Глава 1

– Давай, Леля, ты сможешь! Еще раз!

Леля не смогла. Она напрягла руки, но бицепсы отказались подчиняться. Еще пару секунд Леля висела на турнике, прикрепленном к стенке избушки, а потом она разжала ладони.

– Слабачка, – сказал Сема.

Он слишком сильно поджимал губы и качал головой, так что Леля понимала – он не сердится.

Сема взялся ее тренировать. Леля сама его об этом попросила и теперь жалела, что ввязалась в эту авантюру. Лучше не говорить Семе, что тебе нечем заняться. Он, как мама, найдет тебе тысячу дел, и хорошо, если хотя бы десять из них будут приятными. Но Леля уже так маялась со скуки, что хотела занять себя хоть чем-то.

– С такими слабенькими ручками далеко не убежишь, – сказал Сема, когда Леля посмотрела на него.

Леля подтянулась два раза. На два раза больше, чем обычно.

– А я ногами бегаю, – сказала Леля.

Ей было не смешно, а Сема почему-то рассмеялся.

У Лели покраснели ладошки, а еще они вспотели, так что пришлось вытереть руки о штаны. Плохое решение, если штаны белые, но Леля другие не носила. В Яви, еще будучи человеком, Леля носила разную одежду. Чаще темные штаны и какой-то легкий верх. А здесь, в Нави, ее тянуло на белую одежду. Только недавно она поняла, что это сущность богини весны и лета ее к этому склоняет. Как, например, сущность богини зимы и осени склоняет Морану носить черные закрытые платья в пол.

– А теперь побежали!

Сема хлопнул Лелю по плечу и понесся вдоль бревенчатой стены. Леля не сдержала всхлипа, а потом нехотя потрусила за ним.

Вдох – левая нога, правая; выдох – правая нога, левая. Леля сосредоточилась на дыхании. Иначе она бы не пробежала и одного фасада избушки. Затем, вздохнув, Леля сумела сказать:

– Сколько стен?

– Одну!

Сема, казалось, прогуливался. Он улыбался и бежал легко, дышал спокойно, его лоб не блестел от пота. В отличии от Лели. Ей бег никогда не нравился. Ни в Яви, когда она была человеком, ни сейчас в Нави.

– Один? – выдохнула она, чувствуя, что задыхается.

Слишком мало. Неужели Сема ее пожалеет и не будет гнать до тех пор, пока она легкие не выплюнет? Леля нахмурилась – что-то здесь было не так. Однако переспрашивать не стала. А то знала она Сему: тот удивится, что она такая разговорчивая и накинет еще кругов. Так что лучше молчать.

Бежали долго. Леле казалось, что избушка выросла в длину. Потому что угла дома не было видно, хотя чувствовалось, что бегут они слишком долго.

Потом Леля догадалась:

– Ты сейчас думаешь, чтобы стена никогда не заканчивалась, да?

Относительность расстояний в Нави была Леле давно известна. Сколько пожелаешь идти до объекта – столько и будешь. Леля не определяла расстояние до угла избушки, потому что думала, что оно постоянное. А вот Сема, кажется, определил. Бесконечностью.

Сема остановился и хлопнул в ладоши. Леля тоже остановилась, уяснив, что права.

– Молодец! – сказал Сема и после того, как Леля его стукнула, добавил: – Это была проверка на дурака.

– Отлично, я ее прошла, – сказала Леля, когда отдышалась.

Она хотела еще раз стукнуть Сему, больно довольным он выглядел, но пить хотелось больше. Леля прошла еще несколько метров и вышла к долгожданному углу избушки, за которым стоял длинный обеденный стол.

Леля подошла к нему и стукнула кулаком по белой скатерти с красной вышивкой. На столе появилась бутылка с водой, покрытая конденсатом, что странно смотрелось под ярким Навьем солнцем. Леля взяла бутылку, откупорила крышечку и выпила сразу половину.

Сема протянул руку. Но Леля вместо того, чтобы дать ему бутылку, поставила ее на стол, хлопнула по скатерти, и бутылка исчезла. Сема покривлялся ей, она покривлялась ему, а затем он сам достал себе воду.

– Ну наконец-то! – услышали они из-за угла избушки, откуда только что выбежали. – Сколько вы загадали расстояние?

К столу вышел Хорс. Он тяжело дышал, как некогда Леля, и прижимал к боку руку. Полы его черного халата угомонились только когда он остановился.

– Ну километр был, – сказал Сема, отпивая из бутылочки и задумчиво глядя вдаль. – А ты за нами бежал?

– Да! – сказал Хорс и было видно, что удовольствия он в этом не нашел.

Сема виновато улыбнулся, но, кажется, не раскаялся. Леля уже сидела на лавочке и грустным взглядом смотрела на свои ступни. Шевелиться не хотелось. Хотя тренировка Семы длилась не долго, Леля утомилась, и всего, чего ей сейчас хотелось, это сходить к Нимфее, постоять под водопадом.

– Чем обязаны? – спросил Сема.

Хорс вскинул брови.

– Вы что, забыли? – сказал он. – Скоро пятнадцатое число.

– И что? – сказал Сема.

Остаток воды он вылил себе на волосы и за шею, а потом задергал головой, как пес, который только вышел из воды.

– Середина апреля! – крикнул Хорс.

Он переводил взгляд с озадаченного лица Лели на спокойно-равнодушное лицо Семы и сам жутко недоумевал.

– Забыли?

– Конечно… – начала Леля.

Она хотела сказать «конечно, нет», а потом напрячь извилины, чтобы вспомнить, что такое важное они с Семой забыли. Но Сема все испортил, закончил «конечно» Лели простым:

– Да.

Хорс покачал головой. Потом нехотя добавил:

– Или я вам не говорил?.. Впрочем, не суть. Объясняю. Ты, – он показал на Лелю. – И Морана, как старшие среди славянских богов отправляетесь на ежегодное собрание богов. Сема идет с вами как проводник.

Леля молчала, не зная, что сказать. Ежегодное собрание богов? Это что-то очень важное, да? Зачем это собрание? Что там обсуждают? И почему едет она, Леля?

– Я старшая? – сказала Леля.

Хорс посмотрел на нее и сказал:

– Да. Ты и Морана. Вас люди придумали первыми, поэтому вы старшие боги. Так что вы представляете Навь на ежегодном собрании богов всех культур…

– Всех культур?

Леля встрепенулась, только начав сознавать, что все это значит.

– Ну да, вроде так и сказал, – Хорс почесал макушку, провел рукой по голове, коснувшись крошечного хвостика у самой шеи, и добавил. – Не переживай. Думаю, там все будет просто.

– А где в этом году собрание? – сказал Сема.

Вода не просохла на его волосах, поэтому пряди казались темными, почти черными. Леля нахмурилась, не понимая, почему пахнет мокрой псиной.

– На Олимпе. – Сказал Хорс и быстро добавил: – Ничего такого. Ничего интересного. Гора как гора.

Сема улыбался, мечтательно уставившись куда-то вверх. А Леля наконец-то сообразила, что к чему.

– Олимп? – проблеяла она. – Это там, где…

– Да, Леля – сказал Хорс. – Там, где Зевс, Аид и вся компашка, которую люди в Яви любят больше, чем тех, к чьей культуре принадлежат. Мультики про них рисуют, книжки пишут… Я тоже хочу в книжку!

Леля наблюдала за Хорсом, бросая взгляды на Сему. Как они могут быть такими спокойными? Ежегодное собрание богов всех культур. Это что-то очень величественное. Не повезло же ехать ей, Леле, которая стала богиней всего месяц назад.

– А что там надо будет делать?

– Не переживай, – Хорс махнул рукой. – С тобой будет Морана. Она там уже тысячу раз была.

– Ну не тысячу…

Все трое обернулись. Морана сидела у противоположного от них края стола, подперев подбородок кулаком. Она скучала, зевала, и была чем-то ужасно недовольна. То есть выглядела, как обычно.

Первым очнулся Сема. Он нахмурился и сказал:

– Как ты здесь оказалась?

– Ногами притопала, вот этими…

Слева от Мораны взвилась ее черная юбка, под которой, верно, была нога.

– Я не про то, – сказал Сема. – Почему мы тебя не видели?

– Я вышла с другой стороны избушки, – сказала она. – Как увидела, что вы с Лелей побежали, так поняла, что сотней метров не ограничитесь. Поэтому решила обойти избушку с другой стороны, чтобы самой задать расстояние… И не прогадала.

С последними словами Морана кивнула на Хорса, который все еще дышал прерывисто.

– Сколько раз ты была на собрании? – спросил тот.

Морана призадумалась, стуча пальцем по губе. А потом сказала:

– Не помню… Сколько я здесь лет? Столько и ходила.

– Больше тысячи? – сказал Хорс.

Леля усмехнулась, ведь Хорс так серьезно об этом говорил.

– Может, больше, – ответила Морана совершенно серьезно.

Теперь Леле было не до смеха.

– Больше тысячи? – воскликнула она. – Ты богиня больше тысячи лет?!

Морана смотрела на Лелю, но не отвечала. Словно ее вопрос был настолько тупым, что не заслуживал даже кивка.

– Это вторая Морана, – сказал за нее Хорс.

– В смысле вторая? – Леля не понимала.

– Вторая человеческая оболочка, которая приняла в себе божественную сущность Мораны, богини зимы и осени, – сказал Сема, и Леля глубоко призадумалась.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Морана.

– Умею разнюхивать, – сказал Сема с самодовольной улыбкой и Морана перекривила его.

У нее получилось забавно, поэтому Леля усмехнулась. Но тут же встрепенулась и сказала:

– То есть как это вторая?

– Ну вот Лели, например, часто меняются… – сказал Сема. – Какая она по счету, Хорс?

Тот нахмурился. Почесав бороду, опрятную, словно он каждый день ее подстригал, Хорс сказал:

– Две тысячи сто десятая.

– Две тысячи сто десятая?! – взвизгнула Леля. – А Морана всего-то вторая?

Леля перевела на нее взгляд.

– Ну да, – сказала Морана. – Ты, конечно, не Стрибог, но тоже весьма ветреная богиня.

– А Стрибог какой? – сказала Леля.

– Честно говоря, – сказал Хорс. – Не помню… Давно сбился со счета. Надо в таблицу глянуть.

– Ну, конечно, у него есть таблица и на этот случай… – сказала Морана, жмурясь от солнца, которым, конечно, была недовольна. – А где Ярило? – продолжила она. – Может ему кто-то сказать, чтобы прикрутил свою печку?

Никто не обратил на нее внимания.

Леля была в шоке. Две тысячи сто десять Лель. Через столько людей прошла божественная сущность Лели. И она, нынешняя Леля, хотела снова уйти.

– А собрание когда-нибудь проходило в Нави? – сказал Сема. – Ну, на твоей памяти?

Хорс скривился, как кривятся, когда воспоминания не приносят удовольствия.

– Да, – сказал он.

И без пояснений, по одному этому «да», Леля поняла, что прошло оно так себе. Правда, зная Хорса, самого ответственного бога… точнее единственного ответственного бога во всей Нави, можно было сказать: все прошло хорошо, а Хорс со своей манией контроля сам себя накрутил.

– Так, уважаемые! – сказал он на тон выше. – Пятнадцатое апреля это понедельник. Чтобы к тому времени вы все разобрались со всеми своими делами…

– Ты серьезно? – сказала Морана. – Все уже давно разобрались со своими делами, потому что в этом омуте скуки заняться больше абсолютно нечем.

И снова на нее не обратили внимания. Это было полезно для нервов – игнорировать Морану. Если по-настоящему вслушиваться в ее речи, выработка серотонина прекратится, возможно, навсегда. Или понадобятся антидепрессанты, а на богов человеческие медикаменты не действовали.

– И чтобы утром в понедельник все с третьим петухом стояли на поляне перед входом в избушку!

– Тут есть петухи? – сказала Леля.

– Да, сер, есть, сер! – сказал Сема, прислонив вытянутую ладонь ко лбу, а потом развернулся и добавил. – Идем, Леля, финальный забег на сегодня!

Сема побежал и тут же скрылся за углом избушки. Пока он не понял, что никто за ним не бежит, Леля шустро скользнула за другой угол.