– Сынок, за твоё опоздание, мне придётся урезать плату этого солнца напополам! – не оборачиваясь сказала мама Китена, услышав характерный хлопающий звук двери в пекарню. Пара вздохов, и она повернулась к сыну, чтобы одарить его полным укоризны взглядом, который, однако долго на её лице не задержался. Китену часто говорят, что он вылитая мать, но именно широко распахнутые глаза цвета торфяного мха являются их семейной чертой. – Ты прекрасно знаешь, что я могу нанять пунктуального посыльного, но он даже близко не окажется так быстр. И ты этим пользуешься. – Мать вытерла перепачканные тестом руки о передник и указала сыну на противень со свежеиспечёнными булочками, посыпанными лепестками лазурного одея. – Подкрепись парочкой, а то небось набегался. Этот пирог заказала тур Бригон, этот в Теневую Рощу. По буханке тару Манеру и, конечно, дедушке. Не забудь про набор плюшек для детей, в хор и часовщикам. Не сухомятничай, Китен, вот же полный кувшин росовой воды!
Китен благодарно кивнул, взял из рук матери стакан с прозрачной тягучей жидкостью и остановил свой взгляд на колыхнувшейся снаружи оконной шторке. И рядом с крыльцом несколькими вздохами ранее ему причудилась чья-то тень. Неужто и правда, около жилищ рыскают Орденцы? Не переживай, Китен! В жилища им путь заказан, кто-кто, а ты должен знать это лучше всех!
Снарядив в путь свою небольшую, но очень вместительную ручную тележку, Китен Алгорт в который раз отправился доставлять людям радость. А вместе с ней, конечно, и выпечку. Совсем недавно ему и самому лучшему деревщику Иристура удалось переделать тележку, или если желаете, модернизировать. Одним движением руки она превращается в настоящую палатку для продажи, а в обычном же виде закрывается сверху тонкой деревянной ширмой-гармошкой, так что изделия добираются до заказчиков в целости и сохранности.
Всю дорогу от дома до ближайшего дома из списка, дома тара Манера, Китена не покидало ощущение, что за ним кто-то следит. Он даже пытался пойти самой длинной дорогой через известные только посыльным пустые дорожки, но и там оно не отступало. Но старый больной тар Манер дал Китену свежую хилею из своего сада, и от её сладкого сока у мальчика сразу поднялось настроение.
Дом за домом, семья за семьёй – тележка Китена опустевала, и вот ему оставалось добежать до дома дедушки Люциуса.
– Дедушка! Ты снова сидишь на улице. К вечеру холодает, тебе стоит зайти в дом.
– Посидишь с моё среди опилок, внучек, не будешь обращать внимание на такие мелочи, как ветер! – Дедушка Люциус такой же высокий и худощавый, как и его дочь и внук. И это именно он наградил их цветом и формой глаз. Но, в остальном, вы бы ни за что ни сказали, что они родственники. Честно-честно, разные от слова «совсем». Люциус встал со своего резного лакированного стула, поставленного под козырьком витрины, и придержал Китену входную дверь в лавку.
Надо сказать, что лавки в Иристуре похожи одна на другую: все ремесленники работают на первом этаже и живут на втором, а третий, обычно это чердак с крышей, увенчанный, конечно, башенкой со шпилем и флюгером, изображающим дело ремесленника, используют, как кладовку. Все, кроме Китена. Ему так хочется быть чушь выше, чтобы увидеть, что находится за пределами Государства, что будучи ещё совсем маленьким он попросил перенести его комнату именно туда.
– Но там совсем мало места! Когда ты вырастешь, твои ноги будут упираться в стену!
– И ладно. Зато я буду видеть чуть больше. – Ответил Китен, прекрасно зная, что его мама преувеличивает.
Так и лавка деревщика Люциуса Алгорта не была исключением – обширная застеклённая витрина с самыми ходовыми товарами (комод, резной сундук, лошадка-качалка и новомодные вееры), небольшой навес, широкая деревянная дверь с удобным для посыльных крыльцом и двустворчатое окно с деревянными ставнями. Как только Китен переступил порог дедова дома, ему в нос ударил запах пыли и опилок, и он громко чихнул.
– На счастье, Китен. А я тебе что говорил? Представляешь, что творится у меня в лёгких? Я уже даже не чихаю! – верный мафильяр Люциуса – ворон Зидеус радостно пролетел над мальчиком и вернулся на резную жёрдочку в виде настоящей ветки.
– Над чем сейчас работаешь? – Поинтересовался мальчик, поставив буханку на более или менее чистое место за прилавком. Седые до плеч волосы Люциуса обрамляли узкое лицо так, что он выглядел словно какой-то продавец очков или мыла. Но стоило ему забрать их в хвост – нет, и как только я мог такое подумать?! Это же вылитый дерёвщик! Даже маленькие круглые очки в металлической оправе не портят образа.
– Над книжной полкой для большой семьи с Лугов. А ты всё ещё не решил, чем займёшься? Я ведь уже не так молод, внук, да и мама твоя…
– Дедушка, опять ты за своё!
– Моё, не моё, Китен, а через несколько дней тебе исполнится четырнадцать сезоний. Тофер уже чистит трубы получше, чем его отец, а ты ни пироги толком печь не умеешь, разве что хлеб.... Ни говоря уже о мебели. Последний раз ты вырезал для магазина игрушек заготовки для человечков. С тех пор уже можно было и стол собрать!
– Пока мне нравится разносить хлеб. А там видно будет.
– Ах, Китен! Говоришь, как какая-нибудь старая тур.
– До завтра, деда. – Бросил погрустневший Китен дедушке и оставил того продолжать работу. Ворон понимающе каркнул на прощание, и мальчику стало немного легче.
Китен совсем не понимал, почему он должен перенимать какое-то семейное дело. А что, если бы он вдруг захотел стать садовником или сапожником? А, может, подался бы в актёры и выступал в городском театре? Что бы на это сказали его мать и дед?
Он постарался отогнать от себя странные мысли, ведь пока мама ничего не говорит, значит, всё нормально. После работы он ещё немного подурачился с Тофером и совсем немного с Ини, которой нужно было быстро возвращаться на вечерний урок по вышивке лентами. Поужинав запеченными овощами и мясом летоирди, Китен, как обычно, помог маме с уборкой и замесом теста на завтра, и отправился на мансарду.
Лёжа на кровати, он смотрел в маленькое узкое окошко, сквозь которое было видно только флюгер дома напротив и кусочек ночного неба, и думал о том, что ему всегда этого хватало. Ему хватало маминой работы, помогать ей, беседовать с дедушкой и забавляться с друзьями. Ему не нравилось ходить в школу, и он искренне радовался тому, что «работающим» детям, можно появляться там крайне редко.
Но дедушкины слова, словно назойливое насекомое, непрерывно жужжали над ухом: «Через несколько дней тебе четырнадцать лет». И что же ты собираешься выбрать? Кем ты хочешь стать? И, не смотря на то, что он понятия не имел, что ему выбрать, и зачем это нужно делать именно сейчас, Китен Алгорт чувствовал как к нему подбирается что-то неведомое, что-то, что может изменить его простую судьбу.
Иристур объяло тёмное и прохладное хилейское лунье.
***
– Скажи мне, друг. Что для тебя искусство?
– Искусство? Я не совсем понимаю, мастер. – Низкорослый и коротко стриженный молодой человек в сером жилете и брюках стоял рядом со статным мужчиной с утончёнными чертами лица. Мужчина был одет в дорогой костюм, лацкан пиджака которого украшало эмалированное камео с неизвестным некогда живым цветком.
В длинном мраморном холе галереи было пусто и резкие, словно выточенные из камня, холодные слова мастера эхом отдавались от до блеска начищенных полов.
– Ис-кус-ство. – Произнёс мужчина, смакуя каждый слог. – Взять, например, вот эту картину. Мы знаем её автора, название и даже примерное время её написания. Мы можем догадываться, какой умысел преследовал автор, но о чём он думал, когда её создавал? Что он хотел ей донести? И хотел ли? Каждый мазок кистью, каждая секунда потраченного времени, чтобы спустя тысячи лет мы с тобой стояли и просто так смотрели? А?
– Да, наверное. – Робко ответил юноша. В ответ мужчина сипло рассмеялся.
– И верно, зачем искать смысл, там, где его нет?
Словарь
Лесная Филия – птица рода Филиевых с огромным хвостом-плащом. Он также помогает ей ускоряться и набирать высоту, поэтому в последние сезония филий всё чаще стали приручать. Их используют для изучения местности, а также поиска пропавших. Многие модницы носят специальные ободки с перьями филий или инсталляции, напоминающие её хохолок.
Грач, ворон, мустанг, генет, цивета, саблезубая лиорелла – типичные спутники, мафильяры, которые становятся верными помощниками доброй половине жителей Государства.
Теневой волк – необычайно редкий мафильяр. Теневых волков почти невозможно приручить, и, будучи одиночками, они предпочитают сторониться людей и поселений.
Аттилай – крепкий горный камень с молочным оттенком. Используется в строительстве, оружейном деле, а также лечении зубов.
Акебия – сладкий плод фиолетового цвета. Он очень похож на акебию, растущую в вашем мире, правда растёт на деревьях, а не на кустах.
Лазурный одей – разновидность цветов семейства одеевых голубого цвета. Засахаренные лепестки часто используются для украшения выпечки.
Плоды хилеи – большой сиреневый фрукт округлой формы с сочной мякотью и съедобной косточкой-орехом.
Хилея – также поздний летний месяц, когда наступает время сбора плодов.
Летоирдь – неприметная на вид лесная дичь, широко используемая в кулинарии. Нежно-зелёный цвет мяса и невыраженный вкус отлично сочетаются с любыми гарнирами.
Солнцелунье – сутки. Также, солнце – утро, а лунье – ночь.
Сезоние – год, который равняется четырём сезонам.
В которой дом Китена внезапно посещает скиталец Рид, а Бургомистр заказывает у Люциуса новые ставни
– Мне не нужна помощь Тофера! Так я буду только отвлекаться. – Пытался убедить Китен маму за завтраком: кашей из росяного зерна и самыми ранними булочками.
– Не будешь. Тофер мальчик пунктуальный, ты – неимоверно быстрый. Из вас получится отличная команда. Я знаю, что это целая монета, но его отец обязан обучать подмастерье, тем более, что это не больше чем на пару солнцелунных циклов. Другой бы на твоём месте обрадовался, что будет всё время проводить с другом!
– Я рад. Я правда рад. Просто…– ответил Кит, кивнул и с благодарностью посмотрел на мать: молодую здоровую женщину в жёлтой косынке и жёлтом фартуке, надетом поверх приталенного длинного платья из самой обычной хлопчатой ткани. Он немного грустно оглянул её рабочее место – идеально чистая кухонная доска для выпечки, простецкий деревянный гарнитур, низенькие буфеты с основными ингредиентами, небольшой круглый кухонный стол, широкий прилавок, разделяющий жилую часть дома и рабочую, и много света, проникающего сквозь открытые деревянные ставни и короткие шторки апельсинового цвета. И, конечно же, достояние дома – украшенная росписью печь. Стены в каждой комнате дома Китена покрыты самыми обыкновенными полосатыми обоями в мелкий фиолетовый цветочек. Он знал, что и Тофер живёт в похожих условиях, разве что у него стол побольше, а доски для выпечки нет и в помине, а цветочки на обоях – цвета акебии. Но почему-то именно сегодня он подумал о том, что раньше не посещало его светлую голову: «Как же живут другие люди в Государстве?». Например, он знал, что Ини живёт богаче, чем они, ведь её родители не простые ремесленники, её мама – прима песенной труппы, а отец ищет драгоценные камни по всей местности. Но Кит никогда не бывал у неё дома, только мельком заглядывал в холл, оставляя горячо любимые всей семьёй девочки бисквитные рулеты. «Неужели, я взрослею?» – подумал Китен, и поперхнулся от неожиданного стука в дверь.
– Кого же принесло в такую рань? Мы ведь даже ещё не открыты. – Удивилась мама и быстро, но настороженно отправилась открыть дверь. – Скиталец Рид! – Воскликнула женщина и впустила нежданного гостя. – Проходите, проходите. Присаживайтесь.
Высокий и худосочный скиталец с коротко стриженными седыми волосами и не очень длинной бородой сначала низко поклонился хозяевам дома, а потом сел за кухонный стол. Полы его плотного серого отшельнического платья с широким капюшоном почти что касались напольной плитки, и даже сидя, он обеими руками опирался на толстую неотёсанную палку, служащую ему тростью.
– Чем обязаны вашему присутствию? – Спросила мама, хлопоча на кухне над ещё одной порцией завтрака.
– Вы же знаете, тур Алгорт. Я всегда прихожу туда, где меня меньше всего ждут, но где во мне больше всего нуждаются. – Голос странника прозвучал одновременно отчуждённо и усыпляюще, казалось, что он совсем не подходил его внешности. Слишком молодой голос, слишком молодые глаза ольхового цвета.
– И верно. Присоединяйтесь к нам.
– Расскажите, где вы были? Что видели? – Спросил Китен, не переставая разглядывать странника, хотя он прекрасно знал, что так делать невежливо.
– Ох, мой мальчик! Где я только не был и чего только не видел! Взять, например, пещеры в лесу.
– Пещеры?! В нашей округе есть пещеры?! – Восторгнулся мальчик с набитым ртом, чем навлёк на себя грозный взгляд матери.
– Удивишься ли ты, если я скажу, что сам до недавнего времени не знал об их существовании? Иногда мне кажется, что вздох за вздохом в Государстве появляются всё новые и новые места, а в Иристуре – улицы. Честное слово, зайдя луньем в город через северные ворота я увидел пару новеньких домов. А ведь нам, кажется, говорят, что город полностью застроен? Но, вернёмся к пещерам. Конечно, они есть и в горах, сначала я увидал одну именно там. Вход в неё был украшен огромными каменными обелисками, будто кто-то создавал их целую вечность! Но пещеры в лесу, вход в которые, тщательно сокрыт от людских глаз буйной растительностью… Внутри их находятся настоящие рудники драгоценных камней, озёра с чистейшей водой и даже небольшие леса! Подумать только! Мог бы я рисовать, запечатлел бы каждую пещеру. Но единственное, чем меня наградила матушка Судьба – это ноги, так что пока я могу, то хожу и узнаю что-то новое. Я, конечно, рисовал тебе тотем один раз, помнишь? Но сейчас я сомневаюсь, что он хоть чуточку был похож на оригинал.
– Вы его тогда так точно и красноречиво описали, что рисунок стал лишь приятным дополнением. Я вот не умею так разговаривать.
– Благодарю за похвалу! Очень приятно, что кто-то это ценит. Кстати, как твои дела, Китен? Когда я видел тебя в последний раз ты еле-еле доходил мне до пояса. А теперь ты почти перегнал свою матушку!
– У меня всё хорошо. А сейчас, когда я послушал ваш замечательный рассказ, всё стало просто отлично!
– А не замечал ли ты в последнее время что-то дивное? Может, тоже заприметил какую-то улицу?
– Дивное…Нет, улиц я новых не видел, а вот Орденцы…
– Китен! – Перебила мальчика тур Алгорт, принявшаяся убирать посуду.
– Что сразу Китен? Чего нам сделают эти твои Орденцы? Просто я заметил, что они в последнее время частенько рыскают у нашего дома.
– Хм…Это правда, тур Алгорт?
– Я ничего такого не замечала. Я вообще перестала их замечать уже несколько миллионов вздохов назад! Вы же знаете, какие мальчишки выдумщики в этом возрасте.
– Ничего я не выдумываю, мама! А вы знаете, что это значит, Скиталец Рид?
– Могу только догадываться, мальчик мой. Кто знает, может, совсем скоро они будут жить среди вас?
– Скажете тоже! – Засмеялась мама Китена. – Может быть, ещё работать извозчиками? Сынок, ты поел? Пока не началось время разноса, отнеси дедушке свежей выпечки. А то он за работой и о еде забывает.
– Отлично, я как раз вместе с Китеном схожу к Люцуису. Хотел с ним побеседовать. И по традиции – переночую у вас. – Мама кивнула и положила перед Китом на столе небольшую корзинку.
– Пожалуйста, сын, не задерживайся!
– Успею, мама, не переживай, – бросил мальчик матери вослед, и по обыкновению, зацепился за дверную ручку подтяжкой. – Я в порядке!
На улице мальчик наспех натянул холщовую курточку коричневого цвета, ставшую ему за последние вздохи уже маленькой. Но его спутник никуда не торопился: Скиталец Рид встал недалеко от крыльца и вперил взгляд в кованую раму деревянной таблички с изображением пирога.
– Ты часто задумываешься о своём доме, Китен? – Вновь отсутствующим голосом спросил скиталец.
– О доме? В каком смысле?
– Во всех. Вот он – твой дом. Стены, краска песочного цвета, маленькая витринка, вот эта кованая вывеска…Твоё окошко на мансарде и высокий шпиль, увенчивающий остроконечную крышу. А внутри стоит стойкий запах выпечки, который чувствуют только те, кто заходит купить хлеб, или такие скитальцы, как я. А для вас с тур Алгорт – это дом. Ведь вы уже не чувствуете запаха.
Китен замялся – за завтраком он и правда размышлял о доме. Как только Скиталец догадался? «Он что, умеет читать мысли? Да нет…такого не бывает» – подумал Китен и перевёл разговор в другое русло.
– Вы сегодня очень странный, Скиталец Рид. – Мужчина выпятил подбородок вперёд и слегка прикусил нижнюю губу.
– А ты ещё страннее, мой мальчик. Ещё страннее.
По дороге к дому дедушки Люциуса Скиталец Рид рассказал Китену о том, как любят слушать его немногословные жители Обители, но ему очень не понравилось то, что они никогда не задают встречных и не отвечают на его вопросы.
– Одни охи да ахи, представляешь? Будто мы разговариваем на разных языках! Кстати, о языках. Почему ты не ходишь в школу? – Китен скривил лицо, будто лизнул испорченное мороженое.
– Да что там делать? Всё, что мне надо, я узнаю от людей! Читать я умею, писать тоже, считать…никогда не было моей сильной стороной.
– В одном ты прав – от людей можно узнать многое. А в другом нет – учителя тоже люди, следовательно, могут тебя многому научить.
– А вы ходили в школу?
– Конечно, я ходил в школу! И мне тоже не нравились многие предметы. Но это не значит, что я из-за этого бросил учиться.
– Учиться можно и дома…Кстати, а как вы стали скитальцем? Вы никогда не рассказывали.
– Как-нибудь потом, мальчик, как-нибудь потом. Эта история не для одного вечера и не для одной сотни чашек чая. Неужели, это сам Бургомистр? – Скиталец Рид немного прищурился и громко стукнул своей палкой по брусчатке. – Точно он!
О проекте
О подписке