Глава 2

Я переодеваюсь быстро. Почти в панике, слабо соображая, что происходит.

Голова гудит. В висках стучит. Пульсирует. Всё тело какое-то ватное, будто в моем теле заключена какая-то другая женщина, а я наблюдаю за ней со стороны. Ноги подкашиваются, но я держусь. Я должна уехать. Сейчас. Пока Игорь не вернулся.

Запихиваю в сумку всё, что успеваю схватить: зубную щетку, паспорт, телефон.

Мысли копошатся как назойливые мухи: «А что, если он правда изменится? А вдруг он осознает свою ошибку?»

Хотя, по правде, подумать стоило бы о том, где я буду сегодня спать.

Спускаюсь по лестнице. Пальцы дрожат, когда открываю машину. Завожу, цепляясь взглядом за привычные детали: маленького плюшевого медведя на панели, подвеску с ключами. Вроде всё как всегда.

Но всё – совсем не как всегда.

Моя старенькая, но верная машинка, моя любимая «божья коровка» (потому что красная и маленькая), заводится с кряхтением. Её давно пора заменить, но, если честно, я держусь за нее до последнего. Мне нравится, что она компактная, уютная, а что ломается каждые пятьсот километров – так я особо и не катаюсь, до работы и обратно.

Не люблю наши дворы. Узкие, неудобные. Отсюда всегда сложно выезжать. Тем более когда ты в подавленном состоянии, и голова кружится от нервов. В висках стучит.

Я отъезжаю от бордюра на небольшой стоянке… вернее, пытаюсь. Делать манёвры с гудящей головой – идея так себе. Я выворачиваю руль, чуть недооцениваю расстояние – и слышу глухой скрежет. Сердце уходит в пятки. Я резко торможу.

– Чёрт-чёрт-чёрт! – шепчу, вжимаясь в руль.

Из соседней иномарки (конечно же, черной, конечно же, дорогущей) выходит мужчина. Высокий. Симпатичный. Моего возраста или немногим старше. В чёрной рубашке, чуть расстёгнутой сверху. Лицо – будто высечено из мрамора: резкие скулы, широкие брови, губы, которые сейчас кривятся в унисон с его возмущением.

– Кто вообще выдал вам права? – его голос низкий, с хрипотцой; мужчине не разъярен, но явно раздражен. – Там расстояние в метр было.

Правая передняя дверь его иномарки хорошенько так помята. Тут покраской не обойдешься, только под замену.

Я открываю рот, чтобы извиниться, но вместо слов меня вдруг выворачивает на его идеально начищенные ботинки.

Честное слово, я так не планировала…

Мамочки…

Я поднимаю на него глаза, с трудом сдерживая подступающую истерику.

– Простите, – лепечу, чувствуя, как по щекам текут слёзы. – Я всё оплачу… Я не специально…

А потом начинаю безутешно рыдать.

Меня трясёт всем телом. Словно кто-то сорвал внутри плотину, и теперь всё – и страх, и унижение, и бесконечная усталость – выплёскивается наружу. Невозможно остановиться.

Мужчина замирает. Смотрит на меня, потом на свою помятую дверь, потом снова на меня. В его глазах мелькает неприкрытое сомнение. Явное раздражение утихает.

– Да ничего страшного, заменю крыло, и всё. Не переживайте вы так.

– А ботинки-и-и-и…

– Их тоже заменю.

Но меня уже не остановить. Наоборот, чем больше я думаю о том, что взрослые тетеньки не плачут, и надо успокоиться – тем горше заливаюсь слезами.

– Вам… нужна помощь? – мужчина осторожно хмурится.

Какой кошмар. Я позорище.

Бедный мужик. Мало того, что в него въехали посреди бела дня, так ещё и успокаивать виновницу приходится.

– Нет, – едва сдерживаю новую волну истерики. – Просто… неудачный день.

– По вам заметно, – он вздыхает, достает телефон, но крутит его в руках. – Слушайте, мы можем не вызывать ДПС, если у вас, например, нет страховки или вы не хотите ждать. В целом, ничего критичного.

Ничего критичного?! Да у него на крыле огромная вмятина! Он рехнулся от жалости ко мне, что ли?!

– Дело не в машине, – признаю я. – У меня есть страховка, я не боюсь последствий. Просто у меня проблемы личного характера, и я… Простите ещё раз.

– Давайте так. Я попрошу одного своего знакомого всё запротоколировать, это будет значительно быстрее, чем ждать ДПС. А еще вам нужен врач, – он смотрит мне прямо в глаза, мажет взглядом по опухшей щеке. – У вас бледное лицо и… вас только что стошнило. Это ненормальная реакция на царапину на бампере. Вам нужно в больницу.

Я хочу возразить. Я же сильная. Я же умная. Я справлюсь сама.

И там далеко не царапина!

Но только шмыгаю носом и выдыхаю:

– Я не поеду в больницу. У меня совсем нет времени для осмотров.

Голова кружится всё сильнее. Меня начинает вести в сторону. Подкатывает новая волна тошноты. Но я-то понимаю, что всё это исключительно нервного характера.

Как-никак, сотрясения от пощечины быть не может.

– У меня есть проверенный доктор, – внезапно произносит мужчина. – Давайте покажемся хотя бы ему, – и, уже не слушая мои сопротивления, набирает в телефоне какой-то номер. – Ир, ты сейчас в клинике? Можно к тебе заехать? С пациенткой, да. С какой?

Мужчина явно думает, как бы корректно представить меня своему доктору.

– Да так. Одна знакомая. Можно? Едем, спасибо тебе большое.

Мне хочется отказаться, но ноги становятся совсем ватными, язык едва шевелится во рту. Я часто моргаю, в глазах двоится. Единственное, чего мне хочется – рухнуть на кровать и проспать недельку-другую.

– Послушайте, – обращается ко мне незнакомец. – Если вы сейчас умрете, я не смогу стребовать с вас ущерб за разбитое крыло. Поэтому, пожалуйста, поехали со мной. Только ботинки почищу.

Чуть позже, разобравшись с обувью, он протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее, нехотя, но без возможности отказаться. Мне действительно как-то нехорошо. Наверное, показаться врачу – не худшая идея.

А затем мужчина подхватывает меня под руки и усаживает в свою роскошную машину.

Друг другу мы так и не представляемся.

***

Я не особо слежу за дорогой, даже не думаю над тем, что доверилась какому-то незнакомцу и поехала с ним незнамо куда, никого не предупредив. Эмоции слово атрофировались. Страха нет.

Поэтому, когда мы заезжаем на территорию, которая больше похожа на отель для шейхов, чем на медицинское учреждение, я удивленно потираю глаза. Это точно клиника?! Кованые ворота, охрана в костюмах, дорогие автомобили на парковке, розарий.

Нет, честно, розарий!

Само здание в четыре этажа, и его язык не повернется назвать больницей.

– Это что, клиника? – задаю вслух то, о чем недавно подумала. – Я думала, вы говорите о каком-то знакомом докторе…

Враче! Самом обычном! Возможно, из какой-нибудь районной поликлиники!

Округляю глаза и нервно трогаю разбитую губу.

– Разумеется, это клиника.

Мужчина (я всё ещё не знаю, как его зовут!) выключает зажигание и смотрит на меня так, будто я спросила полную глупость. Мол, ты чего, дамочка, вон же, написано большими зелеными буквами: «КЛИНИКА». Для таких несообразительных, как ты.

– Послушайте, я правда не хочу… – начинаю я быстро-быстро оправдываться. – Я не могу себе позволить подобное. Тут, наверное, за вход берут деньги. Я не смогу оплатить услуги вашего врача. Я схожу в больницу, обещаю вам. Прямо сейчас и пойду. Только разберемся с вашими повреждениями. Ну, то есть вашей машины.

Я начинаю отстёгивать ремень безопасности, собираясь выскочить обратно в реальность, где лечение стоит дешевле почки, но он осекает меня одним коротким приказом:

– Это не обсуждается.

Голос у него ровный, спокойный, но с такой интонацией, будто в следующую секунду он может просто закинуть меня на плечо и втащить внутрь. Я вздыхаю и решаю, что сопротивление бесполезно.

Внутри клиника оказывается настолько шикарной, что у меня отвисает челюсть. Мраморные полы, хрустальные люстры, запах доровизны и заварного кофе. Я начинаю паниковать ещё сильнее.

Никто не орёт, не чихает, не теряет бахилы. Даже больные тут выглядят так, будто пришли не лечиться, а сфотографироваться для обложки журнала «Здоровье и успех».

– Нам к Ирине Дмитриевне, – говорит мой спутник девушке за стойкой администрации.

Та не сопротивляется, называет номер кабинета.

Мы идём по коридору, мимо картин и закрытых дверей, и вот – нужная. Табличка на двери отполирована до блеска, но я не успеваю прочитать ни фамилии, ни специализации, потому что мужчина… просто пихает меня внутрь.

– Эй! – возмущаюсь я, но поздно.

Обстановка в кабинете сразу вызывает у меня подозрения. Как минимум, потому что на картинах изображена женская репродуктивная система, а еще повсюду фотографии младенчиков.

– Э-э… – я озираюсь, внезапно осознав, куда меня привели. – Это какой-то странный невролог… или хирург…

А кто ещё будет меня осматривать?

За столом сидит женщина лет сорока пяти, с идеальной укладкой, худощавая, светловолосая. Её строгий белый халат выглядит так, будто его шили на заказ. Не удивлюсь, если так оно и есть. Она поднимает на нас глаза, прищуривается и немного высокомерно произносит:

– И вам здравствуйте. Что за такой не терпящий отлагательства вопрос, Вить?

Меня врач изучает с явным подозрением.

Витя. Его зовут Виктором. Ну, хоть что-то прояснилось.

– Наши машины столкнулись на парковке, – говорит он. – Мне не нравится, как она выглядит. Столкновение не сильное, но ее вытошнило, и она очень бледная. Возможно, ударилась. Может, у нее сотрясение.

Женщина – Ирина Дмитриевна, как я поняла – иронично поднимает бровь.

– Вить, я гинеколог.

– Ир, ты же давала клятву Гиппократа. Помоги нам. Она отказалась ехать в больницу.

– Ты сериалов насмотрелся, какая клятва, о чем ты, – вздыхает она, но встает и подходит ко мне.

Я отступаю на шаг.

– Я не буду раздеваться! – решительно заявляю, пока меня с синяком на щеке не заставили лезть в гинекологическое кресло.

Ирина закатывает глаза. Видимо, я слишком уж выбиваюсь из общей массы ее клиенток, поэтому она даже не церемонится. Не пытается манерничать. Говорит в лоб:

– Да тебя и не заставляют. У тебя губа разбита. – Она пристально смотрит мне в лицо. – Что случилось? Тебя кто-то ударил? Или это последствия аварии?

Я открываю рот, чтобы сказать что-то вроде «нет, просто стукнулась», но слова застревают в горле. Вместо них – только тишина.

Ира не нуждается в ответе. Она уже сделала собственные выводы.

– Вить, выйди, – приказывает моему новому знакомому.

Он колеблется, но после ее твердого взгляда покорно выходит, оставляя меня в окружении плакатов о женском здоровье и моделей матки в разрезе.

Ирина просит меня поднять и опустить взгляд, разглядывает лицо, трогает разбитую губу. Затем уходит в прилегающую к кабинету комнату, откуда выносит марлевый тампон, смоченный в чем-то спиртовом и протягивает мне.

– Приложи. Визуально у тебя не может быть сотрясения, если ты не билась головой, – говорит она спокойно, возвращаясь к столу и начиная что-то писать. – Может быть, что-то нервное? Испугалась аварии? Переволновалась? Я выпишу тебе общие рекомендации. И направление к неврологу. Можешь сходить к нашему, не знаю только, свободен ли он сейчас.

Я киваю, не собираясь никуда идти. Прием у местного невролога обойдется в такую копеечку, что даже не хочется узнавать расценки. Потрясение и само пройдет. Буду внимательнее к себе следующие дни, и всё. А то схожу еще к парочке здешних врачей – и меня от суммы к оплате так потрясет, что не вытрясет.

Ирина протягивает мне листок, где перечислены витамины, а еще какие-то упражнения и прочая ерунда.

– Вот. И… – она делает паузу, – если тебе нужна помощь или просто поговорить со специалистом – у меня есть контакты. Многие женщины сталкиваются с насилием.

– Нет, зачем? – я неплохо изображаю удивление. – Я ударилась о собственную руку, когда въехала в автомобиль Виктора. Такая нелепость. Он зря переживал.

Она кивает, и в ее глазах читается недоверие. Она не верит ни одному моему слову.

– Надеюсь, это сделал не он, – качает Ирина головой перед тем, как отпустить меня на волю.