– Этот орёл мог вообще и глаза вам выклевать! – воскликнула Вера Кисина. Она, как и Павел Носов, была одета в форменное платье гастронома, напоминавшее мне нашу школьную пионерскую форму, то есть белый верх, чёрный низ. Только Вера была в чёрной плиссированной юбочке, а не в синей узкой и короткой юбке, как другая продавщица, Катя. Вера подошла поближе к Павлу Носову и украдкой подмигнула мне. Я поняла это как просьбу о поддержке и громко заявила:

– Возможно, это вовсе не орёл, а простая орлица. У неё голодные орлята в гнезде плачут. Это тоже возможно. Поэтому она украла мясо для своих детей. Она очень торопилась и потому была ужасно страшная, когда пролетала мимо меня. Я сидела на балконе. Она боялась, что у неё отнимут мясо, и тогда орлята останутся голодными.

– Нет, будь то орлица, она бы нашего Алика приголубила, – вдруг развеселился мясник Николай. – Такой джигит у нас зазря пропадает! Да будь это орлица, так она бы к нему припала бы, прямо ему бы в самую душу всей пятернёй своих ноготков вцепилась бы! Или ещё какой-нибудь чувствительный орган тела, не хуже души, отыскала бы в трезвом теле нашего Алика! А у него все предки поголовно целые гаремы женщин имели! Чем наш Алик хуже своих сородичей? Да приличная орлица, она к ногтю своему со временем любого джигита прижмёт! И для начала всё с лаской к нему, с этакой нежностью! Ну, он тут и растает весь быстренько, как снег по весне. И тогда обет даст на этакую орлицу работать каждый божий день в поте лица! Ай да Алик наш, мужик не промах! Не то что я, лопух деревенский! Но я глазастый, не хуже любого орла. Я всё вижу, всё понимаю! Я не дурак! Нет, это именно мужик был! Я уверен, это был ОН, орлик! Скажи, Алик, мужик он или баба? Ну, скажи всю правду! Люди пусть знают!..

– Не знаю ничего, мужик, баба! Знаю только а-а-дин шайтан! – отвечал Алик, вытирая со лба пот куском коричневой магазинной бумаги. – Знаю а-а-дин бардак на весь магазин, на весь страна дикий ба-а-рдак! На всякий сторона азиатский а-а-глянусь, всюду а-адин бардак, мяса людям совсем не хватает кушать! Куда наш мясо делся? Всегда да-а-полна мяса в наша Азия был. A-а теперь а-а-дин бардак везде! Этот а-а-рёл холерный тоже хочет мясо кушать! Скора меня заместа-а-а мяса тоже разный холера скушает!..

Я вдруг заметила, что из коричневой толстой бумаги, на которой стояли чашки магазинных весов, вырван целый клок! Похоже было, что этот бесстрашный орёл изо всех сил рванул тугую бумагу своими когтистыми лапами.

– Интересно, откуда он вообще прилетел? Может, и вправду из зоопарка откуда-то! – вздохнув, сказала продавщица Катя. – Страх какой, батюшки святы! Этот дикий орёл мог бы ребёнка унести…

– Про ребёнка не знаю, а вот поллитру мою мог бы разбить, сука лохматая его совсем забери, этого проклятого орлика! Видать, и его тоже от нашей хорошей жизни к выпивке потянуло! Нынче никто на халяву выпить не дурак! Вот она, поллитровочка моя родненькая, она целенькая, и не думала она себе разбиваться, когда её когтями зацепили. Она у меня смышлёная! Она только закатилась под весы и притихла, совсем невиноватая! Устроилась! Морозоустойчивая она у нас! Тренированная! – пояснял Николай под смешки публики.

– Ты бы ему, орлику этому, налил бы лучше сто грамм, Коля! Разве бы он отказался по такому случаю, а? Ручаюсь, что нет! А как бутылочку вместе раздавили, так и мясо бы вашему орлику не пришлось бы воровать без вас. Вы ведь с Аликом своей доли не имеете, я так понимаю? Вы у нас ребятки честные, верно? Но мясо это не ваше, Коленька, а казённое! Государственный, иначе говоря, пищевой товар. Да вы не тужите, Ольга Иванна вам ещё подкинет пару тушек, чтобы этак деньжат наторговать подлиннее! Денежки ведь от вас не через магазинную кассу идут, а лично в карман к Ольге Иванне. Вот ты бы взял, Коля, да и этому орлику отвесил бы по дружбе хороший кусок! Чего мелочишься, Николай? Ты же парень умный! Зришь прямо в корень! Ты тоже своё в армии отслужил, как некоторые, да ещё не где попало, а во флоте, Коленька! Так пора и тебе попасть в девятку или прямо сразу в туза! – сказал наш сосед Виктор Степаныч, заслуженный пенсионер, проживавший тогда этажом ниже нашей квартиры. Он вечно отмахивался от мух соломенной старой шляпой с узкими помятыми полями, независимо от того, были ли мухи вокруг или их вообще не было. Встречая меня на лестнице в подъезде, он всегда останавливался и выпаливал скороговоркой, выпучив глаза:

– Здорово, малыш! Ну, чем твой родитель нынче живёт и дышит? Газету «Правда» читает? Или нажимает на «Советский экран» со статьями про кино «Чистое небо»? Плохое оно, кино это хвалёное! Лётчик, главный герой картины, спивается на глазах у зрителя! Такое надо афишировать? Нет, не надо. Они все такие с войны вернулись, фронтовики наши, с бутылкой и на работе, и в постели. Я знаю цену этой победы! Когда бы не было наших заграждений, все бы с фронта разбежались бы, сволочи! Нет, это всё плохо кончится! Это Никита Хрущёв всенародно нас казнил! И теперь по ниточке и по грошику Россию всю разбазарят. И тогда будет всем хана! Понимаешь?..

Бабушка говорила мне, что пенсия у соседа нашего, этого Виктора Степановича, приличная. Но он, по мнению бабушки, частенько захаживал в квартиры соседей перед ужином, выглядывая, что именно едят в той или иной семье. Он никогда не отказывался от приглашения поужинать вместе и даже, бывало, нахально набивался на ужин. Но хозяева квартиры после такой совместной трапезы почти всегда первыми отказывались от короткого знакомства с этим Виктором Степановичем. Ему не везло, и в это лето он почти не покупал мясо с камешка, рассорившись неизвестно почему с мясниками, хотя провёл с ними здесь немало времени в прошлом году за выпивкой и закусками.

– Попадись он мне только ещё, тот орёл степной, казак лихой! – снова сказал Николай. – Жалко, большой кусок ему достался задаром…

Николай подмигнул Виктору Степановичу. Но тот быстро указал пальцем в мою сторону. И тогда Николай вдруг пристально посмотрел на меня. Уцалая, наглая насмешка искрой сверкнула в его серых глазах. Щекочущий мороз пробежал по моей спине – я догадалась, о КОМ именно говорил Николай в своих монологах! Вовсе не о птице!..

– Всё равно орёл уже улетел, – сказала моя бабушка. – Что ему досталось по воле случая или по судьбе выпало, того уже никому не достать. Да и стоит ли так переживать! Вы, Николай, мужчина ещё молодой, вы своё от жизни ещё тоже возьмёте. Если будет на то воля божья! Помилуй нас и спаси…

И я, замирая от изумления, окинула взглядом свою бабушку с головы до ног. Вот так случай! А ведь и бабушка имела в виду сейчас вовсе не этого орла с куском мяса в когтях, вовсе не птицу!..

– Этот проклятый орёл явился сюда прямо из Преисподней! Да и найдётся ли управа, наконец, на эту коварщину? То есть на орлицу ли, или на орла? Надеюсь, вы меня понимаете, Николай? – с чувством заключила Валентина Прохоровна, потрясая головой с бигуди. – И вообще интересно, а кто и за кого в этой славной Преисподней вашей отвечает за все ваши дела? И с кого спрашивать за конверты с деньгами? Вы же дневную выручку за мясо в конверте держите, правда? А цена за мясо у вас каждый день разная! Почему же? Я не понимаю! Ведь есть же государственная, постоянная цена за любой продукт в магазине! Вы поймите, голубчик, вы же рискуете собой! Зачем? Пусть Ольга Иванна, как директор, сама с вами поторгует, выйдет из своего кабинета! Зачем каждый день людей обманывать? Ведь люди знают и видят всё, хотя это дело запуталось в настоящую паутину! Но при Сталине нашли бы, с кого за ВСЕ спросить!..

– Совершенная правда, – мигом согласился Виктор Степанович.

Я, проникаясь стыдом и злостью до самых пяток, уничтожала своим взглядом разноцветные бигуди Валентины Прохоровны. Проклятая сплетница! Она намекает на взаимоотношения Павла Носова и директрисы Ольги Ивановны! Ей они отлично известны! И мяснику Николаю тоже! И этому идиоту Виктору Степановичу! Ясно, что моей бабушке тоже, НО ей-то стало понятно всё с моих слов! А вот КТО сказал всем остальным об этой тайной любви?..

– Постойте! Я догадываюсь, откуда этот орёл прилетел, – вступил в разговор Павел Носов, который молчал до сих пор и только внимательно слушал всех, поглядывая на присутствующих своими ясными синими всегда чуть прищуренными глазами. – Здесь ведь рядышком, всего два квартала будет от нас, строительство большое намечается. Ну и по такому случаю тополя высоченные там под корень вырубили, согласно утверждённому плану. Наверное, вот там именно орлиное гнездо и разорили! Но орёл, похоже, скрывался там поблизости. Может быть, это действительно орлица, девочка правильно заметила. Птица наголодалась и высмотрела себе добычу. И взяла, что ей положено по рангу…

Павел Носов выдержал значительную паузу. Я понимающе кивнула головой, замирая от собственной дерзости. Нет, я должна была поддержать его! Вокруг стояла мёртвая тишина. Павел вздохнул глубоко, всей своей широкой грудью и, спокойно выдохнув, продолжил неторопливо, легко растянув в улыбке свои тонкие, изогнутые губы:

– Теперь птица подкрепится себе со вкусом, не спеша, передохнёт где-нибудь в укромном месте перед дальней дорожкой и полетит себе по адресу постоянного места жительства в окрестные предгорья на собственных своих крыльях, то есть на личном транспорте! Хорошо устроились, однако, наши птицы небесные! Вот нам людям бы так! Но нам можно только этим птицам позавидовать. Ни орлам, ни орлицам, и даже воробушкам пригородный автобус каждое утро кишки не вытрясает, как мне, например…

– Некоторые орлицы побойчее любого своего орлика будут! И людей ведь не побоялась! Ухватила свой кусок да и оторвалась в секунду! Ай да орлица! Какая нахалка! Правда, иному орлику такое ещё как нравится! Верно, Павел Алексеич? Вы, например, как мне кажется, только исключительно на орлиц внимание обращаете! Зачем вам, к примеру, простые домашние курочки, как мы? – озорно заметила продавщица Катя, а Вера Кисина громко рассмеялась.

– Ах вы, хохотушки мои, кто за вас работать должен? Шли бы вы по своим рабочим местам, – вразумительно произнесла директриса Ольга Ивановна.

Она незаметно появилась у камешка и тихонько стояла среди наших соседей по дому, слушая своих работников гастронома, которые на данное время являлись живыми свидетелями орлиного полёта.

– Болтать попусту – только время терять, – продолжала Ольга Ивановна. – Орёл ли, орлица ли – не всё ли равно? Что случилось, так это уже случилось. Кража произошла! И теперь нам, дорогие граждане, то есть дирекции гастронома, придётся это всё дело до последнего глоточка расхлёбывать! Конечно, с одной стороны, беда небольшая, всего кусок баранины пропал. Но с другой стороны, возникает законный вопрос: не пропало ли ещё что-нибудь в общей неразберихе? Кстати, дорогие мои Алик и Николай, где дневная выручка? Ой, сколько вокруг народа собралось! Вот ведь в чём ещё один вопрос: зачем здесь люди собрались? С какой именно целью? Чего вы ждёте, уважаемые наши покупатели? На сегодня всё мясо распродано. Завтра привезут ещё туши – будем ещё продавать! Ещё есть ко мне вопросы?

– Мы про орла здесь обсуждаем, Ольга Иванна. Из куска мяса кость выпала, когда орёл летел, – сказала я. – Белая такая…

– Вот и отлично, – отвечала Ольга Иванна. – Что-то упало вниз из когтей птицы. Это видели многие люди. Короче, свидетели есть. Пошли работать, дорогие мои отличники торговли! Всем покупателям нашим – спасибо и до свидания! Пойдёмте в мой кабинет, Павел Алексеич, поговорим о наших личных заслугах, так сказать, перед руководством нашего Торгового треста. Я как раз вернулась оттуда и очень вовремя поспела к самой вашей сказочной птице, орлу-орлице! Да вот тут ещё девчоночка из покупательниц постаралась, обсуждала с вами лично, Павел Алексееич, что-то такое душещипательное про голодных детишек, орлят, разумеется. Жалко, что их в пищу нельзя употреблять, как наших дивных курочек…

Директриса была в фиолетовом шёлковом платье с белыми цветами, а не в форме, как остальные работники гастронома. Ольга Ивановна резко выделялась своей завлекательной внешностью среди скромно одетых продавщиц. Пышно взбитые её волосы, словно белая пена морских волн, легко вздрагивали на нежном шёлке круглых плеч. Я подумала тогда: «Как она красиво одевается, эта Ольга Ивановна! Но она при этом ужасно относится к людям! Ведь она высмеивает Веру Кисину и Катю! Выходит, что это с её лёгкой руки они сами себя тоже начали называть простыми курочками…»

…Утром меня разбудил громкий шёпот на кухне.

– Это оне такое пакостное дело придумали на птичку, значится? Да ведь птица вовсе невиновная выходит за ту покражу! Она – птица как птица! По своей природе от роду она хищная, и ей питаться чем-то надоть. Она кусок мяска уцепила еёными когтями – то факт, все про то видевши! А вот конверт с деньгами у еёных в лапах, конечно, оказаться могёт. С энтим я согласная. Но только конверт как ей, птице, унести? Это значится так, что конверт тот бумажный – не еёная будя пища! Да попавши ей конверт в когти по ошибке, так она бы его и тут же, у камешка, и бросивши бы! Птица за мяско ухватилася, а не за конверт с деньгами! – рассуждала тётя Тоня.

– Если только этот конверт в действительности был, – сказала моя бабушка. – И зачем конверт с такой крупной суммой денег на камешек Ольге Ивановне понадобилось вдруг вынести? Она не первый год в этом гастрономе директор! Она должна была выручку забрать, она несколько раз в день за конвертом этим выходит. А если её нет на месте, то Павел забирает выручку. Или Алик сам относит его в кабинет к Ольге Ивановне. Она далеко не глупая дама! Ведь такое правило, на самом деле, в гастрономе установлено, Верочка?..

– Никакого конверта! Ни-ни! Христос с вами! Да ещё и чтобы в нём таки деньги большие были? То сказка про белого бычка! Алик с Николаем выручку за мясо в кошеле большом чёрном всегда держали. А кошель тот с выручкой Павел каждый полдень забирал и отдавал лично в руки Ольге Ивановне, – говорила Вера Кисина. – Конечно, может быть и такое, что Павел кошель этот вместе с выручкой в бумажном конверте на этот раз себе прихватил. Если только конверт с такой крупной суммой денег на камешке и вправду был. Только мне не верится, что такой бумажный конверт именно там был, под весами на камешке!..

Я сразу бросилась на кухню в одной розовой ночной рубашке, не накинув даже свой красный ситцевый халатик.

– Я всё слышала! – выдохнула я торопливо. – Я не понимаю только, при чём здесь Павел Алексеевич? Он ничего не брал! Мясо украл орёл! Конечно, дикая птица и вообще любая птица за себя заплатить деньги не может! Животные вообще ничего не знают про наши человеческие деньги! А Павел Алексеевич выскочил из чёрного хода позже, когда орёл уже улетел! Понимаете?

– Ой, вы только гляньте на неё! – воскликнула Вера Кисина. – Нет, вы поглядите, что именно творится с этим человечным существом! Это всё называется первая любовь! Опомнись, Томуся! Сейчас я тебе всё расскажу по порядку, и ты нашего Павла Алексеевича совершенно забудешь. Ты в нём навеки вечные разочаруешься, вот клянусь тебе! Я уже давно в нём разочаровалась тоже, хотя он мне и нравился вполне серьёзно! Да, нравился, признаюсь тебе в этом! Но вот сейчас, после этого случая с несчастным орликом, наш Павел Алексеич совершенно зачеркнул самого себя в глазах всех работников нашего гастронома! Ведь пропала большая сумма денег! Кто же их мог взять? Только он!..

– Почему? – мрачно спросила я. – Павлу Алексеевичу я верю!

– Он на неё вчера обратил внимание! Павел сказал, что она правильно заметила про орлицу и её, вероятно, голодных орлят, – улыбнулась моя бабушка. – Потому Томуся его в обиду не даёт, Павлика вашего! Но в то же время, Томуся, его мимолётное внимание ещё не даёт тебе права внезапно появиться перед нами в одной ночной рубашке! Надень, пожалуйста, халатик. И потом надо умыться, почистить зубы, причесаться и вообще привести себя в порядок…

– Пошли в ванную, Томуся, я помогу тебе, – сказала Вера Кисина. – Я из тебя сейчас сделаю американскую кинозвезду! Я тебе волосы затяну хвостиком, у меня с собой, в сумочке, есть красивенькая красная резиночка! Ты будешь выглядеть просто потрясающе! А вот чёлочку я немного тебе подрежу, но длину, конечно, мы оставим…

Конечно, Вера хотела мне рассказать ещё раз всё, что уже успела горячо обсудить с моей бабушкой и своей матерью Тоней, то есть новости о произошедшем в гастрономе. Оказывается, Ольга Ивановна объявила работникам магазина, что орёл унёс вместе с куском мяса конверт с деньгами. В конверт Ольга Ивановна положила пять тысяч рублей – эту сумму должен был отнести куда-то Павел Носов. А конверт Ольга Ивановна самолично положила под коричневую толстую бумагу, на которой стояли весы на камешке. Орёл изо всех сил рванул бумагу и, захватив конверт с деньгами и кусок мяса, улетел в неизвестном направлении. Вот так случилось! Теперь ищите или не ищите того орлика, а всё равно его нигде не найдёшь! Сумел он скрыться от посторонних глаз!..

– Никакого бумажного конверта у этой орлицы или орла в лапах не было, – твёрдо сказала я, глядя в раскрасневшееся лицо Веры Кисиной. Волосы мои, туго стянутые красной резинкой на затылке, придавали мне энергичной принципиальности.

– Только кость из мяса выпала вниз. Белая такая, круглая. Я сама это видела. Кость упала. И больше ничего у этой птицы в лапах не было, – строгим голосом заключила я.

На лице Веры Кисиной расцвела улыбка.

– Я ничуть не сомневаюсь в этом, – кивнув головой в знак согласия, сказала Вера Кисина. – Всю эту напраслину придумали и на несчастную дикую птицу возвели ловкие люди! Это наша директриса Олечка Иванна вместе с Павлом Алексеичем. Просто Павлу Алексеичу нужна машина. Но где ему деньги взять? Значит, Ольга Ивановна для него деньги из доходов нашего гастронома вытащила, а на орла пять тысяч теперь спишет. Дерзкое решение! Но чего не сделаешь ради любимого человека? Ольга для Павла, что он только пожелает, то она и сделает! Она хоть в тюрьму пойдёт ради него, не то что какие-то там деньги спишет на непредвиденный случай! А Павел Алексеич только и смотрит, чтобы ухватить свой кусок! И вместе они с Ольгой везде и всюду, где только можно, хапают и гребут себе большие деньги! Никого не стесняются и не боятся! То есть не боятся они ни бога, ни людей!..

Вера Кисина аккуратно начесала мне чёлку на лоб и начала осторожно подстригать её маленькими маникюрными ножницами, которые она вынула тоже из своей бежевой сумочки, как и яркую красную резинку.