Глава 4. Отец

– Она тебе все рассказала? – спросила я, едва Матвей отъехал от дома.

– Что ты прятала от меня дочь семь лет? – уточнил он, не скрывая злости в голосе. – Да, сказала.

Я сжала губы и зажмурилась. Правда звучит не менее отвратительно, чем выглядит.

– Судя по тому, что ты примчалась сломя голову, это правда? – продолжал выяснять Матвей подробности.

– Да, – выдохнула я.

Дербенев хлопнул ладонью по рулю в сердцах и опять заорал на меня:

– Какого черта, Лиля! Как ты посмела так со мной поступить?!

Я собралась заплакать от страха и обиды, но его последние слова разозлили меня так сильно!

– Как я посмела поступить?! Я, Матвей? Дело снова во мне? Ты серьезно сейчас?

– Но это не я тайно родил ребёнка и врал все эти годы…

– Конечно, не ты. Ты свалил, бросил меня, дал деру, срыгнул в туман, отчалил в розовую даль. Или я тебя с кем-то путаю?

– Ты передёргиваешь! – укорил он.

Да, я передёргивала, но одновременно и защищалась. Если Матвей хочет нормально общаться, ему придется следить за языком. Я больше не глупенькая наивная девушка. Меня не запугать.

– Прекрати орать на меня, – потребовала я.

– Или что? Выпрыгнешь из машины? – он ехидно поднял бровь.– Сомнительно, если учесть, что двери заблокированы.

Я не растерялась и не расклеилась, а пригрозила:

– Или я снова исчезну, Матвей. Ты не увидишь ни меня, ни дочь. Поверь, у меня черный пояс по незаметной жизни в глуши.

Матвей направил машину к обочине и включил аварийку. Он продолжал сжимать руль и смотреть вперёд. Я не знала, что сейчас будет, но не боялась почему-то.

– Не надо угрожать мне, – проговорил Матвей.

– Не надо повышать на меня голос, – повторила я.

– Я хочу поговорить спокойно.

Я включила зануду.

– Нет ничего спокойного, мы стоим на обочине и мигаем. Это небезопасно. Тут запрещена стоянка. И мне не нравится сидеть с тобой в машине.

– Хочешь доедем до ресторана или кафе?

– Закусочная на заправке вполне подойдёт.

Я прикусила губу, мысленно навешала себе оплеух. Господи, все ведь и началось на заправке. И мне до сих пор нравятся там хот-доги. Алиса тоже их обожает.

Матвей усмехнулся. Он помнил.

Чтобы стереть с его физиономии эту ухмылочку, я быстро сказала:

– Не обольщайся. Я не дам тебе за сосиску с заправки. Больше так не повезёт.

Я добилась своего. Он прекратил улыбаться и проговорил:

– Это несмешная шутка.

– Потому что правда?

Я приподняла бровь.

Матвей не стал продолжать тему. Он направил машину обратно в поток, и мы ехали в полной тишине до ближайшей заправки.

Сто раз я пожалела, что после встречи с Леной не поехала с Алисой в отпуск хоть на недельку. Сто раз пожалела, что не отправила Лену домой сразу после покупки фаты. Сто раз пожалела, что села в машину к Матвею.

Жалеть, что связалась с ним, категорически поздно. Срок давности истек. К тому же у меня от него чудесная дочь.

В общем, нет смысла жалеть ни себя, ни его, ни мир в целом.

Я решила пропустить стадии отрицания и гнева. Сразу перешла в принятие.

Придётся договариваться, как будем жить в этом мире.

Матвей оставил машину на стоянке и попытался обойти ее, чтобы открыть мне дверь. Я выпрыгнула раньше, не позволяя проявить галантность.

Закусочная на заправке популярностью не пользовалась. Я взяла себе лимонад и выбрала столик в уголке, подальше от кассы и входа.

Матвей ждал кофе чуть дольше.

Я изо всех сил старалась не рассматривать его. Хотелось найти изъян, но и с первой встречи я поняла, что он стал еще привлекательнее.

Удивительно, но я даже в максимально стрессовой ситуации, как сейчас, не могу не любоваться им.

Нельзя отвлекаться, нельзя быть слабой.

Матвей присел напротив меня и попросил:

– Можешь показать ее фото?

Я вздрогнула и полезла за телефоном.

Странное чувство ревности и тревоги сжигало меня, пока Матвей листал галерею. На его губах снова заиграла улыбка. Только теперь она была теплой и ласковой, а не злой.

– Красивая девочка, – проговорил Матвей.

Он сказал это легко и просто, как факт. Ему не требовались комментарии, но я тоже автоматически выпалила:

– Вся в тебя.

Матвей поднял глаза, но не нашел на моем лице ни капли сарказма. Дочь и правда была на него похожа. Я, как и он, просто констатировала факт.

– Как ее зовут? – спросил Матвей.

– Алиса.

Он прикрыл глаза, поднес кофе к губам, но не сделал глоток, а задал еще вопрос:

– Она знает про меня?

– Она знает, что ты есть. Но мы не можем видеться.

Он вздохнул.

– Что ж… Хотя бы живой.

– Врать про летчика-героя я бы не стала.

Его взгляд обжег меня до костей. Думаю, Матвею тяжело далось лишь посмотреть на меня максимально осуждающе, а не обвинить во всех грехах вслух.

Он вернул мой телефон и зачесал пальцами свои шикарные светлые волосы. За семь лет его шевелюра не поредела. Он все еще был преступно похож на беспечного серфера.

– Почему, Лиля? Почему ты скрывала дочь от меня столько лет? – спросил Матвей очень тихо.

Возможно, этот вопрос был риторическим, но я ответила.

– Потому что ты выбрал жену, Матвей.

– Я выбрал тебя, Цветочек, – заспорил он. – Я же объяснял миллион раз. Ты должна была учиться…

– К черту учебу. Ты бросил меня на растерзание проклятой комиссии ректората. Ты уехал… Уехал со своей женой. Ты выбрал её.

Матвей продолжал упрямиться.

– Я не хотел портить тебе жизнь. Мне обещали, что тебя не тронут.

Я расхохоталась на всю заправку. Кассирша обернулась и уставилась на нас, как и двое путешественников с хот-догами. Но мне было плевать.

– Обещали? Кто тебе обещал? Мать твоей жены? Она и устроила это грязное разбирательство, разве что не распяла меня при проректоре, декане и моем кураторе. Они позволили мне остаться только после тотального допроса и унижения.

– И после клеветы, видимо, – не без злости добавил Матвей. – Или ты не упоминала о совращении, угрозах, насилии. Разве не так все было?

Я вцепилась в бутылку с лимонадом до белых костяшек. Смотреть на Матвея не могла.

– Мне было девятнадцать лет, Матвей. Я злилась на тебя. И они все время уточняли: не соблазнил ли ты меня? Не применял ли силу? Не обещал зачет?

– А, плевать, – неожиданно перебил Матвей. – Какая разница теперь?

Какая разница? Мне до сих пор часто снится допрос. Я умирала от стыда и чувства вины за его испорченную карьеру моими руками. А для него нет разницы?

Как так?

– Я хочу встретиться с Алисой. Сейчас, – заявил Матвей, прерывая мои размышления.

– Нет, – выпалила я. – И думать забудь.

– Не мечтай, Цветочек.

Я снова рявкнула:

– Прекрати звать меня так.

Очередной неодобрительный взгляд кассира и случайных посетителей забегаловки привел меня в чувства. Я сжала бутылку и зашипела на Матвея:

– Я не позволю тебе свалиться Алисе снегом на голову. Ей всего семь. Она слишком чувствительная для таких потрясений . Любой человек не вынес бы…

Матвей неожиданно кивнул и согласился.

– Пожалуй, в твоих словах есть смысл. Что ты предлагаешь? – вполне мирно спросил он.

– Я поговорю с ней, подготовлю. Мы можем встретиться где-нибудь. Не знаю… Погулять.

– В парке? – предложил Матвей.

– Да. Подойдет.

– Что она любит? Чем интересуется?

Матвей задавал слишком хорошие вопросы, на которые я не хотела отвечать. Но мне пришлось.

– Как все дети. Любит облопаться сладким, смотреть мультики про принцесс и динозавров.

Никакой ценности эта информация не имела, но я как будто с кровью от себя отрывала куски для голодного зверя.

– Динозавры? – переспросил Матвей. – Может, сходим в музей?

– Скучновато, – попыталась я мягко отвергнуть его идею.

Забыла, что от Матвея отделаться не так просто. В его глазах сверкнули искры, что покорили меня, когда он читал нам лекции по истории искусств.

– Я сделаю музей весёлым, – пообещал он. – Вообще, можно обойтись без погружения в дебри теории или экскурсий. Посмотрим на скелеты и уйдем, как только станет скучно.

– Да, конечно. Как скажешь, – быстро одобрила я его идею.

Матвей дернул уголком губ, видимо, довольный моим согласием. Он, наконец, сделал глоток кофе и скривился.

– Какая дрянь, – проговорил Дербенев, вытирая губы.

Я свой лимонад так и не открыла. Мой телефон завибрировал на столе. Мы с Матвеем синхронно взглянули на экран и увидели имя Миши.

Я быстро нажала кнопку, чтобы заглушить сигнал, схватила телефон. Он жег мне руки.

Матвей склонил голову и предложил:

– Ответь. Он волнуется.

Я выскочила из-за стола и сняла трубку. Зачем-то.

– Лиль, ты в порядке? – спросил Миша. – Как все прошло?

– Еще не прошло, – сказала я, отойдя в сторону.

– Ты сказала ему?

– Лена сказала.

Мишка зашипел, словно обжегся.

– Паршиво.

– Да, но мы поговорили, он согласился… – я поймала на себе взгляд Матвея и закашлялась. – Согласился встретиться с Алисой не сегодня. Как она, кстати?

– Нормально. Но требовала у меня объяснений. Я еле отбился. Придётся тебе быть откровенной с ней сегодня. Так ведь?

– Думаю, да. Где вы сейчас?

– У тебя дома.

– Отлично. Я постараюсь приехать в течение часа. Спасибо, что прикрыл, Миш. Я твой вечный должник.

– Как всегда, дорогая. Как всегда, – пропел он весело и скинул звонок.

Я вернулась к столу и увидела, что Матвей крутит стакан с кофе.

– Переживает за тебя? – спросил Дербенев с непроницаемым выражением лица, но с едва заметным раздражением в голосе.

– Немного, – аккуратно ответила я.

Матвей хмыкнул.

– Я бы тоже переживал. На его месте.

Это замечание я оставила без комментариев. Невольно напрашивался вывод, что Матвей ревнует. Но это совсем за гранью..

– Алиса в порядке? Она ведь с ним сейчас? – продолжал расспрашивать он.

– Да. Они уже дома. Мне нужно ехать.

Я открыла приложение, чтобы вызвать такси, но Матвей не дал мне шанса избавиться от его общества.

– Я отвезу тебя домой.

– Не надо.

– Брось, Лиля. Я отвезу.

Твердость в его голосе вариантов не оставляла. Я не сдержала язвительности.

– Хочешь разнюхать, где мы живем? Хитро.

– Разнюхать? – обиженно повторил за мной Матвей. – Я не хочу ничего разнюхивать. Ты не собиралась дать мне ваш адрес? Хотела сбежать?

Я вздрогнула.

Как он догадался? Читает мои мысли?

Гордо задрав нос, я сказала:

– Поздно сбегать. Я упустила момент. Поехали, раз тебе нечего делать.

Я забрала лимонад со стола и пошла к выходу. Матвей тоже взял свой кофе, но выкинул его по дороге в урну. Я позволила себе усмешку.

Пока мы ехали, пошел дождь. Я смотрела в окно на разводы воды и заново переживала тот допрос и свою ложь.

Долгое время я не могла себя простить за злобу и мстительность. До сегодняшнего дня мне было стыдно за себя. Я не могла ничего изменить, но могла признать ошибку.

– Прости, что наврала о совращении и насилии, – прошептала я, не глядя на Матвея. – Я не имела права лгать. Мне очень жаль.

– А мне нет, – огорошил меня Дербенев. – Ты оказала мне услугу. Я никогда не хотел преподавать. Это была идея моей тещи.

Я сглотнула, пытаясь вяло поспорить.

– У тебя хорошо получалось. Мне нравились лекции.

Мой голос звучал все тише.

– Это из-за тебя, Лиля. Я выпендривался.

– Ты – что? – я ушам не верила.

– Только ваши лекции я вел с огоньком и на кураже. Из-за тебя. Хотел произвести впечатление. Остальные курсы слушали тоскливые монологи. Нет, мне точно не нравилось.

Признания Матвея ошарашили меня. Я действительно считала его гениальным оратором. И считала, что разрушила его блестящую карьеру.

– Единственный, кто переживал за мою карьеру в универе, – это Ленка. Ее твоя ложь ранила сильнее. Да и моя тоже. Мы плохо поступили оба.

Матвей снова провёл рукой по волосам, и мне до боли тоже захотелось прикоснуться к ним. Какие они на ощупь? Все такие же мягкие?

Сцепив пальцы в замок, я уставилась на свои руки и нервно облизывала губы.

– И чем ты теперь занимаешься? – спросила я, не в силах побороть любопытство.

– Ничем, – беспечно ответил Матвей. – Несколько лет назад я инвестировал в стартапы. Три из них отлично выстрелили. Теперь повторяю время от времени.

Я мало что знала про стартапы, но слышала краем уха и решила блеснуть.

– Венчурные инвестиции?

– Да, – подтвердил Матвей.

– Разве это не большие риски?

– Все можно просчитать. Не переживай за мои деньги.

Я покраснела и заткнулась. Разумеется, это не мое дело.