Что тебе еще надо? Все отлично. Вроде.

Просто в этот раз искренности маловато. С моей стороны или с его? Непонятно, разберусь потом, не сейчас. Раньше на все было наплевать – он приехал! Взрыв эмоций, веселье, желание, буйство! Все цвета радуги! Я не знала до него, что можно быть такой счастливой, такой наполненной светом, живой, воспринимающей каждую мелочь, как подарок. Дождик пошел – замечательно! Давай пробежимся под дождем, это же так романтично. Будем целоваться на улице ведь никого…

Что-то меня опять понесло в воспоминания. Надо возвращаться в сегодня.

Обошла кровать и, обняв за плечи, положила голову ему на грудь. Как хорошо, спокойно, уютно. Наверное, где-то на небесах специально создали нас, подлаживая друг под друга – его могучую грудь и мою голову.

– Нет. Еще раз прости за каприз, но я хочу уехать.

– Почему?

– Ты уже получил ответ.

– Это не ответ.

– Хорошо не ответ. Не знаю, как еще объяснить, если ты сам не чувствуешь. Но я все равно уезжаю. Ты меня отвезешь или вызвать такси?

– Конечно, отвезу. Раз так…

– Спасибо.

И подняла глаза. Все же что-то серьезное у него стряслось. За внешним спокойствием внутри глаз плескалось беспокойство, отчаяние, боль, неуверенность, страх. Что с тобой?

Погладила ладонью по щеке нежно, легко, как успокаивают ребенка. Он поймал ее и, повернув, поцеловал запястье, пощекотал его губами.

– Перестань.

Бесполезно. Губы уже на моих губах, сметают любое сопротивление. В поцелуе такое неистовство. Руки мнут, прижимают, пытаясь вдавить в тело еще больше, глубже в стальные мышцы.

«Куда меня несет?».

Мысль прервалась. А куда меня несут и так понятно – на кровать. Сумка свалилась с глухим звуком на пол, покрывало в сторону. Оторваться от меня он не мог, платье на груди просто порвал, пытаясь до нее добраться. Ну и ладно. Воздуха не хватало, и было слышно тяжелое, прерывистое дыхание. Хорошо бы сейчас кислородную маску.

В школьные годы мы баловались одной игрой. Становишься к стене, кто-то из ребят постарше скручивает в жгут свою футболку и сдавливает тебе горло, пока ты не отключаешься. Эх, какие занимательные картинки можно было увидеть во время этого самого «отключения».

Сейчас я ощущала то же самое – полное отключение от реальности. Перед глазами плывут разноцветные круги. Напряжение в теле почти не чувствуется до момента фейерверка.

Да с ним у меня всегда так. Или почти всегда, врать не буду.

Придя в себя через пару минут, понимаю, что скрюченными в судорогах пальцами все еще вцепляюсь в его спину. Выдыхаю, расслабляю руки.

На моих бедрах похоже тоже останутся синяки. В данный момент мне все равно, хочется лежать так вечность.

Проснулась от того, что затекли руки и ноги, мы все еще лежали в обнимку. За окном все та же красотища. Только солнце переместилось и уже не заливает комнату ярким, желтым светом. Все спокойнее, ветер стих и чуть колышет занавеску. Осторожно подпихнув его, начала выбираться с кровати. Тело онемело, покалывало, голова гудела. Свесив ноги с кровати, осмотрела себя.

– Черт.

Платье безнадежно испорчено. А жаль, только этим летом купила, надевала всего пару раз. Размяв задеревеневшие руки и шею, ушла в ванную. Долго стояла под теплой водой, потом резко включила холодную, затем опять потеплее. Собрала свои пузырьки с парфюмерией и вернулась в комнату.

Рубашку он снял и теперь сидел в расстегнутых штанах на краю побоища и перебирал в руках лоскутки ткани.

– Извини. Я не хотел. Купим тебе новое.

– Не бери в голову. Одежда – это ерунда.

И забросила в сумку бутылки, что держала в руках, запихала кое-как полотенце. Потом вспомнила, что ехать мне уже не в чем, покопалась еще немного. Все равно внутри кавардак, после падения. Вытащила шорты и футболку, быстро напялила. Так, очки. Где они? На тумбочке. Их за ворот.

На той же тумбочке стояла трубка телефона и рядом памятка, по какому номеру звонить администратору.

– Здравствуйте! Можно ли заказать такси до города? Да. Я подойду к главному зданию. Спасибо, жду.

Голая спина напряглась. Я пристроила трубку обратно в гнездо.

– Все же уезжаешь?

Хотелось захохотать, но подавив этот порыв в зародыше, кашлянула и попыталась успокоиться.

– А ты думал, если помнешь меня немного на кровати, то я смягчусь и останусь?

Он хмыкнул, показывая, что оценил шутку, но как-то безрадостно.

– Нет. Но хотя бы подумаешь о некоторых плюсах пребывания здесь.

– Извини. Я не хочу еще несколько дней пыжиться и изображать радость и эйфорию.

– Изображать? Совсем недавно ты ничего не изображала и я тоже.

– Тогда тебе нужно пообещать мне очень насыщенную программу на оставшееся время. И интенсивную не в плане телефонных переговоров приглушенным голосом. Такую, чтобы я вообще не успевала ни о чем думать. Сможешь?

Наконец повернулся ко мне.

– Когда ты стала такой?

– Какой интересно? Но могу тебя утешить, я всегда была такой.

– Нет, не всегда. Еще в прошлый мой приезд ты была более мягкой, открытой… Что случилось? Или изменилось?

– Наверное, климакс начался. Стоит начать поиски более молодой подружки.

– Бред какой-то. Твои шутки сейчас неуместны и нисколько не смешны.

– Жаль, раньше ты высоко ценил мое чувство юмора. Но, на счет новой подружки, я как раз и не шутила. Просто с возрастом женщины утрачивают иллюзии и соответственно мягкость, открытость и иные положительные качества.

– Все с возрастом утрачивают иллюзии. И я вроде бы никогда не пытался создать их.

– Нет, не пытался. Я и без тебя отлично справлялась с этим.

– В прошедшем времени?

– Да. В прошедшем. В чем проблема? Я, можно сказать, делаю тебе одолжение, не напрягая своими фантазиями и всем остальным…

Покачала головой, отвернулась и поставила сумку к выходу. Потом вернулась и присела перед ним на корточки.

– Что случилось? Что произошло, расскажи мне?

Взяла его за руки, стиснула пальцы. Молчание.

– Одиннадцать лет тебя знаю и вроде бы и не знаю одновременно. Даже сколько тебе лет.

– Разве паспортные данные это так важно?

– Я для примера. Обычные вещи, которые люди узнают друг о друге, – заглянуть в глаза невозможно, голова опушена. – Да я многое знаю. Как ты спишь, на каком боку. Какой рукой накрываешь мою грудь, какой ногой придавливаешь ноги. Какую любишь музыку, еду. Как улыбаешься, звук твоего смеха. Я все это обожаю. Даже, как хмуришься, или злишься…

– И что? Не можешь побыть со мной, когда я приехал? Мне это очень нужно сейчас.

– Я вижу. Скорее даже чувствую. Но хотелось быть бы не просто мягким медвежонком, к которому обращаются, когда хотят развлечься или поплакаться.

Он вскинулся и сжал в ответ мои пальцы.

– Это не так. Совсем не так. Ты много значишь в моей жизни.

– Так возьми меня в свою жизнь.

Молчание, взгляд опустел.

– Вот и я о чем.

Встала и поплелась к сумке.

– Ты любила меня? Или я просто для тебя развлечение. Отвлечение от серых будней. Плейбой. Тот о ком с придыханием можно рассказывать подружкам: «Он такой…». Закатывать глаза и хвастаться бурными выходными.

В глазах потемнело. Если бы в ту секунду мне вложили в ладонь пистолет, я не раздумывая, нажала бы на спусковой крючок и застрелила. Просто такой боли он еще не причинял. Намеренно. В этих словах сквозило столько злобы.

«Раз, два, три – досчитай до десяти – четыре, пять, шесть, семь. Как же больно, Господи – восемь, девять, десять. Все это просто злость говорит в нем. Успокойся. Все мы хотим, чтобы с нами считались и делали, как нам хочется. Это естественно. Ты точно так же на него обижалась и обижаешься за все годы, что были проведены не так, как хотелось бы. Столько всего накопилось. Как бы ни сорваться и не высказать все. Ты потом поплачешь на Любином плече, а сейчас держись, девочка».

Оборачиваться не хотелось, смотреть в глаза тоже и тем более продолжать разговор.

– Ответь. Я задал вопрос.

– Я тоже задавала вопросы. Много вопросов. Не припомню, что бы ты на них отвечал. А любила, не любила? – я приостановилась и начала растирать левое плечо. Так всегда бывает в волнительные моменты – будто отнимается рука вместе с плечом. – Подобных вопросов никогда не задавала, потому что считала и так все понятно. Одиннадцать лет в ожидании. В ожидании твоего звонка, сюрприза, внезапного появления, тогда, когда захочешь. Еще день, еще неделя, еще месяц. И я не могу ни предугадать это, ни удержать тебя. Просто данность для меня – ты. Я не вышла замуж, не родила детей. А, если бы они появились, то, как было бы объяснить все? И отказаться от тебя не могу.

– Если бы ты вышла замуж… я бы больше не появился. Не стал вмешиваться в твою жизнь. Ты сама сделала этот выбор.

– Да сама. «Не переживай. Ты виновата сама. Не переживай и не сходи с ума», – по взгляду поняла, что мое музыкальное сопровождение не вовремя. Но ничего не могу поделать, когда нервничаю, так и тянет вставить какую-нибудь прибаутку. – Сделала сама я этот выбор. Но глубоко внутри на самой, самой глубине, где чернее ночи, еще теплилась одна мыслишка. Такая глупая и наивная…

Горло перехватило спазмом. Даже произнести это было трудно. Но что мне скрывать? Нет смысла прятаться, все мои мысли и мечты и так были понятны, сколько не скрывай их под налетом наигранной веселости и легкости. Это теперь просто история.

– Глупая и наивная, что ты позовешь меня с собой или останешься рядом. Когда-то сие событие произойдет, думала я.

Не знаю, что он увидел в моих глазах, но, видимо, совсем не то, что хотел или ожидал. Не было ни слез, ни осуждения, просто констатация.

– А потом лет через шесть-семь поняла – каждый миг счастье. Не ждать, когда ты приедешь с цирком шапито, а самой жить, наслаждаясь каждой минуткой. Жить так, как хочется. И я живу. Спасибо тебе. Люблю тебя всем сердцем. Мои двери всегда для тебя открыты. Но и ты прояви хоть немного уважения ко мне и моим желаниям.

Ненадолго воцарилось молчание.

– Прости меня. Ты мне всегда нужна.

– Прощаю.

Запиликал телефон, он протянул руку, нажал кнопку, немного послушал.

– Да. Спасибо.

– Машина подъехала?

– Да.

– Отлично. Еще раз спасибо за отдых.

– Поцелуй меня на прощание.

Я подошла поближе. Поцелуй был легким, ненавязчивым, означающим: «До следующей встречи».

Посмотрела в кружку – чай остыл и подернулся пленкой. Поболтав его, немного вылила в раковину.

Грядут изменения.

О том, чтобы расстаться с Олегом, стала задумываться последние пару месяцев. Два года назад, после вышеупомянутой истории, мне нужен был такой мужчина. Прямой, стабильный (моем понимании, а не его жены, естественно), предсказуемый, как снег в декабре. Устойчивый, неизменный, местами скучноватый и занудный, как мелкий, моросящий дождик.

Все так, для семейной жизни очень подходяще. И почти стопроцентная уверенность, что не надумает уходить от жены от большой любви и чувств. Никаких «взлетов» и «падений» в отношениях, бурных объяснений и сцен в стиле Отелло. Такая практичная, удобная связь.

Ох, кинуть монетку что ли? Что делать? терять «удобства» – слово выбрала ужас, но ладно – не хотелось пока и передохнуть хочется. Оторваться от насущного, забыться.

Ночь на дворе, а я чем занимаюсь? Стою, пялюсь невидящими глазами в окно. Спать надо идти. А ответ сам придет, обстоятельства подскажут.

Как вы встречаете утро нового дня?

Я всегда с радостью. Утром подхватывает и захлестывает волна оптимизма и уверенности, что сегодня будут чудеса, обязательно. Главное не пропустить, увидеть.

Подушка пахла привычно, была свеженькая, удобная. Как хорошо просыпаться дома. А не в чужом месте, где соседней лежит сморщенное уже готовое к утреннему брюзжанию существо. Это я Олега имею ввиду. Первые несколько часов после сна для него испытание. Нужно собраться на работу, выслушать все утренние жалобы жены, детей, матери. Поэтому по инерции начало дня на курорте он встречал с недовольством. Хотя – Боже, упаси! – никаких претензий или даже недоброго взгляда с моей стороны не поступало. Но привычка сильнее. Как всегда внутри бушевало желание прижать этого грустного человечка к своей груди и не отпускать, пока на лице не появится улыбка. Согреть своим теплом, поделиться радостью, весельем. Ведь, по сути, он такой прекрасный человек!

Ах, что-то с утра мысли неожиданные лезут. Нет бы, подумать, чем же заняться. План составить, может быть…

– «Что? Что мне делать сегодня со своею любовью?»…

Откинула простыню и с наслаждением потянулась. Надо еще позвонить Любане, сообщить, что вернулась подруга ее из отпуска и жаждет излить на нее фонтан эмоций и переживаний, впечатлений. Присовокупив к этому подарки для семьи.

В холодильнике, естественно, ничего не было. Уезжая, постаралась опустошить его полностью. Не хотелось промывать все с уксусом, избавляясь от запаха тухлятины, по возвращении с курорта.

Зато в шкафу нашлась овсяная кашка. Здоровая и полезная, как говорят, пища. С утра я обычно не хочу есть. Желудок просыпается уже часам к десяти. Но режим сбит и сейчас, наверное, обеденное время.

Запах кофе был одуряющее прекрасен. И, наплевав на здоровое питание и кашу – один раз живем! – пошла, искать телефон.

Любимая подруженька все время ругает меня, что в доме моем нет часов. Посмотреть сколько времени можно только на телефоне, компьютере или в телевизоре. Ее это обстоятельство очень раздражает.

– И почему у тебя все не как у людей?

Да, не как у всех. И что? Мне все нравится, все устраивает.

Когда она начинает так бурчать по этому поводу, с ухмылкой придурковатой и подхалимской, начинаю напевать:

– «Останься со мною

Еще несколько минут.

Я знаю под утро

Часы так бешено бегут».

– Знаю, знаю. Твоя профессия любовницы обязывает создавать непринужденную атмосферу.

– Представь, как бесит, когда мужик еще штаны не снял, а уже на циферблат смотрит и подсчитывает, сколько у него времени на процесс. Как будто это соревнования на скорость и ловкость.

– Понимаю.

И смотрит с затаенной бабьей жалостью. Как все, кто имеет ближе к сорока семью, детей и мужа. У них всегда такой понимающий, слезливый взгляд по отношению к таким как я – разведенным, без детей и непродолжительными отношениями с мужчинами, по большей части являющимися женатыми.

Я приостановилась, хлебнула кофе, задумалась. Ну, да, точно. Вроде половина моих любовников были женаты. Залетного Летучего Голландца можно не считать.

И почему Любаня его так зовет? Это же было название корабля. А имя капитана было какое-то мудреное, с двойной фамилией через дефис. Определенного мнения среди ученых по поводу имени бедняги, вызвавшего гнев то ли Бога то ли Черта, тоже нет. Со стороны Черта скорее не гнев, а извращенное восприятие чужих желаний. А чем еще заниматься, если ты бессмертен? Скукота, наверное.

Вообще эта история кажется больше похожей на триллер, чем на мелодраму. Основная версия – проклятые моряки плавают без устали по морям, не могут сойти ни в одном из портов, да и в гавань попасть не могут, отливом их уносит обратно. Заприметив корабль, несколько из них садятся в шлюпку и пытаются с помощью писем, засунутых в мешок и закинутых на чужой борт, послать просьбы о помощи или связаться с родными. Жуть.

На основе этой истории, по-моему, снято несколько ужастиков о кораблях-призраках.

И версия, что мне ближе, заклятие можно снять, если капитан найдет верующую женщину, готовую по большой и чистой любви выйти за него замуж. Вообще полное отсутствие логики. Откуда посреди моря взяться верующей женщине к тому же готовой добровольно выйти замуж за непонятного, страшного, старого (учитывая, сколько лет он скитается по водным просторам) мужика. А по некоторым сведениям капитан был человеком скверного характера – богохульник, пьяница, убийца, жутко упрямый и гордый. Просто сокровище! Хотя… есть женщины готовые взяться за такое непаханое поле изъянов. Тем более, если она искренне верит в силу Всевышнего и то, что он всегда протягивает руку помощи всем нуждающимся.

Но Любаша мифами не интересуется. У нее Геракл ассоциируется только с силой и возникает в памяти, когда надо поворчать на мужа.

– Что я тебе Геракл, столько сумок тащить?

Любимая ее группа «Комбинация». И на всех праздниках или просто так под настроение мы распеваем: «Твоя вишневая девятка опять сигналит под окном…» или «Бухгалтер, милый мой бухгалтер…». И далее по списку в произвольном порядке. Я не возражаю. Хорошие песни и очень подходят для совместного завывания под бутылочку.

Дома у нее звучит радио «ретро». Мы с удовольствием слушали и лицезрели концерт, где собрали вроде бы «забытых» исполнителей. Очень красочно, ярко. Не все легенды сейчас выглядят рентабельно, на мой взгляд, но ностальгия помогает скрасить шероховатости. И, включая их 31 декабря, подружка, весело потряхивая бюстом четвертого размера, крошит салаты, доделывает то, что не успела по уборке дома и его украшению мишурой и дождиком. Ставит курицу и пироги в духовку. Вообще летает, как бабочка.

Обычно мне в этот праздник некуда приткнуться, а сидеть одной в четырех стенах не хочется. Поэтому к нашей концертной программе подвываний уже все привыкли. И ко мне тоже. Я имею в виду ее мужа и двоих детей.

Минусы положения любовницы – в праздники ты остаешься в одиночестве. Все веселятся, спешат домой или к друзьям, с сумками, пакетами, набитыми продуктами и подарками и всякой ерундой. Гомон и веселые голоса не утихают до утра. Салюты, хлопки петард. А ты дома. Один бокал, одна тарелка, небольшой салатник с оливье и телевизор. Застрелиться можно.

Это же семейный праздник? Удивленно поднимите брови и скажете вы. Поезжай к родственникам. И я бы не против. Но до них ехать километров тридцать. Да и отношения у нас не сложились. В семье не без урода, как говорится. Догадайтесь сами кто урод.

Вырвавшись из плена своих мыслей, посмотрела вокруг. «Все хорошо, спокойно. Ты дома. А не на квартире родителей, сидишь, притулившись на краешке стула с потупленным взором, полными слез глазами, оправдываясь непонятно в чем. Да, так сложилась моя жизнь! Что поделать? Не стреляться же, в самом деле? Куда я шла вообще? Ага, точно! Искать телефон. Надо сосредоточиться. Зачем был предпринят этот изыскательный поход? Посмотреть время и позвонить Любане. Все, я сконцентрирована».

Опять эта легенда выплыла неожиданно и сбила с толку. Она вообще красной нитью прошила всю мою судьбу, начиная с девяносто четвертого года. Тогда мы и познакомились с героем уже моей легенды.

Подружка прозвала его Летучим Голландцем, имея в виду песню, которую исполняет Алена Апина «Летучий Голландец Любви». И не осознавала, как же была права. Слова из нее были моей молитвой, мантрой и поддержкой очень долгое время. Своеобразный гимн. Со временем она начала вызывать отторжение и иногда даже ненависть. Слушая их, какая-то горечь и отчаяние поднимались изнутри.

«Ты приходишь внезапно

И уходишь так скоро

Как Летучий Голландец из книг.

Я тебя провожаю без слез и укора –

Вспоминая потом каждый миг».

Все так и было. И проводы без слез и укора. Сначала…

Воспоминания, как зыбучие пески, могли затянуть в свою глубину, и вернуться от туда бывало очень сложно. От них отряхиваешься, как от тяжелого, сладкого дурмана. И совсем не понимаешь где ты, какой сейчас год и что рядом совсем другой человек. А того, кого с нетерпением ждешь почти каждую секунду своего существования, возможно и не было никогда. Нет, человек с таким именем есть в природе. Живет, ест, работает, встает по утрам, засыпает вечером и иногда, вспоминая обо мне несчастной, приезжает. Но того образа, что я себе воображаю, нет и не было.

Такая мысль много раз приходила ко мне в дни особо тотальной депрессии. Кого же на самом деле люблю? Реального человека или свои фантазии о нем?