Читать книгу «Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой» онлайн полностью📖 — Алёны Бессоновой — MyBook.
image

Елена (история жизни)

 Спасибо, Роман Валерьевич, сжалились, вывезли подышать. Грибник из меня тот ещё, а вот свежий воздушок – это здорово!

Васенко по просьбе Михаила в свой личный выходной день решил отвезти проветриться вынужденную узницу, да и самому сменить кабинетный интерьер на природный пейзаж.

Лес за городом надел на себя осенний наряд. Островки чистого ельника утопали в море вскинувших в небо золотые купола берёз и краснеющих листьями и ягодами рябин, иногда встречались дикие яблони и торон. Яблони уже сбросили кислые, никому не нужные плоды, а терновник стоял усыпанный тёмными сизо-фиолетовыми бусинами.

Кира попробовала одну, собрала губы и нос в кучку и выплюнула раздавленную во рту ягоду. Бусина оказалась горькой.

«Бедная Светка, – подумала Кира, – такая нестерпимо тяжкая судьба».

Из зарослей кленового подроста5 вышел Роман. В каждой руке он нёс громадные, в волнистых шляпках, червивые лисички:

– Смотрите, Кира, какие грибки славные. Правда, таковыми они были ещё два-три дня назад, а сегодня уже черви подъели. Опоздали мы. – Роман осёкся, увидев несчастное лицо девушки, спросил – Сейчас вы думали о подругах, так? У вас рожица прокисла… Неверно себя ведёте. То, о чём думаете, ушло в минувшее, а его поправить нельзя. Берегите свои эмоции для грядущего. Прошлое, даже дурное, нужно вспоминать только для созидательного будущего, чтобы вся та срань, извините, что была, не повторилась. Во как сказал, даже самому понравилось!

Роман подкинул гриб и точным ударом ноги разбил его в труху, со вторым сделал то же самое, улыбнулся:

– Похвалите меня!

– За что? – удивилась Кира. – За то, что мусорите в лесу?

– Эх вы! – Роман ухватил девушку за плечи и тихонько потряс. – Во-первых, за точный удар. Во-вторых, за то, что не мусорю, а рассеиваю грибные споры. Из них на следующий год новые грибы образуются людям на радость. Ну-ка, веточку сломайте, голову нагните и идите, идите хорошие грибочки собирать… Нас Ольга домой без них не пустит. Она солянку грибную намылилась делать.

Кира улыбнулась, но улыбка получилась грустной и виноватой.

– Скажите, – не унимался Роман, – почему вы не замужем?

Кира задумалась, поправила выбившийся из-под косынки локон.

– Сначала много училась – как вы говорите, это во-первых. Во-вторых, понимала, что парни из моего вуза если в будущем станут хорошими врачами, то наверняка при этом будут скверными мужьями. Медицина не терпит соперниц. А если окажутся никудышными врачами, то зачем мне такие мужья? Других парней я не видела, потому как никуда, кроме университета, не ходила. Ну и в-третьих, я из нашей четвёрки была наиболее близка со Светкой. Она, дурында, выскочила замуж сразу после школы, и её семейный опыт, даже тот, о котором я знала, не способствовал моему желанию обременять себя мужем. И это, вероятно, даже не в-третьих, а во-первых.

– Она с вами не делилась? – Роман присел на корточки рядом со стволом берёзы и принялся осторожно разгребать кучку прелых листьев.

– Светка была скрытной. Мы с девчонками и сотой доли того, что происходит в её жизни, не знали. Наша мышка забилась в норку и там терпела, а мы думали, она во дворце принцессой живёт. В школьные годы мы совершили, как я сейчас понимаю, большую ошибку. Утвердили правило: о личном ничего! Дуры, конечно. Но тогда думали, что квартет – это главное. Всё остальное побоку. Считали, не стоит нижним бельём трясти. Когда школу окончили, оказалось, при встречах говорить не о чём. И чтобы совсем не потеряться, стали чуть-чуть приоткрывать личные занавески. Светка тогда кое-что рассказала, но и этого было достаточно. Коста относился к жене как к надоевшей вещи. Светке изменял. Земля слухами полнится, и до нас доносилось, но мы не верили. Считали, завистники выдают желаемое за действительное. Коста шикарный мужик. За ним любая вприпрыжку побежит, пусть только поманит.

– И ты? – не удержался от вопроса Роман.

Кира чуть более внимательно глянула на майора. Тот нашёл гриб и теперь с осторожностью отделял его тело от грибницы.

– Если честно, то в школе, особенно в классе десятом, да. Он многим девчонкам снился по ночам. Сейчас? Боже меня упаси! Хотя Коста стал ещё роскошнее. Прямо Ричард Гир в лучшие времена. Эдакий чернобурый лис с хор…

– Продолжай про Свету, – торопливо прервал Киру Васенко.

«Ему неприятно, когда я говорю о других мужчинах, – отметила Кира и призналась себе: – Я тоже не хочу слышать от него о других женщинах. Ай-я-яй! Ай-я-яй!»

Продолжила:

– О том, что Коста пренебрегает Светкой, не знали. Она перед свадьбой говорила о неземной любви – оказалось, только о своей. Узнали примерно за полтора года до гибели. Встретились в очередной раз на каждогодние посиделки, заметили её опухшие, исплаканные глаза в затемнённых очках. Ксюха сказала: «Всё, Светка! Или колись, что происходит, или мы все вместе прямо сейчас пойдём бить рожу твоему Константину!» Светка тогда впервые рассказала, как будто исповедовалась. Больше всех неистовствовала Ленка. Она Косту прямо загрызть хотела. Ленка у нас вообще по жизни всадник с копьём.

10

Елена Строганова соответствовала своей фамилии. Хотя то, в какой семье она родилась и выросла, в каких условиях существовала, к особой строгости не располагало. Ленка жила вопреки обстоятельствам. Отца она не знала, в свидетельстве о рождении в графе «Отец» стоял чёткий прочерк.

Мать Елены работала буфетчицей на дебаркадере. Варьку-веселушку знало всё Волжское пароходство. Она, по рассказам матросов, бросающих швартовы на пристани, лихо закладывала за воротник и так же лихо расстёгивала пуговицы на своей блузке. Как выразился боцман одного из судов: «Варька, зачем тебе одёжка? Ходила бы голой, тебя и так знают вдоль и поперёк. Замёрзнуть не успеешь!»

Лена не стыдилась своей матери. Она её любила. Все беды Варьки-веселушки были от её доброты и большого сладострастного сердца. По ночам Лена старалась дома не бывать. Она кочевала от одной подруги к другой. Родители КЕКСов принимали её с радостью. Елена Строганова была круглой отличницей и совершенно бескорыстно натаскивала подружек по всем школьным предметам.

ЕЛЕНА


Строганова с малолетства поняла: помочь ей выпрыгнуть из домашнего омута некому, посему тащила себя сама. В третьем классе стала старостой и так до последнего школьного дня должность эту из рук не выпустила. Класс Строгановой в параллели отличался от других. Они под нажимом деспотичной старосты больше всех сдавали металлолома, макулатуры, участвовали в школьных праздниках, олимпиадах и конкурсах КВН.

В один из дней, накануне завершающих экзаменов Ленка влетела на репетицию квартета, села за барабанную установку, отбила маршевую дробь и бодро воскликнула:

– Завтра иду делать аборт! Кто из вас заберёт меня из медзаведения? На первый-второй рассчитайсь! Ксюха освобождается.

– Почему? – по инерции спросила Светка.

– Потому что она там уже была. Правда, Ксюха?

Ксюха вздрогнула и, глядя на Ленку полными ужаса глазами, окаменела.

– Откуда ты знаешь? – икнула Светка.

Ленка озорно подмигнула подруге и опять отбила маршевую дробь:

– Ксюха, не дрейфь! Больше ничего не скажу, потому как ни фига не знаю. Просто наблюдательная. Ухо по жизни держу востро, иначе сожрут и не поперхнутся. Это у вас, закадычные мои подруженции, папеньки и маменьки с вилами и кольями на стрёме стоят, а я сама за себя воин с копьём. Так-то…

– Ленка, а этот твой знает? – нерешительно спросила Кира.

– Знает! – стукнула Строганова по одной из тарелок в барабанной установке.

– И что-о-о? – мяукнула Ксюха.

– Что? Обматерил. А когда я гордо повернулась и пошла, бросил вслед: «Говорил отец, одевай гондон… чтоб ещё… когда-нибудь… без резинки… да ни в жизнь!»

– Ты его ненавидишь? – с недоверием спросила Ксения.

– Люблю! Но он гад. И болт ему в задницу с нашего завода «Серп и молот», а не мои страдания. Всё! Пресс-конференция закончена, пошла в абортарий. Завтра в двенадцать ноль-ноль жду с такси. Чао!

Вывозили Лену из абортария всем квартетом. Она, с жёлто-зелёным лицом, окинула измученным взглядом три напряжённые от страха рожицы подруг, сгрудившихся на заднем сиденье такси, плюхнулась на переднее и, не стыдясь водителя, рыкнула:

– Чтоб ещё когда-нибудь без резинки – да ни в жизнь!

Получив на выпускном вечере в ладошку пластмассовую коробочку с позолоченным кругляшом на бархатной подушке, Елена Строганова без труда поступила на факультет журналистики Сартовского университета и, окончив его, была принята на работу в областную газету. Статьи Лена писала о злых людях злые, о добрых – добрые, на компромиссы с начальством не шла и вскоре была замечена в одном из ведущих печатных изданий Москвы, куда посылала свои работы. Её пригласили, и она уехала. Через год взяла ипотеку, выстроила в Балашихе квартиру, забрала к себе мать. Варьку-веселушку определила на работу в метро – дежурной. Родительница жизнь в столичном городе оценила и неожиданно для Елены превратилась из «веселушки» в степенную Варвару Егоровну.

В этом году приехать на День святого Валентина у Строгановой не получилось, но она всё же появилась в Сартове за три недели до выстрела в Киру. Они молча посидели в кафе, а потом Ленка сказала фразу, которую Кира по сей день не может вспомнить без вины: «Это мы убили Светку. Загадочных из себя строили. Только все загадки надо было вовремя разгадывать…» Встала и, не прощаясь, пошла на выход.

Где Строганова провела весь следующий после их встречи день, Кира не знает. Больше она её не видела и не увидит: на следующую ночь Лена погибла – вылетела на машине в реку, пробив заграждение моста.

11

– Знаешь, Копилка, – озорно взглянув на Ольгу, изрёк посвежевший после душа Исайчев. Он с удовольствием поедал из глубокой тарелки грибную солянку. – Мне кажется, майору Васенко всё больше и больше нравится копаться в деле Киры Сибуковой. А? Как думаешь?

Ольга, прежде чем ответить, поставила перед мужем блюдце с охапкой свежего укропа:

– Ешь, дорогой, эта трава полезна дяденькам. – Она стрельнула взглядом на обескураженную физиономию благоверного, который застыл, не донеся ложку до рта:

– Не понял?!

Ольга неспешно взяла веточку укропа и, пожевав её, так же неторопливо, голосом лектора из научного общества сообщила:

– Укроп обладает успокаивающими свойствами. Помогает мужчине снять напряжение от проблем будничных дней. – Ольга выделила голосом слово «напряжение» и, подмигнув мужу, заметила:

– Нашему майору не столько дело интересно, сколько сама Кира.

– Снять напряжение? Ты про укроп в этом смысле? – успокоился Исайчев. – А про Романа серьёзно? То-то я смотрю, из майора деловитость так и прёт. Он запросил дела о гибели подруг Киры и теперь роет их, связывая воедино. Я не уверен, что он прав. Может быть, девицы начудили не все разом, а каждая отдельно. Тогда Роман не по той дорожке идёт.

Ольга присела на краешек стула по другую сторону стола от мужа.

– Я недавно смотрела свою коллекцию и нашла одну замечательную монету. Знаешь, Мишка, монетки – это не просто застывшая история, это учебник истории. Они опыт и подсказка. Так вот эта замечательная монета была выпущена в честь юбилея Ленина. Советское правительство решило сделать необыкновенные денежки, с секретом. В каждую стотысячную деньгу закладывался изумруд весом пять карат. Тайник прятали в бороду вождя. Чтобы его раскрыть, нужно было нажать на профиль Ильича. Если денежка счастливая, то товарищ Ленин отмыкал рот и в зубах появлялся изумруд. Вот так.

– Ну-у-у, – прекратил есть Исайчев. – Шутишь?

– Не-а! Исторический факт! Что же делали нумизматы? – Ольга пододвинула ближе к мужу стакан с компотом: – Ешь, ешь… Нумизматы скупали такие юбилейные рубли вёдрами и давили на профиль. История длится и по сей день, но без первоначального ажиотажа. Пока известно пять удачных случаев. Если в монете искомого нет, то она уже ничего не стоит и коллекционеры продают их за бесценок. Обрати внимание: ни один нумизмат никогда не купит рубль с Лениным у другого нумизмата. Зачем? Они оба знают этот секрет. В вёдрах пустая порода.

– Ну-у-у, – продолжал вопрошать Исайчев. – И что?

– Надо забыть все старые наработки и начать сначала. После прекращения следствия по любому признаку следак, завершивший дело, при открытии его вновь скидывает идущему за ним пустую породу. Это моё мнение. Вам решать, ошибочное оно или нет. Выстрел в Киру был не просто выстрел. Злодей мог убить её другим, более лёгким способом. Но не убил. Почему?

– ?

– Потому что он утверждал себя в своих глазах. Все мертвы, некому что-то доказывать. Выстрел – красивая точка.

– Или она! – заключил Михаил. – Я бы не сбрасывал со счетов женщину. Где-то, когда-то КЕКСики могли её сильно обидеть. Они в школьные годы звездили. Может быть, зависть?

– Или так, – согласилась Ольга. – И ещё один совет: многие ошибочно полагают, что чем больше монета блестит, тем она сильнее нравится коллекционерам. Сразу предупреждаю, это не так. Попробуйте выставить на нумизматический сайт надраенную монету – вас в лучшем случае забанят и обматерят, мол, иди лучше коту яйца до блеска наводи. Собирателям нравятся монеты в «родной одежде», то есть в патине, придающей ей особый шик, подтверждающей подлинность. Обычно патина – это верхний слой, в нашем деле может быть всё наоборот – до патины придётся дорыться. Каждый следак наводил свой лоск…

– Ты с чего начала бы?

– С начала, дорогой! С первой жертвы. С Ксении Звягинцевой.

Михаил нахмурил лоб:

– Мы просеяли её жизнь здесь, в России. Я убеждён, что смерть пришла к ней отсюда. Ни-че-го примечательного не нашли. Не за что зацепиться.

– А Борис Эздрин? Чую, это не проходная фигура, и Регина его тоже здесь при чём.

– Наверное, ты права, Копилка. – Исайчев встал и с любопытством заглянул в кастрюлю с солянкой: – Добавки дашь? Это Кира с Романом грибов набрали? Долго ходили?

Ольге нечасто удавалось самой кормить мужа, поэтому сейчас она делала это с удовольствием.

– Ходили долго, а грибы купили в магазине. Хотя врут, что сами набрали, вымыли и упаковали.

– Ты Киру предупреди, – усмехнулся Исайчев, – Ромка в лес заводит девушку, а выводит беременную женщину. Он мастак.

Ольга положила обе руки на плечи мужа, чмокнула в макушку:

– Никого я предупреждать не буду. Сами разберутся…

12

Старший эксперт подполковник юстиции Галина Николаевна Долженко сидела в своём кабинете и задумчиво смотрела в одну точку. Колени ломило сил нет как больно. На правой ступне воспалилась косточка.

– Всё! – говорила себе Галина Николаевна. – Пора драпать, пока ноги ещё носят. А то, как Вовку Корячка, увезут на «скоряке» в больничку и там поселят на ПМЖ.

Владимир Львович Корячок, полковник юстиции в отставке, бывший начальник Следственного комитета, учился с Галиной Николаевной, тогда просто Галкой, в одном юридическом институте. Она на следственно-криминалистическом факультете, а он на судебно-прокурорском. Она на курс младше.

В студенческие годы, да и сейчас, Галку знали во всех убойных райотделах Сартова. Со временем её имя претерпело изменения: из Галки в Галину, из Галины в Галину Николаевну, из Галины Николаевны в подполковника Долженко. Не менялась только Галкина сущность. Она всегда оставалась человеком въедливым, высокопрофессиональным, любопытным и бесстрашным. Именно она в любом возрасте вместе с операми лазила по коммунальным колодцам и выковыривала полуразложившиеся трупы, снимала с высоковольтных проводов сгоревшие тела воришек, собирала в единое целое расчленённые тела. Такую работу Галина проделывала без брезгливой гримасы на лице и почти без эмоций. Ко всему прочему, Галина Николаевна была хороша собой, умна и с немалым чувством юмора. На сей момент за плечами эксперта было сорок лет выслуги, два ордена и несчётное количество медалей, а вот семьи у подполковника Долженко не было. Не успела. Заработалась.

Сейчас Долженко хотела покоя, но страх за своих мальчишек останавливал её от написания рапорта об отставке. Мальчишками подполковник Долженко считала следователей комитета. А они не просто любили Галю – они её обожали. Сотрудники называли её «бабушкой русской экспертизы». Бабушка часто защищала проштрафившихся молодых следователей от гневливого начальника. Она придумывала такие причины, обеляющие провинившихся, что души не чаявший в ней полковник Корячок забирал свои грозные слова обратно. Когда-то давно, лет тридцать назад, Владимир Львович был в неё влюблён, но добиться расположения не хватило силёнок, о чём он продолжал жалеть до сей поры. Защищала Галина Николаевна, конечно, не всех, а только тех, кого считала богом поцелованным трудоголиком. Любимая поговорка подполковника Долженко звучала так: «Кто в работе впереди, у тех орден на груди». Михаил Исайчев и Роман Васенко как раз относились к той группе людей, которую, по словам Галины Николаевны, ожидал орден, а то и два.

Никак не думала эксперт Долженко, что давний друг полковник Корячок раньше её сойдёт с дистанции. Галина Николаевна, услышав настойчивый стук в дверь, встрепенулась. Пошарила ногой под столом и принялась нехотя натягивать на отёкшие ступни туфли, крикнув:

– Заходите! Я тут.

Дверь приоткрылась, и в щели показалась улыбающаяся физиономия майора Васенко.

– Это ты, Рома? – облегчённо вздохнула Долженко и скинула уже надетую туфлю. – Что хотел, майор?

– Галина Николаевна, пришёл спросить. Вы проводили экспертизу по делу Елены Строгановой?

– Входи весь! – поманила рукой Галина Николаевна. – С половинкой разговаривать не буду…

Роман вошёл, и Долженко, осмотрев его с ног до головы, изрекла:

– Потёртый ты какой-то, майор. Что твоя перелётная птица, не вернулась?

Роман отрицательно покачал головой и пошёл утиной походкой, по его мнению, выражающей особое смирение, в угол кабинета, где стояло большое рыхлое кресло.

– Ты что, надолго ко мне? – спросила Долженко, видя, как майор усаживается в её любимом уголке.

– Вопросы есть, – согласился Роман. – Дело закрыли как несчастный случай, но я видел там записку с твоим особым мнением. Так?!

– Ну-у-у? Ты её читал?

– Ну-у-у?

– Там что, не на русском написано?

1
...
...
10