Откровенно говоря, скромное помещение, куда пригласили Эдванса и Лоуба, можно было назвать гостиной с большой натяжкой. Привычные к обстановке респектабельных домов, джентльмены не могли и подумать, что тесная комнатка с округлым столом, стульями грубой работы и жалким набором прочей мебели может претендовать на звание гостиной.

Беспрестанно суетящийся Генри был полон нарочитой учтивости и внимания. Усаживая гостей за стол, он то и дело с насмешкой приговаривал: «Прошу вас, осторожнее, сэр, не сломайте свою саблю, …будьте внимательнее, сэр, у нас такие стулья, вставая, вы можете порвать чулки. Они, как видно, жутко дорогие!».

Лоуб конфузился и сидел словно на гвоздях, а Джонатан отслеживал все это только как неприятный, назойливый фон своей основной цели. Он лишь тихо посмеивался над поведением этого уличного хулигана, которого осчастливили редкой для таких бедных ребят возможностью поработать при пекарне. Как тут ни старайся, а его неумение прислуживать не спрячешь никуда. «Возможно, – думал Эдванс, – этот великовозрастный олух хотя бы с привычными ему мешками и дровами управляется с большим умением».

Генри тем временем принес кувшин и глиняные кружки. Судя по всему, это был верх местного гончарного искусства и предмет особой гордости хозяев. Наполнив их наливкой, помощник Уила весьма неучтиво, даже небрежно, согнулся и чуть ли не по-хамски толкнул кружку к самому носу Лоуба.

Эдванс в который раз про себя улыбнулся и заключил: «Неотесанное полено, гнать такого в шею!».

Вскоре появился и сам хозяин. Он вежливо поинтересовался у гостей, достаточно ли внимания было им уделено и хороша ли его домашняя наливка? Получив ответ, преисполненный настоящего столичного такта, он украдкой кивнул своему помощнику: смотри, мол, как нужно с людьми разговаривать.

В ответ на это Генри красноречиво вскинул взгляд к потолку, что, несомненно, означало: было бы перед кем тут особенно расшаркиваться! И это также не осталось незамеченным Эдвансом. Он стал ловить себя на мысли, что все эти притворные попытки хамоватого Генри услужить заезжим господам, стали ему здорово действовать на нервы. Пожалуй, если бы не порученное им с Лоубом дело, горько бы пришлось этим пекарям еще в комнате с широким окошком и прелестной девушкой.

Тем временем хозяин пекарни что-то спросил у своих гостей, но задумавшийся Джонатан пропустил мимо ушей этот вопрос. Дабы исправить досадную оплошность, Эдванс уперся взглядом в Лоуба. Лицо того выражало полное непонимание.

– Простите, – окончательно выныривая из неясных дум, честно признался Эдванс, – мистер Шеллоу Райдер, я задумался и не услышал ваш вопрос…

– Я спрашиваю, кто из них вас интересует?

Эдванс округлил глаза.

– Ну, – в свою очередь озадачился и хозяин пекарни, – я имел в виду Мери или Синтия?

Джонатан снова коротко глянул на Лоуба. Бледное лицо последнего стало вытягиваться.

– Про-о-остите… – непонимающе протянул Эдванс.

Великан Уилфрид приосанился:

– Господа, разве речь пойдет не о сватовстве?

В спертом воздухе повисла неприятная пауза. Затягивать ее далее было просто смерти подобно.

– Мистер Шеллоу Райдер, – как можно деликатнее начал Джонатан, – нет никакого сомнения в том, что руку каждой из ваших дочерей почтут за честь просить самые достойные джентльмены, однако мы к вам по иному делу. Еще раз прошу вас простить нас за то, что наши намерения были неправильно истолкованы.

Эти слова заезжего джентльмена, как видно, дорогого стоили Уилфриду. Он тут же отмерил себе из кувшина большую дозу наливки и одним махом выпил ее.

«Вот тебе и хозяйский этикет», – только и подумал Эдванс.

Лабазник Уил тем временем огладил свою богатую бороду и тяжко вздохнул:

– М-да… А что же, господа, вас тогда привело ко мне?

– Мы, ― чувствуя, как с души свалился груз напряжения, охотно принялся излагать суть своего дела Джонатан, ― слышали от мистера Скотта о том, что вашей пекарне сейчас приходится нелегко. Заказ большой, а в помощниках у вас только Генри и три женщины.

Мельница мистера Симпсона, при всем уважении к нему и его семье, сейчас способна обеспечить качественной мукой только свою пекарню. Вам же и мистеру Платту достаются только остатки.

– Кто вы такой, чтобы говорить всякое о достойном человеке? – вяло возмутился Уил, употребляя вторую порцию наливки.

– А я ничего плохого и не говорю, – легко и непринужденно заверил гость. – Впрочем, как учит нас Священное писание, давайте будем судить людей «не по словам их а по делам».

Эдванс кивнул своему спутнику. Тот извлек из-под полы плаща два крохотных мешочка и поставил их перед Уилфридом.

– Что это? – не понял тот.

– Мука, – ответил Джонатан, двигая свой товар в сторону хозяина пекарни. – Смотрите сами, я не стану ничего больше говорить.

Шеллоу Райдер безо всякой охоты взял поочередно оба мешочка, развязал тесемки и высыпал содержимое прямо на стол. Эти две одинаковые по величине кучки муки сильно отличались даже внешне. Уилфрид сразу заметил просто невиданное качество той муки, что была справа от него, но, не подавая виду, принялся нюхать, растирать между пальцами и скатывать в шарики, смачивая слюной, сначала муку из одной кучки, а потом из другой.

Закончив, пекарь деловито откашлялся и, откинувшись на жалобно скрипнувшую спинку стула, заключил:

– Ну, что я хочу вам сказать, господа. Та мука, что слева, – самая обыкновенная мука, весьма и весьма неплохого качества. А вот та, что справа… Врать не стану, не в моих это правилах – такой муки я в своей жизни еще не встречал. Это, если хотите, пыль с крыльев ангелов, а не мука!

– Все верно, – довольным голосом произнес Эдванс. – Мука в левом от вас мешочке с мельницы мистера Симпсона, а вот в правом – суть нашего дела.

Мы с компаньоном сколотили неплохое состояние, снабжая в смутные времена этой испанской мукой сразу и бедствующих, и жирующих французов. В данный момент у нас есть желание и возможность насытить отборным испанским зерном и отличной мукой все рынки севера Франции и южного побережья Англии.

Должен вам признаться, что мы уже вели переговоры с мистером Симпсоном об установке на его мельнице новых валовых жерновов. Симпсон, видя качество нашей муки, согласился и тут же дал залог, но… На переоборудование его водяной мельницы понадобится около года, а то и больше, причем валы-жернова настолько велики, что ему придется использовать для их установки чуть ли не половину его склада. Но мистер Симпсон пойдет и на это, уверяю вас.

К сожалению, его дом, увы, неудачно расположен для нашего нововведения. Увеличивать площади ему просто не даст река, хотя мы обсудили с ним и это. Мистер Симпсон заверил нас, что это не станет большой проблемой. Кое-кто из соседей уже давно не прочь продать ему часть своих земель. Однако сами понимаете, в ближайшем будущем все его деньги пойдут не на покупку земель, а на установку жерновов.

Исходя из этого, мы хотели бы предложить вам на выгодных условиях дать возможность нам использовать ваш мучной склад. Все то время, пока будет решаться вопрос с переоборудованием мельницы Симпсона, мы сможем осуществлять торговлю этой высококачественной мукой отсюда по всему южному побережью. Поскольку мы будем арендовать у вас помещение, наша мука будет отпускаться вам в полцены, а при удачном ходе дел и того меньше.

– Хм, а что же вы не подадитесь в Плимут или Брайтон? – возразил Уилфрид. – Ведь там есть порты и оттуда торговать удобнее.

– Там большая влажность.

– Ну-у, – ухмыльнулся Уил, – влажность у нас везде, так что не пытайтесь меня надуть. Впрочем, не хотите говорить, и не надо, мне ваши тайны ни к чему. Давайте обсудим дело. Мука ваша просто превосходного качества и… – почесал в бороде Шеллоу Райдер, – думаю, я буду сотрудничать с вами. Только странно все как-то. У одного мельница и пекарня, у другого склад и пекарня.

Надеюсь, вы подумали и о том, что мы с Симпсонами вскоре начнем воевать за покупателей? Конечно, я вас понимаю, дело в первую очередь, но как нам жить потом здесь, зная, что семья того же Изекила Платта в самое ближайшее время просто пойдет по миру с драными торбами? Или вы и ему что-то такое хитрое предложили?

Эдванс вздохнул:

– Мы не стали ничего предлагать мистеру Платту. Наша беседа с ним была короткой.

– Это понятно, – выныривая из тяжких дум, твердо заключил Шеллоу Райдер. – Так что же, джентльмены, ваши условия?

Вдруг мощный удар сорвал тяжелую дверь гостиной с петель. Массивная створка с грохотом упала на пол, подняв в воздух едкое пылевое облако! В комнату ворвались какие-то вооруженные люди. Один из них, держа перед горлом Мериан короткий кривой нож, переволок оторопевшую от страха девушку через порог и рявкнул:

– Всем сидеть!

Те, кто был с ним, что-то около десяти человек, в один миг рассыпались по пыльной гостиной лабазника. Стволы смердящих фитилями мушкетов и выгнутые клинки сабель в один миг были направлены на Эдванса, Лоуба и даже на притихшего в углу беднягу Генри.

– Папа, – сдавленно пискнула Мери, и державший ее лихой детина тут же крепко зажал рот побледневшей девушке и рявкнул:

– Не шумите, леди! Я сейчас передам вас тем… джентльменам у входа, а сам потолкую с Ричи. Только вы не брыкайтесь и, упаси вас бог, не кричите, не то ваше нежное тело нанижут на саблю, как худую куропатку. Вы меня поняли?

Мериан кивнула и затихла, прекратив всякие попытки к сопротивлению. Незнакомец передал девушку стоявшим у входа, а сам бесцеремонно подошел к столу, налил себе наливки, выпил ее и швырнул глиняную кружку о пол.

– Сладкое пойло для девиц, – прорычал недовольно чужак и неожиданно со всего маху ударил Уилфрида Шеллоу Райдера эфесом сабли по голове.

– Всем сидеть! – вскричал он снова, давая возможность бесчувственному телу великана свободно упасть на пол. – Сидеть, или я убью его и прикажу убить девушку!

Распоясавшийся незнакомец сел на место Уилфрида, которому, по его красноречивому кивку, уже старательно скручивали веревками руки двое вооруженных, неопрятно одетых людей.

Он положил перед собой один пистолет, вынул из-за пояса второй, поочередно чиркнул кремнем у их фитилей и, дождавшись, чтобы те задымились, к удивлению гостей лабазника, навел оба ствола на Генри!

– Даже не думай, Ричи, – криво улыбаясь, сказал чужак.

Сидевшие до сих пор словно каменные изваяния Эдванс и Лоуб перевели изумленные взгляды на нескладного помощника пекаря. Восседавший за хозяйским столом, словно Валлийский принц, разбойник перехватил их взгляд:

– Что такое, господа? Вы чем-то удивлены? – Он на миг отвел свои воспаленные глаза от цели, уделив внимание тем, кто случайно угодил в эту переделку.

– Будьте благоразумны! – продолжил чужак. – Хотя вы и вооружены, но в сопротивлении и кровопролитии нет нужды. Вы не имеете ни малейшего понятия о том, что здесь происходит. Повторяю, будьте благоразумны, потерпите немного наше общество, и скоро все будут свободны и… почти никто не пострадает.

– Итак, Ричи Ласт Пранк, – он угрожающе кивнул стволами в сторону того, кого гости пекаря Уилфрида знали под именем Генри, – меня прислал Хайраддин. Гроза прошла, и он, а вместе с ним и все мы полагаем, что половины того, что тебе было приказано спрятать от флота де ла Вега, для тебя одного будет слишком много!

В этот момент Лоуб, выдавая крайнее волнение, как-то неловко дернулся и в тот же миг съежился от ударившей его в плечо боли. Понимая, что сейчас он на волосок от смерти, Эдвард Лоуб осторожно повернул голову. Сзади в его лопатку упиралась чья-то сабля, готовая в любой момент прошить его насквозь.

– Чу-чу-чу-чу, – спешно остановил расправу целившийся в Генри незнакомец. – Майки, не надо, – обратился он к стоявшему за спиной Лоуба.

Именно в этот миг Джонатан Эдванс, про себя оценивший прекрасную выучку напавших на них людей, понял, что дело плохо, хуже некуда. Удивление и разочарование от осознания того факта, что деревенщина Генри – неотесанный помощник Уилфрида Шеллоу Райдера – оказался его сыном, Ричмондом Последняя Шалость, самым опасным и кровожадным корсаром Средиземного моря, отступили на второй план. И если минутой раньше Джонатан уже практически просчитал все варианты схватки и спасения, то теперь становилось совершенно понятно, что надеяться было не на что. Их захватили люди, из лап которых вырваться живыми было просто невозможно.

Восседавший за столом незнакомец, судя по всему, главный у нападавших, взвесив все «за» и «против», что-то про себя решил и после этого снова обратился к случайным свидетелям драмы:

– Что-то мне подсказывает, господа, что вы можете каким-то образом помешать нам выполнить наше дело. А ну-ка, – он кивнул вперед, – положите на стол ваши сабли, медленно идите к стене и станьте рядом с Ричи. Подождите там, в сторонке, и без глупостей! Мы не хотим никого из вас убивать.

Джонатан и Эдвард молча сняли с ремней сабли и, поочередно уложив их на стол, отправились к указанному месту у стены. Когда они проходили мимо Ричмонда, тот вдруг засмеялся:

– Ну и глупец же ты, Банка! Дались тебе эти парни, отпусти их. Они просто продают испанскую муку. Эй, отставной вояка, – обратился он к Лоубу, когда тот оказался прямо напротив него, – ты ведь не отдал джентльменам свои «испанские сюрпризы»?

С этими словами он резко развернул Эдварда Лоуба и с силой одернул рукава его плаща. Миг, и незнакомец, которого Ласт Пранк назвал Банка, выгнулся мостом, хватаясь за пробитое испанским ножом Лоуба горло. Его мушкеты с грохотом упали на пол. Кровь брызнула тонкими фонтанами на темные оскобленные доски гостиного стола.

В один миг всё перевернулось вверх дном в этой душной комнате.

Грохнули два выстрела. Лоуб, невольно служивший в этот момент Ричмонду живым щитом, упал на пол, а Эдванс, раненный в бедро, привалился к стене. Тут же рядом с ним рухнул кто-то из нападающих, у которого второй «испанский сюрприз» Лоуба торчал уже из груди.

Ничего не скажешь, Ричмонд Ласт Пранк умел обращаться с этими новомодными игрушками. Пират стрелой пролетел у стола, швырнул в сторону Эдванса одну из сабель, а сам схватил другую.

Только тогда, когда у самых ног Джонатана зазвенело каленое железо, он вдруг очнулся. Ситуация не позволяла расслабиться ни на миг. Эдванс понял это, как только нагнулся к оружию. Крохотное промедление – и тут же жгучая боль ударила его под левую лопатку. Эдванс в слепой ярости сделал ответный выпад назад. Умелая рука заученным движением поразила цель. Тот, кто напал на него, явно не ожидал подобной прыти от ошеломленного с виду человека. Наверное, именно потому, падая на пол и расставаясь с душой, разбойник выпучил удивленные глаза.

С ним было кончено. Джо, превозмогая боль, бросился к двери, где уже кипела страшная схватка.

– Сall all hands on deck!⁵ ― скалясь в лицо смерти, кричал распаленный боем Ричи Ласт Пранк. Он был ранен в плечо, однако рубился как одержимый, прикрывая отход к двери своей перепуганной сестре. Нападавшие понимали, что только угрожая ей, можно было остудить пыл разъяренного помощника Барбароссы.

Ричи прекрасно видел их стремление, а потому, пропуская Мери к двери, укладывал на пол уже третьего из тех, кто пытался ее схватить. Наконец, она, пользуясь тем, что ее воскресший из мертвых брат, словно щитом, закрыл собой угол, незримой тенью проскользнула прочь из этого ада, развязывая руки мужчинам: брату Ричи и красавцу Эдвансу, который в это время тоже вступил в бой.

Четверо оставшихся в живых людей Банки тут же разделились на пары и жестоко атаковали их. Развернувшись спиной друг к другу и истекая кровью, Ласт Пранк и Джонатан Эдванс, враги по определению и союзники по факту, дрались столь слаженно и яростно, что скоро стало ясно: никто из вероломно ворвавшихся в дом Шеллоу Райдеров не уйдет отсюда живым. Отменная армейская выучка одного и опыт сотен абордажных бросков другого брали верх над глупым и неорганизованным наскоком пиратов.

Нападавшие, каждый из которых уже имел ранения, понимая, с каким убийственным альянсом они в этой схватке столкнулись, перешли от слепой атаки к осадному бою. Ричи, пользуясь этим, молниеносным выпадом уложил на пол еще одного негодяя. И тут, откуда ни возьмись, грохнул выстрел!

Это пришедший в себя Лоуб поднял с пола мушкет Банки с тлеющим запалом и всадил боевой заряд прямо в кого-то из бандитов. Теперь уже соотношение сил стало безнадежным для нападавших. Последние двое, понимая всю незавидность своего положения, попыталась сдаться. Они, не сговариваясь, бросили оружие на пол и развели руки в стороны.

Но беспощадный Ричмонд Ласт Пранк двумя короткими выпадами, хладнокровно, словно свиней, заколол их обоих. Страшная неравная схватка была закончена.

Джонатан смотрел на распаленного боем пирата, от одного имени которого дрожали поджилки у всех средиземноморских торговцев. Своим умением обращаться с оружием, своим бесстрашием корсар пробудил уважение к себе, но… Уже отходила от берега победы огненная волна боевой ярости, и чувство долга, которое Джонатан всегда считал определяющим в своем счастливом восхождении по карьерной лестнице, стало неприятно щемить где-то под сердцем.

Как видно, и раненый Лоуб чувствовал нечто подобное. Шатаясь, он подошел к Эдвансу и вопрошающе посмотрел ему в глаза. Нужно было что-то решать. Джентльмены колебались.

В это время на полу зашевелился Уилфрид Шеллоу Райдер.