которая висела на потолке двухэтажного здания. Второй этаж был вполовину меньше первого. Туда вела деревяная лестница с ненадежными перилами.
По свечке горело и на каждом столе, а еще с десяток пылали за баром.
Было слишком рано для гостей, но в углу зала сидел один. Леля вгляделась в него, не осознавая пока, что так пялиться – грубо.
Это был мужчина неопределенного возраста с узкими глазами. Его золотистые волосы под пламенем свечей отдавали рыжиной, а верхняя половина прядей стягивались на затылке. Но не этим волосы выделялись. Некоторые пряди были черными. Как у тигра. Леля задумалась над тем, как же сложно делается такое окрашивание. Правда, тут же в голове мелькнула другая мысль: что, если это натуральный цвет?
Хотя мужчина сидел за столом, Леля хорошо видела, как крепко он сложен. Она рассматривала его не из эстетических соображений. Просто что-то в незнакомце было странное, и Леля пыталась понять, что именно.
Но когда он глянул на нее, Леля быстро отвела взгляд, и так же быстро о нем забыла.
Кроме него в зале находилась еще одна женщина, полноватая и улыбчивая. Едва Леля зашла, она прищурилась. А когда узнала гостей, ее лицо разгладилось.
– Морана! – сказала она.
Женщина выбежала из-за бара, на повороте опираясь на него руками, чтобы не занесло.
– Сема! И… Новая Леля!
Леля выдавила вежливую улыбку. Ей было не по себе, когда ее узнавал кто-то, кого она видела в первый раз.
Теперь Леля поняла, что перед ней Догода, богиня приятного вечера. У Догоды были подвернутые к ушам волосы цвета промокшей соломы, круглое лицо, словно у маленькой девочки, и румянец, какой бывает, если долго простоишь перед камином. Она была крупной, высокой женщиной лет сорока. Догода улыбалась лучезарно, словно приезд Мораны, Семы и Лели – лучшее, что случилось с ней за последнее время.
Догода обняла Морану, затем – в разы крепче Сему, а потом и Лелю. Леля сомневалась, что стоит обнимать Догоду, ведь они по сути не знакомы. Но Догода ее не спрашивала – сжала в объятьях крепко, хотя, наверное, не так крепко, как Сему. И как у него ребра не хрустнули?
Леля в полной мере ощутила запах топленого масла и чего-то сладкого, а потом Догода отстранилась. Она не отпустила плечи Лели – вытянула руки и держала ее, как куклу. Догода рассматривала Лелю, улыбаясь, а потом сказала:
– Новая Леля. Добро пожаловать!
Леля не успела спросить, про что она, про кафе, или про Навь. Догода отпустила ее и тут же заговорила:
– Не ждала вас! Так что, извини, Морана, не налепила вареников с вишнями…
– Да в смысле?! – взвизгнула Морана. – Ну все тогда! Я ухожу!
Морана и вправду развернулась и зашагала к двери. Леля хотела броситься к ней, умолять остаться, ведь без Мораны она пропадет на собрании богов. Но тут Морана… засмеялась! Немыслимо! Точнее она хохотнула. Ей вторили и Догода, и Сема, а Леля почувствовала себя лишней.
Зачем они сюда пришли? Почему Сема так беспечен? Вряд ли всеобщее собрание богов всех культур – это то, с чем можно играться. Ладно Морана, ей вечно ни до чего нет дела. Но Сема?..
– Но есть с картошкой, с луком…
– Фу! – одновременно сказали Сема и Морана.
Они захихикали и Леля попыталась хихикнуть вместе с ними, но у нее не получилось.
– А с мясом есть?
– Сема! Ну конечно! – Говорила Догода.
Она уже стояла возле большой каменной печи – наливала воду в ведро. Ведро было из темного дерева, как и все здесь. Сема подошел к ближайшему к печи столу и развалился на стуле, отбросив свой рюкзак на соседний. Морана села рядом, сложив руки на груди. Леля тоже подошла, но свободных стульев не осталось. Она глянула на стулья за соседним столиком. Садиться туда было бы тупо, поэтому Леля осталась стоять, переминаясь с ноги на ногу.
– Какими судьбами? – спросила Догода, когда отправила в печь ведро.
– Середина апреля, – напомнила Морана.
– Ох, точно! – Догода подошла к столу и, опершись на него руками, продолжила: – Чем больше времени проводишь в Яви, тем больше забываешь все эти вещи…
– Правда? – Морана удивилась и добавила, задумавшись. – Здорово…
Сема открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут заметил Лелю. Она так и стояла, переминаясь с ноги на ногу. Когда Сема поймал ее взгляд, Леля смутилась. Ей страшно было двигать стулья. Вдруг нарушит какое-то правило?
– Вообще я закваску тебе принес. – Сказал Сема.
Затем он, не глядя, потянулся за ближайшим стулом. Стул казался совсем легким, по крайней мере Семе не было трудно придвинуть его одной рукой и поставить рядом с собой.
– Настоящую, Навью закваску, – продолжал Сема. – Помнишь, ты просила?
С этими словами Сема полез в рюкзак.
– О, правда? – Догода заулыбалась шире, хотя, казалось, шире некуда. – Спасибо большое! Честно говоря, нет сил пить этот жуткий сладкий квас… С пузырьками такой, как будто забродивший… Я так давно не пила квас из настоящей закваски! В Яви такой нет… Только в Нави настоящая! Как я ее люблю!..
Пока Догода говорила, Сема копался в рюкзаке. Леля смотрела на него, поэтому Сема поймал ее взгляд, как только поднял глаза. Он вскинул брови, словно удивился. А затем кивнул на пустой стул рядом с собой. Тогда Леля прокралась к нему и аккуратно села. Стул выглядел хлипким, поэтому Леля не спешила расслабляться.
– Спасибо огромное! Спасибо! – Сказала Догода, когда Сема протянул ей пакетик.
– Пожалуйста, – сказал Сема. – Мы потому-то и пришли.
– Неправда, – сказала Морана. – Я пришла из-за вареников с вишней.
– А я думала, что соскучились по мне!
О проекте
О подписке
Другие проекты