Благо за утренним воем оревуна и ударами бубна наступила долгожданная тишина. Я натянула одеяло на голову, прячась от яркого солнечного света. Разбойник решил повеселиться и принялся с усердием откапывать меня – пришлось выбрать солнце, зато евражка угомонился.
– Не понимаю, – спросонья протянула Хелена. – Ладно Гернер, тот хоть по дочери Кутха с ума сходил. Но Дерри?
– Ты о чем?
– Слышала, как он вчера желал тебе спокойной ночи.
– Идеальных не учат, что подслушивать не хорошо?
Значит, когда я вернулась, Хелена не спала. И как же ей хватило терпения не высказать мне все вчера?
– Надо больно, – фыркнула соседка. – Ты бы лучше двери закрывать научилась.
– Не начинай. Дерри просто друг, – сказала я и вспомнила его вчерашнее признание, но не то, что было возле двери, а то, когда мы возвращались в Академию. – Вчера в закусочной, куда он нас пригласил, произошла драка. Ему было из-за этого неудобно и все, – оправдывалась я. Не хотелось, чтобы Хелена надумала того, чего нет.
– Тогда Шелли не друг?
– Ты бредишь? – повернулась я к соседке.
– Нет. Спасибо твоему зверю, он всех разбудил.
– Не Разбойник, а будильник.
– Согласна, – замолчала Хелена, а потом снова спросила. – Так кто такой Шелли?
– Шелли… Не знаю, а что?
– Ты всю ночь бубнила и повторяла – «Шелли, Шелли». Нашла очередного ухажера?
– Нет у меня никакого очередного, – отмахнулась я.
– Тайная любовь с восьмого острова? – не отставала Хелена.
– Не знаю я никакого Шелли, и нет никакой тайной любви. Щавель кисленький, отстань, а!
– Так бы ты мне и призналась? Не верю, – Хелена лежала на животе, подперев руками голову, и покачивала ногами. – Имя, конечно, нередкое. В Академии явно найдется парочка Шелли. Может, облегчишь поиски?
– Может, расскажешь про себя и Крома? – ответила я вопросом на вопрос. – Я же вижу, вас тянет друг к другу.
– Я идеальная, не забывай, – подмигнула Хелена и, отвернувшись, опустила голову на подушку. – Между нами ничего не было и быть не может.
С разговорами было покончено, теперь каждый мог спокойно проспать еще несколько часов.
И все-таки интересно – кто такой Шелли? Имя явно крутилось на языке.
– Ты вернулась, – прошептал мужской голос в районе затылка.
– Шелли? – обернулась я к нему. – Представляешь, я всю ночь бубнила и повторяла твое имя. Хелена, соседка по комнате, все допытывалась, кто ты, а я… Я не могла вспомнить!
– Ты каждый раз так возмущаешься, – тепло улыбнулся Шелли.
– Но почему? Это так несправедливо! Если бы я помнила, то точно разобралась бы, что это за место, и почему ты здесь.
– Не грусти, – взял меня за руку Шелли. – Давай наслаждаться отведенным временем, ведь скоро ты проснешься.
– А ты так о себе ничего и не вспомнил?
– Нет, – ответил он, ведя меня по хрустящим стеблям.
– Зато я уверена, ты водник.
– Из-за цвета волос и глаз? – повеселел Шелли.
– Да. Только у водников такой оттенок.
– Проверить все равно не сможем, дар здесь не работает, – пожал плечами Шелли.
– Вот сейчас и проверим, – загадочно улыбнулась я и сразу потянулась за эфиром. Нас окружило едва уловимое свечение, но, кроме того, что оно выглядело красиво, ничего не происходило.
– Вот видишь, у тебя хоть что-то выходит, – дотронулся до свечения Шелли. – Или мой дар очень слаб, или я и в самом деле мертв…
– Или перед тобой дочь Кутха, – подмигнула я Шелли и пустилась вперед. Мне не верилось в худшее, и я не давала верить ему.
– Кто? – донеслось вдогонку. – Дочь Кутха?
– Догони и повторю, – кричала я на бегу.
Однако Шелли настиг меня чересчур быстро.
– Набегалась?
– Ага, набегаешься с тобой, – опустилась я на землю, переводя дыхание.
– Дочь Кутха, – задумчиво произнес Шелли. – Такое чувство…
– Ты что-то начинаешь вспоминать? – заерзала я.
– Посиди спокойно, – тепло улыбнулся мужчина. – Помню, есть пророчество, в котором говорится о дочери Кутха, то есть о тебе: «…Когда глаза без поклонения зажгутся и изменения в неподготовленных начнутся; лишь та, что кровью связана с Творцом, откроет для себя дар иной и, растворившись в земном мире, возродится снова; со всеми она схожа и не схожа, и там и здесь откроется дорога; и колесо к повтору наклонится; она исполнит долг перед Творцом с покорностью; тогда вернется Кутх, чтобы повстречаться с дочерью…» – внимательно посмотрел он на меня.
До этого Шелли был лишь ночным гостем, вторгшимся в мои сны. Было весело носиться с ним по полю, болтать ни о чем, однако сейчас, после его признания, до меня начало доходить – это все-таки ненормально. В этих ночных перемещениях явно есть какой-то подвох.
– Нормально у тебя все с памятью…
– Я не помню себя, а не общие познания, – напомнил Шелли. – Отец еще не явился?
– Нет.
– Ты уверена?
– Думаю, я бы поняла… Щавель кисленький! А ты, случайно, не мой отец? – осенило меня.
– Творец мира? – засмеялся Шелли. – Скажешь тоже, я же водник.
– Это я предположила, а не ты. И мы не знаем, как Кутх выглядит в человечьем обличье.
– Нет, я точно не он, – потер Шелли подбородок. – Пророчество кажется таким важным, такое чувство, – задумался он. – Ты точно меня не знаешь?
– Провалы памяти настигают меня в обычной жизни, а не во снах, – напомнила ему я. – Ты уверен насчет Творца? Это, по крайней мере, логично… А что, пророчество исполнено – появилась дочь. Вот и ты – или вы? – явился…
– Не уверен, что Творец мог бы оказаться в таком положении, как я.
– Вас вообще собирались убить и забрать дар…
– Милгын, – хмуро протянул Шелли. – Я не Творец. И перестань выкать!
– Хорошо… А ты больше ничего не вспомнил, что связано с пророчеством? – серьезно спросила я.
Шелли сжал мои ладони в своих:
– Ты единственное, что есть в этом Кутхом забытом месте. Я не знаю, почему оказался здесь. Не знаю, смогу ли выбраться отсюда. Не знаю, как долго смогу видеть тебя, говорить с тобой. Я ничего не знаю, но обещаю, я никогда не причиню тебе вреда.
– Ты не можешь обещать, если ничего не помнишь о себе. Если дознаватель кого-то упустил, они могли отправить тебя в мои сны.
Хотелось верить Шелли. Он говорил так искренне, но я не могла ошибиться вновь. Если он оставшийся на свободе член Логова, правды от него не жди.
– Какой в этом смысл?
– Втереться в доверие. Гернер, так звали того, кому я поверила и кто предал меня… – отвела я взгляд и вынула руки из его сжатых ладоней. – Они надеялись, любовь затмит разум и я соглашусь стать их игрушкой.
– Ты не согласилась.
– Конечно не согласилась! Зато я поверила не тому, и из-за этого близкий друг погиб, спасая меня.
– Мне жаль, – сочувственно произнес Шелли. – Как его звали?
– Пиявка, – невольно улыбнулась я, вспомнив друга. – Он и был пиявкой, хотя в начале я приняла его за свою сущность.
– Пиявки умеют говорить?
– Долгая история…
– Не прячься. Я не хочу, чтобы ты боялась меня.
– Не боюсь, просто все это странно. Не находишь? – обхватила я колени. – Зачем я переношусь сюда, к тебе? Почему я ничего не помню, когда просыпаюсь?
Шелли неприятно усмехнулся:
– Ты думаешь, мне самому не хочется найти ответы? Я помню тот мир, его историю, но ничего не помню о себе. – Он нежно дотронулся до моего лба, разглаживая морщинки. Я дернулась. – Извини, – быстро убрал он руку. – Надеюсь, мне не грозит сойти с ума, так и не выбравшись отсюда.
– И все же ни о каком доверии не может быть и речи, – замолчала я, отвернувшись. Мне не нравилось то, как меня тянуло к нему. Я не знала Шелли, этого места и причины, по которым оказывалась здесь.
– Милгын, не отталкивай! – подскочил Шелли. – Сомневайся, не договаривай, но не избегай.
– Разве от меня что-то зависит? Как я могу избегать тебя, если каждую ночь провожу здесь, с тобой? Нам стоит сконцентрироваться на перемещениях, а не тратить время на пустую болтовню. Должен быть какой-то смысл. Расскажи все, что помнишь, – это может быть важно.
Шелли задумчиво устремил взгляд вдаль:
– Кажется, я как-то связан с Академией Кутха, – наконец признался он, сжав сухие стебли. – Слишком много воспоминаний о первом острове и о самой Академии. После твоего появления картинки стали более четкими, яркими…
– Ты уверен?
– Палящие солнце, кружащие вороны надо мной, черные стены Академии, аудитории, библиотека, но сами люди при этом смазаны. Кажется, ты права, если я не водник, то точно имею какое-то отношение к Единому океану – вода окружает, укутывает, мне не страшно. Я чувствую восторг, когда вижу ее в видениях.
– Если ты не Кутх, то можешь быть студентом или… – внимательно посмотрела я на Шелли, а выглядел он даже не как вчерашний выпускник, а старше, – или преподавателем. Найти информацию было бы возможно, помни я тебя… вас.
– Вас? – выкинул стебли из рук Шелли. – Ты опять?
– А если вы на самом деле преподаватель? – опустила я глаза.
До этого момента я не задавалась вопросом о его возрасте, и меня нисколько не смущало, что выглядел он старше. До этого момента я постоянно удивлялась перемещениям и скорее не особо верила в происходящее, но системность появлений здесь заставила взглянуть на все с другого ракурса.
– Милгын, даже если я преподаватель, в возникшей ситуации вполне логично общаться на ты, – осмотрел он руки и дотронулся до своего лица. – К сожалению, здесь негде увидеть отражение. Я слишком стар? В твоих зрачках просматривалось молодое лицо.
– Нет, не слишком, – посмотрела я на него, давая возможность заглянуть в глаза. – Старше меня лет на десять или двадцать… Одаренные поздно стареют.
– Слава Кутху, а то я представил себя стариком, – обрадовался Шелли, поднимая меня и кружа. – Нам нужен план. Ты должна вспомнить обо мне.
– Что предлагаешь?
– Живее! – поторапливал нас Торс Крепен. – Зувир, по перекладине нужно бежать, а не ползти! Стела, и долго ты собираешь болтаться на канате? Снизу очередь выстроилась! Люнея, поднимай ноги выше, через кольца нужно перепрыгивать, а не сносить их! Карни, подстриги ногти, иначе ты так и будешь слетать с подвесной стены!
Преподаватель физкультуры не смолкал. По его мнению, мы должны порхать между снарядами, а не плестись на последнем издыхании. Учебная нагрузка, по сравнению с прошлым годом, возросла в разы, а смена ипостаси высасывала столько энергии, что нам и ночи не хватало на восстановление, а утром не радушная тренировка забирала последние остатки.
Закончив прохождение полосы препятствий, грязные и вымотанные мы выстроились в шеренгу перед преподавателем.
– Могло быть и лучше, – вынес вердикт Торс Крепен. – Работаем в парах. Энергии у вас достаточно, навыков тоже подкопили, пора переходить к практике: атака, защита, атака. Новый партнер, новая тактика! – пылко раздавал он указания, прохаживаясь перед нами.
Пока я размышляла с кем-бы сегодня поработать, Торс Крепен решил за меня:
– Милгын, в каких облаках витаешь? Ступай к Олуа.
– Щавель кисленький! – поежилась я.
Названная напарница скривила лицо, но оспорить команду преподавателя не спешила. Я была с ней в этом солидарна.
– Готова лечь на лопатки, бездарность? – прошипела Олуа, когда мы встали напротив друг друга.
Я не стала отвлекаться на разглагольствования и заняла стойку, которую легко преобразовать в защитную, и выставила руки для удара:
– Не надоело? Начнем?
– Постарайся не свалиться сразу, – хищно улыбнулась Олуа.
Она перенесла вес на левую ногу, вытянув правую, свела руки крестом и выпустила мощную энергетическую волну. Ей почти удалось сбить меня, но я устояла, сделав замах и ответив не меньшей волной.
Олуа явно не ожидала, что бездарность может ответить. Она сжала зубы, нырнула и с поворотом прыгнула на меня, посылая серию ударов. Приложив усилия, я отразила и их, приноровилась к технике соперницы и уверилась в своих силах. Тренировка начала доставлять удовольствие.
Войдя в азарт, я не только противостояла Олуа, так еще и сама наступала на нее, успевая выставлять защиту и посылать энергетическую волну одновременно. Тело дрожало, но силы не оставляли.
Олуа отступала, пропуская удары. В ее глазах промелькнул страх.
– Закончим? – спросила я, не снимая защиты. Причинять вреда, как и унижать Олуа, я не собиралась.
– Не дождешься, гамык-явал, – закричала она.
Олуа не соглашалась на мировую и уступать не планировала. Ее лицо перекосилось от ненависти. Она резко махнула рукой, поднимая волной песок со стадиона. От неожиданности я не успела отвернуться. Глаза защипало. Олуа била, не давая возможности оглядеться. Мне приходилось отбиваться на ощупь. Несколько пасов я все-таки пропустила и опустилась на колени. Послышались смешки.
– Бездарность, моли о пощаде, – злорадствовала Олуа.
– Прекрати! – попыталась вразумить идеальную Хелена.
– Добей ее уже, – взвизгивал Пекки.
– Она кинула ей песок в глаза! – ругался Грон.
– Остановите, это нечестно! – истерила Люнея.
– Милгын, вы сдаетесь? Или как? Встанете с колен? – спокойно поинтересовался Торс Крепкн.
Обида обжигала, энергия кипела. Я сдерживала ее, не желая навредить сопернице, но теперь… теперь предстояло преподнести ей урок.
– Или как! – процедила я и сделала кувырок назад, уходя с линии огня.
Секунды промедления Олуа для меня было достаточно – выполнив круговой мах руками от предплечья до кистей, я послала энергию вперед – туда, где стояла та, что желала сломить меня. И все-таки я остановилась прежде, чем раздался голос преподавателя:
– Милгын, хватит!
Удары прекратились. Я поднялась на ноги и, протерев глаза, которые нещадно жгло, посмотрела на поверженную соперницу – с взлохмаченными волосами Олуа лежала на лопатках. Вокруг же нас столпилась притихшая группа.
– Милгын, присуждаю вам тридцать баллов за победу. Олуа, а вам минус тридцать за неуважительное отношение к сопернику и использование песка. И поднимайтесь уже, я наблюдал за состязанием: пара синяков и испорченная укладка – вот и все полученные увечья.
Пеки тут же подскочил к лежавшей и помог ей подняться.
– Мы еще поквитаемся, – не желала принимать поражение Олуа.
О проекте
О подписке
Другие проекты