Глава 3.

Вторник. 9 июня. 8.00

Густой, почти непроницаемый мрак окутывал меня. Только силуэты деревьев, ощетинившихся колючими ветвями, вырисовывались на фоне беззвёздного неба. Где-то позади, из глубины этой тьмы, донесся знакомый женский голос, низкий и немного хриплый, словно он пробирался сквозь густую листву.

– Ты чувствуешь меня? – фраза, сказанная ею, прозвучало тихо, почти как шепот ветра.

Я медленно обернулся, напрягая зрение, и пытаясь различить хоть что-то в этом сумраке. Листва, грубая и шершавая на ощупь, казалась живой, словно сама шептала тайны ночи. Мой взгляд скользил по стволам деревьев, я искал хоть малейший просвет, но тьма была абсолютной, поглощающей всё вокруг. Чувство неизвестности сжимало грудь, но это был не страх, а скорее интрига, завораживающего ожидания.

– Ты слышишь мое сердцебиение? – спросил голос снова, и на этот раз я уже сосредоточился на звуках. Сначала я слышал лишь шум ветра в кронах высоких деревьев, скрип сучьев, и собственное дыхание. Но, постепенно, из глубины ночи, начал пробиваться ещё один ритм, напоминающий глухой стук. Это было сердцебиение, медленное и ритмичное, то усиливающееся, то затихающее, словно отражение пульса самой земли. Этот ритм, будто бы наполнял ночь жизненной силой, создавая определённую атмосферу таинственности.

– Где ты…? – прошептал я, чуть тише, чем шёпот листьев. Я знал этот голос, и это знание словно успокаивало меня.

В следующую секунду, как по команде, прямо впереди меня, густая зелёная растительность на деревьях, начала расступаться, и мне на встречу вышел силуэт. Я не мог разобрать его детально, из-за лесной темноты, но мог с уверенностью сказать, что это была девушка. Длинные волнистые волосы обвивали ее плечи, плавно ниспадая на тонкую, словно вытаченную искусным мастером – талию. Она остановилась а паре шагах от меня, и замерла как статуя, совершенно не двигаясь. Мгновение – и она согнулась, сгорбившись, присела прямо на промерзлую землю, на корточках, спрятав лицо в коленях. Её плечи сотрясались от рыданий, а из-под спутанных, тёмных волос выбивались отдельные пряди, прилипшие к мокрым щекам. Я не мог разглядеть её лица, но знал, что это она – берёза из моих снов, только… Отчего-то израненная и сломленная. Я хотел подойти, утешить, но именно в этот момент меня сковал страх. Страх не перед тьмой, а перед той невыносимой болью, что исходила от неё. Это была боль не физическая, а душевная, глубокая, пронзительная, словно расколотая на части душа. Тогда я услышал шепот, тихий, едва различимый, но полный ужаса: – Оставь меня… Пожалуйста, оставь меня…

8.05

Солнечный луч, пробившись сквозь занавеску, коснулся моего лица, но это было не единственное прикосновение. Я ощутил легкое, щекочущее ощущение чего-то мягкого и гибкого. Мои глаза медленно открылись, и я увидел их: тонкие, нежные веточки березы, все ещё стоящей в ржавом ведре, в углу моей спальни. Листочки, словно крошечные пальчики, легко скользили по моей щеке, рисуя невесомые линии. Береза, будто живое существо, тут же отреагировала на мое пробуждение, мгновенным движением. Ветки, точно как и вчера, словно испуганные, стремительно сжались, пытаясь спрятаться в тени самого темного угла комнаты. Листья, прежде игриво шевелящиеся, поникли, становясь похожими на сжавшиеся кулачки.

Я не мог объяснить это явление ничем, кроме как словом "магия" и наука бы, наверное, покрутила пальцем у виска, объясняя это галлюцинациями или следствием переутомления. Но, теперь я знал, что это не так. Между нами абсолютно точно, существовала тонкая связь, какая то необъяснимая энергетическая нить, связывающая меня с этим деревом.

Набравшись смелости, я повернулся к березе, разглядывая ее поближе. Она выглядела обычной, со своими тоненькими, бледно-зелеными листочками и изящным стволом. Однако, что-то в ней было особенное, нечто потустороннее, что каждый раз, заставляло меня чувствовать себя причастным к чему-то большему.

– Меня Богданом зовут, – тихо произнес я, чуть удивившись собственной смелости. Это был мой первый разговор с березой. – Хотя, тебе, наверное, и так уже рассказали… – пробормотал я, смущённо отведя взгляд.

Продолжая сидеть в кровати, я мельком оглядел комнату, стараясь найти что-нибудь, что могло бы выдать мой беспорядок. К счастью, ничего компрометирующего – никаких рваных носков, разбросанных вещей или остатков чипсов, свидетельствовавших о ночном перекусе. Я был доволен, потому что, мне было бы неловко перед моей необычной, зеленой собеседницей, если бы мой быт выглядел слишком неряшливо.

Тишина висевшая в воздухе, изредка прерывалась тихим шелестом листьев березы. Это было удивительно, волнующе и, что ни говори, немного жутковато.

– Тебя Златой зовут? – зачем-то поинтересовавшись уже известной мне информацией, я заметил, как ветки сделали лёгкий наклон вперёд, будто бы соглашаясь со мной.

– Прикольно… – я выдохнул, посмотрев в белоснежный потолок. Не зная как продолжать диалог, и стоит ли мне вообще говорить с деревом, я резко и шумно спрыгнул с кровати, на прохладный деревянный пол. Берёзовые листья вновь зашуршали в углу и я понял, что напугал ее своим неловким движением. Повернувшись в ее сторону, я медленно прошел пару шагов вперед, останавливаясь у ее самого ствола.

– Ты часто снилась мне… И всё ещё думаешь, что я смогу обидеть тебя? – шепнул я, дрожащим голосом, словно от холода. Слова звучали глупо, но я не мог сдержаться. Мне казалось, что она понимает меня. В этот момент я осознал абсурдность ситуации. Если бы моя матушка застала меня в этот самый момент, она бы, несомненно, забеспокоилась о моём ментальном здоровье. Мысль о звонке матери отвлекла меня от берёзы. Прошла неделя, и я понял, что нужно связаться с ней. Но разговор о возможном пророчестве, несомненно останется моей тайной.

8.30

– Почему я?

– Это твоя квартира Лебедев.

– Но, сестра же твоя!

Воздух в квартире гудел от напряжения, словно перед грозой. Сердце колотилось, как сумасшедшее, а в ушах звенело от несправедливости. Предложение Дарины, прозвучало колко, словно острый осколок стекла. Наш спор разгорелся из-за поездки в старый бабушкин дом, в небольшой деревне под Смоленском. Дарина, возомнившая себя новой Индианой Джонс, уже представляла себя за исследованием пожелтевших фолиантов, которые по моим воспоминаниям, хранились именно там. Она также втянула в это авантюрное приключение Ярослава. А мне, досталась роль одинокого сторожа, оставленного с березой, которая, по мнению Дарины, нуждалась в моей "защите от потусторонней магии".

– Какая еще магия, Дарина?! – прорычал я. Мой голос срывался, а внутри все буквально кипело. Дарина, с уверенностью, достойной генерала, убеждала меня в обратном.

– С тобой останется волшебная сумка, не будь трусом, Богдан. Ты же сам убедился, что магия существует! – её слова резали, как осколки. Она упорно ссылалась на недавний инцидент в лесу, который, лично я, предпочел бы забыть.

Все это казалось абсурдом.

– Они ищут Злату, а мы ее украли. Смекаешь? – слова брюнетки окончательно сбили меня с толку.

Ярослав, наблюдавший за нашей сценой, тихо посмеивался, прикрывая рот рукой. Его беззаботная улыбка, только добавляла масла в огонь. Я понимал, что Дарина уже не отступит, и мне придется согласиться с ее планом, против своей воли. Я чувствовал нарастающее беспокойство…

9.00

Тридцать минут. Ровно тридцать минут непрерывной лекции о правильной технике взаимодействия с березой. Моя подруга и по совместительству, обладательница ногтей, способных поцарапать гранит, вложила в это столько страсти и убежденности, что я, честно говоря, усомнился в собственных познаниях в дендрологии. Спорить с Дариной было бесполезно: правое ухо пылало не столько от её напора, сколько от весьма ощутимых следов её "педагогического" подхода.

Все просто началось с безобидной шутки. Я предложил отнести "проблемную" березу обратно в лес. Ошибка. Глубокая, стратегическая ошибка. Дарина, похоже, вовсе не шутила, когда говорила о дисциплине.

– Лебедев, она моя сестра. Пожалуйста, включи мозги, – прошипела она, бросая на меня взгляд, который мог бы растопить арктические льды. Ярослав, в это время помогал ей с курткой, по всей видимости, уже давно привыкший к подобным наставлениям.

Затем произошло событие, которое полностью изменило мою перспективу. Дарина протянула мне мешок, тот самый, из непонятной ткани.

– Ты помнишь? – спросила она, наблюдая за моей реакцией. – Достаточно просто попросить его о помощи, и ты сможешь вытащить из него то, что тебе необходимо. Либо используешь шанс, чтобы спастись самому… Я не говорила тебе, но мешок может сработать как телепорт, если ты достаточно хорошо представишь в своей голове образ места, в которое нужно попасть. Учти, Лебедев, у тебя будет всего одна попытка в сутки.

Вот так. Многофункциональный инструмент выживания. Телепорт с ограничением в одну попытку в день. Я, честно говоря, не ожидал такого неожиданного поворота событий.

Вопросы висели в воздухе, а мое правое ухо продолжало гореть…

9.10

Страх, густой и липкий, окутывал меня, словно паутина. Я стоял перед дверью собственной спальни, словно перед пропастью, в которую вот-вот должен шагнуть. Дарина и Ярослав, вооруженные ключами от бабушкиного дома, уехали, оставив меня наедине с мучительной неопределенностью. Бабушкины рассказы об Аркадии и Виктории, о странных ритуалах и забытых книгах, всплывали в памяти обрывками, оставляя больше вопросов, чем ответов. Верил ли я в их существование, в возможность расколдовать сестру Дарины с помощью этих книг? Сомневался. Глубоко…