Пришли Тимур и Милена. Теперь они все время были вдвоем. Я обняла первой Милену и заметила, что на ней новые красивые сапожки. Вчера я дала деньги на них Тимуру, не зная, как сделать подарок и не обидеть девочку, которая изо всех сил старалась не показать, в каких стесненных условиях жила до нас. Молодежь прошмыгнула на кухню что-то обсуждая, а я так и застыла у входа. Сколько минут я простояла, прислонившись к двери спиной и пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце? Переписка с Эмином перевернула мой мир, вскрывая снова старые раны. Я даже не осознавала, насколько глубоко спрятала воспоминания, пока одно короткое “Привет!” не заставило их вернуться на поверхность. Обрывки воспоминаний с солоноватым привкусом на губах накрывали меня с головой, словно легкий бриз, дующий с Босфора.
–– Мам! – Тимур на кухне не мог найти сахар. Я тоже с утра не смогла его обнаружить, но стараясь понять логику Милены, поняла где теперь он у нас хранится.
– Возьми на верхней полке у окна.
– Все нормально, мам. Милена уже показала. Так действительно удобнее, чем в нижнем шкафчике.
Я не знала, привыкну ли брать сахар у окна или по-прежнему буду искать в нижней полке под чайником, но мне очень хотелось, чтобы мы стали настоящей семьей. Разве стоит говорить о каком-то сахаре? Я привыкну. Я всю жизнь ко всему могла привыкнуть, а это такие мелочи. Мне не хотелось сейчас ни с кем говорить и наконец закрыв входную дверь, я зашла в свою комнату и снова открыла крышку ноутбука. Экран вспыхнул, а я зажмурила глаза, сразу заметив, что в мессенджере висит непрочитанное сообщение. Что же я делаю? Стоит ли продолжать? Сердце требовало немедленно нажать на значок и приникнуть к буквам, набранным его руками с красивыми длинными пальцами где-то в Париже. Но я привыкла жить разумом и знала, что прошлое лучше не трогать. Эти его слова и фразы… такие простые… это все было таким знакомым, родным, что мне не хотелось отпускать этот разговор. Но я знала, что должна.
Я заставила себя встать и убрать ноутбук. Мое тело заполняло нарастающее беспокойство. Слишком много эмоций. Слишком много мыслей, которые не давали сосредоточиться. Я машинально подошла к шкафу и начала перебирать одежду, вытаскивая вешалки с вещами, которые давно не носила.
Темно-синий пиджак. Я купила его для первой важной деловой встречи и провела в нем сотни совещаний, но так и не полюбила. В нем я чувствовала себя чужой. Мне захотелось немедленно выбросить пиджак и я решительно сложила его в пакет.
Бежевый. Его подарил отец, который практически не делал подарков. Но это был особый случай и я запомнила его слова о том, что с таким строгим образом меня будут воспринимать, как серьезного и респектабельного человека. Только что я поняла, что никогда не хотела, чтобы меня воспринимали так.
Еще один, серый, почти новый. Но в нем мне было холодно и неуютно. Словно это была не я, словно он служил мне прикрытием, чтобы спрятать ото всех настоящую Дашу. А какой же была настоящая? Я пока не понимала. Но мне захотелось немедленно выбросить старую одежду из дома. Я накинула куртку и вынесла пакет с вещами к мусорному контейнеру.
Вернувшись я одобрительно окинула шкаф, который по-настоящему не разбирала много лет. Достала раскладной стул-стремянку и полезла за вещами на труднодоступную верхнюю полку, достала пакет с распашонками Тимура, которые сохранила. Возможно скоро нам снова они понадобятся. Тимур и Милена выглядели такими влюбленными и я была бы только рада, чтобы в нашей квартире снова были эти удивительные агу и неповторимый запах от кожи младенца. Дети всегда пахнут счастьем. Я улыбнулась и солнце из окна упало на выпавшую из коробки в шкафу голубую распашонку со львенком. Сколько радости мне подарил мой мальчик! Я машинально потянулась за ней, чтобы окунуться в забытые эмоции материнского счастья. Но прямо за детской кофточкой лежала еще одна вещь, которую много лет назад я убрала подальше лишь потому, что не имела сил выбросить ее, также как и не имела сил смотреть на нее снова и снова, вызывая в памяти тот день. Теперь в моих руках был шелковый бирюзовый платок. Я достала его из шкафа и развернула. Бирюза в моих руках заиграла в лучах солнца, просачивающегося из окна, и я вспомнила то, что старалась забыть. Я спустилась с платком со стула и подошла к окну. Приложила шелк к губам и словно услышала голос Эмина. Он говорил, что от этого платка мои глаза наполняются морем. Платок был надежно спрятан под ворохом других воспоминаний в узких улочках моей памяти, и к нему был запрещен вход на многие годы. А теперь… Одно простое “привет!” и вот я снова касаюсь легкого шелка. Лавина сдерживаемых воспоминаний хлынула, заполняя многолетнюю пустоту в моей душе.
Восточный базар… Низкие каменные своды, торговцы в расшитых жилетках расхваливают свои ковры, кувшины, керамику, сладости, специи и платки… в воздухе ароматы корицы и муската, запах кофе с кардамоном и гвоздикой, бесконечные прилавки, словно одетые в нарядные платья и поражающие буйством красок и вкусов. Я словно попала в восточную сказку из детства. Очень-очень давно, совсем маленькой, я слушал, затаив дыхание, истории восточной красавицы Шехрезады и мое детское воображение рисовало картины, которые теперь наполнились реально существующим волшебством старого стамбульского рынка.
Толпа вокруг бурлила, я вдыхала воздух восточной сказки вместе с ароматами специй, рахат-лукума и свежеиспеченных лепешек. Мне показалось, что я попала в город Шехрезады или в пещеру сокровищ Али-Бабы. Я застыла у лавки с платками. Они были удивительных расцветок: нежные фисташково-яблочные и лилово-розовые, восхитительных оттенков теплого золота и молочного шоколада, фиолетовые и темно-синие, усыпанные, словно ночное небо, вышитыми звездами… До меня донеслись звуки незнакомого мне музыкального инструмента. Восточные напевы будоражили мое воображение и нашептывали свои истории, наполненные интригами, сердечными драмами и любовью. Они словно исполняли неведомый мне доселя танец. Сложные узоры на тонкой полупрозрачной ткани покачивались перед моими глазами и окутывали волшебством, будили в моем воображении картины битв на кораблях в водах открытого моря, создавали истории спасения пленных красавиц загадочными смуглыми восточными принцами. Я ощутила кончиками пальцев нежность бирюзового платка с изящным орнаментом. Среди всей роскоши он показался мне самым красивым, словно выпавшим из башни принцессы.
– Очень хороший платок! Такой красивый! Настоящий шелк! – прервал мои мысли худощавый невысокий мужчина с усами. – Такой красивый дэвушка обязательно должен иметь роскошный платок! – нахваливал он свой товар, а я зачарованно разглядывала узоры на струящемся полотне, чуть покачивающемся от долетавшего и сюда ветра, а может, просто от движения потока разноязычной толпы.
– Всего десять долларов! Это же совсем-совсем дешево за такой дорогой платок!
Я не знала, что сказать. Десять долларов – это все, что я могла потратить. Но ведь нужно купить подарок Любе, новой жене отца, и еще ее дочкам. У меня так и не получилось называть их сестрами, хотя обе родились и выросли буквально у меня на глазах. Я выпустила нежную ткань из рук.
– Дэвушка! Это же дамасский шелк! Самый дорогой в мире! А у меня всего за десять долларов. Ты нигде такого не найдешь. Разве можно сравнить с подделкой, которой торгуют другие? Твоим красивым глазам очень подойдет.
– Дамасский шелк? – словно зачарованная, повторила я.
– Прямо из сердца старинного города, где безмолвные ткачи много столетий создают изящную ткань и никто из европейцев не смог вырвать у них секрета плетения!
Я прикусила губу и достала десять долларов. Продавец уже отстегнул платок от висящей упаковки разноцветных переливающихся тканей и набросил мне на плечи. Я протянула смятую в руке купюру, не зная, что теперь смогу привезти в подарок домой, но не в силах отказаться от шелка, напоминающего переливы драгоценных камней на солнце.
– Десять долларов, – проговорил продавец с улыбкой и поспешно спрятал мою купюру в карман, подарив мне услужливую улыбку.
Прямо рядом со мной раздался чуть насмешливый мужской голос. Я не понимала о чем он говорит, но застыла, словна прикованная, ощущая всем телом, что это что-то касается меня. Продавец замахал руками, начал спорить. Голос настаивал, в нем слышалась мягкая сила и абсолютная уверенность. Продавец стал отвечать с уважением, поддавшись уверенности говорящего. Я очнулась лишь, когда продавец отстегнул целую упаковку разноцветных платков и с почтением передал в мои руки.
– Все для такой красавицы! Вся роскошь Востока и красота нашего шелка— улыбка на его лице стала более натянутой и теперь казалась частью сделки.
Я взяла россыпь платков, обернулась и впервые увидела того, кто говорил. Высокий молодой парень, совсем не похожий на местных, но тоже смуглый и черноволосый. Он улыбался мне, потом показал на платки в моей руке и уверенно произнес на английском:
– Десять долларов – это цена за всю упаковку, понимаешь? Здесь нужно уметь торговаться. А настоящий дамасский шелк продают только в пяти городах мира, и он не может стоить так дешево. Но платки все равно хорошие.
Я рассмеялась и обернулась к продавцу, подарила ему дежурную улыбку – теперь уже по всем правилам восточного базара. Я быстро училась.
– Ты только что сэкономила девяносто долларов благодаря мне, – добавил незнакомец.
Я наконец рассмеялась, ощущая, как от волнения и жары у меня вспыхнули щеки, но при этом наслаждаясь разливающимся по всему телу ощущением счастья.
– Тогда, может, один тебе? В знак благодарности?
Эмин взглянул на меня, затем на платки, и, не сдержав улыбки, взял один мускусно-зеленый.
– Хороший обмен, – сказал он. С этого началась наша история.
Я прижимала к себе сверток с платками, ощущая некоторую растерянность и что-то еще: странное чувство, будто этот момент мне запомнится надолго, а может и навсегда. Будто в нем есть что-то очень значимое. Мы всегда отличаем судьбоносные события, но не всегда готовы себе в это признаться. И мне тоже было одновременно очень радостно и страшно из-за того, что я только три дня, как в чужой стране и совсем ничего не знаю о незнакомце, который только что выторговал для меня десять платков вместо одного. Я посмотрела на него. Пару минут назад этот высокий и совсем не похожий на местных парень помог мне заключить самую выгодную сделку в моей небогатой на эмоции жизни. Теперь он стоял прямо напротив меня, небрежно скручивая в руках полученный от меня платок, словно не решался просто уйти.
– Ну что, теперь ты официально прошла мастер-класс и стала профессиональным покупателем. Здесь нужно торговаться! Это закон! Цен не существует. Они зависят только от твоего умения быть убедительной и азарта продавца, – с легкой усмешкой объяснил он.
Я улыбнулась, поправляя ремешок сумки.
– Спасибо! Постараюсь больше не выглядеть, как наивная туристка.
Он качнул головой, явно довольный моими словами, но ничего не сказал. Вокруг нас кипела обычная рыночная жизнь: среди запаха специй, кофе и жареных орехов торговцы зазывали прохожих, спорили, махали руками, предлагали лучшие цены, угощали яблочным чаем туристов. Я улыбнулась ему с благодарностью:
– Ну тогда пора прощаться, раз дело сделано и справедливость восстановлена.
Он пожал плечами, убирая свой платок в карман.
– Похоже на то! Но рекомендую тебе все же научиться торговаться, ты же здесь не на один день?
– Обязательно изучу вопрос и постараюсь освоить эту премудрость. Спасибо еще раз, – я отвернулась и, продолжая глупо улыбаться, зажмурилась от какой-то необъяснимой радости внутри. Надо же! Десять платков словно из сокровищницы восточного падишаха!
Мы разошлись в разные стороны, растворились в толпе, веря, что больше никогда не пересечемся. Но у судьбы были свои планы.
Два дня спустя я сидела в автобусе, который вез нашу летнюю школу на встречу с турецкими студентами. Вечеринка должна была пройти в старом особняке на холме. Моя группа была приглашена в качестве почетных гостей – такое часто случалось, когда иностранцы приезжали по обмену. Наверное, тогда еще студенты филологического факультета Санкт-Петербургского университета были в диковинку в Турции, и наш приезд в Босфорский университет не прошел незамеченным в местных студенческих кругах.
Я села у окна и наблюдала, как за стеклом проплывали вечерние улицы Стамбула. Лампы в переулках разбрасывали мягкий золотистый свет, создавая ощущение уюта и тепла. Я не знала, чего ожидать от этой встречи, но предвкушала атмосферу общения и новых знакомств. Наша старшая объявила, что мы подъезжаем к историческому району Бебек, первые упоминания о котором относятся ко времени падения Константинополя.
Когда автобус остановился, мы вышли в просторный внутренний двор, буквально утопающий в зелени. По периметру прямо над нами были развешаны гирлянды лампочек, озаряющих своим теплым светом лица встречающих. Особняк выглядел внушительно, но внутри царила неофициальная, почти домашняя обстановка: по всему периметру мерцали расставленные фонарики, в воздухе отчетливо слышался аромат мяты и перемешивался с запахом кофе, по центру стояли столы с традиционными турецкими угощениями и я уже знала, что среди них есть мези, сытные лепешки гезлеме, сладкие пахлава и лукум. Из динамиков прямо звучала песня Таркана.
Я взяла бокал с гранатовым соком и осмотрелась. Группа однокурсников почти сразу же смешалась с местными студентами и растворилась в толпе. Кто-то обсуждал литературу, кто-то смеялся в стороне. Я испытала неловкость, оставшись одна и не понимая, что теперь делать. Поправила свой новый платок, который предусмотрительно накинула на плечи, понимая, что он будет бесценен, когда вечерняя прохлада опустится на город. Так я и стояла, переминаясь с ноги на ногу, и чувствуя себя совсем одинокой среди незнакомых людей. Я неуверенно сделала несколько шагов вглубь комнаты и решила осмотреть стены, украшенные красивой красно-желтой майоликой.
– Не думал, что снова увижу тебя, – прямо за спиной раздался знакомый бархатный голос. Он стоял у колонны, опираясь на нее плечом и держа в руке стакан. На его руке вокруг запястья был повязан зеленый шелковый платок. Я подумала, что в средневековье рыцари так завязывали ленточки в честь своих прекрасных дам. Но я не была его дамой, а он не выглядел, как средневековый рыцарь. Потертые светлые джинсы, белая майка и простые кеды. Я улыбнулась:
– Ты снова пришел мне на помощь?
– А она снова тебе требуется?
– Не приложу ума, что здесь делать. Я впервые на таком мероприятии.
– Я Эмин.
– Даша.
– Я тоже не понимаю, что здесь делать, так что давай изучать этот вопрос вместе.
В этот момент из глубины зала вынырнул энергичный чуть взъерошенный парень:
– О! Я смотрю, у тебя уже здесь есть знакомые! – Он хлопнул Эмина по плечу и повернулся к Дарье. – Добро пожаловать на лучшую вечеринку в городе!
Так я познакомилась с другом Эмина. И так началась та ночь, которая изменила все.
– Хотите немного вина?
– Кемаль?!
– У нас уже можно, если немного. У них тоже, – он кивнул на меня и продолжил. – Как тебя зовут? Ты же из России? С теми студентами?
– Да, я Даша.
– Так вот, мы сейчас с Дашей будем пить вино, а, тебе, если семья не разрешает…
– Я сам решаю, что мне делать!
– Твой отец так не думает, к сожалению. Да и бабушка, похоже, тоже.
– У тебя проблемы с семьей? – я заглянула Эмину в глаза и заметила там закипавшую ярость.
– Хочешь, я возьму микрофон и попрошу поднять руку тех, у кого проблемы с семьей? Знаешь, сколько рук будет в этом зале?
– Нет, но моя будет первая.
– Вот видишь. Ничего необычного среди студентов. Разберемся как нибудь.
– Его семье не нравлюсь я, – объяснил мне Кемаль. – Они считают, что Эмин должен общаться только с ровней.
Кемаль развернулся к Эмину и я заметила, что они были очень разными. Кемаль поставил обе руки на пояс и, прямо глядя в глаза Эмину, выпалил:
– Если узнают, что ты прилетел ко мне Стамбул, тебе голову скрутят.
– Я помню, Кемаль. Но я здесь, на вечеринке, которую ты организовываешь для университета, не так ли? И голова моя на месте.
– Если попадешься, зажарят тебя, как барашка на вертеле!
– Давай свое вино. Я сам выбираю друзей. Но семье спокойнее не знать, что я в Стамбуле.
Кемаль извлек из шкафчика спрятанную бутылку вина.
– Извини, что не из карафа.
– Что такое караф? – тихонько спросила я у Эмина.
– Это кувшин. Здесь наливают вино в большой кувшин с узким горлышком и уже потом из него наливают в стаканы.
Кемаль открутил пробку и налил нам немного вина в пластиковые стаканчики, а я поняла почему у большинства в руках были такие же непрозрачные стаканы, хотя везде на столах стояли напитки в стекляной посуде. Я сделала глоток, потом второй. Кемаль снова подскочил ко мне с бутылкой.
– Не надо! Мне хватит! – Наверное, я не рассчитала силы – слишком резко дернула рукой, и Кемаль машинально разлил напиток на светлый ковер.
– Как неловко! Вот скандал-то будет. Мы обещали, что все сдадим в том же виде.
– Кемаль! Ты что пролил? Это же вино? – рядом с нами возник взрослый мужчина.
Кемаль почесал затылок: – Так это же к счастью! Вы знали? Это старая турецкая традиция, которая уходит корнями еще в Османские времена. Если в доме случайно проливают вино на ковер, то все гости должны взяться за руки и хором три раза сказать: Это к счастью и богатству!
– Я что-то слышал про это, вроде, – неуверенно подтвердил парень рядом.
– Точно вам говорю! В моем поселке все только этого и ждали! Гость, разливающий вино на ковер, всегда становился почетным человеком на празднике, ведь его действия приносили удачу хозяину.
О проекте
О подписке
Другие проекты