Выпитая водка ли сделала свое дело или вполне естественная непосредственность поведения прекрасной незнакомки вывели Славу из состояния коммуникативного ступора, но совсем незаметно из него выскользнул комплимент, очень даже уместный комплимент:
– У вас самый чудесный голос, какой мне приходилось когда-либо слышать в жизни. Но на самом деле таких голосов не бывает на свете, и поэтому я думаю, что мне снится сон. Прекрасный фантастический сон! (со сладким ужасом он неожиданно и точно вспомнил, что летом на раскопках ему снилась именно она!!!).
Ровные перламутровые зубки девушки вновь сверкнули в приветливой и ласковой улыбке, без тени дешевого кокетства и какого-либо развратного лукавства, и Слава услышал ответ, в котором ничего не слышалось, кроме искренней благодарности:
– Спасибо!
– Простите – а как вас зовут? – окончательно осмелел Слава.
– Мне нравится, когда меня называют просто – Снежана! Это имя для моих друзей! – объяснила девушка. – Мое полное имя вкупе с титулом чересчур длинно и не слишком мне нравится.
А тебя как зовут?
– Вячеслав. А для друзей – Слава или Славик! – в тон Снежане ответил Богатуров и добавил: – У нас так просто и естественно начался разговор и с вами так легко общаться, Снежана, но, тем не менее, мне упорно продолжает казаться, что я сплю и вижу вас во сне.
– А ты бы не мог перейти на «ты»? – не переставая улыбаться попросила его Снежана. – Мне кажется – я ненамного старше тебя, Славик, чтобы ты ко мне столь официозно обращался. Лично я себя чувствую значительно легче и непринужденнее, когда общаюсь с человеком на «ты». А ты?
– Я – тоже!.. Снежана? – Слава самую малость внутренне напрягся.
– Да?
– А ты чем занимаешься – студентка?
Как раз закончилась очередная мелодия и вновь под потолком зажглись мощные неоновые лампы, осветившие новую Славину знакомую во всей ее невиданной новогодней сказочной красе. У Славы вторично перехватило дыхание, он даже забыл про свой последний вопрос, завороженный, открывшейся перед ним волшебной сияющей красотой.
Снежана именно сияла и не только потому, что неоновые лампы покрыли сверкающим золотым лаком ее кудри, заставили вспыхнуть два крохотных нимба вокруг изумрудных сережек, украшавших изящные ушки в форме продолговатых еловых шишек, отороченных серебристой изморозью, и вызвали люминесцентное свечение топазовой парчи декольтированного платья. Но, еще, и, главным образом, потому, что, скорее всего, вместо обычного человеческого сердца, в груди, сидевшей перед Славиком сказочной красавицы, пульсировал неугасимый факел холодного ослепительного пламени, зажигавший в огромных смарагдовых глазах девушки таинственное и загадочное зарево. Холодное пламя в этих неземных потрясающих глазах являлось отражением кипевших в ее таинственной душе страстей, неведомых обыкновенному земному человеку…
… – Я не студентка, Славик! – донеслось до его слуха, словно сквозь волны густого колдовского тумана и он не понял – зачем Снежана сообщила ему о том, что она не студентка. – Но когда-то давно я была студенткой – студенткой филологии. И я так жалею о том чудесном времени, когда мне не приходилось играть отвратительную роль древней шумерийско-аккадской Принцессы…
– Что?! – не понял Слава.
– Ничего – я тебе всего лишь ответила на твой вопрос: чем я занимаюсь? Мне легче было бы объяснить тебе, чем я не занимаюсь! – Снежана перестала улыбаться, осторожно взяла изящными пальчиками, стоявший перед нею высокий стеклянный бокал, наполненный голубоватой прозрачной жидкостью, и поднесла его к губам, но немного подумав, не стала оттуда отпивать и так же осторожно поставила бокал на место.
И только сейчас Славу осенило, что кроме бокала с голубоватым прозрачным напитком, на столике Снежаны ничего, ровным счетом ничего, не было. Почему-то вид этого одинокого бокала вызвал к жизни урчание в желудке Славика, и он почувствовал шквальный приступ воистину адского голода. Он беспокойно шевельнулся на месте. Девушка, заметив Славино беспокойство, вопросительно на него взглянула.
Но тут подошел улыбающийся, корректный и предусмотрительный официант. Слава, глянув на официанта, ни секунды не усомнился в том, что тот подошел исключительно из-за Снежаны, и улыбка, и корректность и предусмотрительность оказались адресованы лишь ей одной, а для Славы ничего подобного официант не приберег.
– Что будем заказывать?!
– Снежана – ты что будешь? – стараясь не смотреть на «козла» -официанта, спросил Слава.
– Я не голодна, милый! (у Славы взлетели брови на лоб, а в лице официанта приветливости заметно поубавилось) Возьми что-нибудь себе, а обо мне не беспокойся!
Крайне смущенный и счастливый Слава, не задумываясь ни секунды, заказал:
– Две свинины с мандаринами и бутылку шампанского!
Когда официант ушел выполнять заказ, Слава сказал Снежане:
– Надеюсь, что, хотя бы шампанского «за Новый Год» ты со мной выпьешь!
– Может быть! Но свинину я есть не буду, я же сказала тебе, что не голодна.
– Это я себе обе свинины взял! – несколько смущенно объяснил Богатуров.
– Ты сильно голодный, да? – заботливо поинтересовалась Снежана.
– Да – когда я сильно нервничаю, то всегда страшно начинаю хотеть есть.
– Ты сильно сегодня нервничал?
– Да – был очень сложный экзамен… – Слава запнулся, так как внезапно вспомнил Боброва и Эксперимент, на котором обязательно обещал присутствовать, и ему сделалось страшно стыдно перед Владимиром Николаевичем.
Слава бросил на Снежану взгляд, полный растерянности и сомнения.
Она понимающе ему улыбнулась:
– А ты где, Славик, учишься?
– На философском факультете нашего Рабаульского университета…
– Славик! – неожиданно прервала его Снежана. – Ты, наверное, так сильно смутился, из-за того, что я назвала тебя «милый»? Ты не обижайся, но я специально так поступила, чтобы на меня не пялился этот наглый неприятный официант. К тому же, – она запнулась на секунду, как если бы принимала важное решение, и добавила: – ты, действительно, очень милый – в хорошем, общепринятом, смысле этого слова. Извини, что перебила – рассказывай дальше, пожалуйста – мне очень интересно!
Славины мысли расползлись на «раскоряку», и он верно решил, что без вторых ста или даже ста пятидесяти грамм водки мысли в правильную упорядоченную кучу ему не собрать и не принять оптимального решения в создавшейся непростой ситуации.
– Извини, Снежана – я сейчас вернусь! – он поднялся из-за столика и быстро зашагал к бару, стараясь не смотреть по сторонам, интуитивно догадываясь, что благодаря кажущейся близости с роскошной красавицей, может сейчас являться объектом всеобщего пьяного внимания со стороны многочисленных посетителей и посетительниц ресторана.
По ту сторону стойки бара Славу, оказывается, с нетерпением ждал Шурка Романенко.
– Ну, ты, старик, даешь! – с уважением произнес Шурка. – К ней до тебя подваливало человек шесть и всех она махом «отшивала»!
– Слушай, а ты не видел, как и с кем она сюда пришла?!
Бармен неопределенно пожал плечами и, задумчиво наморщив лоб, проговорил:
– Как она сюда пришла, я, по-моему, не засек. Но сидит, сколько я за ней не наблюдал, вроде бы все время одна, кроме этих вот съемщиков-перехватчиков… И… был еще один – не-то кореец, не-то китаец, не-то киргиз, короче какой-то южный или юго-восточный азиат, в кожу весь затянут, деловой такой – «из себя весь». Вот его как будто бы эта крошка знает – присел он к ней за столик, о чем-то поговорили они с минутку там другую, он резко встал и ушел, и больше не подходил.
– Думаешь – «кент» ее?!
– Думаю, что – нет. Он больше похож на телохранителя, в общем – не «кент». Тебя же она не «отшила»! У тебя с нею как, вообще, дела-то раскручиваются? Красивая девочка – да?!
– Шурка – налей лучше еще сто пятьдесят! Что-то мне как-то не по себе! – и он подал ему до сих пор не разменянную «двадцатку».
– Оставь для девочки! – подвинул Шурка «двадцатку» обратно. – Я тебя, по- прежнему, угощаю!
Слава залпом выпил холодную водку, в два прикуса заел выпитую порцию все тем же сырно-колбасным бутербродом.
Лишь только водка разошлась по капиллярам, венам и артериям, на смену неоновому освещению опять пришла красно-синяя интимная полумгла цветомузыки и Слава спросил не так уж и тихо, обращаясь скорее к самому себе, чем к Шурке:
– Никак не могу понять только одного – кого она мне так сильно напоминает?!
– Игрушку – неужели до сих пор непонятно, Славик?! – раздался за спиной Богатурова молодой прокуренный женский голос. – Банальную стеклянную елочную игрушку в натуральную величину!
Богатуров удивленно обернулся и различил совсем рядом с собой чье-то вульгарно размалеванное, ужасно несчастное, женское лицо. Впрочем, довольно быстро он вспомнил, что несчастное полупьяное лицо принадлежало третьекурснице философского факультета, Саре Вундербух – чересчур умной даже для философского факультета, но, к сожалению, морально почти полностью разложившейся, девушке из известной в городе, «творческо-интеллегентной» семьи.
– О-о-х-х! – испуганно воскликнул опьяневший Слава. – Ты?!?!?! Ты подслушивала что-ли?! – специфический страх уступил место настоящей тяжелой злости и раздражению. – Тебе чего надо-то от меня?!
Дело в том, что, несмотря на свою фамилию, переводившуюся, как понятно: «удивительная книга», страницы ее давно уже были перелистаны и прочитаны от корки до корки многими студентами-философами университета, в число которых входил и Богатуров. Не далее, как неделю назад пьяный в «дым» Слава провел с Сарой бурную ночь у нее на квартире, и клятвенно обещал жениться на ней сразу же после окончания зимней сессии. Умная и покорная Сара конечно же не стала «ловить» Богатурова на его «пьяном слове», но внушила себе, что по-настоящему полюбила Вячеслава и решила не разлюбливать его, наперекор всем душевным мукам и переживаниям, неизбежно связанным с безответным чувством.
Поэтому на грубые вопросы, обращенные к ней пьяным Богатуровым у стойки бара в общем зале ресторана «Зодиак» за полтора часа до рокового наступления Нового Года, безнадежно и безответно «влюбленная» в него Сара со слезами на глазах только и могла сказать:
– Эх, Славик, Славик! Бедный ты мой заблудший ягненок, ты гонишь от себя свой единственный шанс на спасение и сам не понимаешь этого! Кричать и грубо гнать от себя любящую женщину – великий грех! Ты же вроде умный парень, Слава и я не понимаю, как ты мог променять меня на какую-то безмозглую блестящую стеклянную игрушку! Баран…!
– Сара – уйди Христа ради! Сгинь, и не мешай мне устраивать мою личную жизнь! – и перед тем, как вернуться за столик к ожидавшей его прекрасной золотоволосой и синеглазой Снежане, он обернулся и, яростно сверкнув на Сару глазами, угрожающе добавил: – И не вздумай подойти к нашему столику!
– Скотина бессовестная, негодяй, подлец и мерзавец! – запоздало крикнула ему вслед, вконец терявшая разум от смеси водки, пива, шампанского и мук ревности, Сара, но крик несчастной девушки потонул в громких музыкальных аккордах, и Слава не услышал ее.
И опять же, пока он пробирался между столиками к своей Снежане, бросилась ему в глаза при адском красно-синем освещении, давешняя свирепая азиатская рожа, глядевшая прямо на Славу злым насмешливым взглядом. Вспомнил он сразу слова Шурки и решил пойти к этому азиату и все прояснить о его отношениях со Снежаной, а также, заодно – почему это обладатель азиатской рожи смотрит на него, на Славу со столь вызывающим выражением?! Но рожа куда-то сгинула, как будто и не было ее никогда в «Зодиаке» и не пожирала она раскосыми глазами не сделавшего никому ничего плохого Славу. И Слава успокоился, чему в немалой степени способствовала вовремя выпитая водка, и, не увидев больше ни одного неприятного лица, благополучно добрался до своего столика, где ждала его радостно улыбавшаяся Снежана, а на столике дымилась в двух тарелках жареная свинина и переменчиво сверкали на покатых боках бутылки шампанского цветные блики.
– А я уже думала – ты не придешь! – с искренней радостью в голосе встретила его возвращение Снежана.
– Разве я похож на сумасшедшего?! – резонно спросил Славик, по хозяйски усаживаясь на свое место и довольно потирая руки при виде огромных жирных эскалопов, холодной бутылки шампанского и двух пустых бокалов.
– У тебя только что возникли какие-то проблемы, Славик?! – озабоченно спросила она.
– С чего ты взяла?! – вопросом на вопрос весело ответил Славик, привычным движением взяв тяжелую бутылку правой рукой за горлышко. – Ну что – по бокалу?!
– Славик – обожди, пожалуйста, минутку… – как-то непривычно робко попросила Снежана.
Он вопросительно взглянул на нее и пальцы левой руки, начавшие уже раскручивать проволочное мусле пробки, замерли в воздухе.
– Скажи, но только честно – я тебе нравлюсь?!
– Разве ты можешь кому-то не нравиться?! – он послушался и оставил бутылку в покое. – Несмотря на появившуюся в моем поведении некоторую раскованность, я все равно не могу поверить, что это – чудо общения с тобой, происходит со мной наяву!
– Как красиво и точно ты выражаешь свои мысли! – как будто бы по-настоящему восхитилась она, откинувшись на спинку стола и живое золото ее волос издало, как почудилось Славику, тонкий звон из реестра тех, про которые говорят: «малиновый». – Я бы слушала тебя всю жизнь, мой Славик… – голос ее задрожал, и она поникла хорошенькой головкой долу.
И опять брови Славика выгнулись изумленными дугами кверху:
– Что с тобой, Снежана – ты же едва знаешь меня!
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке