Через полчаса, прыгая по камням, он добрался до очередного ручья, берег которого был завален большими валунами. Ручей оказался небольшой горной речкой, так громко шумевшей, что Тарас невольно проникся уважением к ее силе и в наступившей темноте не решился форсировать. Можно было легко сыграть в ящик, ударившись головой о камни. Идти же вдоль течения он тоже не захотел, тем более, даже небольшой спуск с вершины хребта показал, что он еще не полностью пришел в себя после контузии. Его опять затошнило, голова стала кружиться.

– Придется переночевать здесь, – решил Тарас, – на службу я уже все равно опоздал. Утро вечера мудренее.

И нарвав высокой травы на пустынном берегу реки, он отошел от русла метров на сто, устроив себе лежбище между камнями. Организм требовал отдыха. Конечно, жестковато было спать прямо на земле и холодновато – горы все-таки, но на службе в российской армии и не такое приходилось выносить. И все же долгое время Тарас никак не мог заснуть, сжимая в руках кинжал, – не выходили из головы воспоминания о мертвеце, похожем на него, как родной брат. Того ведь задрал кабан. Значит, зверья в здешних местах хватает, и надо быть настороже. Но не только это беспокоило Тараса. Гораздо больше он хотел знать, почему тот парень так вырядился и бродил по горам один с таким странным оружием, когда уже давно придуманы шикарные ножи, не говоря уже о карабинах или автоматах. Судя по всему, он был охотником, только, похоже, молодым и неопытным. Другого объяснения Тарас пока не находил. Но даже если ты молодой охотник, зачем бродить по горам без обуви и нормального снаряжения? «Видно, я действительно угодил в дикие места, – решил Тарас, засыпая, – завтра надо быть осторожнее».

На следующее утро он нашел брод и переправился на другую сторону реки. А обсохнув, направился прямиком сквозь лес и вскоре, петляя среди деревьев, вышел к какой-то деревне. Точнее хутору, стоявшему на небольшом клочке земли у самого леса. Иначе эти несколько полуразвалившихся хибар из прутьев и соломы было и не назвать. Едва Тарас заметил жилище, как у него сработал инстинкт десантника, и он залег за стволом поваленного дерева, решив рассмотреть местных жителей, не выходя из леса и до поры не обнаруживая себя.

Так он пролежал минут двадцать. За это время Тарас разглядел четверых бородатых мужиков почти в таком же рубище, какое он носил на себе, которые вскапывали не то палками, не то мотыгами каменистую землю. Другого «оружия» при них не имелось. А также трех женщин, которые доили пасшихся по соседству с деревней коз, наполняя теплым молоком глиняные кувшины с гнутыми ручками. Между домами бродили голые дети. Выглядели все местные так, словно прогресс обошел стороной эту богом забытую деревню. Ведь никаких антенн или столбов линий электропередач боец не заметил. Значит, не было здесь ни света, ни телевизоров, ни даже телефона, чтобы сообщить в часть о себе.

Однако другого выхода Тарас не видел и решил пойти на контакт. В крайнем случае подскажут, сколько до ближайшего райцентра топать. «Главное, чтобы по-русски понимали, – озадаченно подумал Тарас, разглядывая бородатых и смуглолицых мужиков, – ну а если что, с этими орлами я и один голыми руками справлюсь. Лишь бы у них по „калашу“ в домах не было припрятано».

Давно поднявшееся на небосвод светило начало припекать, и скоро Тарасу стало жарко лежать даже здесь, на границе солнца и тени. Он поймал на своей щеке жучка и резко сжал его пальцами. Тонкий панцирь с хрустом треснул, разбрызгав бурое тельце. «Ладно, – решил Тарас, поднимаясь и поправляя ножны кинжала, – где наша не пропадала».

Выйдя из леса, он направился прямиком к мужикам, решив разузнать у них обо всем, а заодно попросить, чтобы дали кусок хлеба и стакан молока, если не найдется чего поинтереснее в закромах.

– Здорово, крестьяне! – громко приветствовал боец всех сразу, незаметно приблизившись к ним со стороны леса на расстояние двадцати шагов. – Не дадите воды напиться?

Однако реакция местных оказалась неожиданной. Трое мужиков, едва завидев его, кинули свои палки на землю и бросились бежать в сторону деревни, оглашая окрестности странными криками, смысл которых до Тараса никак не доходил. Не знал он этого языка и подумал с разочарованием: «Не русские». А четвертый, тот, который остался на месте, перехватил палку с металлическим наконечником покрепче, приготовившись к обороне и зло поглядывая на приближавшегося Тараса.

– А ты, значит, самый смелый? – продолжал налаживать контакт спецназовец, останавливаясь в пяти шагах от мужика.

Мужик молчал, но лютая ненависть в его глазах озадачила Тараса.

– Чего испугались-то? – попытался выяснить причину переполоха Тарас, глядя, как убежавшие крестьяне похватали своих баб и детей и скрылись в лесу с другой стороны горной поляны. – Я же не бандит с большой дороги. Скорее наоборот.

Мужик перехватил палку в другую руку и сделал шаг в сторону, приняв новую позицию для обороны. Вступать в словесный контакт он явно отказывался.

– Мне до телефона добраться надо, – высказал Тарас последний аргумент, – связаться со своими.

И чуть не ляпнул: «Я военный, российская армия». Но вовремя осекся. Странная была деревня, и русских здесь могли не очень уважать, мягко говоря. Впрочем, на лице мужика не отразилось ровным счетом ничего. Он явно не понимал, о чем говорит Тарас. Однако поигрывал мотыгой, словно ожидая нападения, хотя боец специально держал руки на виду, не прикасаясь к кинжалу. Успеется. Сначала информация.

Но когда вгляделся в нервного мужика, в одиночку решившего во что бы то ни стало защитить родную деревню от пришельца из леса, в голову Тараса полезли странные мысли. Ему вдруг показалось, что его «узнали в лицо». Слишком уж быстро убежали от него деревенские мужики, едва увидев. Хотя своей рожей и одеждой он не так уж сильно от них отличался. Не негр и не арабский террорист. А все-таки шороху навел одним своим видом.

– Ты ко мне не лезь, – предупредил Тарас, кожей чувствуя лютую ненависть, исходившую от этого мужика, – я мирный человек, пока меня не трогать. А тронешь, глаз на окорок натяну, сечешь?

Ответа не последовало.

«Может, тот парень здесь набедокурил? – в сомнении размышлял Тарас, поглядывая на ходившего кругами крестьянина, а сам вспоминал мертвеца. – Кто же он был такой? Может, бандит, а не охотник. А может, и то, и другое. В общем, нравы тут дикие, как я погляжу. А может, и не Россия это вовсе. Везет, блин, как утопленнику».

От философских размышлений его излечил резкий удар мотыги, направленный прямо в голову. Снизу вверх. От молчаливых угроз крестьянин перешел к действию.

– Да ты что, охренел, что ли, придурок сельский? – отпрыгнул боец в сторону. – Руки чешутся, подраться не с кем? Прямиком на зону хочешь из своего сельпо отправиться?

Мотыга еще рез просвистела над головой отступавшего к лесу Тараса, который не хотел пускать в ход кинжал. А мужик все наступал, размахивая мотыгой сплеча, явно вознамерившись убить его, хотя и делал это крайне неумело. Как крестьянин, не обученный премудростям восточных единоборств. Впрочем, если бы не реакция Тараса, то никаких премудростей и не понадобилось бы. Мужик был не из слабых, и один точный удар его мотыги мог расколоть череп спецназовца, как арбуз.

Наконец Тарас ухитрился пригнуться и проскочить под мотыгой, в очередной раз разрезавшей воздух над ним. Он перехватил ее и нанес короткий, но очень болезненный удар в пах мужику носком кожаного сапога. Удар достиг цели, и нападавший повалился на камни, завыв от боли. Для пущей убедительности Тарас съездил еще пару раз мужику по ребрам своими берцами и, немного выпустив пар, успокоился. Он умел быстро приходить в себя. В драке нужен холодный разум, а на его службе тем более. И все же он решил попугать мужика, уж больно тот оказался тупорылым.

– Я же тебя предупреждал, чмо, – назидательно проговорил боец, отбрасывая мотыгу в сторону и выхватывая кинжал, – если не с кем подраться, бейте друг друга. Стенка на стенку. Вот сейчас отрежу тебе уши, чтобы помнил, как на спецназ наезжать.

Он сделал шаг в сторону поверженного противника и вдруг увидел ужас в его глазах. Тот явно прощался с жизнью, решив, что Тарас заколет его сейчас, как свинью. Насладившись моментом, боец убрал кинжал в ножны и уже хотел пойти дальше своей дорогой, как произошло нечто такое, чего он никак не ожидал.

Крестьянин вдруг метнулся к его ногам, обнял их и стал целовать покрытые грязью и пылью берцы, бормоча что-то нечленораздельное. По всему было видно, он ожидал смерти за свое сопротивление, но, неожиданно избежав ее, теперь благодарил Тараса и, возможно, клялся ему в чем угодно. Ошеломленный боец несколько секунд стоял в оцепенении, а затем с отвращением оттолкнул от себя валявшегося в ногах мужика.

– Пошел вон, животное, – сплюнул он, – совсем оскотинился, а теперь благодарит. Пить надо меньше и кулаками попусту махать. Проживешь дольше.

Еще раз сплюнув с досады, Тарас быстрым шагом пересек деревню и углубился в лес на другой стороне, не слишком беспокоясь, что остальные жители будут его преследовать. Если вспомнить скорость, с которой они убежали, то наверняка уже были давно за соседней горой.

Так он шагал часа три по тропе сквозь лес, росший на склоне, сначала вверх, а потом вниз и вскоре оказался в широкой долине, по дну которой шумела очередная река. Никаких селений больше не попадалось. Здесь он остановился у огромного валуна, решив дать отдых уставшим ногам. Попил чистой воды и присел на камень в тени незнакомого раскидистого дерева, больше похожего на куст. Хотелось обдумать происшедшее в деревне, поскольку Тарасу не давало покоя странное чувство, – что-то здесь было не так. Странные ему попались селяне. То, что они ковырялись в земле доисторическими орудиями и света в деревне нет, это еще ерунда. На просторах России такие уголки сохранились во множестве. И там, даже в двадцать первом веке не то что про Интернет, про лампочки слыхом не слышали и с чем их едят, не догадывались. Это все спецназовец понять мог. Сам отсюда родом. Но их поведение показалось Тарасу странным. Ведь вели они себя не просто, как бухие селяне, которые наехали на приезжего, решив ради развлечения выпустить ему кишки. Появление Тараса вызвало у них настоящий ужас, словно он был каким-то чудовищем. Но чудовищем знакомым, которое раз в году выходило из леса и съедало лучшего из них. И этот лучший крестьянин даже рискнул ему противостоять, но проиграл и ждал законной смерти. В общем, вели они себя, как настоящие рабы. Вот что показалось Тарасу, и от этой мысли он никак не мог отделаться.

– Это куда же меня занесло? – в очередной раз спросил он сам себя.

Нет, он был наслышан, как относятся к гастарбайтерам некоторые барыги, морят их голодом и травят собаками, заставляя работать. Может, он набрел на одну из таких запрятанных деревень, где новые русские (или не русские) восстановили рабство в полном объеме, лишив этих бедолаг документов и права на свободу. Но эта идея показалась Тарасу странной. Зачем селить несколько семей в горах и боронить землю, не коноплю же они здесь выращивают? Хотя кто знает. Он ведь не присматривался. Вполне может быть. В Афганистане климат схожий. Солнце, горы и рабы, а что еще надо для такого производства.

«Ладно, – решил Тарас, вставая, – пойду дальше вниз. Найду еще кого-нибудь, может на этот раз повезет».

Он спускался по долине вдоль реки по самому солнцепеку до тех пор, пока не стало темнеть. Уставшее за день тело требовало отдыха, да и есть хотелось ужасно. Пора было подумать о ночлеге. Тарас, конечно, мог передвигаться ночью, но не захотел. Местность вокруг деревни была небогатая. За все время пути Тарас видел чуть в стороне лишь одну небольшую деревушку наподобие той, на которую набрел утром. Но заходить не стал. Если здесь на просьбу напиться сразу дают мотыгой по голове, то он предпочитал еще немного пострадать от жажды и голода, пока не найдет селение побольше, с явными признаками цивилизации. Служба приучила терпеть тяготы и лишения, и теперь это пригодилось.

До равнины, по всей видимости, осталось идти не так долго. День, может два пути. Не больше. А здесь лучше было не светиться. Первый контакт вышел не очень обнадеживающим, и Тарас стремился поскорее покинуть эти дикие места.

Перед тем, как на горы опустилась непроглядная тьма, он успел облюбовать себе ложбинку в стороне от реки на склоне горы, поросшей редкими деревцами. Нарвал и набросал высокой травы на каменистую землю, нагретую за день солнечными лучами. Затем медленно, с наслаждением скинул берцы, которые натерли ноги за время долгой ходьбы, и быстро заснул, не обращая внимания на стрекотание цикад.