– Постараюсь, – пообещала я и отвернулась с ключами и расписанием в руке, накинула пальто, взяла чемодан и вышла из кабинета. С плеч свалился груз весом в центнер. В моей голове первый разговор с ректором выглядел гораздо хуже. Сидеть у кого-то в кабинете всегда странно, каждый раз возникает ощущение, будто ты чем-то провинился.

Общежития находились на западной стороне холма, за театром. Я вышла из здания и направилась к ним по поросшей цветами дорожке. Дождь к тому времени прекратился.

В отличие от главного корпуса, жилые дома с приплюснутыми крышами были выдержаны в более современном стиле, который отличался от барочного и готического. Это было связано с тем, что дома были построены всего полвека назад. На момент основания Роузфилда в 1770 году общежития располагались на двух верхних этажах западного крыла, где парни и девушки – после того как в конце девятнадцатого века им было разрешено поступать учиться – проживали строго по отдельности. К счастью, несмотря на элитарный статус, академия давно утратила эти устаревшие традиции.

Общежитие состояло из четырех этажей: по двадцать четыре квартиры на каждом. В общей сложности жилые дома вмещали около тысячи человек, что составляло две трети всех студентов Роузфилда. Однако вряд ли все комнаты были заняты: проживание на территории было необязательным.

Я с размаху распахнула дверь в общежитие Б. В лицо тут же ударил спертый воздух, абсолютно не похожий на духоту снаружи. Я вспотела, пока поднималась по лестничной клетке. Заглядывая в дружелюбные, но отчасти нервные лица, мимоходом кивала некоторым студентам и отвечала на их приветствия. Большинство из них показались довольно вежливыми, что успокаивало.

Медленно пройдя до конца узкого коридора, я остановилась перед своей квартирой. Дверь была приоткрыта.

– Есть кто? – спросила я, просунув голову в щель. Раздался тихий шепот, и вскоре дверь распахнулась.

– Ты, наверное, Хейзел! – воскликнула рыжеволосая, сияющая от радости девушка. Она так внезапно меня обняла, что я оцепенела. Разомкнув объятия, она тихо извинилась. В ее волосы было вплетено несколько ярких лент, которые покачивались при каждом движении головы. – Я Мила, а это Шарлотта, – продолжила она, указывая на сдержанную блондинку, стоящую позади; та улыбалась и махала рукой. – Мы так рады тебе, Хейзел. Заходи, заходи, мы покажем твою комнату.

– Ладно, – неуверенно вырвалось у меня. Мила оказалась настоящей стрекозой, что меня немного напрягло. Она схватила меня за запястье и буквально потащила в квартиру, не оставив возможности рассмотреть прихожую.

– Ты привыкнешь, – хихикая, прошептала Шарлотта, когда мы проходили мимо. Ее мягкие черты лица напоминали о феях, а для больших карих глаз-бусин так и хотелось исполнить любое желание. Шарлотта сложила руки за спиной и пошла за нами. Ее юбка-колокол покачивалась из стороны в сторону.

– Надеюсь, – с ухмылкой пробормотала я.

– Это общая комната, она же гостиная и кухня, – сказала Мила и щелкнула выключателем.

– Ух ты…

Я знала, что в нашем распоряжении целые апартаменты, но не ожидала, что они окажутся такими просторными.

Гостиная граничила с небольшой кухней-нишей и была размером около пятнадцати квадратных метров. Большую часть занимал габаритный и удобный на вид диван. У правой стены стоял комод, на котором располагался пятидесятидюймовый телевизор. Рядом была дверь, наверняка ведущая в одну из спален.

На полу перед телевизором было разбросано множество игровых приставок, на которые я посмотрела с подозрением. Заметив мой взгляд, Мила рассмеялась.

– Если будет время вечером, поиграем. В «Марио Карт» мне нет равных.

– О, это мы еще посмотрим, – ответила я. Я редко играла в приставки, но обладала природным талантом ко многим играм, что, возможно, было связано с хорошей моторикой.

Мила скрестила руки на груди и посмотрела на меня с сомнением.

– Ты буквально напрашиваешься на состязание.

– Сначала нужно показать Хейзел ее комнату, – возразила Шарлотта.

А ведь я еще даже не успела рассмотреть гостиную.

– Ты права! – Мила положила руку мне на поясницу и стала толкать мимо кухни-ниши к левой стене, в которой было еще две двери. Шарлотта взяла у меня чемодан и пошла следом за нами.

Мне не приходило на ум, как охарактеризовать этих двоих. Дорога из Уэльса выматывала, я вспотела и чувствовала себя грязной. До сих пор не выдалось ни минуты, чтобы просто прийти в себя. Конечно, здорово, что меня сразу приняли в свою компанию, просто все произошло слишком быстро.

Но даже несмотря на этот диссонанс, сердце взволнованно трепетало. Вот-вот я увижу комнату, в которой – если все пойдет по плану – проведу следующие три года своей жизни.

– Готова? – спросила Мила. Я кивнула, и она начала открывать дверь настолько мучительно медленно, что от напряжения у меня участилось дыхание.

– Ну же! – поторопила ее Шарлотта вместо меня.

Мила тихо рассмеялась. Приятный мелодичный звук заставил меня задуматься, не занималась ли она пением. Во всяком случае, голос у нее явно очень приятный.

Едва открылась дверь, у меня отвисла челюсть. Комната оказалась чуть меньше гостиной, но невероятно уютно обставлена. К счастью, университет предоставлял студентам большую часть мебели. Я бы сошла с ума, если бы пришлось беспокоиться еще и об этом.

Слабый сумеречный свет не проникал в комнату сквозь плотно задернутые бежево-коричневые шторы, но этого и не требовалось. На комоде рядом с кроватью стоял небольшой светильник, напоминающий старинную масляную лампу, и от него исходил мягкий свет, при котором больше всего хотелось укутаться в одеяло с толстой книгой и горячим чаем в руках. Поверх постели на кровать было наброшено красно-бурое покрывало. У противоположной стены стоял шкаф, сделанный из темного красного дерева, как и мебель в кабинете ректора, а справа ютился маленький секретер.

Я сделала несколько шагов по комнате и провела пальцами по столу: ни пылинки. Мне всегда хотелось иметь такой секретер. Благодаря полкам и ящикам в нем достаточно места для моих учебных принадлежностей. Кроме того, в комнате стоял высокий стеллаж, который можно заполнить не только учебниками, но и романами, лежащими в одной из коробок.

– А теперь главное! – Шарлотта пробежала мимо кровати и резко раздвинула шторы. Из-за них показался широкий подоконник, застеленный тонким одеялом и выложенный подушками.

Я непроизвольно подошла к Шарлотте и улыбнулась. Поскольку наша квартира была последней на этаже, мне открылся неповторимый вид на лес, который простирался за университетом. Деревья стояли вплотную друг к другу, протягивая к небу слаборазвитые ветви. Скудные листья на них качались в такт ветру. Я чуть было не сказала, что слышу их шорох сквозь закрытое окно. Многим это зрелище, вероятно, показалось бы жутким, тем более что здесь часто стоял туман, но для меня вид был идеальным.

– Потрясающая комната, – с придыханием произнесла я. Кое-чего пока не хватало, чтобы сделать ее «своей», но как только коробки приедут, я обживусь по-настоящему.

– Да, ты отхватила лучшую комнату, – согласилась Мила. – Вообще-то, я хотела переехать сюда, когда Скарлетт вылетела из академии, но Шарлотта мне запретила. – Она скрестила руки на груди и бросила на подругу возмущенный взгляд.

– А почему она вылетела? – спросила я и села на матрас, который тут же прогнулся под моим весом. Больше всего мне хотелось зарыться в подушки и хорошенько выспаться.

Мила оперлась на секретер напротив меня.

– Ну, давление академии выдерживают немногие. Здесь тяжело, все друг с другом соперничают. – Она пожала плечами. – Скарлетт просто было не дано.

– Оу! – вырвалось у меня. Должно быть, в моем голосе послышались легкие нотки паники.

– Но это не значит, что ты не сможешь. Ты точно справишься, – выпалила Шарлотта и ободряюще улыбнулась. – Ты поступила на факультет классической музыки на специальность фортепиано, да? – Она села рядом и посмотрела на меня своими большими карими глазами. Их сияние действовало успокаивающе.

– Да, верно. А вы?

– Я изучаю дизайн одежды, – ответила Шарлотта и указала на Милу, – а она – мюзикл и шоу-программы. Так что не удивляйся, если по утрам будешь просыпаться под ее песенные номера.

Мой взгляд снова остановился на Миле. Все сходится, яркие ленты в волосах, звонкий голос, вспыльчивый нрав – все в ней кричало о чистом развлечении.

– Или Шарлотта разбудит тебя, потому что иначе ты опоздаешь, то есть нарушишь правило, а наша маленькая мисс Совершенство никогда бы так не поступила. – Мила показала Шарлотте язык.

– Неправда!

– Ты даже в безлюдном месте дорогу на красный не перейдешь.

– Да, потому что не хочу подавать плохой пример другим.

– Я неспроста сказала «в безлюдном».

Откинувшись на кресле, я стала наслаждаться шоу. Мила и Шарлотта казались двумя совершенно разными людьми не только внешне, но и по характеру, однако, по всей видимости, все равно ладили. Недаром говорят, что противоположности притягиваются.

– Вот ты, Хейзел, переходишь дорогу на красный? – с вызовом спросила Мила.

Я наклонила голову и посмеялась.

– Зависит от того, насколько я спешу и где нахожусь.

– Ха! – воскликнула Мила, указывая на Шарлотту. – Ты явно в меньшинстве.

Шарлотта покачала головой и встала.

– Может, для начала дадим Хейзел прийти в себя? А потом обсудим это за чашкой чая в гостиной.

– Или за заездом в «Марио Карт», – добавила Мила, прежде чем оторваться от секретера и тоже направиться к выходу. – Подумай о ставке, Хейзел.

– Подумаю.

– Ванная в зоне прихожей, – сказала Шарлотта.

– Спасибо за все. Мне правда приятно, что вы встретили меня с распростертыми объятиями.

– Мы просто рады, что ты здесь. – Шарлотта закрыла за собой дверь.

Когда они вышли из комнаты, я уткнулась головой в подушку и испустила крик радости. Я на самом деле здесь, в Роузфилдской академии искусств!

И не только ради изучения классической музыки, нет. Мне нужно выяснить правду о случившемся четыре года назад.