Цитаты из книг автора «Алиса Гордеева»

– Соскучилась, Ильина? – За пеленой страха с трудом различаю осипший голос Кротова и резко открываю глаза. Походкой в стельку пьяного моряка Даня ковыляет в мою сторону. Его ноги утопают в грязи, а сам он страшнее йети: весь чумазый, вымокший, измождённый – таким Кротова я никогда не видела. Его плечи опущены, пряди чёрных волос слиплись сосульками и облепили лицо, а в глазах столько боли, что хватит на целый город.

– К чему ты клонишь, Ильина? – с опаской уточняет Кротов. – Они уехали, Дань! Без нас… Тесная кладовая заполняется нервным смехом Данилы. Мне и само́й не по себе от озвученных выводов, но иначе как объяснить, что нас до сих пор никто не услышал?

– Даня, ты живой вообще? – Дрожащими пальцами провожу по щеке Кротова, немного колючей, но обнадеживающе тёплой. Странное чувство мятным вихрем будоражит сознание: касаться своего заклятого врага вот так, запросто, немного неловко, но в то же время до странного приятно. – Решила меня всё-таки поцеловать? – бурчит себе под нос Данила, моментально приводя меня в чувство своим хриплым голосом. Резко отдёргиваю руку от его лица и тут же вытираю ладонь о ткань толстовки, словно только что гладила бездомного пса, а не первого красавчика нашей школы. – Да я лучше навсегда старой девой останусь, чем с тобой… чем с таким, как ты… – У-у-у! – тянет придурок, – Старой девой ты и без меня останешься, Ильина! Ты себя в зеркало-то видела? – Может, тогда слезешь с меня, Кротик? – произношу дурацкое прозвище нарочито медленно и сладко, хоть и сгораю от желания врезать подонку в нос.

Я же сжимаю пальцами лоб и, усмехаясь, покачиваю головой: представляю, как несладко пришлось бы мне, явись причиной замыкания я, а не Уля… Всё-таки Громовой повезло! Как бы сильно я ни презирала Данилу, есть в нём какой-то стержень, он горой стоит за своих… Только я не из их числа…

Стою у крыльца и, навалившись на стену, ловлю носом солнечных зайчиков. Я люблю осень, несмотря ни на что. Мне по кайфу наблюдать, как кружат в воздухе пожелтевшие листья, слушать, как они шуршат под ногами, да и вообще от осени веет спокойствием, что ли. А оно в моей жизни на вес золота.

– Ты наконец решилась на развод? Небрежно вытянув вперёд ноги, безжалостно смотрю на мать. По привычке люблю, но становлюсь всё дальше. Пытаюсь понять, но, видимо, мозгов пока не хватает. – Даня! – весьма предсказуемо вспыхивает мать и укоризненным взглядом скользит по моему лицу. – Ты опять? – А в чём кайф жить с этим монстром? Объясни!

А деньги все разрушают! Подменяют настоящее пластиковыми картами и никому не нужными брендами, липовыми друзьями и бесконечным стремлением соответствовать, правда, непонятно, кому и зачем. Жизнерадостных балерин они превращают в забитых домохозяек, рвущихся из последних сил сохранить молодость на лице, но давно постаревших душой.

Дурак тот, кто думает, что деньги приносят счастье. Ложь! Счастье приносит любовь, тёплый плед один на двоих, глупые мечты на ушко

Киваю сухо, безразлично. Если врать, то всем одинаково. Если и играть роль безжалостного подонка, то до конца!

Чёртова боль! Она расползается по телу обезумевшими муравьями, а я не знаю, как её заглушить! Одному Богу известно, скольких усилий мне сегодня стоило просто притащить свой зад в школу, не то что целый урок гонять мяч. Каждое движение сродни пытке, каждый вдох – кислотой по лёгким. Но самое поганое, я даже в грёбаный медпункт не могу обратиться: вопросов не миновать, а я не готов озвучить правду. Да и чего добьюсь? Привлеку ненужное внимание к нашей семье, ещё пуще разозлю отчима, которому в лучшем случае погрозят пальчиком, а в худшем – лишат родительских прав. И что тогда? Ладно, мне через месяц восемнадцать, но что будет с Ванькой? Если уж в родном доме он нафиг никому не нужен, то в интернате и подавно засохнет.