– Тебе нравится новый дом? – улыбнулся Эдвард.

– Очень! Красиво, просторно, и потрясающая терраса! – я раскинула руки, показывая простор и восторг.

– Я рад. Ты достойна лучшего! Как же красиво ты поешь! Твоя учительница была абсолютно права! Теперь я убедился, – он мне подмигнул.

Я обвела взглядом террасу, открывающийся с нее вид и сказала:

– Знаешь, если бы я решила остаться жить в этом городе, то только в таком пентхаусе с потрясающей панорамой!

– Ладно, на то, чтобы обживаться, сейчас нет времени, поехали в офис, – он взял меня за руку и повёл к лифту…

В том самом большом конференц-зале, где я проводила презентацию, нас ждали Готлейб и ещё один юрист.

– Все изменения внесены, проверьте ещё раз лично, мисс Мухина, – Дэвид протянул мне папку.

Я уже помнила, на какие пункты надо обратить внимание, там, действительно, появились мои условия.

– Да, все правильно, – подтвердила я.

– Ну, тогда подписываем, – сказал Эдвард, поставил свою размашистую подпись на каждой странице четырёх экземпляров: каждому из нас двоих, и по одной копии юристам.

Я тоже подписала, Эдвард протянул мне правую руку и пожал мою:

– Теперь мы официально делаем твоё шоу. Поздравляю! А сейчас поедем на тот телеканал, который экономит на продюсерах и ведущих, – уверенно заявил он.

Буквально минут за двадцать мы добрались до их офиса, с нами также поехал Дэвид, мой адвокат.

Секретарша позвонила кому-то и проводила нас в маленький кабинетик, там была вчерашняя злая тетка с неподвижным лицом, которая не захотела брать меня ведущей. Количество и состав группы визитёров ее поразил.

– Здравствуйте, о, мистер Уилсон, а Вы какими судьбами? – она не ожидала увидеть такую серьёзную величину в своем офисе.

– Я здесь только для сопровождения, – просто и одновременно саркастически произнес Эдвард.

– Так что, Вы продаете нам идею? – с надеждой спросила неприятная дама, которая действительно думала, что я соглашусь.

– Нет, мисс Мухина подписала контракт с другим телеканалом, – вмешался адвокат Готлейб.

– Вы предложили больше денег за идею шоу, Эдвард? – она пыталась выйти на диалог, но мой кавалер хранил молчание.

– Мистер Уилсон предложил намного больше денег, равно как и возможность спродюсировать и возглавить шоу в качестве ведущей, – снова ответил Дэвид вместо него.

Ни я, ни Эдвард в действительности не желали продолжать этот пустой разговор. Мы приехали сюда из вежливости, а ещё для того, чтобы поставить грубую женщину на место. Она не унималась и решила идти ва-банк:

– Но Вы же понимаете, что это ничего не значит. Имея устную договоренность с Натальей, ещё до ее приезда в Нью-Йорк, мы начали подготовку к съёмкам. Я же не могу все свернуть!

– Мисс Мухина обладает эксклюзивными правами на свою идею, контракт на реализацию которой она подписала сегодня утром, – уверенно отвечал Готлейб. – На тот случай, если Вы действительно начали подготовку этого шоу, у меня имеется судебный запрет, который не позволяет Вам использовать любые из услышанных от Натальи подробностей при создании своих телепередач. Ее авторство подтверждено с помощью видеороликов, размещенных на различных видео-хостингах задолго до начала общения с Вами. Я подам иск на пятьдесят миллионов долларов и выиграю его. Так, что отступите, – адвокат держался очень убедительно.

Тетка стояла с открытым ртом, ища взглядом поддержки у меня и Эдварда… Выходя из кабинета он бросил на прощание:

– Из трёхзвездочного отеля, в котором вы разместили мисс Мухину, она съехала, можете прислать мне счёт, я оплачу все расходы.

Я чувствовала себя девочкой, которую задирают в школе, и папа пришел защитить её. Ладони и пальцы Эдварда были намного больше моих, когда он брал меня за руку, я чувствовала себя в безопасности.

Ради этого мы интересуемся взрослыми мужчинами: они заменяют нам папу. Мой благодетель был младше настоящего отца всего на несколько лет, но я не чувствовала этой разницы между нами.

Мне было любопытно, что будет дальше. Если бы я читала книгу с таким сюжетом, то непременно заглянула бы в последнюю главу, но в жизни мы следуем за повествованием…

Мы сели в Роллс-Ройс и проехали пару кварталов до банка.

– Сейчас откроем тебе счёт для гонораров, – сказал Эдвард, подавая мне руку при выходе из машины.

Я была готова следовать за ним повсюду. Работник банка взял мой паспорт, внёс данные, что-то проверил и распечатал договор сотрудничества. Я пробежалась взглядом и убедилась, что это документ на открытие вклада, после этого подписала.

Когда клерк сложил все документы по папкам и убрал в стол, Эдвард сказал:

– Мартин, переведите на этот новый счет сто тысяч.

Я повернулась к нему с молчаливым вопросом.

– Это твои авторские отчисления. Остальное поступит на баланс по завершении съемочного сезона, – спокойно пояснил он.

– Хорошо, – послушно согласилась я.

Сто тысяч долларов – это стоимость небольшой квартиры в спальном районе Москвы, большинство людей никогда не видит таких денег, и даже не зарабатывает их за всю жизнь, а я вот так легко уже получила их на свой банковский аккаунт.

В этот момент я в душе радовалась, что пошла гулять в свой первый день в Нью-Йорке и забрела в его бар!

После банка мы проехали ещё несколько кварталов и пошли в ресторан, в котором были вчера.

– Ты всегда обедаешь здесь? – спросила я, когда мы сели за свой столик.

– Да, если я в городе, в основном здесь, – ответил он, копаясь в телефоне, затем поднял голову и махнул официанту, показав два пальца, тот кивнул.

Через несколько минут я увидела то же, что и вчера. Мы обедали и обсуждали дальнейшие планы:

– Сегодня я приглашен на благотворительный бал с ужином и концертом, хочешь пойти? – спросил он так, словно это было еженедельной рутиной.

– Конечно, хочу, – с горящими глазами ответила я, ведь это будет мой первый выход «в свет» в Америке.

И, если быть совсем честной, в прошлом моим звездным часом были только редкие походы в театр, а идея посещения благотворительного, да и любого другого бала, меня вдохновляла и радовала. Эдвард прервал мои размышления:

– У тебя есть вечернее платье? Или только брючные костюмы? – кивнул он на мой черный костюм.

– Только брюки и джинсы, я не знала, что буду приглашена на бал, – кокетничала я и подмигнула.

– Все решаемо. Какой у тебя размер одежды и обуви? – спросил Эдвард.

– XL и тридцать восемь, – с улыбкой ответила я, внимательно рассматривая его лицо.

Светло-русые волосы были красиво уложены. Русые брови и ресницы привлекали внимание к серо-голубым глазам. Мужественности ему придавали красивые черты скул и подбородка, а розовые пухловатые губы заставляли думать о том, о чем мне думать не следовало…

Эдвард был очень похож на русского, возможно, поэтому меня и тянуло к нему…

Он снова уткнулся в телефон, что-то напечатал двумя большими пальцами и отправил, вернув внимание ко мне:

– После обеда поедем за платьем.

Так мы и сделали: я оказалась в большом универмаге вроде московского ЦУМа с дорогими брендовыми вещами.

Он повел меня по коридорам до вип-отдела. Судя по тому, насколько уверенно он шел, я поняла, что не являюсь первой женщиной, для которой он покупает платье.

На секунду я задумалась: сколько же моделей и актрис прошло через его постель? Сотни? Тысячи? А потом вспомнила, что я пока не одна из них, я просто возьму то, что он мне предлагает, зачем отказываться от платья в подарок?

Я не имею никаких прав на этого мужчину и не могу ревновать его к прошлым приключениям!

В отделе обслуживания важных клиентов нас уже ждали стойки с вечерними и коктейльными платьями моего размера, а снизу в ряд стояли туфли. К нам подошла блондинка с длинной косой, явно модель, очень красивая:

– Здравствуйте, мистер Уилсон, рада снова Вас видеть! Меня зовут Мишель, – обратилась она ко мне. – Я подобрала для Вас наряды, предлагаю приступить к примерке. Возможно, Вы хотите кофе, воды, шампанского?

– Принесите мне кофе, – ответил Эдвард.

Стоявшая поодаль девушка сразу побежала к кофемашине, а мы проследовали в примерочную. Мишель тянула за собой две длинных стойки с вешалками.

Подобрать для меня одежду не так просто, потому, что стандартные модели не рассчитаны на женщин с большой грудью. Приходится всегда брать на размер больше.

– Вот это очень красивое платье, – Мишель протянула мне шёлковое творение с корсетом.

– Оно красивое, но я предпочитаю другие фасоны, – ответила я, перебирая то, что она выбрала.

– Примерьте, Вам пойдёт, – настаивала модель.

– На натуральном пятом размере груди корсет не удержится и съедет вниз. Меня интересуют только модели, которые я смогу надеть с нормальным бюстгальтером, то есть корсеты и все, что без лямок, отпадает, – строго сказала я, чтобы не вступать в полемику.

– Я настаиваю, это же Прада! Поверьте, оно сядет идеально! – девушка явно навязывала мне то, что я не хотела, это напоминало не дорогой магазин, а Черкизовский рынок времен девяностых.

Каждая продавщица в каждом магазине считает себя экспертом, за много лет это порядком надоело. Сейчас я нахожусь в вип-отделе, пусть она подстраивается под меня, а не я под ее представления. Зачем терять время на примерку вещи, которая не подойдет?

Мишель разозлила меня, ладно, придётся доказать ей, что она не права. Я взяла платье и скрылась за шторкой.

Когда я надела платье, она подошла и застегнула молнию на спине. Платье действительно было очень красивым, но моя пышная грудь смотрелась сплюснутой, частично вытекая за пределы корсета.

Я недовольно произнесла:

– Спор окончен. Я хочу примерить вон то зелёное, похожее на Версаче.

Модель поняла, что больше не стоит перечить мне, и принесла зелёное. Я назвала дизайнера наобум и угадала. Не зря листала глянцевые журналы скучными вечерами, будучи дома одна, пока мой муж Женя вроде бы работал.

У каждого дома моды есть определённый стиль, который проносится сквозь каждую коллекцию десятилетиями.

Версаче смотрелось довольно хорошо, но для бала длина намного выше колена не подходила.

Эдвард сказал громко:

– Хватит тайн, я хочу увидеть эти платья на тебе!

Я вышла и продемонстрировала платье, сделала проход вперёд, покрутилась, положила руки на бёдра, прошла немного налево.

Естественно, я не была манекенщицей, но мне понравилось играть эту роль для мужчины, который меня интересовал, как босс и как потенциальный ухажёр.

Он улыбнулся и сказал:

– Очень хорошо, мне нравится, но на сегодня оно не подойдёт. Примеряй длинные!

Я нарядилась в потрясающее красное платье с глубоким декольте, с разрезом от середины правого бедра сбоку и с вышивкой пайетками. Но оно было слишком длинным для меня.

Мишель поняла это и исчезла на секунду, вернувшись с босоножками на высокой платформе и ещё более высоком, но устойчивом каблуке с открытой пяткой. С этой обувью все обрело совершенно иной вид.

Я стала ростом сантиметров на десять или даже пятнадцать выше, а подол уже не волочился по земле.

Когда я вышла из примерочной и повторила модельный проход, то заметила реакцию моего кавалера: он замер и боялся дышать.

Когда я остановилась и вылупилась на него, он обрёл речь:

– Это мы точно берём, и туфли!

Затем я показала похожее чёрное платье, тоже с глубоким декольте, но на юбке не было разрезов, она была шире и воздушнее.

– И это мне очень нравится! – одобрительно кивал Эдвард. – Его мы тоже возьмём!

Подходящих по размеру и под мои требования платьев оказалось всего три, из них одно было слишком короткое, а после чёрного показывать больше было нечего. Остальные варианты были без лямок.

Я вышла из примерочной в своем старом черном костюме, став намного ниже без тех босоножек.

– Ну, что, Мишель, упакуйте те три платья, которые я видел, и те высокие каблуки, непременно, – сказал Эдвард продавщице.

– Вам понадобится сумочка? – спросила она.

– Да, покажите, какая подойдет под два длинных платья, – рассеянно сказал мой кавалер.

Она принесла несколько клатчей, показала их Эдварду, он указал пальцем на серебристый Ланван.

Все пять покупок быстро упаковали в фирменные пакеты, Эдвард провел карточкой по переносному терминалу, взял пакеты, и мы поехали в офис.

В конференц-зале сидело несколько человек, они что-то жарко обсуждали, когда мы вошли.

– Ну что, приступим к обсуждению географии для начала, – с порога сказал Эдвард. – Я тоже хочу выступить в роли продюсера в этом тревел-шоу, и я подумал о том, что будет отлично совместить два бизнеса сразу. Я владею сетью отелей в Европе, будет логично рекламировать их в программе. Двойная польза.

Он взял скрепки-иголки с зелёными головками на концах, подошёл к большой карте Европы и начал отмечать города со своими отелями.

Там уже находились красные точки с красивыми городами, которые подобрали наши сотрудники. Мы все смотрели на карту и следили за его движениями.

– Эдвард, у тебя всего восемь отелей в Европе? – поинтересовалась я.

– Нет, их больше, но ты не включила в список Венгрию, Швейцарию, Италию и Великобританию, – не отрываясь от карты, пробурчал он.

– Италию мы оставляем на второй сезон, это сто процентов, иначе прибавится недели три к времени съёмок, – рассуждала я вслух. – Великобритания на острове, и она не вписывается в общую картину…

Эдвард повернулся ко мне и поинтересовался:

– А ты уверена, что нужно снимать в Эстонии, Латвии и Литве? Большинство американцев вряд ли вообще знают об этих странах. Давай уберём три этих страны, и добавим Венгрию со Швейцарией?

– У тебя там отели?

– Да, в Будапеште, Берне, Цюрихе и Женеве, – он произносил названия и указывал рукой их расположение на большой схеме Европы.

– Хорошо, убираем Прибалтику, – неуверенно ответила я.

– Что убираем? – брови Эдварда приподнялись.

– В России три этих страны называются Прибалтикой, – ответила я ему и убрала красные иголочки.

Мы общались вдвоём так, словно в комнате больше никого не было, остальные просто наблюдали за нами и не издавали звуков. Эдвард добавил на карту зелёные отметины в Венгрии и Швейцарии.

– Что делаем дальше? – спросил он у меня и остальных.

Я чувствовала себя серьёзным руководителем проекта и продюсером, поэтому уверенно рассуждала:

– Я подготовлю полный список городов для посещения на основе уже имеющихся отметок, займусь этим завтра. Затем мы продумаем, какие из городов посещаем проездом, а где останавливаемся на ночь, составим списки городов для поиска отелей. Эдвард, все твои отели люксовые или есть скромные?

– Почти все пять звезд, парочка четыре звезды.

– Значит, для контраста сосредоточимся на трёхзвездочных гостиницах в других городах, или даже хостелах, чтобы показать разницу и оттенить роскошь главного рекламодателя, – улыбнулась я кокетливо и посмотрела на Эдварда. Затем повернулась к сотрудникам, впервые отметив их присутствие. – Давайте обсудим количество участников и автомобилей. Какие есть предложения?

– Двадцать человек, как было в изначальной идее, – это слишком много. Как Вы вчера предложили, лучше оставить только восемь на двух машинах, – сказала темнокожая Жанин.

– Восемь. Какой типаж мы ищем? И кто целевая аудитория? – в этот момент я чувствовала себя учительницей у доски, а «школьники» с телевизионным опытом отвечали мне с места.

Девушка продолжила делиться идеями:

– Тут есть несколько вариантов. Если мы работаем под молодежь, то это будут студентки, или парни с девушками, чтобы они флиртовали друг с другом…

– Нет, никаких молодых пар! – я не дала Жанин продолжить, потому, что вдоволь наелась построением любви в российском реалити-шоу, которое уже больше пятнадцати лет никак не могут закрыть из-за популярности. – Нас интересует платёжеспособная целевая аудитория, средний класс в основном, возраст двадцать пять – сорок лет.

– Тогда возьмём восемь женщин старше двадцати пяти, – встрял в разговор Эдвард. – Но не пересечёмся ли мы с Реальными домохозяйками? Я не хочу делать дурные копии чужих проектов!

– Нет, в домохозяйках снимаются только богатые дамы за сорок, а мы возьмем двадцать пять – тридцать пять, красивых, молодых, умных, с профессией. Чтобы женщины ассоциировали себя с ними, а мужчины хотели их, – предложила я.

– Так и поступим. Записывайте за Кимберли! – повелел начальник.

Я продолжила:

– Рост от ста шестидесяти пяти сантиметров. Внешние типажи разные, непременно должна быть хоть одна рыжая! Ухоженный внешний вид, стильная стрижка, хорошо прокрашенные корни при другом цвете волос, без татуировок и пирсинга. Хорошо, если с большой грудью и стройными ногами. Профессии интересные, обязательна степень магистра, грамотная речь без сорных слов и дефектов, – я тараторила без остановки, люди за столом кивали, некоторые что-то помечали себе в блокнотах, а я продолжала. – Девушки, завтра утром жду на утверждение текст объявления о кастинге, завтра же и разошлём, предупредите человека, который этим занимается, в десять здесь будет совещание. Текст перешлите мне к девяти тридцати, пожалуйста.

Я взглянула на часы: почти половина седьмого:

– Встретимся завтра утром, все свободны, спасибо, – отпустила сотрудников я.

Когда мы остались в помещении наедине с моим новым боссом, он решил поделиться своим впечатлением:

– Мне нравится наблюдать за тобой в разных социальных ситуациях, это забавляет, – сказал Эдвард. – Когда ты рассказывала об опыте в бизнесе, я не был до конца уверен, но теперь вижу, что ты знаешь, что делать. Следующие совещания ты будешь проводить сама, у меня есть и другие задачи. А сейчас надо торопиться в отель, к восьми нам надо быть на балу…

Когда мы вернулись в мой пентхаус, там ждали стилист и визажистка, они поприветствовали нас.

– Добрый вечер, познакомься, Кимми, это Сюзан и Марк, ребята, у вас полчаса, – обозначил он сроки для наведения красоты, потом обратился ко мне. – Надень, пожалуйста, красное.

Он исчез за закрывшимися дверями, я быстро умылась и села в принесенное мастерами высокое кресло посреди холла. Марк, типичный гей с крашеной белой чёлкой, потрогал мои волосы и сказал:

– У Вас ухоженные волосы и очень хорошая стрижка. Кто делал?

– Московский мастер.

– О, так Вы из России, как интересно! – он хотел поболтать, но на это не было времени, заметив, что я больше не участвую в беседе, он взялся за плойку, зацепил большую часть волос на макушке заколкой, отделил пару прядей на затылке и начал накручивать их.

В это время Сюзан замазывала мелкие морщинки и накладывала тон на лицо. Она интересовалась:

– Платье красное, предлагаю глаза накрасить коричневым или чёрным с серебром?

– Коричневым. Это цвет, к которому я привыкла за многие годы, – ответила я, только сейчас осознав, что впервые меня красят и причёсывают для какого-то события специально приглашенные стилисты, словно я кинозвезда.

– Как основной цвет, коричневый, и добавлю розового, – она нанесла пудру и положила специальные накладки под нижнее веко, чтобы не испортить тон осыпавшимися тенями.

Марк уже накрутил половину моих волос, приближался к лицу. Сюзан закончила с тенями и отошла, чтобы он завил последние прядки. Потом Марк отошёл, она подвела мне нижнее веко по слизистой карандашом и взялась за тушь.

– Я не пользуюсь тушью, – попыталась я её остановить.

– Почему? – крайне удивилась она.

– Глаза слезятся сильно и краснеют от туши.

– Я буду очень аккуратной и обещаю, от этой не будет никаких неудобств, это Мак, она гипоаллергенная.

Сюзан аккуратно накрасила верхние ресницы и пару раз мазнула по нижним. Пока тушь сохла, Марк колдовал над моей головой. Передо мной не было зеркала, как в парикмахерской, чтобы рассмотреть результат их работы, я не была уверена, что останусь довольна.

Он побрызгал лаком сверху и поправил одну прядку, отошёл, посмотрел, вернулся и поправил ещё один локон, и тогда успокоился.

Визажистка накрасила мои губы, сверху нанесла блеск и сказала:

– Теперь готово! Мы закончили.