Она оглянулась и почувствовала, как подкашиваются ноги. На свет из бабкиной комнаты выбежал ребёнок лет трёх. Сине-серая мёртвая кожа, синяки под мутными запавшими глазами, дёрганые движения и старая одежда. Он протягивал к ней отёкшие пальцы и раскрывал в беззвучном крике почерневший рот…

В ужасе Лида заорала так, как никогда в жизни ещё не кричала, и рывком захлопнула дверь, грохнув замком.

2.

Своего первого призрака он увидел спустя три дня после того, как очнулся в реанимации, куда попал с пулевым ранением. Это ж надо было оказаться настолько не в том месте и не в то время!

Молодой юрист, пристроенный отцом на казённую государеву службу, не снискал пока уважения коллег. Над «эндокринологическим дундуком» посмеивались, не принимая во внимание образование и профессионализм.

Но когда он лежал в больнице, ожидая очередной перевязки, пришли проведать две секретарши, принесли какую-то пустяковую передачу. Притихшие и внимательные, девушки посидели рядом полчаса, расспрашивая о самочувствии. Тимофей понял, что шальная пуля, пробившая грудь, сделала его интереснее и загадочнее. Остальные молодые сослуживцы были заняты кабинетной бумажной работой, а вот его «подстрелили»! Напустив на себя тогда флёр уставшего героя, он очаровал девчонок. И, пускай на несколько минут, но они рассмотрели в рыхлом, неуклюжем толстяке обаятельного интеллектуала.

Девушки вышли из палаты, едва не столкнувшись в дверях с худым стариком в пижаме и казённом синем халате. Выздоравливающие часто шатались в гости друг к другу, одалживая зарядки для гаджетов, затевая карточные игры, да и просто «посидеть пообщаться». Спасались от больничной скуки.

Старик сел около койки Полянского и некоторое время пристально рассматривал его.

– Воды хотите? – не выдержал Тимофей.

Гость отрицательно покачал головой.

– Сходи к Ване, скажи, что я прошу у него прощения, я не успел, – негромко проговорил старик, махнув рукой в сторону коридора, где не смолкали шаркающие шаги и поскрипывание колёс тележек с бельём и лекарствами.

– Что? – не понял Полянский.

– Сходи к Ване, скажи, что я прошу у него прощения, я не успел, – с той же интонацией повторил странный собеседник.

– Извините, мне нельзя вставать. Вы в какой палате лежите?

Полянский стал нащупывать кнопку вызова медсестры. Вдруг плохо человеку, вот и перемкнуло.

Старик привстал и ухватил Тимофея за воротник рубашки, дёрнув к себе. Лицо его потемнело, глаза стали белыми и будто бы засветились, внезапно он начал расти. Очертания больного чуть расплылись, как в тумане, но сам старик вырос почти до потолка. В глубоких морщинах пролегли густые тени, и трёхметровое видение склонилось над Полянским.

– Сходи! Седьмая! – прогудел голос, и на Тимофея пахнуло холодной плесенью. – Сходи!

Полянский чувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Он невнятно пискнул и крепко зажмурился, как часто делал в детстве. Бабушка учила его усмирять воображение. Через пару секунд открыл глаза, в палате, кроме него, никого не было. Сердце оглушительно колотилось. «Седьмая!». Это через одну дверь от него. Если сходить потихоньку, по стеночке, сёстры не обратят внимания.

Две койки в палате были не застелены, их освободили для новых пациентов. Казённые тумбочки ощерились пустыми полками. У окна, глядя в парк, стоял молодой мужчина. Широкая крепкая фигура, руки напряжённо сцеплены за спиной.

– Извините, вы – Иван? – спросил Тимофей сиплым голосом. Он чувствовал себя идиотом. Ноги дрожали от нагрузки и слабости.

– Что? – обернулся тот, и Тимофея поразил его измученный вид. Впалые щеки с короткой щетиной, мешки под красными глазами, резкие морщины на лбу: – Мы знакомы? – хрипло спросил мужчина.

– Простите, это покажется странным, но… Старик в синем халате просил вам передать, что просит прощения, он сам не успел! – выдохнул Полянский.

Глаза мужчины стали круглыми, он пошатнулся, и, чтобы не упасть, присел на пустую жёсткую койку. Закрыл лицо руками, пальцы тряслись.

– Как? Откуда вы… – он уронил руки на колени, в глазах на секунду встали слёзы.

– Я только что видел его, он зашёл ко мне в палату, – растерялся Тимофей. – Я, было, подумал, что он просто разминулся с вами, но он так необычно себя вёл…

– Мой отец умер несколько часов назад в этой палате. Сейчас он в морге. Вы разыгрываете меня? Понимаете, насколько неэтично смеяться над чужим горем?

Старик, качнувшись, остановился слева от Тимофея. Принёс с собой сырой запах плесени и ещё, кажется, формалина и спирта.

– Вот же он, пришёл, разве вы не видите? – указал Полянский.

– Здесь никого нет! Вы издеваетесь надо мной? – зарычал, побагровев, мужчина. Вскочил и с угрозой шагнул к нему, сжимая кулаки.

Тимофея трясло, призрак склонился к его плечу и тихо, размеренно загудел в самое ухо.

– Он говорит, что просит прощения. Дачу он переписал на Свету и ничего вам не сказал. Ключ от нижнего ящика стола лежит в голубой сахарнице в буфете. А гараж он давно обещал продать соседу, Никите Захаровичу, – залепетал Полянский, повторяя слова старика.

Мужчина вытаращился на него и остановился как вкопанный, багровый румянец на щеках сменился мертвенной бледностью.

Тимофей упал в обморок.

Когда его привели в чувство нашатырём, он лежал уже в своей палате, и медсестра строго выговаривала ему за нарушение режима:

«Двух санитаров надо, чтоб такого борова допереть да на койку забросить, совсем никаких мозгов нет, делают, что хотят!».

А через два дня к нему пришёл посетитель, тот молодой мужчина. Некоторое время посидел молча, потом протянул руку, представляясь.

– Иван Шубин.

– Тимофей Полянский, – ответил он на крепкое пожатие.

– До сих пор не могу себе объяснить то, что вы сделали. И, наверное, никогда не смогу… Знаете, отец действительно отдал дачу моей сестре, а мне ничего не сказал, боялся, что мы с ней поссоримся. Ключ от ящика в его столе правда нашёлся в буфете, как вы и передали. И гараж этот… У меня в голове не укладывается. – Шубин ошеломлённо развёл руками и вздохнул. – Ладно, поправляйтесь, отдыхайте. Знаю, вас скоро выписывают. Вот, держите, я черкнул тут мой телефон и электронную почту, обращайтесь за помощью. Уверен, мы ещё не раз увидимся. Особенно, если такие видения продолжат вас посещать.

– Почему? – приподнялся Тимофей.

Шубин остановился в дверях и грустно поглядел на него.

– Потому что я психиатр. До свидания, Полянский.

3.

Лида всхлипывала и стучала зубами о стакан, расплёскивая воду. Не помнила, как добралась до подруги на попутке. Кажется, она напугала водилу до полусмерти своими воплями.

– Ты мне не веришь, но я своими глазами видела! Сонь, это был такой ужас! Я не знаю! – в очередной раз выкрикивала Лида.

Уже вышли все запасы валерьянки, и София, высокая, подтянутая брюнетка, не знала, как ещё успокоить девушку. Приезд подруги, трясущейся от страха, спутал все планы, давно пора спать, утром рано на работу. Хорошо, что Лёши дома нет, его нытьё стало бы ещё одной головной болью.

Они просидели на маленькой кухне-гостиной до полуночи. Потом Лида заявила, что боится остаться одна в темноте, ей во всех тенях мерещится тот призрак.

София постелила подруге на диване в маленькой комнате, оставила включённым свет в коридоре и прихожей. И сама потом ещё долго ворочалась в кровати, мысли не давали уснуть.

За окнами таял солнечный август. Утро обещало тёплый день. София сделала горячий бутерброд в микроволновке и наливала себе кофе. Со вздохом вспомнила о подружке: так непривычно накрывать завтрак на двоих. Нужна ещё чашка и тарелка.

Приготовив всё и похвалив себя за гостеприимство, она отправилась будить Лиду и на ходу бросила взгляд в зеркало встроенного шкафа в прихожей. В этом году длинные чёрные волосы она подкрасила в алый. Насыщенный оттенок кончиков переходил посередине в плавный градиент и окончательно исчезал к тёмным корням. Сейчас этот яркий костёр был стянут в крепкий узел на затылке. На работу она носила серый брючный костюм с тёмно-красным топом, смотрелась в нём замечательно.

Подругу она с трудом растолкала и заставила умыться. Лида выглядела не очень: бледная, опухшая, с синяками под глазами.

– Лид. Ты как? – спросила, помолчав София.

– Немного лучше, да только как представлю, что туда возвращаться, мороз по коже. Можно поживу у тебя с недельку? На работе отгулы возьму.

– Ладно, нормально! Я всё равно почти дома не бываю, – София бодро смолотила бутерброд с колбасой и отпила из чашки. – Слушай, Лид, если хочешь успокоиться и убедить себя в том, что всё хорошо, можешь в церковь сходить, попросить, чтоб квартиру освятили. Мол, старушка померла, и всякая чертовщина творится! У тебя ж рядом с метро прям храм?

– И что они сделают?

– Приедет на дом батюшка, не знаю, как у них заведено. Обрызгает святой водой там, или как положено. Понятия не имею. И вся нечисть уйдёт! – София пожала плечами. – Но, ты знаешь, я человек науки и не верую. И от себя лучше бы предложила терапию, может быть, даже медикаментозную. У тебя нервное переутомление налицо, а тут ещё стресс из-за смерти и похорон квартирной хозяйки. Может быть, и до галлюцинаций дело дошло. Но у нас в клинике дорого, сразу говорю. Зато эффективно и с гарантией. А затея со священником на выезде, я гуглила, обойдётся всего в десять или пятнадцать тысяч. Правда, неизвестно, поможет ли…

– Сонь, я готова самовыпилиться, только бы не повторилось вчерашнее. Но и денег лишних нет… – Лида тяжело опустилась на табурет и вцепилась в растрёпанные русые пряди.

Внезапно Софию осенило, и она быстро заговорила, чтобы не потерять неожиданную мысль.

– Слушай, Лидка! Помнишь, я в полиции стажировалась? Потом ещё мутила с таким крепким мужиком. Серёжа. Ну, помнишь, к Кате с ним приходила. Подтянутый такой мент. Вот он как-то рассказывал, что есть у него знакомый, изгоняющий демонов. Медиум, с привидениями общается. Давай позвоню Кравченко, может быть, он поможет свести знакомство? Только чтоб поддержать тебя! Никогда ж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь! Но учти, лично я считаю эту затею полной ерундой и уверена, что тебе нужно лечиться и отдыхать под капельницей!

Вечером они сидели в японской забегаловке. У бледной Лиды не было аппетита. София поправляла макияж и постоянно оглядывалась по сторонам в ожидании ухажёра. Наконец, узнав издалека его куртку, она встрепенулась.

– Лида! Вон он идёт! – она толкнула локтем подружку.

Среднего роста, поджарый мужчина со светлыми короткими волосами подошёл к их столику и первым делом приобнял Софию.

– Соня, здравствуй! – чмокнул гладкую девичью щёчку. Потом протянул руку Лиде. – Сергей.

– Садись, Серёж! Это Лида, моя подруга. Слушай, мы чай заказали уже. Ты если ужинать будешь, меню посмотри. А у нас к тебе дело!

– Это ж какое может быть ко мне дело сразу у двух очаровательных девушек? – подмигнул мужчина, раскрывая толстую папку меню.

– Нужна информация хитрая. Помнишь, Серёж, ты рассказывал, что знаешь некоего охотника за привидениями? Лиде нужна консультация медиума…

– Так! – его улыбка растаяла. Мужчина нахмурился, встал, чтоб уйти. – Я думал, ты повидаться хочешь, так сказать, в память о былом. Вечер освободил. Подружку привела, я уже размечтался! А тут такое кидалово! Издеваешься, Сонь?!

– Серёж! – София остановила, прикоснувшись к его руке. – Тебе ж ничего не стоит. А человек помочь может. Поделись контактом? Свои люди, сочтёмся!

Она многообещающе сверкнула глазами и чуть улыбнулась вишнёвыми губами. Кравченко, тяжело вздохнув, сел обратно и глянул на девушек. Лида затаила дыхание.

– Ему многие за долю малую инфу сливают, если что-то странное происходит. Плюс журналисты за гонорар самый свежак новостей в зубах носят. Это ж недорого, Сонь… Знаю ещё, что живёт на Кутузовском, минут пятнадцать от «Киевской». Вряд ли переехал.

– Серёж, это что, реально работает? – она в изумлении подняла густые брови.

– Не знаю, Сонь. Но денег ему клиенты хорошо заносят, это точно. Я считаю его мошенником, но это лично моё мнение. Люди на стрессе за какую только галиматью не готовы платить! Что он там за представления устраивает, не знаю. Говорят, что с привидениями общается. Я в это не верю!

– Конечно же, ты же нормальный! – София успокаивающе погладила его по колену. – Так что, номер телефона дашь?

– Ладно, вот. Лови, – буркнул Кравченко. – Пришло?

София взглянула на экран звякнувшего смартфона, где всплыло уведомление.

– Да, есть. Полянский Тимофей. Спасибо, Серёж! Как насчёт продолжения ужина? – ласково улыбнулась она.

4.

Он медленно проводил мягкими пальцами по длинной спине женщины, с удовольствием гладя от затылка, по хрупкой шее, между птичьих лопаток, до плоских ягодиц и обратно. Николь пахла жасмином, этим кремом для тела она пользовалась чаще всего. Длинные светлые тонкие волосы разметались чуть вьющимися прядями по двум подушкам.

– А зачем они к тебе являются? – нежный голос стеклянного колокольчика так подходил к прозрачной внешности.

– Сами редко приходят. Чаще всего, чтобы передать что-то для родных, жалеют о не сказанных вовремя словах. Или хотят указать на какой-то тайник, например сообщить необходимые и важные сведения. Примирить детей при дележе наследства. Или попросить наказать своего убийцу… Но в основном обращаются бедолаги, которых тени и фантомы изводят своим вниманием, – он глубоко вздохнул, любуясь партнёршей.

Одиннадцать лет назад Тимофей назвал её про себя Русалкой в первую же минуту, как увидел. Хоть и принял сначала за привидение-утопленницу. Подвёз подростка, тоненькую девушку, голосующую на краю тротуара. Она уточнила адрес – в далёком спальном районе. Шёл дождь. Девушка ещё некоторое время всхлипывала. Был разбит нос, косметика размазалась, мокрое платье в размытых пятнах крови плотно облепило тощую грудь. Пальцы нервно сжимали маленькую сумочку с порванной цепочкой.

Полянский не произнёс ни звука в дороге. Не от робости, а потому что видел. Причём намного больше, чем хотел. Как обычно. Позже Ника говорила, что он понравился ей именно своим молчанием:

«Ты не стал расспрашивать, жалеть, лезть в душу, пытаться навязаться с решением всех проблем, о которых не знал! Это было так здорово, именно то, что нужно!».

Николь оставила свой номер, и он, дождавшись её восемнадцати лет, стал постоянным клиентом.

Как она вытянулась за это время… Очень высокая, худая, по-модельному плоская, с бледной до прозрачности кожей, на которой светились голубые жилки, с невесомыми бело-золотистыми волнистыми волосами до талии. Своей призрачной красотой Ника согревала его уже много лет.

«Ты милый, умный и нежный. Большой и красивый. Ты похож на кита. Или кота. Кот Тимофей! Мягкий уютный кот!» – легко улыбалась она.

«Кастрированный!» – хмыкал он в ответ.

«Но ведь не каждый раз?! Иногда и ты справляешься!» – узкая рука с длинными тонкими пальцами оглаживала его бок и живот, соскальзывала вниз, заставляя его дышать чаще.

Поразительно для Полянского, но Николь совершенно спокойно реагировала на рассказы о «работе». Она говорила, что «старую проститутку сложно удивить чем-то».

– И ты всегда им помогаешь? – спросила она, расширив и без того огромные зелёные глаза.

– Нет. Иногда даже для мёртвых бывает поздно, – вздохнул Тимофей.

Звякнула посуда, послышался приглушённый голос. Загудела вытяжка над плитой.

– Яся? – Николь подняла голову.

– Да, я просил прийти с утра, приготовить еды, – кивнул Полянский и потянулся за пижамой.

Ника надела длинный шёлковый бирюзовый халат, который всегда дожидался её в гардеробе. Они вышли на кухню.

– Ты вообще сама себя слышишь?! Совсем сдурела? Нет! Да ошалеть просто! Нет! Чтоб мужик больше зарабатывал, он должен не на тебе пластаться правильно, а на своей работе! А твой пельмень контуженный даже на биржу не встал! Нет! Сама туда иди, курва тупая! – Белякова негромко, но эмоционально говорила по телефону, помешивая в кастрюльке тихо кипящее молоко: варила какао.

Отключив вызов, она оглянулась на своего работодателя и его приходящую подругу.

– Тима, твой бессистемный кобеляж сбивает мне весь режим работы! Только ты заказываешь романтические завтраки, а не ужины! – воскликнула она, вытирая ладони о передник. Потом кивнула Николь: – Привет, Красота! Садись, я чай с ромашкой заварила и с земляничным листом!

Ника расслабленно уселась за стол, и домработница поставила перед ней красивую чашку из тонкого, просвечивающего фарфора и чайничек.

– Что там? – указала она узким подбородком на телефон, который Ярослава положила на стол.

– Знакомая одна бестолковая! Прикинь, в долг просит, курсы оплатить. Типа тренинг нашла, как сделать из диванного аксессуара валютного миллионера! Оба давно без работы сидят, кукуют. Продуктами ей мать помогает. Но на такую чешую комариную денег не дала, вот займы ищет!

– А как твой благоверный Беляков? Муж не хулиганит?

– Ой, Красота! Да какой муж, это ж комиссионная рухлядь, наконец-то оценившая прелести семейного очага! – фыркнула Ярослава. – Представляешь, подкатил тут с пошлыми намёками, мол, короток женский век, и всё такое! Я обалдела, говорю ему, дескать, это у тебя с потенцией жизнь заканчивается, а я-то ещё и просто полежать могу!

Тимофей вышел в санузел, расположенный рядом с кухней, там зеркало висело выше, было удобнее подравнивать бороду триммером. Водил по контуру мягкой щетины жужжащей машинкой, время от времени выключая её и прислушиваясь к разговору и смеху женщин, позвякиванию посуды. Это звучало так уютно и естественно, он невольно улыбнулся. Дом, в котором смеются на кухне, в котором есть, кому тебя обнять. Его личный призрак – семья, которой нет, и не будет, судя по всему.

Белякова подрумянила ломтики чёрного хлеба, совсем чуть тронула их чесноком и намазала смесью из авокадо, пармезана с капелькой майонеза. Николь хрустела тостами, пила травяной чай, для Полянского было сварено густое какао со сливками и шоколадом. Ему так хотелось до последней капли насладиться чудесным горячим напитком. Но завтрак был прерван звякнувшим на полке смартфоном.

Он получил сообщение:

«Здравствуйте, Тимофей, меня зовут Лида. Ваш контакт помогла найти моя подруга, знакомая Сергея Кравченко. Нужна консультация по вашей специализации».

Оригинально. Давненько ему ничего не перепадало от этого закоренелого скептика. Ответил:

«Здравствуйте. В чём конкретно вопрос?» – «Я видела привидение в квартире. Получила в наследство». – «Пришлите адрес квартиры».

Полянский извинился перед дамами, прошёл к себе и, усевшись перед ноутом, пробил адрес по полицейской базе, поднял журналистские заметки. Помрачнел. Распечатал несколько справок и выписок. Всё нехорошо. Ответил на сообщение:

«Сегодня я занят до вечера, Лида. Можем пересечься завтра во второй половине дня».

Доступ к архивам ему обеспечивали мелкие взятки и человеческий фактор. Помогая время от времени бывшим коллегам, с кем когда-то пересекался по службе, он получал в качестве компенсации практически любые документы, не оригиналы, но достаточные для работы копии. Уволился он очень давно, но связи в мире уголовных расследований и полицейских картотек по-прежнему служили верой и правдой.

5.

София была раздражена, уже трижды перекручивала заново в узел свои чёрно-алые волосы. Она мысленно ругала себя за то, что согласилась поехать с Лидой.

Знакомы они давно, но дружили не очень близко. Когда-то втроём с ещё одной девушкой, Катей, ходили в один спортивный клуб, потом вместе проводили время в культурных и злачных заведениях. Повзрослели, появилось больше личных интересов. Теперь они поддерживали связь, иногда встречались в кафе, поздравляли друг друга с праздниками, ходили на дни рождения. Но в целом виделись редко.

И вот теперь эта бледная овца сидит и трясётся! София устала её утешать, злилась и хотела скорее поехать домой. Одна. В кофейне было шумно, а Софию достаточно утомили люди, с которыми приходилось общаться на работе.

У Лиды зазвонил телефон, она подпрыгнула на месте, включила громкую связь.

– Здравствуйте, Лида, это Тимофей. Вы на месте?

– Да. Я с подругой. Ждём вас, – Она вытянула шею и покрутила головой по сторонам, выглядывая собеседника.

–– Где вы сидите?

– Мы тут, в углу, где окно, – замямлила Лида, оглядываясь.