– Лиля, ты что-то и действительно неважно выглядишь… Подожди, так можно же духовку включить, теплее же будет! – он потянулся к спичкам. – Может, водочки? – Геннадий Петрович развел руками, спиртных напитков с меньшим количеством градусов у него не было. Предлагать водку девушке было неудобно, но все же лучше, чем ничего, тем более что для обогрева это как раз подходило.

– А есть?

– Найдем!

Геннадию Петровичу девушка нравилась с каждой минутой все больше и больше: приятная, естественная и непосредственная и, несмотря на свои неурядицы, отчаянно борющаяся с плохим настроением и замерзанием. Ему импонировала и ее манера говорить: живая, непринужденная и располагающая.

Через минуты они уже вместе уплетали горячие пельмени, не забыв опрокинуть и несколько рюмочек водки. Лиля немного ожила, щеки чуть зарумянились, и Геннадий Петрович уже окончательно убедился, что гостья – настоящая красавица. Она не выглядела стандартной миловидной блондинкой: серьезные и необыкновенно выразительные глаза, узко очерченные темные брови, аккуратный носик, бледные тоненькие губы и приятный взгляд. Девушка сидела, укутавшись с головой в теплое одеяло, и выбившаяся светлая прядь волос, длинной закрученной лентой спускающаяся на плечо, придавала ей какое-то озорное очарование.

– А вы один живете? – поинтересовалась вдруг гостья.

– Один.

– А чего так?

– Так сложилось. Давно. Жена умерла, дочки выросли.

– А я видела, к вам девушки приезжают, я думала – это ваши поклонницы, – хитро прищурилась Лиля.

– Дочери, – улыбнулся Геннадий Петрович. – А тебя как угораздило в Новый год с женихом расстаться?

– Не, мы раньше расстались, просто хозяин квартиры отдыхать улетел, сказал, что после праздников только будет, сказал, живите пока. Стас съехал, а я осталась.

– А как же он так… Как же он такую красавицу оставил? – искренне удивился Геннадий Петрович.

– Спасибо, – Лиля улыбнулась. – Да так и оставил. Это еще не все. Мы пожениться собирались, – девушка сомкнула губы в печальной гримасе. – Весной. Уже все готово, почти все купили, у родителей собирались свадьбу весной играть. Мы из одного с ним городка, мы четыре года встречались.

– А тебе сколько?

– Двадцать два.

– Ну надо же, а что ж такое случилось? – удивился Геннадий Петрович.

– Ой, не спрашивайте. – Мужчина увидел, как на глаза девушки набежали слезы. – Сама до сих пор ничего не пойму. Под Новый год объявил, что надо расстаться… но я думаю, он давно, скорее всего, это решил, не с бухты-барахты. Просто молчал.

– Как «молчал», если вы пожениться собирались?..

– Ой, не знаю, дядь Ген, я уже столько всего передумала… – Лиля грустно пожала плечами. – Наливайте!.. Легче становится от вашего чудесного напитка.

– А ты что ж на праздник одна осталась дома-то? Или не с кем отметить праздник было?

– Да какой праздник, дядь Ген? У меня вон свой праздник, – Лиля качнула головой в сторону квартиры. – Никого не хочу видеть. Прорыдала все дни… Собиралась, правда, к приятелям, а потом мама хотела приехать, успокаивать меня. Я такую истерику устроила… Она собиралась меня спасать, но потом я ей отбой дала, зачем ехать… Я же на работе увольняюсь, расчет после праздников получу и домой поеду.

– Так ты уезжаешь?..

– Ну да, а что мне здесь делать? Я же к Стасу приехала, на работу устроилась. Чужой город, да и квартиру не потяну сама. Да и вообще, что мне здесь одной делать, к родителям поеду, а там посмотрю, что дальше.

Геннадий Петрович только собрался сказать слова поддержки и сочувствия, как в дверь громко постучали. Собеседники от неожиданности резко вздрогнули.

– О! Мы не одни оказывается… – Лиля удивленно глянула в сторону коридора.

– Кто там? – Геннадий Петрович двинулся к двери, за ней раздался мужской голос.

Снова щелкнул замок, и Лиля сразу узнала в темном проеме соседа – водителя Михаила, коренастого, упитанного, коротко стриженого мужчину лет сорока.

Он ставил свои грузовички под окнами съемной квартиры Лили и ее жениха Стаса. Частенько чертыхался, когда у него что-то не получалось с ремонтом, швырял свои запчасти и громко матерился, но как только все складывалось, добродушно улыбался и громко переговаривался с соседями. Настроение у него было двух видов: либо очень веселое, либо прямо противоположное.

– Привет, Гена, – Миша протянул ладонь для рукопожатия. – Слушай, Петрович, что такое за бл*дство настало? Не знаешь, что происходит?! – Мужчина прошел в квартиру. – Я чуть не ох*ел, как проснулся. Шо за дубак?.. Ни света, ни воды, ни отопления, телефон не ловит. Может, война началась?.. – недовольный сосед быстро заговорил и тут увидел закутанную девушку. – Ой, прошу прощения… у тебя гости… Здравствуйте… – он закивал головой.

– Да, заходи… Пельмени будешь?

– Буду. О, у вас тут наливают! – Миша засмеялся. – У меня тоже есть, вчера с рейса приехал, выкупался и спать залег, проснулся… чуть не ох… Удивился, короче, я. От холода, – сосед потирал замерзшие руки.

– Сейчас, Миша, давай рюмочку, пельмени пока сварятся. Знакомьтесь, это Лиля, тоже наш товарищ по несчастью и соседка.

– Да вижу, вы же с мужем хату снимаете у Коли?

– Ага, – девушка кивнула.

– А муж где? Или замерз? – весело спросил Миша.

– Не спрашивай ее, только успокоилась… – Геннадий Петрович мельком взглянул на девушку. – Расстались они.

– Да, душевная травма у меня, – кивнула головой Лиля.

– Вот хухры-мухры… Давайте тяпнем. – Троица выпила по рюмке.

– А ваша жена где? Или тоже замерзла? – девушка задала встречный вопрос.

– Ага! – засмеялся Михаил. – Жива-жива, у меня тоже душевная травма, не зажила еще. Один я теперь.

– Да ладно, недавно видел твою тут, – подмигнул Геннадий Петрович соседу. – Помирились поди.

– А, так… непонятно. То помирились, то поругались. У меня же дочка родила, так теперь нянчимся да памперсы покупаем, не до ругани теперь, общаемся, так, по делу. Давай, где там твои пельмени, насыпай, ща эту допьем, я домой сбегаю, у меня там пол-ящика, не пропадем.

– Слушай, у нас, похоже, выпивки больше, чем воды. У тебя вода есть? – спросил Геннадий Петрович.

– Да гляну сейчас, вроде в ведре было. Давай кулебяки уже свои, – Миша с нетерпением глянул на плиту. – Слушай, да у тебя под кастрюлей газ не горит! Как ты мне пельмени варишь?!

– О, точно, а я смотрю, не кипят… – Геннадий Петрович чиркал длинной зажигалкой, но газ не загорался. – Да что такое…

– Мать-перемать! Похоже, газа нет!.. – Миша выхватил зажигалку, быстро защелкал и стал крутить ручки плиты. – Блин! Газ выключили!.. Слушай, Гена, надо коммунальщикам звонить, на улице мороз, батареи полопаются!

– Так телефон не ловит… – тихо проговорила Лиля. – Не знаю, с вечера вообще не ловил, связи не было, я маме не смогла дозвониться. Интернета тоже нет…

Геннадий Петрович потянулся за своим старым кнопочным телефоном: связь отсутствовала.

– В экстренные службы надо звонить…

– Ща, попробую, – Миша встал из-за стола, вышел за дверь и вернулся назад почти сразу же. – Слушайте, у меня ничего не набирается, я уже попробовал. В трубе тишина.

Лиля порылась в закромах своих одеял и выудила смартфон.

– Блин… у меня телефон сел… – она с волнением и ужасом посмотрела на мужчин. – Я же фотки смотрела… и еще музыку слушала…

– Ген, пробуй ты.

Еще одна попытка дозвониться в экстренные службы закончилась неудачей, и замерзшие соседи с тоской и печалью посмотрели друг на друга.

– Так, давайте хлопнем по рюмашке и подумаем, шо нам делать, – предложил Миша.

Соседи выудили из кастрюли недоваренные пельмени, разлили по чашечкам бульон и опрокинули по очередной стопке.

– А как мы будем без газа… А чай… Все холодное… – пробормотала Лиля.

– Да не дрейфь, дите. Ща придумаем. Я думаю, давайте немного подождем, если связь не появится, надо на улицу топать, там уже по обстановке действовать. Машина заведется…

– Миш, да там замело прилично, еще вечером. Не выедешь со двора.

– Тогда надо пешочком топать до дороги, а там уже по ситуации смотреть, может, связь там появится… Шо там на улице? – Миша подошел к окну. – Ни х*я не видно, извините за выражение. Вот это праздничек.

– Да всю ночь мело… – снова тихо добавила Лиля. – Я в окно смотрела, а к утру и в окно вообще ничего не видно было.

– Так, давайте е*нем по рюмочке, – Миша потянулся к бутылке. – Холодно, пи**ец!

– Не ругайся, Мишаня.

– Да пусть ругается, дядь Ген, я сама ругаюсь. Иногда. Правда, очень холодно.

Связь не появлялась, запасы воды, как оказалось, были минимальными, и мужчины стали собираться в путь. Закутались, надели теплые бушлаты и обулись в зимние ботинки.

– Лиля, ты на хозяйстве, вот ключи, если что, дверь на верхний замок закрывается.

– Я вас тут подожду, а то у меня холодно…

– Да, конечно, тут будь, – кивнул Геннадий Петрович, и мужчины вышли за дверь.

Лиля прилегла на соседский диван, закуталась в пледы и одеяла плотнее, закрутившись ими со всех сторон. От спиртного она немного согрелась и почувствовала, как ее стало клонить ко сну. Стас не выходил из головы, воспоминания о нем теребили свежую душевную рану, а еще и холод проникал до самых косточек.

Лиля вообще была девушкой субтильной, очень худенькой, и постоянно зябла даже в теплом офисе. Она куталась даже там в длинные кардиганы, и со временем перетащила все кофты на работу. Дома Лиля не мерзла, ей всегда было тепло вместе с любимым Стасиком. Он вывез свои вещи, и она только сегодня обнаружила, что утеплиться было совершенно нечем, так, в куртке и ботинках, закутавшись в одеяло, она и просидела на кухне всю новогоднюю ночь, листая телефон.

От скуки и тоски Лиля нашла только единственное занятие в темноте – рассматривать то, что находилось в мобильнике. А там были фотографии и совместные видео: море, поездка домой, посиделки за столом у мамы Стаса, предложение в маленьком кафе в парке, встречи с друзьями. Лиля только рыдала, не переставая, глядя на снимки, было нестерпимо больно и обидно. Если Стас решил вот так наспех закончить их четырехлетние отношения, скорее всего, у него была причина. Вот только кто она – эта причина? Вспомнив недавние события, Лиля опять заплакала. Слезы застилали лицо, и девушка потянулась за салфетками. Вдруг в прихожей щелкнул замок. «Так быстро не могли вернуться… Кто это там?» Она вздрогнула и сразу услышала знакомые голоса. Мужчины чертыхались и что-то громко обсуждали. Девушка выглянула.

– А… а что такое? Почему вы вернулись?

– Да, е*ать-копать, дверь не можем открыть! – с кислой недовольной физиономией, распахнув свой тулуп, громко сказал раскрасневшийся Миша.

– Какую дверь?.. – ничего не поняла девушка.

– Да подъездная дверь не открывается. Скорее всего, замело снегом по самые помидоры! Твою мать! Ген, что делать будем?

– Надо на первом этаже по соседям стучать, и через окно спустимся, а там уже снег расчистим. Только чем…

– Да у меня в машине есть лопата, бля, надеюсь, багажник откроем… – мужчины растеряно смотрели друг на друга. – Геныч, я думаю, там нет никого, они бы уже давно высунулись от грохота нашего, пока мы там по двери дубасили.

– И что делать? И дверь железная новая, год как поставили. Если ее всю снегом завалило… Давай думать…

– Х*ли думать… Блин, телефон садится! Ну что за х**ня!

Лиля только растерянно смотрела на мужчин и не знала, чем может помочь; почему-то захотелось кушать.

– Ничего не видно! – Миша подошел к окну. – Надо окно открыть, глянуть, что там. Пойду у себя открою, чтоб тут тепло не выпускать.

– Лиля, а ты чего такая? – тревожно спросил Геннадий Петрович у девушки, она стояла бледная и потерянная.

– Да что-то страшно… Сегодня только первое число… Вдруг…

– А ну перестань, чего глаза на мокром месте, а?

– Да… вспомнила… Хотела уснуть…

– Так, прекратить реветь. Иди чайку… – Геннадий Петрович совсем забыл, что теперь и газа в доме не было, и сразу осекся. – Покушай, поищи там. Мы сейчас что-нибудь придумаем… что-нибудь, а на улице уже купим съестного, – Геннадий Петрович произносил первое, что приходило на ум.

Хлопнула входная дверь.

– Ядрена вошь, Гена! – взбешенный Миша, весь красный от злости, возбужденно заговорил. – Там вообще ничего не видать! Я еле окно открыл на лоджии, бл*дь, чуть вместе с рамой не оторвал. Вообще ничего не видать, как мошки вокруг летают, ни х*я не видно, пошли, глянешь.

– Да я в окно вижу.

– Там вообще все вокруг серым-серо, неужели так замело за ночь?

– Да у нас и в хорошие времена-то ничего в окно не видать, а тут тем более, пошли по соседям постучим.

– Да х*ли стучать! Нет никого. Когда тут на Новый год кто-то оставался? Разве что Савельевна. Та точно дома, она же не может свой дом без надзора оставить. Можно ей стукнуть. А она-то чем нам поможет? Ничем…

* * *

Мария Савельевна сидела, закутавшись в одеяло, на любимом мягком кресле. Ноги так нестерпимо крутило, что она морщилась от боли и постоянно стонала. От холода их еще больше ломало, и не наступало совсем никакого спасения, они ныли и просили тепла. Женщина вообще не выносила морозы с тех пор, как давным-давно, еще работая в неотапливаемом цеху, так замерзала, что потом долго болела, после этого суставы всегда реагировали на перепады давления.

«Еще и газ выключили!» – Мария Савельевна, непрерывно охая, привстала с кресла и, морщась от боли, медленно побрела на кухню проверить состояние света и воды. Эти коммунальные услуги продолжали оставаться недоступными. Она подняла трубку стационарного телефона – тишина. «Первое января… Это ж когда начнут ремонтировать?» Любимая грелка, с которой она практически не расставалась, уже давно была совсем холодной. «Что же придумать, – Мария Савельевна застонала и плюхнулась обратно в кресло. – О, мазью можно ноги натереть», – сообразила она, но сразу охнула. Для того чтобы намазаться разогревающим составом, нужно было снять с себя все пять пар натянутых теплых чулок, гамаш и штанов. Мария Савельевна снова охнула и стала стягивать все надетое ранее с одной ноги. Конечности промерзли будто изнутри и теперь не сгибались, и ныли все сильнее.

В дверь постучали. «Кто там может быть?.. Может, Вадик пришел?» Она неуклюже поднялась с кресла и пошагала к двери.

– Вадик, ты?..

– Теть Маш, это Миша.

– Какой Миша? – грозно спросила женщина.

– Миша, сосед, из шестнадцатой квартиры! Какой еще? Открывайте!

Женщина повернула ключ и увидела мужчин: Геннадия Петровича с четвертого этажа и Мишу с третьего.

– С Новым годом, теть Маш.

– Ага, спасибо, проходите, холод мне напустите, и так без вас…

– Теть Маш, у вас веревка есть?

– Веревка?.. Надеюсь, ничего такого не случилось?

– Ну ничего такого, может, и не случилось, ну так вообще-то холодно у нас, не заметили? Ни света, ни воды!

– Ой, все, конец света!.. Разбаловались вы! Свет выключили, вы сразу панику нагнали, а как раньше люди жили?.. Раньше постоянно что-нибудь выключали. А веревка зачем?

– Да полезем вниз, дверь замело подъездную, выйти не можем.

– Я не пойму ничего. Да нет у меня такой веревки, чтоб тебя выдержала… А куда вы лезть-то будете? – женщина подбоченилась и сразу забыла про боль в ногах. Она не любила, когда в ее доме происходили внеплановые события.

– На улицу, куда!

– Ну а дальше? На улицу ты вылезешь, а дальше что?

– Что? Гулять буду!.. К дороге пойдем! Там уже сориентируемся: или до больницы дойдем, или до супермаркета ближайшего, помощь нужна.

– Какая помощь первого января? Ты как с луны свалился! Тут в будни электриков не дождешься. И как вы до дороги дойдете? Там замело, сугробы метровые.

– Теть Маш, че вы смешите, какие метровые? – Миша нервно засмеялся. – Выпили, небось?

– Это вы, я смотрю, выпили, несет за версту перегаром!

– Так согреваемся, – подмигнул сосед. – Не жарко как-то… Воды нет, вообще-то.

– Я знаю, запасаться надо было. У меня всегда вода в запасе. А то привыкли, что все удобства. Разбаловались.

– Теть Маш, есть веревка? Нужна срочно. Точно в этой бл*дской окраине без веревки никуда…

– Да хватит вам одно и то же!! Заладили! Все вам не так! – вдруг громко стала ругаться женщина. – Между прочим, Миша, тут твоя тетка тоже раньше жила, и мать, а тетка твоя со мной работала, здесь в общежитии жила, а ты про бл*дство! Совесть есть?

– Да чего вы завелись? Я ж не про вас и не про тетку! Я про окраину! Живем на пустыре, все не снесут никак… – Миша громко возмущался, но вдруг вспомнил, что именно благодаря стараниям местной энергичной и активной старожилки Марии Савельевны их дом все никак не снесут.

Женщина считала его своей вотчиной и постоянно обращалась в самые различные инстанции, а также на телевидение и в редакции многих газет. Благодаря именно ей и остановили застройку нового микрорайона. О тонкостях этой активной деятельности соседки особо никто не знал, но Миша был в курсе: ему об этом поведала именно та самая родная тетка, которая была приятельницей Марии Савельевны.

– Да вам бы все снести! – женщина покраснела.

– Ну не ругайтесь, не до этого сейчас! – вступил в разговор Геннадий Петрович. – Мария Савельевна, у нас ни воды, ни еды, девчонка-соседка мерзнет, синяя вся.

Женщина сразу поменялась в лице и спросила с нескрываемым интересом:

– Какая девчонка?

– Да которая на третьем живет, у Коли Беспалова хату снимают, – объяснил Миша.

– А… эта парочка неразлучная.

– Не парочка уже, расстались они.

– Да вы что? – удивилась Мария Савельевна. – Надо же… А все за ручку как голубки ходили… Мы с Тамарой ходим парой.

– Уже не ходят. Тамара уже съехала, девчонка одна, синяя уже вся от холода. Еще и газ выключили, отпаивали ее чаем. Поищите веревку, теть Маш, на первом этаже никого нет, там пусто, все квартиры обзвонили, сейчас на второй сходим.

– Так там и на втором никого нет. Разъехались все. На Новый год у нас обычно пусто. Раньше только я да Зина оставались. Мы с ней всегда праздновали, пока она к дочке не переехала. Ой, у меня, кстати, ключи от ее квартиры есть! Если не достучитесь до соседей, я спущусь, открою.

– Теть Маш, давайте ключи! Чего мы будем туда-сюда ходить, ясно, никого сейчас дома нет. Мы собирались, если там нет никого, от меня лезть.

– С третьего, что ли?! Да ты же убьешься! А обратно как? – недоумевала женщина. – Ты, Миш, парень крепкий, но знаешь, не такой прям спортсмен, да и весу у тебя под центнер.

– А что делать? Придумайте вы что-нибудь! Че ждать?! – возмутился сосед.

Женщина немного подумала, стоя в дверях комнаты, и вспомнила, что сама уже долго мерзнет, а также про боль в ногах – переохлаждение грозило ей большими неприятностями.

– Подождите, была где-то. – Через минуту Мария Савельевна протянула моток новой бельевой веревки. – Только мне кажется, не выдержит, вдвое сворачивайте.

– Нормально! Ключи давайте.

– Подождите, я с вами.

– Теть Маш, давайте ключи! – снова занервничал Михаил.

– Что значит «давайте»?! Мне человек ключи доверил, а я буду раздавать их кому попало?! – женщина сразу поняла, что сболтнула лишнего и следом добавила: – Сейчас с вами схожу, сейчас… Надо же присмотреть.

– Да, пойдемте, – Миша сделал вид, что не обратил внимания на фразу «кому попало», он понимал, что Мария Савельевна – человек ответственный, и лично к нему эти слова не имеют никакого отношения, но все-таки добавил: – Да, если у меня не получится, сами говорите, что у меня лишний вес, значит, вы полезете!

– Да щас! Ладно, на, только аккуратно там, – женщина протянула ключи. – У нее как раз лоджия не застеклена, будет удобно веревку привязывать.

– Да нет уж! С нами пойдемте! Будете помогать! Веревку привяжете как надо!

– Да идите уже, аккуратно только. Только… Миша, там сугробы по пояс, еще ночью намело…

– Посмотрим. Как вы там все разглядели с пятого этажа, мне с третьего ничего не видно! Глазастая вы, Марь Савельна.

* * *