– Сегодня водный день. Всем выстроиться у тумбочек и по свистку прыгать в воду. Я же, как та девочка с цветиком-семицветиком, считала ворон, и выстроилась в очередь за детьми из другой группы, которые плавают как рыбы. Свисток, сиганула в воду. Помню яркие блики на воде, звенящее бульканье в ушах, гадкий привкус хлорки во рту, все! Думаю, вы догадались, что с бассейном я завязала. Страх перед водой долгие годы сковывал мысли и движения, если глубина воды достигала колен. Папа говорил, хорошо, что боишься, вспоминай технику и плавай там, где достаёшь ногами дно. Морская черепашка до пятнадцати лет ползала по прибрежному песку всех водоёмов, пугая отдыхающих. Однажды оказалась на отдыхе в компании мальчишек. Они с разбегу прыгали с песчаного откоса в медное озеро. Стыд оказаться слабее парней сотворил чудо, а из меня – дельфина. С образом черепашки было покончено. И я возомнила себя инструктором по плаванию, пообещав подружке – научу.

 ⠀ Мы с подругой детства каждое лето совершали марш-броски с палатками на великах по всей Ленинградской области. Озер у нас много. Есть и бирюзовые, и бурые торфяные, даже ледяные есть, со дна которых пульсируют источники. Встречали и с зеркальной гладью водоемы цвета голубого топаза, и радоновые. Подруга устала наблюдать в позе поплавка у берега за мной, барахтающейся в середине водоема. Пришлось выполнять обещание. После пары упражнений подружка не плохо плавала по-собачьи.

В то раннее утро, на пустынном торфяном, цвета изюма, озере мы были одни. С криками и шутками забежали в прохладную воду. Чуть сводило икры от леденящих иголочек из подземных источников. Я приказала Светке вцепиться в мое плечо, дышать ровно, усиленно и технично работать ногами. Отплыли метров пять. Вдруг подруга почувствовала, как ее ноги обвила и затягивала тугой узел на ноге бурая водоросль-спрут. Вода тёмная, дна не видно. Нас обуяла паника, Светка побледнела и стала захлёбываться.

– Не смей сдаваться, – заверещала на все лесное озеро я. Скорее я кричала себе, чем подруге. Своим остервенелым барахтаньем и борьбой за жизнь, мы взбаламутили все озеро, водные лианы уже зацепились за мою лодыжку. Я изо всех сил тянула Свету за волосы, а она тянула меня вниз. Неожиданно над водой возник борт резиновой, в сем-то склизком, лодки. Я шлепнула обессилено по ней рукой и подтащила утопающую подругу. Лодка с шипением и свистом перевернулась. На нас зловеще смотрели закатившиеся стеклянные глаза, а руки скользили по вздутому иссиня-черному мерзкому животу. Мельком заметили зеленые плавки.

В этот момент подъехали на помывку солдаты на военных ЗиЛах, и в одинаковых трусах – флагах попрыгали в воду, быстро поравнявшись с нами. Нас спасли. Потом была милиция, допросы, верёвка на ногах утопленника, медицинские эксперты и мы – в центре расследования. Мужчина давно считался пропавшим. С тех пор я никого не учу плавать, и вообще не учу делать то, что сама не умею делать очень хорошо.

Дед в мешке или приключения челночниц в Невском Экспрессе

Тот летний день 2000-го года я не забуду никогда. Прошло двадцать лет, а эта история до сих пор коронная в любой общей компании с моей подругой. После того случая со мной боялись отправляться в путешествия знакомые. Так родилась традиция – путешествую одна! На вещевом рынке, позже он был снесен с лица земли и растерзан экскаваторами, бурлила в то лето торговля. Мы, челночницы. Гоняли в Москву по два раза в неделю за товаром. Помните тёток в спортивках, на шее с сумкой – антиворовайкой, пузатой от кровно наторгованных, которые тащат волоком «рисовые» сумки, набитые товаром по вокзальному перрону? Это про меня. Мы с подругой опоздали сделать заявку на доставку товара автобусом. Пришлось стартовать самим, и использовать тощие спины как верблюжьи горбы. Иногда приходилось таскать по шесть – семь баулов с обувью на себе. Вес каждого превышал 50 кг. Уезжали в ночи на поезде, в 6 утра в Москве. Нет уже и знаменитого Черкизовского рынка. Ностальгия душит и щекочет воспоминаниями. Загрузились в поезд. В нашем купе девочка лет четырнадцати. Провожали ее три мужичка с военной выправкой. Непроницаемые лица универсальных солдат не располагали к беседе. Кивок, и медленно растворились в вокзальное серое утро. Бабка в цветастом платке шуршала пакетами и бухтела, что на верхней полке ей не место. У нас были нижние места, купленные с боем. Я сдалась, предложила обмен. Поезд тронулся. Мы разлили в стаканы из – под чая пиво. Девочка наверху слушала плеер. Бабуля крехала, ерзала, пинками ног, намекая – на верхней полке ей было бы лучше.

 ⠀Простучал колёсами поезд и покинул окрестности Питера. Было слышно мерное храпение мужчин из соседнего купе, шорканья молодёжи в тамбур и обратно. Бабуле не удалось поскандалить, уползла, расстроенная, к проводнице. Вернулись вместе, привели деда в орденах, опирающегося на костыль. Бравый ветеран, в пиджачке цвета сливы, видавшем виды, брючки а-ля вельвет, присел рядом со мной. Бабка, собрав пожитки и причитая, сменила купе. Дед бряцал медалями и нарочито теребил их, привлекая наше внимание. Мы с Лизкой переглянулись с пониманием, что-то в нем напрягало и фальшивило. Дед шлепнул себя по колену и выставил из сумки пять бутылок Охоты крепкой. Мы уже почали свое пиво из кружек, настроение – пора ложиться спать, но дед только разошёлся. Прорезался басистый тембр, пьяные бордельные шуточки, тут же возник из ниоткуда альбом семейный. По морщинистому лицу, похожему на запечённую картошку, полились слезы, до неприличия, театральные. Я предложила старику закругляться. Уже три ночи, вам пора бы прилечь, откуда столько здоровья допивать пятую бутылку пива. Дед начал размахивать костылем, звон покатившихся бутылок разбудил вдалеке ребенка.

Моя подруга гном, ростом мне по плечо, поэтому велела не лезть. Я все решу сама. Попыталась урезонить разбушевавшегося Фантомаса. Он, матюгаясь, сказал, что бабы мы не компанейские, и нас он е....ть бы не стал. Дословно. Я запихнула пожелавшего спать на верхней полке ветерана по месту временной дислокации. Улеглись. Настала напряжённая тишина, такая бывает, говорят перед землетрясением или цунами, звенящая, пугающая. Только мерный стук колес. Снится сквозь полудрему сон: маньяк орудует кинжалом, хлещет фонтаном алая кровь, женщина закрывается руками, надрывно орёт "спасите". Я медленно открываю глаза и вижу, что это не сон. Девочка, закрываясь одеялом, пытается спастись от полоумного старика. Рука в крови. Я бывший мент все же, реакция мгновенная. Скидываю со всей дури вниз извращенца, получаю ногой по голове. Лизке четко отдаю распоряжение открыть рундук и бежать к проводнице. Подруге никто не открыл, она бегала по поезду и кричала: «Убивают!» Поезд затих, все спрятались, притворились умершими.

– Беги в первые вагоны, там или менты или начальник поезда, если никого не найдешь, рви стоп-кран. Мой верный гном умчался. Я прижала коленкой деда, тот барахтался, сплевывая и угрожая. Кое-как утихомирила. Поднялась, чтоб попытаться помочь девчонке. И в этот самый момент та, собрав мужество, из-под одеяла, выливает на меня газовый баллончик. Ощущения адовы! Вернулась подруга, безрезультатен был ее марафон. Соседи по вагону оживали, потому что стали задыхаться от слезоточивого газа, раздирая лёгкие спазмами кашля. До сегодняшнего дня не знаю, кто нажал стоп-кран, поезд остановился. Влетел линейный наряд. Дед был утрамбован в рундуке под моим местом, его вытащили три милиционера и поволокли по вагону. Перебил запах экскрементов все остальные запахи. Он обделался. Поезд стоял в Твери. Врачи скорой на носилках вынесли пострадавшую без сознания. Меня вернули к способности дышать, но я была в состоянии говорящей мумии. Дед оказался сидельцем, только что откинувшимся, сидел всю жизнь. Украл, убил, изнасиловал, в тюрьму. И лет ему было меньше, чем выглядел. И ордена чужие. Промышлял в поездах. Отец девочки, известный предприниматель из Москвы. Его люди нас с подругой позже поблагодарили, совершенно неожиданно. Меня назвали смелым человеком, спасшим жизнь, рискуя собой. История поучительная, будьте внимательны в дороге.

Секонд – хэнд по тарифу «Антошка, поговорим немножко»

– Все, хватит с меня работать на дядю! – откинула я в сторону газету "Работа для вас". Протаптывателем тропинок не берут, нужен блат. На вакансии "Собутыльница на час" и "Подружка-подушка, с водонепроницаемой вставкой на плече" – вообще конкурс непомерный. Открываем интернет – магазин! Весь мир блуждает с широко закрытыми глазами только там! Обсудили наболевший вопрос в "переговорке" с мужем, пока соседи по коммунальной стране спят. Нет толчеи на двенадцатиметровой обшарпанной кухне, грохота сковородок, и свиданий "карданов" у плиты.

– Может, сэконд-хэнд, дешево и сердито? Детский? – муж предположил не настойчиво, – На закупку – копейки, за аренду не платим. Ничего и не теряем.

– Точно, я знаю где база! – разгорелся во мне тлеющий огонёк предпринимательства.

 ⠀Утром мы уже слонялись по огромному складу с запахом хлорки и тошнотворного стирального порошка, напоминающего бабушкины духи "Красная Москва". В горах шмоток, кверху задами, как на грядках дачники, копошились специалисты по продаже вещей из вторых рук. Со скоростью языка ящерицы, поймавшей муху, они выхватывали из гущи вещь и кидали в тележку. Мы ускорились. Побросали самые новые и брендовые вещи к себе в корзинку и на кассу.

– Стопэээ! – дама в бейсболке и грудями, вываливающимися ей на живот из декольте футболки с надписью" FucKтически Твоя", положила ладонь мужу на плечо. Он брезгливо отстранился.

– Вы же первый раз, вам только оптом!

– В смысле, оптом?

– В коромысле, взяли мешок, там 25 кг, и потащили, – продавщица ехидно скривила тонкие губы.

– А откуда мы узнаем, что там?

– Риск – дело добровольное! Детское – там, – она махнула рукой в неопределенную сторону света.

– Ппц, – в один голос сказали мы и побрели за мешком.

 ⠀Бизнес по – русски, как говорится. Не потеряв запала и будучи уверенными в своей счастливой звезде, мы разместили объявления в газетах типа " Из рук в руки" и принялись ждать. Нет ничего мучительнее, чем ждать и догонять. Когда, спустя три месяца, нам не поступило ни одного звонка, мы отправились на поиски работы. Однажды, позвонила девушка, спустя полгода, когда половина вещей мы раздарили, раздали, пожертвовали. В трубку прозвучал заветный пароль: «Я по объявлению». Вялые тараканы в моем мозгу оживились и в надежде на успех сплясали гопак, первый покупатель, ура! Вечером того же дня первый покупатель позвонил в дверь, три коротких, к нам. Вперед зашёл рыжий, веснушчатый парнишка лет четырех, следом пухлая огненноволосая девушка с младенцем на руках, за нее пряталась девочка, с медными кудрями, утирающая хлюпающий носик рукавом. Мы пропустили странную компашку в комнату, переглянулись. Малец протянул руку и прожевал слова: «Антофка, поговорим немнофко». Мило улыбнулся наполовину беззубым ртом. Муж поздоровался по-взрослому за руку, я предложила посмотреть остатки детских вещей. Девушка сообщила, что их у нее семеро, если сделаем скидку – она заберет все! Мы сложили все вещи, пока мальчик разглядывал с восторгом старый телевизор на полу, который давно искал хозяина.

– Он, что ли телевизор никогда не видел, – удивилась я.

– Нет, у нас такова нету, – с придыханием сообщила маленькая огневушка.

 ⠀Мой любимый человек вызвал такси, загрузил в машину телевизор и все остатки нашего бизнеса с многодетной мамой и ее выводком. Пожелали удачи. Малыши долго смотрели на нас, прилипнув носиками к стеклу машины, махали ручонками. А наша дружная семья предпринимателей пошла в банк. Мы взяли кредит, раздали долги, а на оставшиеся гульнули: купили абонемент в фитнес – клуб с бассейном. Муж в первый же заныр в том бассейне потерял обручальное кольцо. Нет худа, без добра!

Прошлому закон не писан

Ноябрь 86-го заявил о себе без прелюдий. Вышла я на улицу в сандалиях и гольфах, а первые заморозки уже схватили льдом вчерашние лужи. Выбор одежды на осень так себе: гольфы или колючие серые рейтузы в виде ползущих гусениц по коленкам. Мне 15. В школе всем говорила, что это особый метод закаливания по йоге. Поверив в свою уникальность, не болела совсем. Но врать надоело. Кто о чем мечтал в восьмом классе, я всеми фибрами души – об индийских синих джинсах, как у Ирки Бритовой. И о работе. Поделилась проблемой с соседкой— почтальоном, она неожиданно предложила взять пару домов на полставки, разносить почту перед школой. Первый подъем на работу в 4:30 не забуду никогда. Дребезжащий монстр в зелёной жестяной коробке улепетывал с прикроватной тумбочки, пока не прекратила его душераздирающие вопли шлепком по кнопке, так что стрелки на будильнике звякнули. Я плелась в почтовое отделение с видом бурлака вдоль Волги, тянущего лямку. Думаю, лицо мое имело такой же бледный, изможденный вид, как у тех, чьи стоны трудовые песней зовутся. В отделе доставки пахло типографской краской, рабоче-крестьянским потом, варёными сосисками и удушающе— одеколоном Наташа. Через полчаса обучения я со скоростью машинки, считающей деньги, сортировала свежие утренние газеты. Руки были чернющие. Знатоки тогда пояснили, что в советских газетах текст печатался краской на основе сажи, свинцовых красителей и смол. Мол, привыкнешь, только пальцы не облизывать!

К весне уже была почтальоном-профи. Гоняла на велике, обвешанном пятью увесистыми пачками газет, журналов, писем. Я любила свою работу, ощущала себя дипломатическим курьером. Раньше ведь не было других способов связи. Порой судьба человека зависела от моей скорости.

В тот день будильник от меня все же сбежал, свалившись с тумбочки, и я с причёской Гекльберри Финна вылетела из дома. Вскочила на велик, как заправский жокей, и, не касаясь седла, погнала по улице, вдыхая запах свежего хлеба из проезжающих ЗИЛов. Сна будто не бывало. Белая ночь отсалютовала и сдала пост нетерпеливому утру с ласковыми лучами просыпающегося солнышка. Главная в отделе доставки пробурчала что-то насчёт того, что на почте работает одна она. Спор и я тогда еще не были знакомы. Изображая слепоглухонемую, проскочила к разобранным (сегодня не мной) пачкам прессы. Нацепила невинную улыбку, пробурчав под нос «фак ю», быстро прикрутила тяжеленные баулы резиновыми жгутами к усиленному багажнику. Спешила, ведь первый урок – алгебра. Контрольная. Алгебраичка Ирина Силовна – директор школы. Бросила велик у первого дома. Но магнитного ключа от домофона в кармане не нашла! Дедуктивным методом попыталась расшифровать код, прильнув носом к кодовому замку. В этот момент дверь резко открылась. Я, словно от порыва ураганного ветра, отлетела к лестничным перилам. Высоченный парень с ёжиком пепельно-русых волос попытался поднять меня.

– Блин, че ты тут под дверью вынюхивала? – от досады и неловкости ситуации вызверился он. «Конечно, виновата дверь, я, жаркое утро, залп «Авроры», дефолт, но не он. Мужчина, одним словом». Я отдёрнула руку. «Слез и жалоб он не увидит». Попыталась проникнуть в подъезд с кипой газет. Одной рукой судорожно поправляла волосы, напоминающие наверняка стог сена. Парень, года на три старше, придержал дверь. Ухмыляясь, наблюдал, как я с ловкостью рук наперсточника раскидывала газеты по железным ящикам.

– Че, на почте работаешь?

– А у тебя есть другие варианты? – сострила я.

Молодой человек задумался, почесав лоб, прищурился хитро, и рот растянулся в улыбке. Я хихикнула в ответ.

– Может, помочь? Меня Ромка зовут, – и он по-мужски протянул руку для приветствия. Я поздоровалась.

– Ого, ты сильная, а на вид дрыщ! – он убрал руку, изображая человека, скрючившегося от боли.

– Ладно, прощаю. А слабо вон в тот дом с этими двумя пачками сгонять и все по ящикам раскидать? У меня контрольная. Опаздываю, – и я, не дожидаясь ответа, вручила зеленоглазому Ромке тюки с почтой.

– Ну, я ж накосячил, придется исправляться! – Роман подмигнул, сердце ушло и потерялось в пятках.

Мне он напомнил фотомодель с обложки маминых журналов «Бурда Модерн» – такой весь аккуратный, стильно одетый, пахнущий одеколоном «Дзинтарс Митс». Мой нос не проведёшь, у дяди Саши, папиного знакомого, моряка дальнего плавания, был такой же. Я уносилась в своем воображении в дальние странствия, когда чувствовала эти терпкие нотки мокрого сандалового дерева и лимона. Ромка убежал, оставив мускусный шлейф. Я быстро разнесла корреспонденцию в соседний дом. Мой синий «Аист» летел, сверкая медной проволокой в спицах. Багажник, в котором при желании можно перевозить мешок картошки, даже не дребезжал на виражах. Я могла носиться на велике без седла, без помощи рук, ног, в общем-то, пацанкой называла мама. А все парни во дворе заглядывались скорее на велик, чем на меня. Влетела в класс, когда уже всем раздали листочки с вопросами для контрольной. У Ирины Силовны и так-то было лицо, смахивающее на параллелепипед, а при виде меня в фиалковых мешковатых шортах, как у Майкла Джордана, лицо учительницы преобразовалось в неведомую геометрическую фигуру. Она нависла над моей партой, находившейся на «Камчатке», шипя и припечатывая взглядом в спинку деревянного стула:

– Экзамен ты сегодня не сдаёшь, родителей в школу, вышла из класса! Клоунесса! – директриса указкой нацелилась на дверь. Казалось, что вот-вот и раздастся хлесткий снайперский выстрел из учительского атрибута.

– Подумаешь, – я схватила худой портфель, чаще использующийся как сидушка, и испарилась, словно иллюзионист Кио. Ничуть не расстроенная, через ступеньку перепрыгивая, выскочила из душной школы. Вытащила велик, тренькнув звонком на руле, и хотела было вырваться навстречу ветру свободы, но планы спутало провидение и он – Ромка. В белой футболке навыпуск,со спичкой во рту, бегающей из одного уголка рта в другой, как белка. Его широкую грудь тискала заморская блондинка. «Эх, дать бы ей. Повезло, что нарисованная».

– Че ты тут? – слезла с велика, изобразив невозмутимость и полнейшее равнодушие.

– А что нельзя? – неизменная спичка перекочевала в дерзко приподнятый уголок рта. Взглянув в его лунные глаза, вспомнила Франко Неро из любимого папиного вестерна про мстителя Джанго. От Ромки бешено разило самоуверенностью. «Зачем такому красавчику я? Любая, кому он подмигнет, кинется в объятия». Сердечко предательски ныло, мозг сигналил: остановись, улыбнись, будь девушкой. Я:

– Ладно, давай, я поехала.

– Далеко поехала-то?

– Отсюда не видать, – огрызнулась.

– А, ну бывай! – отфутболил Ромка.

«Дура», – чертыхалась я про себя. «Гордая же, ну и крути педали, пока не наподдали». Я снова гнала свой «Аист» так, что он взлетал на поребриках. Спина взмокла. Глотая встречный воздух, ветровка, полная надежд, надулась, как парус. Я должна была рассказать Светке о нем. Немедленно. Только Светик знала толк в делах любовных.

– Све-е-ет, – едва отдышавшись, орала я под окном подруги, – выходи!

Через мгновение за зеленой шторкой мелькнула белая шевелюра, спустя час я хныкала оттого, что мой личный психолог вынес вердикт:

– Зачем ты ему нужна? Он же старше и сто пудов уже теток тискает вовсю, а с тобой за ручку ходить и на звезды смотреть? Тебе только пятнадцать, вообще-то это совращение малолетних!

– Ну, он такой… – я пнула камень носком потрепанного кеда. Тот обиженно плюхнулся в лужу после недавно прошедшего дождя, обдав нас брызгами.

– Ладно, знаешь, где он живет? Пойдём посидим в засаде возле парадной, посмотрим, чем дышит этот твой Роман. Имя-то дурацкое, сразу говорю, все Ромки дебильные, – Света дала понять, что знает толк в этих делах. Засучив треники, она плюхнулась на багажник позади меня.

– Водила, гони…– мы рванули в соседний двор, заливаясь смехом от собственных шуток, проводить расследование.

Ждать пришлось недолго. Притаились в кустах черемухи с торца дома, где лучший обзор. Совсем не миролюбиво жужжали осы, белоснежные серёжки осыпались с черемуховых кистей. Пудровый сладкий запах пьянил и щекотал ноздри. Его я узнала издалека. Как в той песне – по походке. Так развязно и уверенно при этом с абсолютно прямой спиной мог ходить только он. Закинув джинсовую куртку за плечо, Рома неторопливо шёл к дому, его оливковая кожа в лучах прощающегося с днем солнца особенно выделялась на фоне белой футболки.

– Тсс, – дала я сигнал подруге.

– Это он? – её глаза вылезли на лоб. Светка щёлкнула языком с едва сдерживаемым раздражением. – Нечего тебе с ним ловить, вот увидишь, пошли отсюда.